Вергилий. Георгики. Книга I.

Пере­вод­чик посвя­ща­ет этот труд
сво­ей жене, Елене Шер­вин­ской.

Как уро­жай счаст­ли­вый собрать, под какою звездою
Зем­лю пахать, Меце­нат, и к вязам под­вя­зы­вать лозы
Сле­ду­ет, как за ста­да­ми ходить, каким попе­че­ньем
Скот раз­во­дить и каков с береж­ли­вы­ми пче­ла­ми опыт,
5 Ста­ну я здесь вос­пе­вать. Ярчай­шие све­то­чи мира,
Вы, что по кру­гу небес веде­те бегу­щие годы,
Либер с Цере­рой бла­гой! Через ваши дея­ния поч­ва
Коло­сом туч­ным смог­ла сме­нить Хао­нии желудь
И обре­тен­ным вином заме­шать Ахе­ло­е­вы чаши!
10 Так­же и вы, для селян боже­ства бла­го­дат­ные, фав­ны!
С фав­на­ми вме­сте сюда при­хо­ди­те, о девы дри­а­ды!
Ваши дары я пою. И ты, кто уда­ром тре­зуб­ца
Из пер­во­здан­ной зем­ли коня тре­пе­тав­ше­го вывел,
Гроз­ный Неп­тун! И ты, покро­ви­тель уро­чищ, где щип­лют
15 Три­ста коров бело­снеж­ных тра­ву сре­ди заро­с­лей Кеи!
Рощи поки­нув свои, Ликея тени­стые скло­ны,
Пан, блю­сти­тель овец, при­ди, коли пом­нишь свой Ме́нал,
Будь бла­го­скло­нен ко мне, о теге­ец! Минер­ва, мас­ли­ну
Нам пода­рив­шая! Ты, о юно­ша, нам пока­зав­ший
20 Плуг, и Силь­ван, кипа­рис моло­дой несу­щий с кор­ня­ми!
Боги, боги­ни! Вы все, кото­рых о поле забота!
Вы, что пита­е­те плод, чье было не сея­но семя,
Вы, что обиль­но с небес дождем поли­ва­е­те всхо­ды!
Ты, нако­нец, — как знать, какие собра­нья бес­смерт­ных
25 Вско­ре вос­при­мут тебя, — горо­да́ ли увидеть, о Цезарь,
Иль все пре­де­лы зем­ли поже­ла­ешь, иль целой все­лен­ной,
Ты, как зем­ных пода­тель пло­дов и вла­сти­тель пого­ды,
Будешь смерт­ны­ми чтим, мате­рин­ским увен­чан­ный мир­том?
Ста­нешь ли богом морей бес­пре­дель­ных, и чтить море­хо­ды
30 Будут тебя одно­го, поко­ришь ли ты край­нюю Фулу,
Куп­лен ли Тефи­ей будешь в зятья за все ее воды,
Новой при­мкнешь ли звездой к мед­ли­тель­ным меся­цам лета
Меж Эри­го­ной и к ней про­стер­ты­ми сза­ди Клеш­ня­ми?
Их Скор­пи­он пла­ме­не­ю­щий сам доб­ро­воль­но отво­дит,
35 Осво­бож­дая тебе в небе­сах про­стран­ства избы­ток.
Кем ты ни будь (назвать царем тебя Тар­тар не сме­ет,
Ты не сго­ра­ешь и сам столь силь­ною жаж­дою вла­сти,
Хоть Эли­зий­ским полям дивят­ся исста­ри гре­ки,
И не спе­шит выхо­дить Про­зер­пи­на на зов мате­рин­ский),
40 Лег­кий даруй нам ход, начи­на­ньям спо­соб­ст­вуй отваж­ным
И, пожалев посе­лян, еще не зна­ко­мых с доро­гой,
Нас пред­во­ди, напе­ред при­зы­ва­ния наши при­ем­ля.
Ран­ней вес­ною, когда от седых вер­шин ледя­ная
Льет­ся вода и зем­ля под Зефи­ром ста­но­вит­ся рых­лой,
45 Пусть начи­на­ет сте­нать, со вдав­лен­ным дви­га­ясь плу­гом,
Вол, и сош­ник забле­стит, добе­ла бороздою оттер­тый.
Нива отве­тит потом поже­ла­ньям селян нена­сыт­ных,
Еже­ли два́ раза жар испы­та­ет и два́ раза холод.
Жат­вы такой ожи­дай, что будут ломить­ся амба­ры!
50 Но перед тем, как взре­за́ть нач­нем незна­ко­мое поле,
Надоб­но вет­ры узнать и раз­лич­ные сме­ны пого­ды,
Так­же оте­че­ских мест постиг­нуть обы­чай и спо­соб;
Что тут зем­ля при­не­сет и в чем зем­ледель­цу отка­жет:
Здесь счаст­ли­вее хлеб, а здесь вино­град уро­дит­ся.
55 Здесь пло­дам хоро­шо, а там зеле­не­ет, не сеян,
Луг. Не зна­ешь ли сам, что Тмол аро­ма­ты шафра­на
Шлет, а Индия — кость, сабей же изне­жен­ный — ладан,
Голый халиб — желе­зо, струю боб­ро­вую с тяж­ким
Запа­хом — Понт, а Эпир — кобыл для побед олим­пий­ских?
60 Уста­но­ви­ла навек зако­ны и жиз­ни усло­вья
Раз­ным при­ро­да кра­ям, когда при нача­ле все­лен­ной
Дев­ка­ли­он побро­сал на пустын­ную зем­лю каме­нья, —
Вышли же люди из них — род креп­кий! За дело же! Тот­час
Туч­ной поч­ву зем­ли, от пер­вых же меся­цев года,
65 Мощ­ные пусть взры­ва­ют волы, чтобы пыль­ное лето
Све­жий про­гре­ло отвал, обо­жгло его пла­ме­нем солн­ца.
Если же поч­ва ску­па, неза­дол­го тогда до Арк­ту­ра
Будет доволь­но в нее борозду неглу­бо­кую вре­зать,
Здесь — чтоб не мог повредить уро­жаю счаст­ли­во­му пле­вел,
70 Там — чтобы тощий песок не утра­тил сыро­сти скуд­ной.
Но торо­пись, пусть год отды­ха­ет поле под паром,
Чтоб укре­пи­лось оно, покой на досу­ге вку­шая.
Или, как сме­нит­ся год, золотые засе­и­вай зла­ки
Там, где с поля собрал уро­жай, струч­ка­ми шумя­щий,
75 Или где вика рос­ла мел­ко­плод­ная, с горь­ким лупи­ном,
Чьи, целым лесом шумя, поды­ма­ют­ся лом­кие стеб­ли.
Ниву посев иссу­ша­ет льня­ной, иссу­ша­ет овся­ный,
Так­же спа­ля­ет и мак, напи­тан­ный дре­мой летей­ской.
Но с про­ме­жут­ка­ми в год посев их быва­ет оправ­дан,
80 Лишь бы ты поч­ву сырым удоб­рил щед­ро наво­зом
Или нечи­стой золой утом­лен­ное поле посы­пал.
Так, сме­няя посев, полям ты покой пре­до­ста­вишь.
Так не обманет надежд, коль и вовсе не вспа­ха­но, поле.
Поль­зу при­но­сит зем­ле опа­лять исто­щен­ную ниву,
85 Пусть затре­щав­ший огонь жни­вье лег­ко­вес­ное выжжет.
То ли закры­тую мощь и пита­нье обиль­ное зе́мли
Так извле­ка­ют, иль в них быва­ет пла­ме­нем вся­кий
Выжжен порок и, как пот, выхо­дит ненуж­ная вла­га,
Или же мно­же­ство пор откры­ва­ет и про­ду­хов тай­ных
90 Жар, кото­ры­ми сок вос­хо­дит к рас­те­ни­ям юным,
То ль, укреп­ля­ясь, зем­ля сжи­ма­ет рас­кры­тые жилы,
Чтобы ни частый дождь, ни сила паля­ще­го солн­ца
Не погу­би­ли семян, ни Борея прон­зи­тель­ный холод.
Тот, кто моты­гой дро­бит нера­ди­вые глы­бы, кто вый­дет
95 В поле с пле­те­ной сво­ей боро­ной, тот пашне помощ­ник.
Он с олим­пий­ских высот бело­ку­рой заме­чен Цере­рой,
Так­же и тот, кто отвал, кото­рый он под­нял на пашне,
Станет рас­па­хи­вать вновь накло­нен­ным в сто­ро­ну плу­гом,
Кто, посто­ян­но трудясь на полях, над ними хозя­ин.
100 Влаж­ных моли­те вы лет, а зим моли­те без­до­жд­ных,
О зем­ледель­цы! Хле­ба весе­лят, коль зима не без пыли;
Нива обиль­на. Таким уро­жа­ем и Мизия вряд ли
Может хва­лить­ся, такой не дивит­ся и Га́рга­ра жат­ве!
Что мне доба­вить о том, кто, бро­сив семя, на паш­ню
105 Тот­час налег, чтобы комья раз­бить непо­дат­ли­вой поч­вы,
Или же воду при­вел на посев и пустил по канав­кам;
Кто, когда поле горит и от зноя тра­ва уми­ра­ет,
Вдруг из-под самых бро­вей обры­ва нагор­но­го воду
Выведет? — и, гро­хо­ча, нис­па­да­ет она, и сдви­га­ет
110 Мел­кие кам­ни, вол­ной осве­жая засох­шие нивы.
Или о том, кто, боясь, что поля­жет под гру­зом коло­сьев
Нива, на пищу скоту обра­тит ее пыш­ные всхо­ды,
Лишь с борозда­ми рост­ки поды­мут­ся вро­вень? О том ли,
Кто от набух­нув­ших нив отведет застой­ную воду, —
115 А особ­ли­во, когда в нена­деж­ные меся­цы года
Паво­док, ширясь, вокруг зато­пит под­няв­шим­ся илом
Всё, и остат­ки воды, согрев­шись, нач­нут испа­рять­ся.
Все же, хоть тягост­ный труд и людь­ми и вола­ми при­ло­жен
Был к обра­бот­ке зем­ли, одна­ко же наг­лые гуси,
120 И стри­мо­ний­ский журавль, и с кор­нем горь­ким цико­рий
Делу в ущерб. Тень тоже вредит. Отец поже­лал сам,
Чтоб зем­ледель­че­ский труд был неле­гок, пер­вый искус­ст­вом
Паха­ря воору­жил, к рабо­те нуж­дой побуж­дая,
Не потер­пев, чтоб его закос­не­ло в без­дей­ст­вии цар­ство.
125 Вовсе не зна­ли поля до Юпи­те­ра паха­рей вла­сти.
Даже знач­ком отме­чать иль межой раз­ме­же­вы­вать нивы
Не пола­га­лось. Всё сооб­ща добы­ва­ли. Зем­ля же
Пло­до­но­си­ла сама, доб­ро­воль­но, без понуж­де­нья.
Он же, Юпи­тер, и яд даро­вал отвра­ти­тель­ным зме­ям,
130 Вол­ку велел выхо­дить на добы­чу и морю — взды­мать­ся,
Мед с лист­вы он стрях­нул, огонь от людей он запря­тал,
Оста­но­вил и вино, бежав­шее всюду ручья­ми,
Чтобы уме­нья во всем дости­гал раз­мыш­ля­ю­щий опыт,
Мало-пома­лу, и злак выво­дить из борозд научил­ся,
135 Чтобы из жилы крем­ня извле­кал он огонь пота­ен­ный.
Реки впер­вые тогда об оль­хах долб­ле­ных узна­ли,
В пер­вый раз море­ход назвал и исчис­лил све­ти­ла,
Звезды Пле­яд и Гиад и сия­ю­щий Аркт Лика­о­на.
Зве­ря сетя­ми ловить и птиц обма­ны­вать кле­ем
140 Спо­соб нашли, оцеп­лять лес­ные уро­чи­ща пса­ми.
Тот по широ­кой реке замёт­ным нево­дом пле­щет
В поис­ках глу­би, дру­гой сеть мок­рую тащит по морю;
Вот и желе­зо у них, и пил виз­жа­щие зубья, —
А пона­ча­лу брев­но коло­ли некреп­кое кли­ном.
145 Раз­ные тут мастер­ства появи­лись; труд неустан­ный
Все победил, да нуж­да в усло­вьях гне­ту­щая тяж­ких.
Зем­лю желе­зом пахать научи­ла впер­вые Цере­ра
В пору, когда по свя­щен­ным лесам ока­за­лась нехват­ка
В яго­дах и желудях и Додо­на питать пере­ста­ла.
150 Вско­ре постиг­ла хле­ба и невзго­да: злая изга­ра
Стеб­ли гры­зет, вол­чец на ниве тор­чит непри­год­ный,
И поги­ба­ет посев, сме­ня­ет­ся лесом колю­чим.
Вот и орех водя­ной, и репей на ухо­жен­ной ниве,
Дикий овес и зло­счаст­ный пше­нец гос­под­ст­ву­ет в поле.
155 Если усерд­но рых­лить не потрудишь­ся граб­ля­ми поч­ву,
Шумом отпу­ги­вать птиц и лист­ву, зате­няв­шую ниву,
Ост­рым сер­пом про­ре­зать, моле­нья­ми дождь при­зы­вая,
Будешь ты видеть, увы, что пол­ны закро­ма у соседа,
Голод же свой уто­лять по лесам, дубы сотря­сая.
160 Надо ска­зать, како­вы хле­бо­паш­цев суро­вых ору­дья,
Те, без кото­рых нель­зя ни засе­ять, ни вырас­тить жат­ву.
Пер­вым делом — сош­ник могу­че­го гну­то­го плу­га,
С мед­лен­ным ходом колес элев­син­ской боги­ни теле­га,
И моло­тиль­ный каток, воло­ку­ша и тяж­кие граб­ли;
165 Не обой­тись без про­стых пле­те­ных изде­лий Келея
И дере­вян­ных решёт, мисти­че­ских веял Иак­ха, —
Пред­у­смот­ри­тель­но ты изгото­вишь все это задол­го,
Если достой­ной ты ждешь от полей боже­ст­вен­ных сла­вы.
Для руко­я­ти в лесу при­смот­рев моло­дую вязи­ну,

Δ
170 Изо всех сил ее гнут, кри­виз­ну при­да­вая ей плу­га.
В восемь от кор­ня ступ­ней протя­нув дере­вян­ное дышло,
При­спо­соб­ля­ют хват­ки́, а с тылу — рас­со­ху с раз­вил­кой.
Валят и липу в лесу для ярма, и бук лег­ко­вес­ный
Для руко­я­ти берут, чтобы плуг пово­ра­чи­вать сза­ди.
175 Дере­во над оча­гом под­ле­жит испы­та­нию дымом.
Мно­го могу пере­дать ста­рин­ных тебе настав­ле­ний,
Если ты прочь не бежишь и забот не чуж­да­ешь­ся мел­ких.
Ток надо преж­де все­го валь­ком уве­си­стым сгла­дить,
Зем­лю рукой пере­брать и спло­тить ее вяз­кою гли­ной, —
180 Не про­рос­ла бы тра­вой, не дала бы от рых­ло­сти тре­щин.
Ина­че мно­го гро­зит напа­стей: то мыш­ка-малыш­ка
Дом заведет под зем­лей и свои там устро­ит амба­ры,
Либо лишен­ные глаз кроты себе нор пона­ро­ют.
Жабу ты в яме най­дешь: зем­лей порож­ден­ные тва­ри
185 Все нали­цо: чер­вяк насе­лит огром­ные груды
Хле­ба, а то мура­вей, стра­ша­щий­ся ста­ро­сти скуд­ной.
Так­же мин­даль наблюдай, когда он в лесу изобиль­но
Цве­том покрыт и к зем­ле души­сты­ми никнет вет­вя­ми.
Еже­ли мно­го пло­дов, за ними после­ду­ют зла­ки, —
190 Зна­чит, при щед­рой жаре молоть­бы дождешь­ся ты щед­рой.
Если ж оби­лье лист­вы рас­ки­нет­ся тенью чрез­мер­ной,
Цеп пона­прас­ну тогда бить пыш­ную будет соло­му.
Виды­вал я: кое-кто семе­на гото­вит для сева,
Их селит­рой спер­ва и отсто­ем мас­лин поли­вая,
195 Чтобы круп­нее зер­но в шелу­хе-обман­щи­це было,
Чтобы на сла­бом огне поско­рее оно раз­бу­ха­ло.
Видел, что дав­ний отбор, испы­тан­ный вящим ста­ра­ньем,
Пере­рож­да­ет­ся все ж, коль люд­ская рука еже­год­но
Зерен круп­ней­ших опять не повы­бе­рет. Волею рока
200 Так ухуд­ша­ет­ся все и обрат­ным несет­ся дви­же­ньем, —
Точ­но гре­бец, что наси­лу чел­нок свой про­тив тече­нья
Пра­вит, но еже­ли вдруг его руки неждан­но ослаб­нут,
Он уж стре­ми­тель­но вспять увле­ка­ем встреч­ным тече­ньем.
Сле­ду­ет, кро­ме того, нам так­же созвез­дье Арк­ту­ра,
205 И вос­хож­де­нье Коз­лят наблюдать, и ярко­го Змея,
Как моря­кам, плы­ву­щим домой по бур­ной пучине,
Понт про­хо­дя иль про­лив Абидос­ский, где уст­риц оби­лье.
Лишь урав­ня­ют Весы для сна и для бде­ния вре­мя
И попо­лам небе­са разде­лят меж све­том и тенью,
210 В дело пус­кай­те волов, хле­бо­паш­цы, ячмень засе­вай­те
Вплоть до послед­них дождей суро­во­го солн­це­во­рота.
Тут же и мак Цере­рин, и лен засе­ян­ный надо
Сло­ем зем­ли покры­вать да налечь рас­то­роп­ней на плу­ги,
Поч­ва пока не мок­ра и тучи пока лишь навис­ли.
215 Боб засе­ва­ют вес­ной; и тебя, мидий­ка, тогда же
Рых­лые борозды ждут. Что ни год, и о про­се забота,
Чуть лишь Телец бело­снеж­ный сво­им позо­ло­чен­ным рогом
Год приот­кро­ет, и Пес усту­пит звезде супро­тив­ной.
Если ж наду­ма­ешь ты под пше­ни­цу иль гру­бую пол­бу
220 Зем­лю гото­вить, стре­мясь полу­чить от нее лишь коло­сья,
Рань­ше на запа­де пусть золотые зай­дут Атлан­ти­ды,
Пусть и Кнос­ский Венец, сия­ю­щий звезда­ми, канет
Рань­ше, чем ты бороздам семе­на под­хо­дя­щие вве­ришь,
Года надеж­ду спе­ша пору­чить непо­дат­ли­вой поч­ве.
225 Мно­гие сев начи­на­ют, когда не зашла еще Майя, —
Разо­ча­ру­ет потом пусты­ми коло­сья­ми нива.
Если же вику нач­нешь засе­вать с кор­мо­вы­ми боба­ми
И не обде­лишь трудом пелу­зий­скую ты чече­ви­цу,
Ясные зна­ки тебе нис­по­сла­ны будут Боотом:
230 Тут надо сев начи­нать, про­дол­жать до сре­дин­ных моро­зов.
Вот для чего, свой круг разде­лив сораз­мер­но на части,
Солн­це сро­ки вер­шит, про­хо­дя сквозь две­на­дцать созвездий.
Пять поя­сов небе­са охва­ти­ли; под бле­щу­щим солн­цем
Веч­но пыла­ет один, сжи­га­ет­ся пла­ме­нем веч­но.
235 Край­ние по́яса два про­сти­ра­ют­ся спра­ва и сле­ва, —
Синие, эти во льду коче­не­ют, в дождях бес­про­свет­ных.
Поя­са два, что идут меж­ду сред­ним и край­ни­ми, боги
Смерт­ным отда­ли в дар, — и их разде­ля­ет доро­га,
Чтобы вра­щал­ся по ней наклон­ных зна­ков порядок.
240 Воз­ле Рифей­ских твер­дынь, близ Ски­фии, мир недо­ступ­но
Высит­ся и под уклон пони­жа­ет­ся к Австрам Ливий­ским.
Вста­ла вер­ши­на одна над нами навеч­но, дру­гую
Видит у ног сво­их Стикс и маны в под­зем­ных глу­би­нах.
Там, изви­ва­ясь рекой, выпол­за­ет раз­ме­ром огром­ный
245 Змей и этак и так опле­та­ет Арк­тов обо­их,
Арк­тов, кото­рым в вол­нах оке­ан­ских страш­но намок­нуть.
Там, — как мол­ва гово­рит, — глу­бо­кая ночь мол­ча­ли­ва,
И под покро­вом ее тем­нота не реде­ет густая.
Здесь Авро­ра вста­ет и день посте­пен­но при­во­дит,
250 И лишь зады­шат на нас, запы­хав­шись, кони Восто­ка,
Там зажи­га­ет, баг­рян, вечер­ние све­то­чи Вес­пер.
Так нам воз­мож­ность дана пред­ска­зать по невер­но­му небу
Сме­ны пого­ды, и дни для жнит­ва́, и вре­мя для сева,
Сро­ки, когда уда­рять обман­чи­вый вес­ла­ми мра­мор
255 Сле­ду­ет, в море когда выво­дить осна­щен­ные флоты
Иль когда нам по лесам своевре­мен­но сва­ли­вать сос­ны.
Мы не напрас­но следим, как захо­дят и всхо­дят созвез­дья,
Как изме­ня­ют­ся, в чем, четы­ре вре­ме­ни года.
Если холод­ным дождем задер­жан в дому зем­леде­лец,
260 Мно­гое, с чем бы спе­шить при­шлось под без­об­лач­ным небом,
Выпол­нить мож­но: тогда сош­ни­ка отби­ва­ет ора­тай
Попри­ту­пив­ший­ся зуб; из дере­ва точат коры­та,
Или же ста­вят тав­ро на ско­те иль чис­ло на при­па­сах,
Или же колья ост­рят, куют дву­ро­гие вилы,
265 Или для вью­щих­ся лоз жгу­ты аме­рий­ские кру­тят.
Мож­но удоб­ную плесть и утварь из крас­ной лози­ны,
Жарить мож­но зер­но на огне и раз­ма­лы­вать кам­нем.
Да и по празд­нич­ным дням кое-что выпол­нять поз­во­ля­ют
Божий закон и люд­ской. Ручьи очи­щать бла­го­че­стье
270 Не запре­ща­ло, в полях ого­ра­жи­вать тыном посе­вы,
Пти­цам сил­ки рас­став­лять, сжи­гать тер­нов­ник колю­чий,
Бле­ю­щих ста­до овец погру­жать в целеб­ную реку.
Часто тогда селя­нин ленив­ца-осла пого­ня­ет,
Мас­лом его нагру­зив и вся­ким доб­ром ого­род­ным,
275 С рын­ка ж обрат­но везет для жер­но­ва камень и деготь.
Раз­ные дни при­во­дит луна, не все дере­вен­ским
Бла­го­при­ят­ны трудам. Ты пято­го — бой­ся: он блед­ный
Орк про­из­вел и богинь Эвме­нид; Зем­ля нече­стив­ца
Кея в тот день роди­ла, Япе­та, Тифея и оных

Δ
280 Для сокру­ше­нья небес всту­пив­ших в заго­вор бра­тьев.
Три­жды на Пели­он водру­зить они Оссу пыта­лись,
Три­жды на Оссу взва­лить Олимп мно­го­лист­вен­ный. Так-то!
Три­жды перу­ном Отец раз­бро­сал взгро­мож­ден­ные горы.
Счаст­лив сем­на­дца­тый день для посад­ки лозы вино­град­ной,
285 Для при­ру­че­нья быков, при­бав­ле­ния к ткац­кой осно­ве
Нитей. Девя­тый хорош для побе­га, ворам же враж­де­бен.
Мно­гое луч­ше все­гда совер­ша­ет­ся ночью про­хлад­ной
Или когда на заре росит­ся зем­ля под Ден­ни­цей.
Ночью пустую стер­ню и ночью же луг пере­сох­ший
290 Луч­ше косить, — по ночам доста­точ­но влаж­но­сти мяг­кой.
Вече­ром дол­гим иной, при све­тиль­ни­ке, глаз не смы­кая,
Вре­мя про­во­дит зимой, ножом заост­ряя лучи­ны.
Свой про­дол­жи­тель­ный труд облег­чая тем вре­ме­нем пес­ней,
Звон­ко бегу­щий чел­нок про­пус­ка­ет жена по осно­ве
295 Иль на огне моло­дое вино слад­ко­ва­тое варит,
С жид­ко­сти пену лист­ком сни­мая в кло­ко­чу­щем чане.
Ска­ши­вать сле­ду­ет в зной золотые Цере­ри­ны нивы.
В самую надо жару вымо­ла­чи­вать спе­лые зер­на.
Голый паши, сей голый, — зима поне­во­ле досуж­на.
300 Боль­шею частью зимой зем­ледель­цы живут уро­жа­ем
И, весе­лясь, меж собой учи­ня­ют сов­мест­но пируш­ки.
Гения вре­мя, зима, пред­ла­га­ет забыть о заботах.
Так про­ис­хо­дит, когда при­бы­ва­ет гру­же­ное суд­но
В порт и кор­му моря­ки укра­ша­ют в весе­лье цве­та­ми.
305 Вре­мя, одна­ко, сби­рать в ту пору и желуди с дуба,
Яго­ды лав­ров, мас­лин, шел­ко­ви­цу с пур­пу­ро­вым соком.
Ста­вить пора и сил­ки журав­лям, тенё­та оле­ням,
Зай­цев уша­стых тра­вить, пора­жать каме­нья­ми ланей,
Лов­ко пень­ко­вый ремень пра­щи бале­ар­ской вра­щая, —
310 Снег в это вре­мя глу­бок и лед на реках гро­моздит­ся.
Что об осен­них теперь непо­го­дах ска­жу и созвез­дьях, —
Как поуба­вит­ся день и зной на исхо­де, что дол­жен
Не упу­стить селя­нин? Иль на спа­де вес­ны дожде­нос­ной,
Если поля коло­сят­ся уже и молоч­ные зер­на
315 На моло­дых сте­бель­ках, что ни день, нали­ва­ют­ся друж­но?
Часто, когда зем­ледел жне­цов выво­дил уже в поле
Зре­лое и уж сре­за́л коло­сья с лом­ких соло­мин,
Виды­вал я: как в бою, все сра­зу, вет­ры сши­ба­лись,
С кор­нем посев, отяг­чен­ный зер­ном, из зем­ли выры­вая,
320 Вверх и вширь его раз­но­ся, — так чер­ные вих­ри
Носят коло­сья зимой пустые с лету­чей соло­мой.
Часто дви­жет­ся вод огром­ное по́ небу вой­ско,
Страш­ные бури свои соби­ра­ют с дождем бес­про­свет­ным
Тучи, в выси нако­пясь, и вдруг низ­вер­га­ют­ся с неба
325 Лив­нем таким, что бога­тый посев, всю работу воло­вью
Смо­ет, — кана­вы пол­ны, пере­сох­шие за лето реки
Ширят­ся шум­но, кипит пучи­ной взды­хаю­щей море.
Сам же Отец посреди этой облач­ной ночи дес­ни­цей
Мечет перу­ны свои, гро­ма­да зем­ли содро­га­ньем
330 Потря­се­на; убе­га­ет зве­рье, а души люд­ские
Наземь про­стер уни­зи­тель­ный страх. Гро­мо­вые стре­лы
Разом Родо­пу, Афон и Керав­нии пла­мен­ной горы
С неба разят — и стре­ми­те­лен Австр, и дождь непро­гляден,
Волн при­бой, и берег мор­ской, и дуб­ра­вы сте­на­ют.
335 Это­го бой­ся, следи за месяч­ным ходом созвездий,
Знай, отхо­дит куда Сатур­на звезда ледя­ная
И по каким из кру­гов вра­ща­ет­ся пла­мень Кил­лен­ца.
Преж­де все­го — богов почи­тай, годич­ные жерт­вы
В злач­ных лугах при­но­си богине, вели­кой Цере­ре,
340 Тот­час, едва лишь зима отой­дет, уже ясной вес­ною.
Жирен в ту пору баран и вина осо­бен­но мяг­ки,
Лег­кий сла­до­стен сон и тени­сты нагор­ные рощи.
Сель­ская вся моло­дежь да тво­рит покло­не­нье богине.
С пере­бро­див­шим вином моло­ка заме­шай ты и меду,
345 Три­жды пус­кай зеле­ня обой­дет бла­го­склон­ная жерт­ва,
Хор и това­ри­щи пусть ее с тор­же­ст­вом про­во­жа­ют.
Кри­ком Цере­ру в свой дом пус­кай при­зы­ва­ют, и рань­ше
Пусть сво­им ост­рым сер­пом никто не кос­нет­ся коло­сьев,
Чем, пона­ча­лу лист­вой вис­ки увен­чав­ши дубо­вой,
350 Пляс­кой Цере­ру почтит неис­кус­ной и пес­ней свя­щен­ной.
А чтоб узнать мы мог­ли заране по при­зна­кам вер­ным,
Будет ли зной, или дождь, или вет­ры, несу­щие холод,
Сам пове­лел нам Отец дове­рять Луны пред­ска­за­ньям,
Знать напе­ред, под созвез­дьем каким обру­шат­ся Авст­ры,
355 Чтобы ско­ти­ну дер­жал селя­нин неда­ле­ко от хле­ва:
Ветер поду­ет едва, и тот­час пучи­на мор­ская
Пух­нуть, вол­ну­ясь, начнет; по высо­ким горам разда­ет­ся
Треск сухой, и ему бере­га зашу­мев­шие вто­рят
Гулом широ­ким сво­им, и рощ уча­ща­ет­ся шорох.
360 Море тогда не щадит кру­то­бо­ких судов, в это вре­мя
Быст­рые мчат­ся ныр­ки, из про­сто­ров спа­са­ясь откры­тых,
К бере­гу с кри­ком спе­шат, меж тем как мор­ские лысу­хи
Рады на суше играть, и, род­ные поки­нув болота,
Выше самих обла­ков летит голе­на­стая цап­ля.
365 Часто, лишь ветер задул, увидишь, как пада­ют с неба
Звезды стрем­глав, а от них, тем­ноту про­ре­зая ноч­ную,
Пла­мен­ный тянет­ся путь и, длин­ный, во мра­ке беле­ет.
То обле­таю­щий лист, иль лег­кая вьет­ся соло­ма,
Или плы­вет перо, рез­вясь на поверх­но­сти вод­ной.
370 Если ж оттуда гро­за, где Борей сви­реп­ст­ву­ет, если
Дом Зефи­ра гре­мит или Эвра, то бух­нут кана­вы,
Сплошь всплы­ва­ют поля, кора­бель­щик спе­шит сре­ди моря
Мок­рые снять пару­са. Нико­гда неожи­дан­но ливень
Не навредит: как ему раз­ра­зить­ся, к доли­нам глу­бо­ким
375 Возду­ха житель, журавль, поспе­ша­ет; коро­ва на небо
Смот­рит и воздух в себя нозд­ря­ми разду­ты­ми тянет.
Или же звон­кая вкруг озер­ков обле­та­ет касат­ка,
Или же в тине нач­нут свою веч­ную жало­бу ляг­вы.
Часто из тай­ных хором мура­вей выно­сит яич­ки,
380 Узень­кий путь рас­чи­щая себе, и огром­ную воду
Раду­га пьет; то, сняв­шись с полей и в стаю собрав­шись,
Ско­пи­щем кры­льев густым рас­шу­мит­ся воро­нов вой­ско,
Раз­ных птиц мор­ских наблюдай, и тех ази­ат­ских,
Любя­щих рыть­ся в тра­ве у заво­дей прес­ных Каи­ст­ра, —
385 Рев­ност­но пле­чи себе поли­ва­ют обиль­ною вла­гой,
То устре­мят­ся в вол­ну голо­вой, то в воду сбе­га­ют
И весе­лят­ся, пле­щась и напрас­но ста­ра­ясь намок­нуть.
Пол­ным голо­сом дождь зло­ве­щая кли­чет воро­на
И по сухо­му пес­ку одна-оди­не­шень­ка бро­дит.
390 Зна­ют и девуш­ки, ночь коротая за пря­жей уроч­ной,
Что непо­го­да гро­зит, когда зами­га­ет све­тиль­ня
В гли­ня­ном их череп­ке и гри­ба­ми нагар нарас­та­ет.
В самый, одна­ко же, дождь мы солн­це и ясное небо
Можем пред­видеть — на то свои суще­ст­ву­ют при­ме­ты.
395 Так, в это вре­мя у звезд не быва­ет бли­ста­ние туск­лым,
И вос­хо­дя­щей луне не нуж­но брат­ни­на све­та.
Тон­кие в небе тогда не тянут­ся шер­сти волок­на,
Не рас­кры­ва­ют тогда, Фети­ды люби­ми­цы, чай­ки
Кры­льев сво­их у воды, на сол­ныш­ке; гряз­ные сви­ньи
400 Сена не ста­нут тре­пать и вверх под­бра­сы­вать рылом.
Но до низин обла­ка нис­па­да­ют, над полем ложат­ся.
Солн­ца в то вре­мя закат наблюдая с высо­ко­го места,
Тщет­но выво­дит сова без­на­деж­ную позд­нюю пес­ню.
Вот появ­ля­ет­ся Нис высо­ко в лазу­ри, и Сцил­ла
405 Новые муки опять из-за воло­са крас­но­го тер­пит.
Где б она, лег­ким кры­лом раз­ре­зая эфир, ни спа­са­лась,
Страш­ный, неисто­вый враг, про­но­сясь по возду­ху с шумом,
Сцил­лу пре­сле­ду­ет Нис; где же Нис по возду­ху мчит­ся,
Быст­ро там лег­кий эфир рас­се­ка­ет кры­лом сво­им Сцил­ла.
410 Вдруг три раза под­ряд, а то и четы­ре, гор­тан­ным
Голо­сом кар­кать нач­нут по сво­им высо­ким хоро­мам
Воро­ны, раз­ве­се­лясь необыч­но, в каком-то вос­тор­ге
Меж­ду собою в лист­ве зашу­мят: по про­ше­ст­вии лив­ней
Сла­дост­но юный при­плод и милые гнезда увидеть!
415 Впро­чем, не верю я в то, чтобы им был свы­ше даро­ван
Некий осо­бен­ный дар заране пред­видеть собы­тья.
Но лишь пого­да, а с ней и небес подвиж­ная вла­га
Новой доро­гой пой­дут, и Австра­ми влаж­ный Юпи­тер
Ред­кое поуплот­нит и плот­ное сде­ла­ет ред­ким,
420 Сра­зу меня­ет­ся душ настро­е­нье, чув­ства иные
Неже­ли в дни, когда про­но­си­лись по́ небу тучи,
Пол­нят грудь, — отто­го на полях и пер­на­тых кон­цер­ты,
И лико­ва­ние стад, и гор­тан­ные воро­нов кли­ки.
Если ты будешь следить за сол­неч­ным зно­ем и сме­ной
425 Лун, чере­дой про­хо­дя­щих, тебя нико­гда не обманет
Зав­траш­ний день, не вве­дут в заблуж­де­нье про­зрач­ные ночи.
Если, когда, наро­дясь, луна пла­ме­неть начи­на­ет,
Туск­лым сер­пом ее круг в про­стран­стве чер­ном охва­чен, —
Лив­ня вели­ко­го ждать тогда зем­ледель­цам и морю.
430 Если же лик свой зальет румян­цем деви­че­ским, будет
Ветер — при вет­ре все­гда золотая крас­не­ет Селе­на.
Коль по чет­вер­то­му дню (одно из вер­ней­ших гада­ний)
Чистая небом идет и ее не при­туп­ле­ны рож­ки,
В этот, ста­ло быть, день и в те, что за ним наро­дят­ся,
435 Месяц весь до кон­ца ни дождя не слу­чит­ся, ни вет­ра.
Спас­шись, тогда моря­ки возда­дут вам на суше хва­ле­нья.
Чадо Ино́ Мели­керт, Пано­пея и Главк-бео­ти­ец!
Солн­це вос­хо­дом сво­им, а рав­но погру­же­ни­ем в море
Зна­ки подаст — и они всех про­чих надеж­нее зна­ков, —
440 И поут­ру на заре, и когда зажи­га­ют­ся звезды.
Еже­ли сол­неч­ный круг при вос­хо­де покро­ет­ся кра­пом,
Спря­чет­ся если во мглу и серед­ка его омра­чит­ся,
Жди непре­мен­но дождей, — уже угро­жа­ет от моря
Нот, и дере­вьям тво­им, и посе­вам, и ста­ду зло­вред­ный.
445 Если ж лучи на заре из тума­нов плот­ных про­рвут­ся
В раз­ные сто­ро­ны вдруг иль если блед­ная ликом
Встанет Авро­ра, шафран поки­нув Тифо­но­ва ложа, —
Горе! Худо лоза защи­тит поспев­шие гроз­дья, —
Так сокру­ши­тель­но град по кров­лям тво­им загро­хо­чет!
450 Вот что еще: лишь солн­це начнет опус­кать­ся с Олим­па,
Будет полез­но следить тем более; видим мы часто,
Как по нему само­му раз­ли­ва­ют­ся раз­ные крас­ки:
Цвет лазо­ре­вый — дождь пред­ве­ща­ет, огнен­ный — Эвры.
Если же пят­на нач­нут мешать­ся с огнем золо­ти­стым,
455 Всё — ты увидишь — тогда заки­пит одно­вре­мен­но вет­ром
И обла­ка­ми; никто пусть ночью такой не пред­ло­жит
В море отпра­вить­ся мне, от кола отвя­зав­ши верев­ку!
Если же, день воз­вра­щая иль день воз­вра­щен­ный скры­вая,
Будет сия­ю­щим круг, обла­ков опа­сать­ся не надо:
460 Лишь уда­лой Акви­лон, как увидишь, леса зака­ча­ет,
И, нако­нец: что Вес­пер сулит, откуда наго­нит
Ветер пустых обла­ков, что в мыс­лях у влаж­но­го Авст­ра, —
Солн­це тебя обо всем изве­стит. Кто солн­це посмел бы
Лжи­вым назвать? О глу­хих мяте­жах, о коз­нях незри­мых
465 Пред­у­преж­да­ет оно, о тай­ком набу­хаю­щих вой­нах.
В час, когда Цезарь угас, пожа­ле­ло и солн­це о Риме,
Лик луче­зар­ный оно тем­нотой баг­ро­ве­ю­щей скры­ло.
Ночи навеч­ной тогда устра­шил­ся мир нече­сти­вый.
А меж­ду тем неда­ром зем­ля, и рав­ни­на мор­ская,
470 И зло­ве­ща­те­ли псы, и не вовре­мя встав­шие пти­цы
Зна­ки дава­ли. Не раз бро­са­лась на нивы цик­ло­пов,
Гор­ны раз­бив и кипя, — и это мы виде­ли! — Этна,
Клу­бы кати­ла огня и раз­мяк­шие в пла­ме­ни кам­ни.
Частый ору­жия звон Гер­ма­ния слы­ша­ла в небе.
475 К зем­ле­тря­се­ньям дотоль непри­выч­ные, вдруг содрог­ну­лись
Аль­пы, в без­мол­вье лесов разда­вал­ся откуда-то голос
Гроз­ный, являть­ся порой таин­ст­вен­но-блед­ные ста­ли
При­зра­ки в тем­ную ночь, и живот­ные воз­го­во­ри­ли.
Див­но про­мол­вить! Зем­ля пораз­верз­лась, реки недвиж­ны.
480 В хра­мах сло­но­вая кость про­сле­зи­лась и брон­за вспо­те­ла.
Залил леса и понес на сво­ем хреб­те сума­сшед­шем
Царь всех рек Эридан, и ста­да, и ота­ры с хле­ва­ми
Он по полям за собой пота­щил. Посто­ян­но в то вре­мя
На тре­бу­хе не к доб­ру про­сту­па­ли зло­ве­щие жилы,
485 Алая кровь то и дело тек­ла из фон­та­нов, и вол­чий
Вой по ночам доле­тал до стен город­ских на высотах.
Не упа­да­ло вовек с небес без­об­лач­ных столь­ко
Мол­ний, и столь­ко комет нико­гда не пыла­ло зло­ве­щих.
Как друг на дру­га идут и сра­жа­ют­ся, рав­ны ору­жьем,
490 Вои­нов рим­ских ряды, узре­ли вто­рич­но Филип­пы.
Не усты­ди­лись, увы, все­выш­ние нашею кро­вью
Два­жды Гема поля и Эма­тии долы удоб­рить.
Истин­но вре­мя при­дет, когда в тех даль­них пре­де­лах
Согну­тым плу­гом сво­им борозду про­ре­заю­щий пахарь
495 Дро­ти­ки в поч­ве най­дет, изъ­язв­лен­ные ржою шер­ша­вой;
Тяж­кой моты­гой сво­ей наткнет­ся на шле­мы пустые
И бога­тыр­ским костям поди­вит­ся в моги­ле раз­ры­той.
Боги роди­мой зем­ли! Инди­ге­ты, Ромул, мать Веста!
Вы, что туск­ский Тибр с Пала­ти­ном рим­ским хра­ни­те!
500 Юно­ше ныне тому одо­леть зло­клю­че­ния века
Не воз­бра­няй­те! Дав­но и доволь­но нашею кро­вью
Мы омы­ва­ем пят­но той Лао­медон­то­вой Трои.
При­рев­но­ва­ли тебя дав­но уже неба чер­то­ги,
Цезарь, жале­ют они, что три­ум­фы справ­ля­ешь зем­ные.
505 Прав­да с крив­дою здесь сме­ша­лись, всё вой­ны по све­ту…
Как же обли­чья зло­действ раз­но­род­ны! Нет уже плу­гу
Долж­ной чести. Поля засы­ха­ют с ухо­дом хозя­ев
Преж­них; и серп кри­вой на меч пря­мой пере­ко­ван.
Там зате­ва­ет Евфрат, а там Гер­ма­ния бра­ни:
510 Здесь, дого­во­ры порвав, горо­да-соседи враж­ду­ют
Непри­ми­ри­мо, и Марс во всем сви­реп­ст­ву­ет мире.
Так про­ис­хо­дит, когда, из тем­ниц выры­ва­ясь, квадри­ги
Бега не в силах сдер­жать и натя­ну­ты тщет­но пово­дья;
Кони воз­ни­цу несут и вожжей не чув­ст­ву­ют в беге.

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 7. Либер с Цере­рой… — то есть дары Вак­ха (Либе­ра) и боги­ни пло­до­ро­дия Цере­ры: вино­град­ная лоза и хлеб.
Стих 8. Хао­ния — область в Эпи­ре, слав­ная свя­щен­ны­ми дуба­ми Юпи­те­ра. По пред­став­ле­ни­ям рим­лян, люди до появ­ле­ния зем­леде­лия пита­лись дики­ми пло­да­ми и желудя­ми.
Стих 9. Ахе­ло­е­вы чаши. — Ахе­лой — река в гре­че­ской обла­сти Это­лии. Имя Ахе­лоя употреб­ля­лось в зна­че­нии вся­кой реки и вооб­ще воды. Древ­ние употреб­ля­ли вино, раз­во­дя его водой.
Сти­хи 10—11. Фав­ны — лес­ные боже­ства.
Сти­хи 13—14. …из… зем­ли коня… вывел… Неп­тун! — По мифам, Неп­тун про­из­вел на свет пер­во­го коня, уда­рив тре­зуб­цем в ска­лу в горах Фес­са­лии.
Стих 14. Покро­ви­тель уро­чищ — Ари­стей, сын бога Апол­ло­на и ним­фы, древ­нее зем­ледель­че­ское боже­ство, герой чет­вер­той кни­ги «Геор­гик».
Стих 15. Кея — один из ост­ро­вов Архи­пе­ла­га.
Стих 18. Теге­ец. — Тегея — мест­ность в Арка­дии, извест­ная куль­том Пана. Мас­ли­на — свя­щен­ное дере­во Минер­вы.
Сти­хи 19—20. …юно­ша, нам пока­зав­ший плуг… — Име­ет­ся в виду мифи­че­ский изо­бре­та­тель плу­га, цар­ский сын Трип­то­лем; искус­ству зем­леде­лия его обу­ча­ла сама боги­ня пло­до­ро­дия Цере­ра.
Стих 25. Цезарь — здесь Окта­виан Август.
Стих 28. Мирт — свя­щен­ное дере­во Вене­ры (от кото­рой вел свое про­ис­хож­де­ние род Юли­ев).
Стих 30. Фула — некий ост­ров на севе­ро-запа­де, пре­дел насе­лен­ной зем­ли. Воз­мож­но, Ислан­дия.
Стих 31. Тефия — мор­ская боги­ня, супру­га Оке­а­на.
Сти­хи 32—34. …новой при­мкнешь ли звездой… — Для созвездия обо­жест­влен­но­го Окта­ви­а­на было «под­готов­ле­но» место сре­ди зна­ков Зоди­а­ка — меж­ду Девой (Эри­го­ной) и Скор­пи­о­ном.
Стих 36. Та́ртар — под­зем­ное цар­ство; Окта­виан же будет при­нят в сонм «свет­лых», небес­ных богов.
Стих 38. Эли­зий­ские поля (или Эли­зий) — часть цар­ства мерт­вых, где пре­бы­ва­ли непо­роч­ные души.
Стих 39. Про­зер­пи­на (Пер­се­фо­на) — дочь Цере­ры (Демет­ры); была похи­ще­на царем пре­ис­под­ней Плу­то­ном, ста­ла его женой и цари­цей под­зем­но­го цар­ства; раз в году она выхо­ди­ла на зем­лю к мате­ри.
Стих 44. Зефир — запад­ный ветер.
Сти­хи 47—48. Нива… два раза жар испы­та­ет и два раза холод. — Обыч­но в Ита­лии вспа­хи­ва­ли зем­лю три­жды, но ино­гда и четы­ре­жды в год.
Стих 56. Тмол — гора в Малой Азии, сла­вив­ша­я­ся изготов­ле­ни­ем бла­го­во­ний и вино­де­ли­ем.
Стих 57. Сабеи — ара­вий­ское пле­мя; изне­жен­ные — посто­ян­ный эпи­тет ара­вий­ских наро­дов в рим­ской поэ­зии.
Стих 58. Хали­бы — оби­тав­шее в При­чер­но­мо­рье пле­мя, сла­вив­ше­е­ся сво­и­ми желез­ны­ми изде­ли­я­ми.
Стих 59. Понт — область мало­азий­ско­го побе­ре­жья Чер­но­го моря, цар­ство Мит­ри­да­та Пон­тий­ско­го (см. так­же при­меч. к «Буко­ли­кам», VIII, 94).
Эпир — область в Север­ной Гре­ции; лоша­ди, выведен­ные в Эпи­ре, неред­ко одер­жи­ва­ли победы на кон­ных состя­за­ни­ях в Олим­пии.
Стих 62. …Дев­ка­ли­он побро­сал… каме­нья… — См. при­меч. к «Буко­ли­кам», VI, 41.
Стих 67. …неза­дол­го… до Арк­ту­ра… — то есть в нача­ле сен­тяб­ря, неза­дол­го до вос­хо­да Арк­ту­ра — звезды из созвездия Воло­па­са.
Сти­хи 78. …мак, напи­тан­ный дре­мой летей­ской. — Мак, как и река под­зем­но­го цар­ства Лета, дает забве­ние и сон.
Сти­хи 102—103. Мизия, Гар­га­ра — пло­до­род­ные обла­сти Малой Азии.
Стих 120. Стри­мо­ний­ский журавль. — По бере­гам реки Стри­мо­на во Фра­кии сели­лись журав­ли, зимой пере­ле­тав­шие в Ита­лию.
Стих 125. …не зна­ли поля до Юпи­те­ра паха­рей вла­сти. — В золо­том веке, когда вла­сти­те­лем был Сатурн, по пред­став­ле­ни­ям древ­них, не было соб­ст­вен­но­сти. Зем­ля, пло­до­но­ся­щая «сама по себе», — обыч­ный образ золо­то­го века.
Стих 136. …об оль­хах долб­ле­ных… — то есть о кораб­лях, сде­лан­ных из оль­хи.
Стих 138. Пле­яды и Гиа­ды — звезд­ные скоп­ле­ния в созвездии Тель­ца; Аркт Лика­о­на — Боль­шая Мед­веди­ца (Лика­он — царь Арка­дии, чья дочь Кал­ли­сто была пре­вра­ще­на Юно­ной в мед­веди­цу. Когда ее уби­ли охот­ни­ки, Юпи­тер сде­лал ее созвезди­ем).
Стих 149. Додо­на — здесь вме­сто «дуб»; в Додоне была дубо­вая роща со свя­ти­ли­щем Юпи­те­ра.
Стих 163. Элев­син­ская боги­ня — Цере­ра. Цен­тром ее куль­та был Элев­син близ Афин, где совер­ша­лись куль­то­вые таин­ства — элев­син­ские мисте­рии.
Стих 165. Келей — мифи­че­ский царь Элев­си­на, кото­ро­го сама Цере­ра научи­ла пле­сти кор­зи­ны из пру­тьев.
Стих 166. Дере­вян­ные реше­та, вея­ла. — Эти изде­лия исполь­зо­ва­лись в куль­то­вых цере­мо­ни­ях, посвя­щен­ных Цере­ре и Вак­ху.
Сти­хи 204—205. Арк­тур, Коз­ля­та, Змей. — С захо­дом и вос­хо­дом этих звезд и созвездий свя­зы­ва­ли мор­ские бури.
Стих 207. Про­лив Абидос­ский — Гел­лес­понт (ныне Дар­да­нел­лы), на бере­гу кото­ро­го сто­ял город Абидос.
Стих 208. …урав­ня­ют Весы для сна и для бде­ния вре­мя… — Речь идет об осен­нем рав­но­ден­ст­вии, когда Солн­це нахо­дит­ся в созвездии Весов.
Стих 212. …мак Цере­ры… — Мак, как цве­ток сна и смер­ти, есть знак скор­би Цере­ры по нахо­дя­щей­ся в цар­стве мерт­вых доче­ри Про­зер­пине (см. при­меч. к сти­ху 39).
Стих 215. Мидий­ка — люцер­на; ее роди­ной счи­та­ли Мидию, стра­ну в Азии у исто­ков Тиг­ра и Евфра­та.
Сти­хи 217—218. …Бык… год приот­кро­ет… — Созвездие Тель­ца (Бык), в кото­ром Солн­це нахо­дит­ся в середине апре­ля, когда у рим­лян начи­нал­ся год, гонит с неба созвездие Пса со звездой Сири­ус; Пес покида­ет небо­свод в кон­це апре­ля.
Стих 221. Атлан­ти­ды — доче­ри тита­на Атлан­та, пре­вра­щен­ные в звезд­ное скоп­ле­ние Пле­яд, кото­рое захо­дит с вос­хо­дом зари. Окон­ча­ние пери­о­да види­мо­сти Пле­яд — в середине нояб­ря.
Стих 222. Кнос­ский Венец. — Созвездие Север­ной Коро­ны (Вен­ца), окон­ча­ние пери­о­да види­мо­сти кото­ро­го при­хо­ди­лось на послед­ние дни нояб­ря, свя­зы­ва­лось с пред­став­ле­ни­ем о пре­вра­щен­ной в све­ти­ло короне Ари­ад­ны, доче­ри крит­ско­го царя Мино­са. Кносс — глав­ный город Кри­та.
Стих 225. Майя — стар­шая дочь Атлан­та, мать Мер­ку­рия, одна из Пле­яд.
Стих 228. Пелу­зий­ская чече­ви­ца — из еги­пет­ско­го горо­да Пелу­зия. Еги­пет­ская чече­ви­ца счи­та­лась самой луч­шей.
Стих 229. Боот — созвездие Воло­па­са; сеять вику счи­та­лось удоб­ным к окон­ча­нию пери­о­да види­мо­сти это­го созвездия, в кон­це октяб­ря.
Стих 232. Две­на­дцать созвездий — зна­ки Зоди­а­ка.
Сти­хи 233—239. Пять поя­сов. — По пред­став­ле­ни­ям древ­них, небо и зем­ля рас­пре­де­ля­лись на соот­вет­ст­ву­ю­щие друг дру­гу пять поя­сов, кото­рые раз­ли­ча­ют­ся меж­ду собой рас­по­ло­же­ни­ем по отно­ше­нию к Солн­цу.
Стих 237. Поя­са два… — уме­рен­ные поя­са, на кото­рых и сосре­дото­че­на жизнь.
Стих 239. …наклон­ных зна­ков порядок… — ось Зоди­а­ка, вокруг кото­рой вра­ща­ют­ся звезды и совер­ша­ет свой путь Солн­це.
Стих 240. Рифей­ские твер­ды­ни — Урал; здесь в зна­че­нии всех север­ных гор­ных хреб­тов. Ски­фия — в зна­че­нии всей север­ной части Евро­пы и Азии.
Стих 241. Авст­ры Ливий­ские — южные вет­ры, дую­щие из Ливии (Север­ная Афри­ка).
Сти­хи 242—243. Вста­ла вер­ши­на одна над нами навеч­но, дру­гую видит… Стикс… — Речь идет о двух полю­сах Зем­ли — север­ном и южном; пер­вый из них виден живым людям, вто­рой — теням умер­ших, кото­рые нахо­дят­ся «под нога­ми» живых, в Тар­та­ре, поме­щаю­щем­ся в глу­бине Зем­ли. Стикс — река под­зем­но­го цар­ства, здесь — в зна­че­нии само­го цар­ства; маны — духи умер­ших.
Сти­хи 245—246. Змей — созвездие Дра­ко­на близ Север­но­го полю­са, обви­ва­ет­ся вокруг Боль­шой и Малой Мед­ведиц («опле­та­ет Арк­тов обо­их»), кото­рые на евро­пей­ских широтах нико­гда не захо­дят за гори­зонт (им «в вол­нах… страш­но намок­нуть»).
Стих 250. Кони Восто­ка — упряж­ка бога Солн­ца.
Стих 251. Вес­пер — пла­не­та Вене­ра в вечер­нем вос­хож­де­нии.
Стих 265. …жгу­ты аме­рий­ские… — Аме­рия — город в Умбрии, сла­вив­ший­ся сво­им лоз­ня­ком, пру­тья кото­ро­го шли на под­вяз­ку вино­град­ных лоз.
Стих 278. Эвме­ниды — боги­ни-мсти­тель­ни­цы, то же, что эри­нии или рим­ские фурии.
Стих 279. Кей, Япет — тита­ны, сыно­вья Зем­ли и Неба; Тифей — чудо­ви­ще, рож­ден­ное Зем­лей и Тар­та­ром.
Стих 280. Бра­тья — сыно­вья Ало­эя, От и Эфи­альт, решив­шие захва­тить Олимп и для это­го взгро­моздив­шие друг на дру­га горы Пели­он и Оссу; низ­вер­же­ны мол­нией Юпи­те­ра.
Стих 302. Гения вре­мя, зима… — Гений — у рим­лян бог-хра­ни­тель чело­ве­ка, сопут­ст­ву­ю­щий ему всю жизнь и про­буж­даю­щий все луч­шее, боже­ст­вен­ное в его душе. Все празд­нич­ное, весе­лое счи­та­лось соот­вет­ст­ву­ю­щим Гению. Зима — вре­мя рим­ских празд­ни­ков, Сатур­на­лий, поэто­му она вре­мя Гения.
Стих 309. …пра­щи бале­ар­ской… — Жите­ли Бале­ар­ских ост­ро­вов (ныне — Мальор­ка и Менор­ка) в Сре­ди­зем­ном море сла­ви­лись искус­ст­вом мета­ния из пра­щи.
Стих 332. Афон — гора в Македо­нии; …Керав­нии… горы… — Керав­ний­ский хре­бет в Эпи­ре.
Сти­хи 336—337. Сатурн, Кил­ле­нец. — Здесь назва­ны толь­ко Сатурн и Мер­ку­рий (бог Мер­ку­рий был рож­ден на горе Кил­лене), так как из извест­ных древним планет пер­вая в сво­ем вра­ще­нии опи­сы­ва­ет наи­боль­ший, вто­рая — наи­мень­ший круг.
Сти­хи 338—339. Годич­ные жерт­вы — сель­ско­хо­зяй­ст­вен­ный весен­ний празд­ник амбарва­лий, точ­ный срок кото­ро­го уста­нав­ли­вал для себя каж­дый зем­леде­лец. Пола­га­лось при­но­сить в жерт­ву трех живот­ных — телен­ка, ягнен­ка и поро­сен­ка — и совер­шать воз­ли­я­ния моло­ком, медом и вином, дабы уми­ло­сти­вить, кро­ме Цере­ры, всех богов.
Сти­хи 380—381. …воду раду­га пьет… — Счи­та­лось, что раду­га выпи­ва­ет из зем­ли воду и дождем отда­ет ее обрат­но.
Стих 384. Каистр — река в Малой Азии, при впа­де­нии в море часто раз­ли­ва­лась, обра­зуя болота и заво­ди, где води­лось мно­же­ство водо­пла­ваю­щих птиц.
Стих 398. …Фети­ды любим­цы, чай­ки… — В под­лин­ни­ке алки­о­ны (al­cio­nes) — мор­ские пти­цы, посвя­щен­ные мор­ской богине Фети­де. По мифу, Алки­о­на пре­вра­ти­лась в пти­цу, бро­сив­шись в море, когда муж ее не вер­нул­ся из путе­ше­ст­вия.
Стих 404. Нис (см. при­меч. к «Буко­ли­кам», VI, 74) — был пре­вра­щен в мор­ско­го орла, его дочь Сцил­ла — в ско­пу.
Стих 416. …дар… пред­видеть собы­тия. — По народ­но­му пове­рью, воро­ны не толь­ко пред­чув­ст­во­ва­ли изме­не­ния в пого­де, но вызы­ва­ли их сво­им кри­ком.
Стих 437. …чадо Ино́ Мели­керт… — Ино́ — фиван­ская цари­ца, бро­си­лась в море вме­сте с сыном, мла­ден­цем Мели­кер­том (Пале­мо­ном), спа­са­ясь от пре­сле­до­ва­ния сво­его мужа, на кото­ро­го Юно­на насла­ла безу­мие; мать и сын ста­ли мор­ски­ми боже­ства­ми.
Пано­пея (Пано­па) — одна из нере­ид (см. так­же «Эне­иду», V, 239—240).
Главк — мор­ское боже­ство, обла­даю­щее даром про­ри­ца­ния.
Стих 447. …встанет Авро­ра, шафран поки­нув Тифо­но­ва ложа… — Тифон — супруг Авро­ры, боги­ни утрен­ней зари. Этот стих повто­ря­ет­ся Вер­ги­ли­ем в «Эне­иде» (IV, 584 и далее).
Стих 460. Акви­лон — север­ный ветер, летом раз­го­ня­ю­щий тучи и очи­щаю­щий небо.
Стих 465. …тай­ком набу­хаю­щих вой­нах. — Име­ют­ся в виду недав­ние граж­дан­ские вой­ны в Риме.
Стих 466. Цезарь — здесь Гай Юлий Цезарь.
Стих 472. Этна — вул­кан на Сици­лии, где нахо­ди­лась, по мифу, куз­ни­ца Вул­ка­на, в кото­рой работа­ли вели­ка­ны цик­ло­пы (см. так­же «Эне­иду», VIII, 416 и след.). Перед убий­ст­вом Цеза­ря про­изо­шло извер­же­ние Этны.
Стих 482. Эридан (По) — круп­ней­шая река Ита­лии.
Стих 484. …на тре­бу­хе не к доб­ру про­сту­па­ли зло­ве­щие жилы… — то есть гада­ние по внут­рен­но­стям жерт­вен­ных живот­ных пред­ве­ща­ло бед­ст­вия.
Сти­хи 490—492. Филип­пы — мест­ность в Фес­са­лии, где Анто­ний и Окта­виан раз­би­ли вой­ско Бру­та. Филип­пы нахо­ди­лись в той же про­вин­ции Македо­нии (Вер­ги­лий назы­ва­ет ее древним име­нем Эма­тия), что и Фар­сал, где на пять лет рань­ше Цезарь победил Пом­пея. Гем — гор­ный хре­бет во Фра­кии.
Стих 498. Инди­ге­ты — мест­ные боги, культ кото­рых слил­ся с куль­том обо­жест­влен­ных пред­ков, напри­мер, под име­нем Инди­ге­та почи­тал­ся Эней («Эне­ида», XII, 795). Ромул — леген­дар­ный осно­ва­тель Рима, став­ший богом Кви­ри­ном. Веста — боги­ня домаш­не­го оча­га, хра­ни­тель­ни­ца рим­ско­го государ­ства.
Стих 499. Туск­ский Тибр — Тибр (или Тибе­рин), бог реки Тиб­ра; Вер­ги­лий неод­но­крат­но назы­ва­ет этим име­нем саму реку. Туск­ский — этрус­ский; Тибр назван так, пото­му что он берет нача­ло в Этру­рии. Пала­тин — один из семи хол­мов, на кото­рых сто­ит Рим.
Стих 502. …пят­но… Лао­медон­то­вой Трои. — Вой­ны и несча­стья рим­лян Вер­ги­лий пред­став­ля­ет как искуп­ле­ние вины пред­ка — осно­ва­те­ля Тро­ян­ской сте­ны Лао­медон­та, обма­нув­ше­го стро­ив­ших ее богов Неп­ту­на и Апол­ло­на.

Оглавление

• Вергилий. Георгики. Книга I.
• Вергилий. Георгики. Книга II.
• Вергилий. Георгики. Книга III
• Вергилий. Георгики. Книга IV