Вергилий. Георгики. Книга II.

О хле­бо­па­ше­стве я рас­ска­зал и созвез­дьях небес­ных.
Ныне тебя вос­пою, о Вакх, вос­пою и дере­вья
Дикие ле́са, и плод неспеш­но рас­ту­щей мас­ли­ны.
К нам, о роди­тель Леней! Кру­гом тво­и­ми дара­ми
5 Пол­нит­ся все, для тебя созрев­ши­ми гроз­дья­ми поле
Отяг­че­но, и пенит­ся сбор вино­град­ный в точи­лах.
К нам, о роди­тель Леней, при­ди и вме­сте со мною
Сус­лом новым окрась себе голе­ни, ски­нув котур­ны!
Преж­де все­го, дере­ва созда­ет раз­лич­но при­ро­да.
10 Мно­го таких, что совсем чело­ве­че­ской воли не зна­ли,
Сами собою рас­тут, по полям широ­ко рас­се­ва­ясь
Иль по изви­ли­нам рек: вет­ла мяг­ко­лист­ная, тополь,
Гиб­кий дрок и с лист­вою седой сереб­ри­стая ива.
Часть же дере­вьев рас­тет, коль поса­же­но семя: каш­та­ны
15 Строй­ные, и в лесу высо­чай­ший Юпи­те­ров эскул
С пыш­ною кро­ной и дуб, что у гре­ков ора­ку­лом при­знан.
Целый лес пре­гу­стой иные от кор­ня пус­ка­ют:
Виш­ня иль вяз, напри­мер; сам лавр пар­насский — он тоже,
Малень­кий, тянет­ся вверх, осе­нен мате­рин­скою тенью.
20 Так при­ро­дой самой устро­е­но, чтоб зеле­не­ли
Вся­ко­го рода леса, и кусты, и свя­щен­ные рощи.
Есть и дру­гие пути, добы­тые опы­том дол­гим.
Этот, сре­зав побег с мате­рин­ско­го неж­но­го тела,
Сунет его в борозду; тот вро­ет пенек или вса­дит
25 Колы­шек с ост­рым кон­цом; рас­щеп­лен­ную накрест, сажа­ют
Вет­ку, а ино­гда сги­ба­ют подат­ли­вый отпрыск
Аркой и садят его отвод­кой в роди­мую зем­лю.
Вовсе не надо кор­ней для иных, и сме­ло садов­ник
Той же зем­ле чере­нок, с макуш­ки сре­зав, вве­ря­ет.
30 Даже, коль ствол обру­бить, и то — непо­стиж­ное дело! —
Корень мас­ли­ны опять из засох­ше­го дере­ва лезет.
Виде­ли мы: дере­ва без ущер­ба сме­ня­ют чужи­ми
Вет­ви свои, и глядишь — при­ви­тые зре­ют на гру­ше
Ябло­ки, сли­вы меж тем каме­ни­стым кизи­лом але­ют.
35 Так изу­чай­те ж, когда и какие потреб­ны при­е­мы,
О зем­ледель­цы! Пло­дов смяг­чай­те гру­бость ухо­дом.
Зем­ли пус­кай не лежат без дела: с Вак­хом полез­но
И́смар сдру­жить, а Табурн одеть обшир­ный в мас­ли­ны.
Будь же со мной и моей нача­той сопут­ст­вуй рабо­те,
40 О укра­ше­нье, о часть моей вели­чай­шая сла­вы,
Ты, Меце­нат! Поле­ти с пару­са­ми в откры­тое море!
Нет, я все охва­тить не стрем­люсь мои­ми сти­ха­ми,
Нет, если даже я сто язы­ков, сто уст возы­мел бы,
Голос желез­ный. Сколь­зи поло­сою при­бреж­ною рядом,
45 Не отхо­дя от зем­ли. Тебя поэ­ти­че­ской бас­ней
Не задер­жу, ни дву­смыс­ли­ем слов, ни при­сту­пом дол­гим.
Те дере­ва, что при­воль­но взрос­ли на све­ту и про­сто­ре,
Хоть и бес­плод­ны, зато воз­вы­ша­ют­ся бод­ры и креп­ки,
Мощь им поч­ва дает. Но если б такие дере­вья
50 Кто-нибудь стал при­ви­вать и дове­рил их выры­тым ямам,
Дикость про­па­ла б у них и, чуя уход посто­ян­ный,
Ста­ли послуш­но б они под­чи­нять­ся любо­му искус­ству.
То же и с хилым рост­ком, взо­шед­шим у само­го кор­ня,
Будет, коль всю рас­са­дить по про­стран­ству широ­ко­му поросль.
55 Здесь же глу­бо­кую тень мате­рин­ские вет­ви бро­са­ют,
Здесь не даст он пло­да, для завя­зей соков не хва­тит.
Еже­ли, знай, при­ня­лось от семе­ни дере­во, будет
Мед­ле­нен рост его, тень оно даст лишь дале­ким потом­кам.
Будет и плод вырож­дать­ся, забыв о соч­но­сти преж­ней,
60 Будут и гроз­дья хиреть, неза­вид­ная пти­цам добы­ча.
Ста­ло быть, надоб­но труд при­ла­гать к любо­му рас­те­нью,
И к бороздам при­учать, и ходить за каж­дым при­леж­но.
Все же мас­ли­ну от пня раз­во­дить, лозу же отвод­кой
Луч­ше, пафос­ский же мирт от креп­кой жела­тель­но вет­ки.
65 Луч­ше с кор­ня­ми сажать орех креп­ко­стволь­ный, и ясень
Мощ­ный, и с пыш­ным вен­цом гро­мад­ное дре­во Герак­ла.
Так же и дуб Отца Хао­ний­ско­го; строй­ная паль­ма
Так же родит­ся, и ель, — для гряду­щих кораб­ле­кру­ше­ний!
Поч­ку при­вить мин­да­ля к зем­ля­нич­но­му дере­ву мож­но.
70 Ябло­ки соч­ные вдруг на бес­плод­ном зре­ют пла­тане,
Бук — каш­та­ны дает; на ясене диком беле­ет
Гру­ше­вый цвет, и сви­нья под вязом желуди топ­чет.
Спо­соб же есть не один при­вив­ки отво­дов и почек:
Мож­но в тол­ще коры, в том месте, где поч­ки выхо­дят
75 И уже тон­кую ткань про­ры­ва­ют, над­рез неши­ро­кий
Сде­лать в самом узле и дере­ва чуж­до­го отпрыск
В щел­ку вста­вить, уча с корой посте­пен­но срас­тать­ся.
Или ж ство­лы без суч­ков над­се­ка­ют и кли­ном глу­бо­ко
В тол­щу про­во­дят пути; потом чере­нок пло­до­нос­ный
80 Вво­дят в над­рез, и прой­дет немно­го вре­ме­ни — мощ­но
Тянет уже к небе­сам бла­го­дат­ное дере­во вет­ви,
Юной дивит­ся лист­ве и пло­дам на себе чуже­род­ным.
Помни при этом, что вид не один суще­ст­ву­ет могу­чих
Вязов, лото­сов, ив иль идей­ских дерев, кипа­ри­сов.
85 Так­же и жир­ных мас­лин име­ют­ся раз­ные виды:
Круг­лые, длин­ные есть и горь­кие — эти для мас­ла.
Те же в пло­до­вых садах Алки­ноя извест­ны раз­ли­чья
Груш кру­сту­мий­ских, и груш сирий­ских, и груз­ных воле­мов.
Гроз­дья с дере­вьев у нас иные сви­са­ют, чем гроз­дья,
90 Что с метим­ней­ской лозы соби­ра­ет по осе­ни Лес­бос;
Фас­ский есть вино­град и белый марео­ти­дский, —
Пер­во­му луч­ше зем­ля пожир­ней, вто­ро­му — полег­че;
Пси­фия — луч­ший изюм для вина, ла́геос — этот
Пьет­ся лег­ко, но свя­жет язык и в ноги уда­рит.
95 Как не про­сла­вить мне вас, ско­ро­спе­лый, крас­ный, ретий­ский?
Все-таки спо­ра о них не веди с погре­ба­ми Фалер­на.
Есть ами­ней­ский — дает он самые стой­кие вина;
Тмол усту­па­ет ему и царь вино­гра­да — фаней­ский.
Мел­кий аргос­ский еще, — ни один у него не оспо­рит
100 Ни мно­го­со­чья его, ни спо­соб­но­сти высто­ять годы.
Неж­ный родос­ский, при­лич­ный богам и вто­рой пере­мене,
Не обой­ду и тебя, ни тебя, бумаст пол­но­гроздый!
Но чтобы все их сор­та пере­чис­лить и все их назва­нья,
Цифр не хва­тит, да их и под­счи­ты­вать неза­чем вовсе,
105 Ибо чис­ло их узнать — все рав­но, что песок по пес­чин­кам
Счесть, кото­рый Зефир поды­ма­ет в пустыне Ливий­ской,
Иль, когда Эвр на суда нале­га­ет, узнать попы­тать­ся,
Сколь­ко о берег кру­той раз­би­ва­ет­ся волн ионий­ских.
Зе́мли же про­из­во­дить не вся­кие вся­кое могут:
110 Ивы рас­тут по рекам, по болотам или­стым оль­хи.
На каме­ни­стых горах раз­рас­та­ет­ся ясень бес­плод­ный,
Бла­го­при­ят­но для мирт побе­ре­жье, откры­тые солн­цу
Любит хол­мы вино­град, а тис — Акви­ло­но­ву сту­жу.
Ты посмот­ри, как в даль­них кра­ях зем­ледел поко­ря­ет
115 Мир, — на ара­бов взгля­ни, на гело­нов с рас­пи­сан­ным телом.
Роди­на есть у дерев. Эбен лишь Индия зна­ет,
Вет­ви, кото­рые жгут в куриль­ни­цах, — толь­ко сабеи.
Упо­ми­нать ли еще о баль­зам­ных дере­вьях, точа­щих
Смо­лы, иль о пло­дах зеле­но­го веч­но акан­фа?
120 О эфи­оп­ских лесах, беле­ю­щих мяг­кою шер­стью?
Иль как серий­цы с лист­вы соби­ра­ют тон­чай­шую пря­жу?
Что о лесах я ска­жу, где край­ний пре­дел Оке­а­на,
В Индии, где нико­гда, взле­тев, вер­ши­ны дре­вес­ной
Не дости­га­ла стре­ла, откуда б ее ни пусти­ли?
125 Люди, одна­ко же, там лов­ки, как схва­тят кол­ча­ны!
Мидия горь­кий сок достав­ля­ет с устой­чи­вым вку­сом, —
Плод бла­го­дат­ный, и нет дей­ст­ви­тель­ней помо­щи телу,
Еже­ли чашу с питьем отра­вят маче­хи злые,
Вся­че­ских трав наме­шав и к ним закли­на­ний доба­вив
130 Пагуб­ных, — луч­ше ничем не выго­нишь злост­но­го яда.
Дере­во то вели­ко и очень похо­дит на лав­ры.
Если б широ­ко вокруг иной оно запах не лило,
Счел бы за лавр; лист­вы нико­гда не сорвет с него ветер;
Цвет его креп­ко сидит. Устра­ня­ют тем соком мидяне
135 Запах из уст и еще — ста­ри­ков­скую лечат одыш­ку.
Но ни мидий­цев зем­ля, что всех бога­че леса­ми,
Ни в кра­со­те сво­ей Ганг, ни Герм, от золота мут­ный,
Все же с Ита­ли­ей пусть не спо­рят; ни Бак­трия с Индом,
Ни на пес­ча­ных сте­пях при­но­ся­щая ладан Пан­хайя.
140 Пусть не вспа­ха­ли быки, огонь выды­хая нозд­ря­ми,
Эти места, и зубов тут не сея­но Гид­ры сви­ре­пой,
Дроты и копья мужей не всхо­ди­ли тут частою нивой, —
Но, нали­ва­ясь, хле­ба и Вак­ха мас­сий­ская вла­га
Здесь изобиль­ны, в полях и мас­ли­ны, и скот в пре­из­быт­ке.
145 Здесь и воин­ст­вен­ный конь выхо­дит на́ поле гор­до.
Белы твои, о Кли­тумн, ста­да, посто­ян­но омы­ты
Вла­гой свя­щен­ной тво­ей, а бык, дра­го­цен­ная жерт­ва,
Рим­ским три­ум­фам не раз до божьих сопут­ст­во­вал хра­мов.
Здесь неиз­мен­но вес­на и лето во вре­мя любое,
150 Два­жды при­плод у отар, и два­жды пло­ды на дере­вьях.
Хищ­ных тиг­ров тут нет, ни льви­но­го зло­го потом­ства,
Здесь соби­ра­те­лей трав ако­нит не обманет зло­счаст­ных,
Нет и чешуй­ча­тых змей, огром­ные коль­ца вла­ча­щих
И, про­пол­зая тай­ком, вра­щаю­щих тело спи­ра­лью.
155 Столь­ко отмен­ных при­бавь горо­дов и труд созида­нья,
Столь­ко по ска­лам кру­тым твер­дынь, людь­ми воз­веден­ных,
Столь­ко под ска­ла­ми рек, обте­каю­щих древ­ние сте­ны!
Море напом­ню ли, к ней под­сту­пив­шее спра­ва и сле­ва?
Мно­же­ство раз­ных озер; напом­ню ли Ларий обшир­ный
160 Или тебя, о Бенак, как море, взды­маю­щий вол­ны?
Упо­мя­ну ли еще о пор­тах и молах Лукри­на
Или о море, что, вдаль пло­ти­ной ото­гна­но мощ­ной,
В него­до­ва­нье шумит и у гава­ни Юлия роп­щет,
А заки­пев­ший Тиррен меша­ет­ся с вла­гой Авер­на?
165 Не у нее ли ручьи сереб­ра и зале­жи меди
В нед­рах, течет не она ль изобиль­но золо­том чистым?
Креп­ких она и мужей, сабин­ских потом­ков и мар­сов,
И лигу­рий­цев, трудом зака­лен­ных, и с копья­ми воль­сков
Роди­на, Деци­ев всех и Мари­ев, силь­ных Камил­лов,
170 И Сци­пи­о­нов, стол­пов вой­ны, и твоя, досто­слав­ный
Цезарь, кото­рый теперь победи­тель­но в Азии даль­ней
Индов, роб­ких на брань, от рим­ских твер­дынь отвра­ща­ет.
Здрав­ст­вуй, Сатур­на зем­ля, вели­кая мать уро­жа­ев!
Мать и мужей! Для тебя в искус­ство слав­ное древ­них
175 Ныне вхо­жу, приот­крыть свя­тые пыта­ясь исто­ки.
В рим­ских петь горо­дах я буду аскрей­скую пес­ню.
Свой­ства зем­ли изло­жу, — какое в какой пло­до­ро­дье,
Цвет опи­шу, и к чему раз­лич­ные поч­вы при­год­ней.
Пер­вым делом: зем­ля неудоб­ная, гор­ки ску­пые,
180 Где и сугли­нок залег, и кам­ни на поле кусти­стом, —
Те для Пал­ла­ди­ных рощ хоро­ши, для живу­чей мас­ли­ны.
При­знак тому, что рас­тет мас­ли­на и дикая там же
И покры­ва­ет сво­ей опа­даю­щей яго­дой зем­лю.
Если же поч­ва жир­на и смяг­чаю­щей вла­гой бога­та,
185 Если на поч­ве сырой тра­ва вырас­та­ет обиль­но,
Как наблюда­ем под­час сре­ди гор в углуб­лен­ной долине,
Ибо туда от высот ска­ли­стых льют­ся пото­ки,
Ил бла­готвор­ный неся; если поле откры­то на Авст­ры,
Еже­ли папо­рот­ник пита­ет, плу­гам нена­вист­ный, —
190 Зна­чит, с года­ми оно тебе вырас­тит мощ­ные лозы.
Мно­го полу­чишь вина; при­не­сут в изоби­лии гроз­дья
Сок, кото­рый потом золо­той воз­ли­ва­ем мы чашей, —
Жир­ный тирре­нец меж тем на кости сло­но­вой игра­ет
У алта­ря, и несут на блюдах дымя­щий­ся потрох.
195 Если же круп­ный скот и телят раз­во­дить ты захо­чешь,
Или ягнят, или коз, гро­зу насаж­де­ний, то луч­ше
Пере­би­рай­ся в леса, подаль­ше, к рав­ни­нам Тарен­та
Злач­ным, как те, что теперь утра­че­ны Ман­ту­ей бед­ной,
Где в камы­шах на реке лебеди­ные пле­щут­ся стаи.
200 Мно­го там чистых ручьев, и паст­бищ для ста­да достанет.
Сколь­ко за день тра­вы ско­ти­на твоя нащи­па­ла,
Столь­ко в недол­гую ночь воз­ме­стят про­хлад­ные росы.
Чер­но­го цве­та зем­ля жир­на и плу­гу послуш­на,
Рых­лая (это­го мы дости­га­ем, ее обра­ботав),
205 Луч­ше все­го для хле­бов; не вида­ли, чтоб с поля ино­го
Столь­ко к дому возов на неспеш­ных волах воз­вра­ща­лось.
Еже­ли где-нибудь лес сведет в нетер­пе­нии пахарь,
Рощи, что столь­ко годов бес­по­лез­ны­ми были, пова­лит,
Еже­ли древ­ние он с кор­ня­ми вырвет жили­ща
210 Птиц и те в высоту устре­мят­ся, гнезда поки­нув,
Новая эта зем­ля забле­щет под тяже­стью плу­га!
А худо­соч­ный песок с кам­ня­ми, на поле наклон­ном,
Раз­ве лишь пчел уго­стит роз­ма­ри­ном да скром­ной лаван­дой.
Пори­стый туф, гово­рят, и хелид­рой изъ­еден­ный чер­ной
215 Мел, — оби­та­ли­ще змей, ника­кая им мест­ность иная
Пищи при­ят­ней не даст и под­зем­ных удоб­ней изви­лин.
Поч­ва, с кото­рой туман испа­ря­ет­ся дым­кой лету­чей,
Та, что, вла­гу, испив, с охотой обрат­но выво­дит
И посто­ян­но, весь год, зеле­не­ет све­жей тра­вою
220 И не язвит сош­ни­ка соло­ни­стою едкою пор­чей, —
Вязы тебе опле­тет бла­го­род­ной лозой вино­град­ной,
Мно­го мас­лин при­не­сет — увидишь по опы­ту, — эта
И хоро­ша для скота, и выгну­тый лемех при­ем­лет.
Пашет такие поля бога­тая Капуя, берег
225 Воз­ле Везу­вия, где неми­ло­стив Кла­ний к Ацеррам.
Ныне ска­жу, как узнать любую поч­ву ты смо­жешь.
Поч­ва рых­ла иль чрез­мер­но плот­на, сна­ча­ла иссле­дуй,
Ибо одна для хле­бов под­хо­дя­ща, дру­гая — для Вак­ха:
Та, что плот­ней, Цере­ре мила, полег­че — Лиэю.
230 Высмот­ришь место спер­ва, потом при­ка­жешь глу­бо­кий
Вырыть коло­дезь и весь засы­пать довер­ху сно­ва
Той же зем­лей, и ее при­топ­чешь креп­ко нога­ми.
Если не хва­тит зем­ли, — лег­ка, ско­тине и лозам
Боль­ше под­хо­дит она; отка­жет­ся ж если вме­стить­ся,
235 Еже­ли выше кра­ев над пол­ной поды­мет­ся ямой, —
Поч­ва плот­на; упо­ри­стых глыб, тяже­лых и жир­ных,
Жди и зем­лю взре­зай на волах моло­дых и могу­чих.
Поч­ва соле­ная есть, ее назы­ваем мы «горь­кой».
Хлеб не родит­ся на ней, ибо вспаш­ка ее не смяг­ча­ет.
240 Не сбе­ре­жет ни качеств лозы, ни назва­нья пло­до­вых.
Вот как ее рас­по­знать: пле­те­нья туго­го кор­зи­ну
Или от жома достань цедил­ку с задым­лен­ной кров­ли,
Зем­лю соле­ную в них род­ни­ко­вой прес­ной водою
Ты заме­шай, и вода с трудом про­со­чит­ся оттуда,
245 Вско­ре, как быть и долж­но, зака­па­ют круп­ные кап­ли.
Вкус ука­за­ние даст оче­вид­ное, при­вку­сом горь­ким
Жалост­но рот искри­вив любо­го, кто про­бо­вать станет.
Поч­ву жир­ную мы, нако­нец, и таким отли­ча­ем
Спо­со­бом: если в руках ее мять, не ста­но­вит­ся пылью,
250 Но напо­до­бье смо­лы при­ли­па­ет, клей­кая, к паль­цам.
Влаж­ная поч­ва рас­тит высо­чен­ные стеб­ли — чрез­мер­но,
Зна­чит, бога­та она. Зем­ли́ нам столь пыш­ной не надо, —
Пусть такая зем­ля не вредит неокреп­шим коло­сьям.
Тяжесть и лег­кость свою без­молв­но зем­ля обна­ру­жит
255 Весом; лег­ко и на глаз уга­дать, чер­но­зем­на ли поч­ва
Или же нет. А мороз ока­ян­ный пред­видеть заране —
Труд­но: ели одни да еще вредо­нос­ные тисы
Могут нам дать ино­гда ука­за­нья да плющ тем­но­ли­стый.
Все во вни­ма­нье при­няв, поза­боть­ся зем­лю порань­ше
260 Выжечь, ряда­ми канав изре́зать пока­тые скло­ны;
Глы­бы зем­ли отва­лив, Акви­ло­ну их надо под­ста­вить,
Рань­ше чем ста­нешь сажать бла­го­дат­ные лозы. Всех луч­ше —
С рых­лою поч­вой поля; на поль­зу им измо­розь, ветер
И здо­ро­вяк зем­ледел, пере­па­хи­вать зем­лю охо­чий.
265 Те из хозя­ев, кому не чуж­да ника­кая забота,
Место сна­ча­ла най­дут под­хо­дя­щее и загото­вят
Сажен­цы, после же их по поряд­ку рас­са­жи­вать будут,
Чтоб не узна­ли они, что мать у детей под­ме­ни­ли.
Боле того, на коре отме­ча­ют и сто­ро­ну све­та,
270 Чтобы сто­я­ли они, как преж­де, бок под­став­ляя
Авст­ру со зно­ем его или к севе­ру тыл обра­ща­ли:
Надоб­но всё сохра­нить — так преж­ние важ­ны при­выч­ки.
Рань­ше узнай, где лозы сажать, по скло­нам ли гор­ным
Иль на рав­нине. Раз­бив на участ­ки туч­ное поле, —
275 Тес­но сажай: в тес­но­те не лени­вей лоза пло­до­но­сит.
Если ж на склоне горы у тебя рас­по­ло­жен уча­сток,
Можешь ряды выве­рять не так уже стро­го, но все же
Свой вино­град­ник спер­ва поров­нее раз­бей на квад­ра­ты.
Так на войне леги­он, рас­тя­нув­шись, стро­ит когор­ты,
280 И на откры­той сто­ит рав­нине пешее вой­ско,
В стро­гих и ров­ных рядах, и широ­кое зыб­лет­ся поле
Медью горя­щей, но бой пока не завя­зан, и бро­дит
Марс меж­ду вра­же­ских войск, еще не при­няв­ший реше­нья.
Все пусть рав­ным чис­лом доро­жек изме­ре­но будет
285 Не для того, чтобы вид уте­шал лишь празд­ную при­хоть,
Но пото­му, что зем­ля не даст ина­че всем рав­ной
Силы, и отпрыс­ки лоз протя­нуть­ся не смо­гут в про­стран­ство.
Может быть, как глу­бо­ко сажа­ют­ся лозы, ты спро­сишь?
Я бы решил­ся лозу борозде неглу­бо­кой дове­рить.
290 Глуб­же намно­го сажать дере­вья сле­ду­ет в зем­лю,
Эскул преж­де все­го, кото­рый настоль­ко вер­ши­ной
Тянет­ся в ясный эфир, насколь­ко в Тар­тар кор­ня­ми.
И нико­гда-то его ни сту­жи, ни вет­ры, ни лив­ни
Не сокру­шат, — сто­ит недви­жим; он мно­го потом­ков
295 И поко­ле­ний навек про­во­дил, победив дол­го­ле­тьем.
Вширь туда и сюда про­сте­рев могу­чие вет­ви,
Сам над собой на руках он огром­ную тень свою дер­жит.
Так же пус­кай на закат у тебя не глядит вино­град­ник.
Да не сажай меж­ду лоз оре­ха; верх­них побе­гов
300 Не обры­вай, черен­ков у дере­вьев не сла­мы­вай свер­ху, —
Дере­во друж­но с зем­лей. Ножом при­ту­пив­шим­ся бой­ся
Ранить росток. Не сажай меж­ду лоза­ми дикой мас­ли­ны:
Неосто­рож­ный пас­тух неред­ко искру роня­ет —
И пота­ен­ный огонь, под жир­ною скры­тый корою,
305 Ствол заби­ра­ет, потом, в лист­ву пере­ки­нув­шись, гром­кий
Треск в высо­те изда­ет и, набег по вет­вям про­дол­жая,
Победо­нос­ный, уже над вер­шин­ной лист­вой тор­же­ст­ву­ет.
Рощу он пла­ме­нем всю охва­тил, над нею взды­ма­ет
Чер­ную к небу, клу­бясь смо­ля­ни­стою копо­тью, тучу —
310 А особ­ли­во, когда на дере­вья вдо­ба­вок нагрянет
Буря, и ветер, несясь, пере­киды­вать станет пожа­ры.
Лозы хире­ют тогда с кор­не­ви­щем сво­им сокру­шен­ным
И не поды­мут­ся вновь, зеле­нея рос­кош­ной лист­вою.
Выжить одной лишь дано горь­ко­лист­ной меж ними мас­лине.
315 Пусть не вну­ша­ет тебе какой-нибудь умный совет­чик,
Чтобы ты зем­лю копал под холод­ным дыха­ньем Борея.
Поч­ву зима леде­нит и сжи­ма­ет, кор­ням при посад­ке,
Слип­шим­ся меж­ду собой, в глу­би­ну про­ни­кать не давая.
Луч­ше сажать вино­град, лишь толь­ко вес­ною румя­ной
320 Белая пти­ца к нам при­ле­тит, нена­вист­ная зме­ям,
Иль как при­дут холо­да, но пока еще зной­ное солн­це
Не донес­лось на конях до зимы, а уж лето про­хо­дит.
Бла­го­при­ят­на вес­на и лесам, и рощам куд­ря­вым,
Зем­ли взбу­ха­ют вес­ной и про­сят семян дето­род­ных,
325 Тут все­мо­гу­щий Отец Эфир, изобиль­ный дождя­ми,
Нед­ра супру­ги сво­ей осчаст­ли­вив любо­вью, вели­кий,
С телом вели­ким ее сопря­жен, все живое пита­ет.
Чащи глу­хие лесов зве­нят голо­са­ми пер­на­тых;
Сно­ва в поло­жен­ный срок Вене­ру чув­ст­ву­ет ста­до;
330 Нива родит и рас­тит. С дыха­ни­ем теп­лым Зефи­ра
Лоно рас­кры­ли поля. Избы­точ­на неж­ная вла­га.
Ново­му солн­цу рост­ки уже не стра­шат­ся спо­кой­но
Вве­рить­ся, и вино­град не боит­ся, что Авст­ры заду­ют
Или что с неба нашлют Акви­ло­ны могу­чие ливень.
335 Гонит он поч­ки свои, всю сра­зу лист­ву рас­пус­кая.
Быть лишь таки­ми мог­ли недав­но воз­ник­ше­го мира
Дни, не мог­ло быть иной, столь устой­чи­вой ясной пого­ды.
Верит­ся мне, что была лишь вес­на, вес­ну неиз­мен­но
Празд­но­вал мир, и весь год лишь крот­кие вея­ли Эвры
340 Вплоть до поры, когда свет увиде­ла тварь и желез­ный
Род люд­ской из зем­ли впер­вые голо­ву под­нял,
Хищ­ные зве­ри в лесах пока­за­лись и звезды на небе.
И не мог­ли бы стер­петь испы­та­ний подоб­ных рас­те­нья,
Если б такой пере­рыв меж­ду зно­ем и сту­жей покоя
345 Не при­но­сил, и зем­ля не зна­ла бы мило­сти неба.
Вот что еще: какие б кусты на полях ни сажал ты,
Боль­ше наво­за кла­ди да при­крой хоро­шень­ко зем­лею,
Пори­стых свер­ху кам­ней нало­жи да немы­тых раку­шек, —
Воды меж них про­те­кут и воздуш­ные струй­ки про­ник­нут.
350 Луч­ше тогда насаж­де­нья взой­дут. Иной из хозя­ев
Гру­ду нава­лит кам­ней, а иной тяже­лой пли­тою
Зем­лю при­да­вит, ища от стре­ми­тель­ных лив­ней защи­ты,
Так­же от зной­но­го Пса, каля­ще­го ярост­но поч­ву.
Порас­са­див черен­ки, оку­чи­вать надоб­но лозы,
355 Чаще у самых кор­ней моты­гой взма­хи­вать креп­кой
Иль, нале­гая на плуг, раз­рых­лять меж­ду лоза­ми зем­лю,
А ино­гда и упор­ных волов про­во­дить в меж­ду­ря­дьях.
Тут при­па­си камы­ши, из обо­дран­ных веток под­пор­ки;
Колыш­ков вязо­вых впрок наготовь и рога­ток-дву­ро­жек,
360 Чтоб, опи­ра­ясь на них, научи­лись выдер­жи­вать лозы
Вет­ра нале­ты и вверх по лесен­ке сучьев взби­ра­лись.
Неж­ной пока­мест лист­вой зеле­не­ет мла­ден­че­ский воз­раст,
Юную надо щадить. Пока жиз­не­ра­дост­но к небу
Веточ­ки тянет она и, сво­бод­ная, в воздух стре­мит­ся,
365 Листьев касать­ся сер­пом не сле­ду­ет ост­рым, а нуж­но
Толь­ко рукой обры­вать, — одна­ко же часть остав­ляя.
А как нач­нут обни­мать, поне­мно­гу окреп­нув кор­ня­ми,
Вязы, сре­зай им изли­шек волос, уко­ра­чи­вай руки.
Рань­ше им боязен серп, теперь же вла­стью суро­вой
370 Сме­ло воздей­ст­вуй на них и сдер­жи­вай рост их чрез­мер­ный.
Надо огра­ду спле­сти, не пус­кать в вино­град­ник ско­ти­ну,
Зелень пока моло­да и бед­ст­вий еще не зна­ва­ла.
Лозам, кро­ме зимы непо­го­жей и жгу­че­го лета,
Тур лес­ной и коза, охо­чая к ним особ­ли­во,
375 Пагуб­ны; часто овца и коро­ва их жад­ная щип­лет.
Даже от холо­да зим в око­вах белых моро­за
Или от лет­ней жары, гне­ту­щей голые ска­лы,
Мень­ше беды, чем от стад, что зубом сво­им ядо­ви­тым
Шрам остав­ля­ют на них — про­ку­шен­ных ство­ли­ков мет­ку.
380 Козья вина тако­ва, что у всех алта­рей уби­ва­ют
Вак­ху коз­ла и ведут на просце­нии древ­ние игры.
Вот поче­му в ста­ри­ну поре­ши­ли вну­ки Тесея
Сель­ским талан­там вру­чать награ­ды, — с тех пор они ста­ли
Пить, весе­лить­ся в лугах, на мехе намас­лен­ном пры­гать.
385 У авзо­ний­ских селян — тро­ян­ских выход­цев — тоже
Игры ведут, с неис­кус­ным сти­хом и несдер­жан­ным сме­хом,
Страш­ные хари надев из долб­ле­ной коры, при­зы­ва­ют,
Вакх, тебя и поют, под­ве­сив к вет­ви сос­но­вой
Изо­бра­же­нья твои, чтобы их пока­чи­вал ветер.
390 После того изобиль­но лоза, воз­му­жав, пло­до­но­сит.
В лоне глу­бо­ких долин — вино­град и в рощах нагор­ных,
Всюду, куда боже­ство обра­ти­ло свой лик вели­ча­вый.
Будем же Вак­ху почет и мы возда­вать по обряду
Пес­ня­ми наших отцов, под­но­сить пло­ды и пече­нье.
395 Пусть при­веден­ный за рог козел пред­станет свя­щен­ный,
Потрох будем потом на оре­хо­вом вер­те­ле жарить.
При раз­веде­нии лоз и дру­гой нема­ло заботы;
Не исчер­па­ешь ее! В вино­град­ни­ке сле­ду­ет зем­лю
Три­жды-четы­ре­жды в год раз­рых­лять и комья моты­гой,
400 Зубья­ми кни­зу, дро­бить посто­ян­но; кусты от излиш­ней
Осво­бож­дать лист­вы. По кру­гу идет зем­ледель­ца
Труд, вра­ща­ет­ся год по сво­им же следам про­шло­год­ним.
В дни, когда вино­град поте­рял уже позд­ние листья
И укра­ше­нье лесов сне­се­но Акви­ло­ном холод­ным,
405 Дель­ный заботы свои уж на буду­щий год про­сти­ра­ет
Сель­ский хозя­ин: кри­вым сатур­но­вым зубом остан­ки
Он дочи­ща­ет лозы, стри­жет и под­рез­кой обра­зит.
Пер­вым зем­лю копай; сво­зи и сжи­гай, что обре­зал,
Пер­вым, и пер­вым спе­ши запа­сти под­пор­ки и колья.
410 Самым послед­ним сби­рай. Два раза лозу зате­ня­ют
Листья, два раза тра­ва гро­зит заглу­шить насаж­де­нья.
С этим борь­ба не лег­ка. Вос­хва­ляй обшир­ные зем­ли, —
Над неболь­шою трудись. Чтобы лозы под­вя­зы­вать, надо
Веток тер­но­вых в лесу пона­ре­зать, набрать оче­ре­ту
415 По бере­гам, не забыть при этом и вер­бу про­стую.
Вот при­вя­за­ли лозу, вот серп от лист­вы отды­ха­ет,
И вино­гра­дарь поет, дой­дя до послед­не­го ряда.
Все ж надо зем­лю еще шеве­лить, в поро­шок пре­вра­щая,
И хоть созрел вино­град, Юпи­те­ра все же стра­шить­ся.
420 Наобо­рот, для мас­лин обра­бот­ки не надо, мас­ли­ны
Не ожи­да­ют сер­па, не тре­бу­ют цеп­кой моты­ги.
Лишь укре­пят­ся в зем­ле и ко вся­ким вет­рам при­о­бык­нут,
Выде­лит поч­ва сама, коль вскрыть ее загну­тым зубом,
Вла­ги им вдо­воль. Вспа­ши — и обиль­ные даст уро­жаи.
425 Сто­ит трудить­ся над ней, мно­го­плод­ной оли­вою мира!
Что до пло­до­вых дерев, то, ствол почув­ст­во­вав креп­ким,
В силу вой­дя, они сами собой поды­ма­ют­ся быст­ро,
К небу стре­мясь, — ника­кой им помо­щи нашей не надо.
Да и в лесу дере­ва уве­ша­ны густо пло­да­ми;
430 Каж­дый пер­на­тых при­ют крас­не­ет от ягод кро­ва­вых.
Щип­лет ско­ти­на китис. На хвой­ных смо­лу добы­ва­ют,
Ею ноч­ные огни пита­ют­ся, свет раз­ли­вая.
Так сомне­вать­ся ль еще в бла­го­род­ном труде пло­до­вод­ства?
Но о боль­ших дере­вах не доволь­но ли? Вет­лы и дро­ки
435 Скром­ные корм скоту и тень пас­ту­хам достав­ля­ют,
Эти идут на плет­ни, те сок накоп­ля­ют для меда.
Видеть отрад­но Кито́р, вол­ну­е­мый роща­ми бук­сов,
Нари­ка бор смо­ля­ной; про­сто­ры нам видеть отрад­но,
Что не зна­ва­ли мотыг, ника­ких забот чело­ве­ка.
440 Хоть не при­но­сят пло­дов нагор­ные пущи Кав­ка­за,
Где их неисто­вый Эвр и треп­лет, и, вырвав, уно­сит,
Раз­но­го мно­го дают: нема­ло полез­но­го леса,
Для море­хо­дов — сос­ну, для строй­ки — кедр с кипа­ри­сом,
Спи­цы обыч­ных колес и кру­ги для сель­ских пово­зок.
445 Рубят из тех же дерев кузо­ва кораб­лей кру­то­бо­ких.
Вязы бога­ты лист­вой, а пру­тья­ми гиб­ки­ми — вет­лы;
Древ­ки мир­та дает и кизил, с ору­жи­ем друж­ный.
Тисы гнут, чтобы их пре­вра­щать в иту­рей­ские луки;
Лег­кая липа и букс, на стан­ке обра­бота­ны, фор­му
450 Могут любую при­нять, — их ост­рым дол­бят желе­зом.
Лег­кая так­же оль­ха по бушу­ю­щим пла­ва­ет водам,
Спу­ще­на в Пад; рои скры­ва­ют пче­лы по дуп­лам
Иль в пусто­те под корой загнив­ше­го дере­ва пря­чут.
Что же нам Вак­ха дары при­нес­ли, чтобы тем же их вспом­нить?
455 Вакх и при­чи­ной бывал пре­ступ­ле­ний раз­лич­ных: он смер­тью
Буй­ных кен­тав­ров сми­рил — и Рета, и Фола; тогда же
Пал и Гилей, что лапи­фам гро­зил кра­те́ром огром­ным.
Три­жды бла­жен­ны — когда б они сча­стье свое созна­ва­ли! —
Жите­ли сел. Сама, вда­ле­ке от воен­ных усо­биц,
460 Им спра­вед­ли­во зем­ля достав­ля­ет нетруд­ную пищу.
Пусть из кич­ли­вых сеней высо­ко­го дома не хлынет
К ним в покои вол­на жела­те­лей доб­ро­го утра,
И не дивят­ся они две­рям в чере­па­хо­вых встав­ках,
Золо­том ткан­ных одежд, эфи­рей­ской брон­зы не жаж­дут;
465 Пусть их белая шерсть асси­рий­ским не кра­ше­на ядом,
Пусть не пор­тят они олив­ко­вых масел кори­цей, —
Верен зато их покой, их жизнь про­стая надеж­на.
Всем-то бога­та она! У них и досуг и при­во­лье,
Гроты, озер пол­нота и про­хла­да Тем­пей­ской доли­ны,
470 В поле мыча­нье коров, под дере­вья­ми слад­кая дре­ма, —
Все это есть. Там и рощи в горах, и логи со зве­рем;
Трудо­лю­би­вая там моло­дежь, доволь­ная малым;
Вера в богов и к отцам ува­же­нье. Меж них Спра­вед­ли­вость,
Прочь с зем­ли ухо­дя, оста­ви­ла след свой послед­ний.
475 Но для себя я о глав­ном про­шу: пусть милые Музы,
Коим свя­щен­но слу­жу, вели­кой испол­нен любо­вью,
При­мут меня и пути мне пока­жут небес­ных созвездий,
Муку луны изъ­яс­нят и вся­кие солн­ца затме­нья.
Зем­ле­тря­се­нья отколь; отче­го взды­ма­ет­ся море,
480 После ж, пло­ти­ны про­рвав и назад отсту­пив, опа­да­ет;
И в оке­ан поче­му погру­зить­ся торо­пит­ся солн­це
Зим­нее; что для ночей замед­лен­ных вста­ло пре­по­ной.
Пусть этих раз­ных сто­рон при­ро­ды ныне кос­нуть­ся
Мне вос­пре­пят­ст­ву­ет кровь, уже мое серд­це не грея, —
485 Лишь бы и впредь любить мне поля, где льют­ся пото­ки,
Да и про­жить бы всю жизнь по-сель­ски, не зная о сла­ве,
Там, где Спер­хий, Тай­гет, где лакеде­мон­ские девы
Вак­ха сла­вят! О, кто б пере­нес меня к све­жим доли­нам
Гема и при­осе­нил вет­вей про­стран­ною тенью!
490 Счаст­ли­вы те, кто вещей познать суме­ли осно­вы,
Те, кто вся­че­ский страх и Рок, непре­клон­ный к моле­ньям,
Сме­ло поверг­ли к ногам, и жад­но­го шум Ахе­рон­та.
Но осчаст­лив­лен и тот, кому сель­ские боги зна­ко­мы, —
Пан, и отец Силь­ван, и ним­фы, юные сест­ры. Δ
495 Фас­ци — народ­ная честь — и цар­ский его не вол­ну­ет
Пур­пур, или раздор, друг на дру­га бро­саю­щий бра­тьев;
Или же дак, что дви­жет­ся вниз, от союз­ни­ка Ист­ра;
Рима дела и паде­ния царств его не тре­во­жат.
Ни неиму­щих жалеть, ни завидо­вать сча­стью иму­щих
500 Здесь он не будет. Пло­ды соби­ра­ет он, дар доб­ро­хот­ный
Нив и вет­вей; он чужд зако­нов желез­ных; безум­ный
Форум ему незна­ком, он архи­вов народ­ных не видит.
Тот веслом шеве­лит нена­деж­ное море, а этот
Меч обна­жа­ет в бою иль к царям про­ни­ка­ет в чер­то­ги.
505 Тре­тий кру­шит горо­да и дома их несчаст­ные, лишь бы
Из дра­го­цен­но­сти пить и спать на сарран­ском баг­рян­це.
Пря­чет богат­ства иной, лежит на зако­пан­ном кла­де;
Этот в вос­тор­ге застыл перед рост­ра­ми; этот пле­нил­ся
Плес­ком ска­мей, где и плебс, и отцы, в изум­ле­нье рази­нут

 

Δ
510 Рот; при­ят­но дру­гим, облив­шись брат­скою кро­вью,
Мило­го дома порог сме­нить на глу­хое изгна­нье,
Роди­ны новой искать, где солн­це иное сия­ет.
А зем­леде­лец вспа­хал кри­вым свою зем­лю ора­лом, —
Вот и работы на год! Он краю род­но­му опо­ра,
515 Скром­ным пена­там сво­им, заслу­жён­ным волам и коро­вам.
Не отдох­нешь, если год пло­дов еще не́ дал обиль­ных,
Иль при­бав­ле­нья скоту, иль сно­пов из Цере­ри­ных зла­ков,
Не отяг­чил уро­жа­ем борозд и амба­ров не ломит.
Ско­ро зима. По дво­рам сики­он­ские яго­ды давят.
520 Весе­ло сви­ньи бредут от дубов. В лесу — зем­ля­нич­ник.
Раз­ные осень пло­ды роня­ет с вет­вей. На высо­ких,
Солн­цу откры­тых местах вино­град при­пе­ка­ет­ся слад­кий.
Милые льнут меж­ду тем к отцов­ским объ­я­ти­ям дети.
Дом цело­муд­рен­но чист. Моло­ком нагру­жен­ное, туго
525 Вымя коро­вье. Коз­лы, на злач­ной сой­дясь луго­вине,
Сытые, друг про­тив дру­га сто­ят и рога­ми дерут­ся.
В празд­нич­ный день селя­нин отды­ха­ет, в тра­ве раз­ва­лив­шись, —
Посе­редине костер, до кра­ев напол­ня­ют­ся чаши.
Он, воз­ли­вая, тебя, о Леней, при­зы­ва­ет. На вязе
530 Веша­ют тут же мишень, пас­ту­хи в нее дро­ти­ки мечут.
Для дере­вен­ской борь­бы обна­жа­ет­ся гру­бое тело.
Древ­ние жиз­нью такой саби­няне жили когда-то,
Так же с бра­том и Рем. И ста­ла Этру­рия мощ­ной.
Стал через это и Рим все­го пре­крас­нее в мире, —
535 Семь сво­их он твер­дынь кре­пост­ной опо­я­сал сте­ною.
Рань­ше, чем был у царя Дик­тей­ско­го ски­петр, и рань­ше,
Чем нече­сти­вый стал род быков для пиров сво­их резать,
Жил Сатурн золо­той на зем­ле подоб­ною жиз­нью.
И не слы­ха­ли тогда, чтобы труб наду­ва­лись гор­та­ни,
540 Чтобы кова­лись мечи, на крем­не­вых гре­мя нако­валь­нях.
Но уж нема­лую часть огром­ной про­шли мы рав­ни­ны, —
Вре­мя рем­ни раз­вя­зать у коней на дымя­щих­ся выях.

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 4. Леней — гре­че­ский эпи­тет Вак­ха-Дио­ни­са.
Стих 8. Котур­ны — древ­няя обувь охот­ни­ков, а впо­след­ст­вии тра­ги­че­ских акте­ров. На древ­них изо­бра­же­ни­ях Вакх часто пред­ста­ет в котур­нах.
Стих 16. Эскул — раз­но­вид­ность дуба, свя­щен­но­го дере­ва Юпи­те­ра.
Стих 18. Лавр — дере­во, посвя­щен­ное Апол­ло­ну. Свя­ти­ли­ще бога нахо­ди­лось в лав­ро­вой роще у под­но­жия горы Пар­на­са.
Стих 38. Исмар, Табурн — непри­год­ные для сева зла­ков горы во Фра­кии и Сам­ни­у­ме; Вер­ги­лий при­во­дит их как при­мер разум­но­го исполь­зо­ва­ния зем­ли.
Сти­хи 43—44. …нет, если даже я сто язы­ков… — Эти сти­хи, вос­про­из­во­дя­щие сти­хи Гоме­ра («Или­а­да», II, 488—490), повто­ря­ют­ся в «Эне­иде», VI, 625.
Стих 64. Пафос­ский мирт — мирт, посвя­щен­ный Вене­ре, цен­тром куль­та кото­рой был Пафос, город на ост­ро­ве Кип­ре.
Стих 66. Дре­во Герак­ла — тополь.
Стих 67. Отец Хао­ний­ский — Юпи­тер, назван­ный так по месту сво­его Додон­ско­го ора­ку­ла — обла­сти Хао­нии в Эпи­ре.
Стих 84. Идей­ские кипа­ри­сы. — Гора Ида на Кри­те сла­ви­лась кипа­ри­са­ми.
Стих 87. Алки­ной — в «Одис­сее» царь леген­дар­ных феа­ков. Его пло­до­нос­ные сады вошли в посло­ви­цу.
Стих 88. Кру­сту­мий­ские гру­ши. — Кру­сту­мий (или Кру­сту­ме­рий) — город в Ита­лии, в окру­ге саби­нян.
Стих 115. Гело­ны — пле­мя сар­ма­тов, насе­ляв­шее сте­пи При­чер­но­мо­рья. Рим­ляне счи­та­ли, что все вар­ва­ры рас­кра­ши­ва­ют тело.
Стих 120. О эфи­оп­ских лесах, беле­ю­щих мяг­кою шер­стью? — Име­ет­ся в виду хло­пок.
Стих 121. Серий­цы — веро­ят­но, китай­цы, от кото­рых к рим­ля­нам дохо­ди­ли шел­ка. Шел­ко­вую нить и име­ет в виду Вер­ги­лий, гово­ря о тон­чай­шей пря­же.
Стих 127. …плод бла­го­дат­ный… — Опи­сы­вае­мый Вер­ги­ли­ем плод, веро­ят­нее все­го, лимон.
Стих 137. Герм — река в Лидии, счи­тав­ша­я­ся золо­то­нос­ной.
Стих 138. Бак­трия — цар­ство око­ло Индии.
Стих 139. Пан­хайя — леген­дар­ный ост­ров в ара­вий­ских морях, сла­вив­ший­ся изготов­ле­ни­ем бла­го­во­ний.
Сти­хи 140—141. Пусть не вспа­ха­ли быки… — Намек на миф об арго­нав­те Ясоне, кото­рый вспа­хал зем­лю Кол­хиды плу­гом, запря­жен­ным изры­гаю­щи­ми пла­мя мед­но­ко­пыт­ны­ми быка­ми, и засе­ял зуба­ми дра­ко­на.
Стих 143. …мас­сий­ская вла­га… — вино из зна­ме­ни­то­го сор­та вино­гра­да, рос­ше­го на скло­нах горы Мас­сик в Умбрии.
Стих 146. Кли­тумн — при­ток Тиб­ра.
Сти­хи 147—148. …бык, дра­го­цен­ная жерт­ва, рим­ским три­ум­фам… — сопут­ст­во­вал… — Быков при­но­си­ли в жерт­ву Юпи­те­ру; белые быки вез­ли колес­ни­цу пол­ко­во­д­ца-три­ум­фа­то­ра.
Стих 152. Ако­нит — ядо­ви­тое рас­те­ние, в Ита­лии не встре­чаю­ще­е­ся.
Сти­хи 159—160. Ларий — сей­час озе­ро Комо, Бенак — озе­ро Гар­да.
Сти­хи 161—164. Гавань Юлия — порт, постро­ен­ный Авгу­стом и назван­ный в честь Юлия Цеза­ря; для его построй­ки бух­та Лукрин близ Неа­по­ля была соеди­не­на с озе­ром Аверн, а гавань со сто­ро­ны моря ограж­де­на молом.
Сти­хи 167—168. Сабин­ские потом­ки (саби­ны), мар­сы, воль­ски — народ­но­сти, насе­ляв­шие Апен­нин­ский полу­ост­ров.
Сти­хи 169—170. Деции — рим­ский пат­ри­ци­ан­ский род, из кото­ро­го вышли мно­гие зна­ме­ни­тые пол­ко­вод­цы. Фурий Камилл — рим­ский вое­на­чаль­ник и дик­та­тор (V—IV вв. до н. э.). Сци­пи­о­ны — пат­ри­ци­ан­ский род, из кото­ро­го вышли Кор­не­лий Сци­пи­он, начав­ший вой­ну с Ган­ни­ба­лом, его сын Сци­пи­он Афри­кан­ский Стар­ший, успеш­но ее завер­шив­ший, и при­ем­ный сын послед­не­го, Сци­пи­он Афри­кан­ский Млад­ший, раз­ру­шив­ший Кар­фа­ген (конец III — нача­ло II в. до н. э.). Как соби­ра­тель­ный образ рим­ской доб­ле­сти упо­ми­на­ет­ся и рим­ский пол­ко­во­дец кон­ца II — нача­ла I в. до н. э. Гай Марий.
Сти­хи 171—172. …Цезарь, кото­рый теперь победи­тель­но… — Име­ет­ся в виду поход Окта­ви­а­на через Сирию до бере­гов Евфра­та.
Стих 173. Сатур­на зем­ля — Ита­лия, куда, по мест­ным пре­да­ни­ям, уда­лил­ся Сатурн, сверг­ну­тый Юпи­те­ром. В Ита­лии Сатурн стал родо­на­чаль­ни­ком цар­ско­го дома (см. «Эне­ида», VII, 46—49).
Стих 176. Аскрей­ская пес­ня — дидак­ти­че­ский эпос о зем­леде­лии, напи­сан­ный по образ­цу Геси­о­да из Аскры (см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VI, 70).
Сти­хи 193—194. …жир­ный тирре­нец меж тем на кости сло­но­вой игра­ет у алта­ря… — Тиррен­ские (этрус­ские) флей­ти­сты при­ни­ма­ли уча­стие в куль­то­вых цере­мо­ни­ях. Жир­ные — пре­зри­тель­ное про­зви­ще этрус­ков у рим­лян.
Стих 197. Тарент — город и порт на юге Ита­лии.
Стих 214. Хелид­ра — ядо­ви­тая змея с твер­дой кожей (букв.: водя­ная чере­па­ха).
Стих 224. Капуя — город в Кам­па­нии на юге Ита­лии. Сер­вий сооб­ща­ет, что в этой стро­ке пер­во­на­чаль­но сто­я­ло вме­сто сло­ва «берег» назва­ние горо­да Нолы; одна­ко нолан­цы отка­за­ли поэту в воде для оро­ше­ния участ­ка, и он вычерк­нул упо­ми­на­ние о Ноле.
Стих 225. …неми­ло­стив Кла­ний к Ацеррам. — Име­ют­ся в виду частые раз­ли­вы реки Кла­ния, про­те­кав­шей в Ацеррах близ Неа­по­ля.
Стих 257. Вредо­нос­ные тисы. — Счи­та­лось, что пло­ды тиса ядо­ви­ты и одур­ма­ни­ва­ют чело­ве­ка.
Сти­хи 380—381. Козья вина тако­ва… на просце­нии древ­ние игры. — Тра­гедия воз­ник­ла из обрядов куль­та Вак­ха; важ­ное место сре­ди них при­над­ле­жа­ло обрядам, свя­зан­ным с коз­лом (само сло­во «тра­гедия» озна­ча­ет «песнь коз­ла»). Просце­ний — пере­д­няя часть сце­ны, где нахо­ди­лись акте­ры.
Сти­хи 382—384. Вот поче­му… поре­ши­ли вну­ки Тесея… — Име­ют­ся в виду дере­вен­ские обрядо­вые игры, посвя­щен­ные Вак­ху. Козел слу­жил награ­дой в раз­лич­ных состя­за­ни­ях, сре­ди кото­рых было и состя­за­ние в прыж­ках на наду­тый мех (вспрыг­нув­ший дол­жен был доль­ше на нем удер­жать­ся). Вну­ки Тесея — потом­ки мифи­че­ско­го царя Афин, здесь в зна­че­нии «афи­няне».
Стих 385. Авзо­ний­ские селяне — то есть ита­лий­ские кре­стьяне.
Сти­хи 388—389. …Вакх… под­ве­сив… изо­бра­же­нья твои… — Изо­бра­же­ние бога под­ве­ши­ва­лось к дере­вьям на межах, и по тому, как оно пово­ра­чи­ва­лось в ту или дру­гую сто­ро­ну, суди­ли о рас­по­ло­же­нии боже­ства, о гряду­щем бла­го­по­лу­чии этой зем­ли.
Стих 406. Сатур­нов зуб — серп или кри­вой нож вино­гра­да­ря, атри­бут Сатур­на.
Стих 437. Китор — гора в Малой Азии, порос­шая бук­сом (сам­ши­том).
Стих 438. Нарик — город на юге Ита­лии.
Стих 448. Иту­рей­ские луки — от назва­ния араб­ско­го пле­ме­ни иту­рей­цев, сла­вив­ших­ся как луч­ни­ки.
Сти­хи 455—457. Вакх и при­чи­ной бывал… — В этих сти­хах, кото­рые мно­гие уче­ные счи­та­ют интер­по­ля­ци­ей, упо­ми­на­ет­ся схват­ка фес­са­лий­ских лапи­фов с кен­тав­ра­ми на свадь­бе царя лапи­фов Пири­фоя, где пья­ные кен­тав­ры бро­си­лись похи­щать жен­щин. Рет, Фол, Гилей — име­на кен­тав­ров.
Стих 462. …вол­на жела­те­лей доб­ро­го утра… — Име­ют­ся в виду кли­ен­ты, зави­си­мые сво­бод­ные граж­дане, по обя­зан­но­сти при­хо­дя­щие по утрам при­вет­ст­во­вать сво­его патро­на.
Стих 464. …эфи­рей­ской брон­зы не жаж­дут… — Эфи­ра — древ­нее назва­ние Корин­фа. Коринф­ские вазы из осо­бо­го спла­ва цени­лись в Риме боль­ше золотых и сереб­ря­ных.
Стих 465. Асси­рий­ский — у Вер­ги­лия в зна­че­нии «сирий­ский», «фини­кий­ский», «пуни­че­ский». Фини­кий­ские горо­да сла­ви­лись сво­им пур­пу­ром — алой крас­кой, изготов­ля­е­мой из сока осо­бых мор­ских мол­люс­ков.
Стих 466. …не пор­тят они олив­ко­вых масел кори­цей… — Поро­шок кори­цы, сме­шан­ный с олив­ко­вым мас­лом, употреб­лял­ся как бла­го­вон­ное при­ти­ра­ние.
Стих 469. Тем­пей­ская доли­на в Фес­са­лии была настоль­ко про­слав­ле­на сво­и­ми кра­сота­ми, что имя ее ста­ло нари­ца­тель­ным.
Сти­хи 481—482. …и в оке­ан поче­му погру­зить­ся… — Эти сти­хи повто­ря­ют­ся в «Эне­иде», I, 745—746.
Стих 487. Спер­хий — река в Фес­са­лии, Тай­гет — леси­стый гор­ный хре­бет, тяну­щий­ся из Арка­дии через всю Лако­нию.
Стих 490. Счаст­ли­вы те… — то есть фило­со­фы. Стих заим­ст­во­ван из поэ­мы Лукре­ция «О при­ро­де вещей», где посвя­щен Эпи­ку­ру. Намек на Эпи­ку­ра, про­по­ве­до­вав­ше­го «доволь­ство малым» и «неза­мет­ную жизнь», дела­ет есте­ствен­ной парал­лель меж­ду счаст­ли­вой жиз­нью селя­ни­на и фило­со­фа.
Стих 495. Фас­цы (фас­ции) — пуч­ки пру­тьев с про­де­ты­ми в них топо­ра­ми, зна­ки кон­суль­ско­го и пре­тор­ско­го досто­ин­ства.
Стих 497. Даки — пле­мя, жив­шее за Истром (Дуна­ем) и совер­шав­шее частые набе­ги на терри­то­рию импе­рии. Истр как бы ста­но­вит­ся союз­ни­ком даков, раз­ре­шая им пере­прав­лять­ся по льду.
Сти­хи 501—502. …безум­ный Форум… — Форум как сре­дото­чие всей обще­ст­вен­ной жиз­ни Рима; у Вер­ги­лия — сим­вол безу­мия, в про­ти­во­по­лож­ность счаст­ли­во­му покою сель­ско­го жите­ля.
Стих 506. Сарран­ский баг­ря­нец — тирий­ский пур­пур. Сар­ры — древ­нее назва­ние Тира, горо­да в Фини­кии.
Стих 508. Рост­ры — здесь ора­тор­ская три­бу­на на Фору­ме; она была укра­ше­на рост­ра­ми — мед­ны­ми носа­ми, сня­ты­ми с потоп­лен­ных вра­же­ских кораб­лей.
Стих 509. …плес­ком ска­мей… — то есть зри­те­лей в амфи­те­ат­ре. Отцы — рим­ские сена­то­ры; име­ет­ся в виду обы­чай при­вет­ст­во­вать зна­ме­ни­тых граж­дан руко­плес­ка­ни­я­ми, когда они вхо­ди­ли в амфи­те­атр.
Стих 519. Сики­он­ские яго­ды — мас­ли­ны (от горо­да Сики­о­на око­ло Корин­фа, сла­вив­ше­го­ся мас­ли­на­ми).
Стих 535. Семь твер­дынь — намек на семь хол­мов, на кото­рых сто­ит Рим. Стих повто­ря­ет­ся в «Эне­иде», VI, 783.
Стих 536. Рань­ше, чем был у царя Дик­тей­ско­го ски­петр… — то есть в золо­том веке, до того, как воца­рил­ся Юпи­тер, рож­ден­ный в Дик­тей­ской пеще­ре на Кри­те.
Стих 537. …нече­сти­вый стал род быков… резать… — Рим­ский тео­ре­тик сель­ско­го хозяй­ства Колу­мел­ла пишет: «Бык так высо­ко почи­тал­ся у древ­них, что за уби­е­ние быка кара­ли так же, как за уби­е­ние граж­да­ни­на».

Оглавление

Оцените статью
Античная мифология