Немея
С того мгновения, как ловчий скрылся в лес,
Склоняя голову к раскатистому следу,
Одно рыкание означило победу,
Все смолкло. Солнца шар склонился и исчез.
Из-за кустарника, сквозь буковый навес
Пастух испуганный, бегущий к Итомеду,
Глядит, оборотясь, готов поверить бреду,
На зверя, вставшего с угрозой до небес.
Он вскрикнул. Видел он губителя Немеи.
На окровавленном закате взор страшнее
Клыков оскаленных и гривы золотой.
Ведь там, где вечера уже ползла завеса,
Сливая шкуру льва с плечами Геркулеса,
Шел человекозверь, чудовищный Герой.
(Перевод Николая Гумилева)
Стимфал
И стая тысяч птиц над озером немым
С внезапным ропотом промчавшегося шквала
Из тонких зарослей испуганно взмывала
И сетью черных крыл кружилась перед ним.
Напрягши гибкий лук, победно недвижим,
Стоял он в камышах, и стая задевала
Могучий лик стрельца, к которому Омфала
Любила приникать с лобзаньем огневым.
Затем взвилась стрела, и вот из шумной тучи
Средь воплей ужаса пролился дождь летучий
И гроздья мертвых тел навесил на кустах.
И солнце видело в блестящие прорывы,
Как кровью залитый, спустив стрелу, счастливый
Геракл глядел в лазурь, с улыбкой на устах.
(Перевод с французского Дмитрия Олерона )
Несс
Меж братьев я не знал в родимом табуне
Ни страсти, ни любви. Дитя свободы чистой,
Среди эпирских гор, где шепчет лес ручьистый,
Я гриву полоскал в студеной быстрине.
Я был красив и горд, и, радуясь весне,
Буграми сильных мышц играл мой торс плечистый,
Лишь запах кобылиц, душистый и лучистый,
Пронизывал порой огнем меня во сне.
Так будь же проклят день, когда Стимфальский лучник,
Герой безжалостный, в тот полдень злополучный
Доверил мне Жену — и страсть меня прожгла!
Ибо проклятый Зевс связал единой кровью
С жестокостью творца — и нету горше зла! —
Хотенье жеребца с людской святой любовью.
(Перевод с французского Вадима Алексеева)
Кентавры и лапифы
Кентавры и бойцы, пьяны, красивы, смелы,
Толпой ликующей нахлынули к столу,
И в свете факелов мешаются сквозь мглу
И тело воинов, и шерсть сынов Нефелы.
Смех, шум… Внезапный крик!.. Невесту чернотелый
Теснит скакун и рвет в неистовом пылу
На ней багрец, и медь бряцает на полу,
И скамьи рушатся под вой остервенелый.
Тогда тот, перед кем и великан — дитя,
Встает. На голове щетинится, блестя,
Пасть льва. То Геркулес, презревший сумрак Ада.
И через весь чертог до дальнего конца,
Смирясь пред яростью ужасного лица,
Отходит, фыркая, чудовищное стадо.
(Перевод с французского Студии Лозинского)
Бегство кентавров
Сорвавшись с дальних гор гудящею лавиной,
Бегут в бреду борьбы, в безумье мятежа.
Над ними ужасы проносятся, кружа,
Бичами хлещет смерть, им слышен запах львиный…
Чрез рощи, через рвы, минуя горный склон,
Пугая гидр и змей… И вот вдали миражем
Встают уж в темноте гигантским горным кряжем
И Осса, и Олимп, и черный Пелион…
Порой один из них задержит бег свой звонкий,
Вдруг остановится, и ловит запах тонкий,
И снова мчится вслед родного табуна.
Вдали, по руслам рек, где влага вся иссякла,
Где тени бросила блестящая луна —
Гигантским ужасом несется тень Геракла.
(Перевод с французского Максимилиана Волошина)
