Эрисихтон

Эрисихтон был фессалийским царем, который вырубил священную рощу богини Деметры. В наказание за преступление богиня наполнила его ненасытным голодом, заставив его исчерпать все свои богатства и, наконец, в крайней нищете пожирать собственную плоть.

КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ

ЦАРЬ ЭРИСИХТОН
РодителиТриоп
Царь чегоДотия в Фессалии
ДомДотий в Фессалии
СозвездиеЗмееносец
Греческое имяТранслитерацияЛатиницаАнглийский переводПеревод
ΕρυσιχθωνErysikhthônErysichthonTearing up EarthРазрывая Землю

ГЕНЕАЛОГИЯ

Родители

[1.1] Триоп (Callimachus Hymns 6.65, Hyginus Astronomica 2.14, Ovid Metamorphoses 8. 739)
[2.1] Мирмидон (Aelian Miscellany 1.27)
[3.1] Гелиос (Suidas s.v. Aithon)

Дети

[1.1] Мнестра (Ovid Metamorphoses 8. 739)

ЦИТАТЫ КЛАССИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Гимны Каллимаха. VI. К Деметре. 17-117. / Перевод С. С. Аверинцева. / (Источник: Античные гимны. Переводы с древнегреч. Под ред. А. А. Тахо-Годи. — М.: Изд-во МГУ, 1988. – С. 168-170) (греческий поэт 3 в. до н. э.):

«Лучше припомним, дабы научиться бежать преступлений
И своеволья, о том, как был Эрисихтон наказан.
В давнее время не Книда предел, но Дотий священный
Племя пеласгов еще населяло; они посвятили
Рощу богине [Деметре] густую — сквозь листья стреле не пробиться.
Там и сосна возрастала, и статные вязы, и груши,
Там и сладчайшие яблоки зрели; электра яснее
Там струилась вода из протоков. Не меньше ту рощу,
Чем Элевсин, иль Триоп [в Карии], иль Энну [в Сицилии], любила богиня.
Демон благой отошел между тем от Триопова рода.
И через то Эрисихтон был злым подвигнут советом:
Двадцать служителей он повел с собою, могучих,
Словно гиганты, способных хоть целый град ниспровергнуть,
Иx секирами всех ополчил, ополчил топорами —
И предерзких толпа к Деметриной кинулась роще.
Был там тополь огромный, до неба росшее древо,
Тень в полуденный час для игры дарившее нимфам;
Первым принявши удар, печально оно восстенало.
Вот Деметра вняла, как тополь страждет священный,
И промолвила в гневе: «Кто дизные рубит деревья?»
Тотчас она уподобилась видом Никиппе, что жрицей
От народа была богине назначена, в руки
Взявши мак и повязки, ключами же препоясавшись.
Кроткие речи она обратила к негодному мужу:
«О дитя, что стволы, богам посвященные, рубишь,
О дитя, отступись! О дитя, ведь мил ты родивш’Им!
Труд прекрати и слуг отошли, да не будешь постигнут
Гневом властной Деметры, чью ты бесчестишь святыню!»
Он же воззрился в ответ страшней, чем дикая львица
На зверобоя глядит, в горах его встретив Тмарийских,
Только родившая чад (говорят, страшны у них очи).
«Прочь! — он вскричал, — иль моим топором тебя поражу я!
Что до этих дерев, то они пойдут на укрытье
Для чертога, где радостный пир сотворю я с друзьями!»
Юноша кончил; была записана речь Немесидой [богиня справедливого возмездия].
Гневом вскипев, свое божество Деметра явила, —
Праха касались стопы, глава же касалась Олимпа.
Слуги, от страха мертвея, узрели богиню и тотчас
Прочь пустились бежать, в лесу топоры покидавши.
Их Госпожа отпустила, людей подневольных, не доброй
Волей пришедших сюда; но владыке молвила гневно:
«Так, хорошо, хорошо, о пес, о пес! О веселых
Ныне пекися пирах! Предстоит тебе трапез немало».
Так провещала она, Эрисихтону горе готовя;
В тот же миг он был обуян неистовым гладом,
Жгучим, ярости полным, и злой в нем недуг поселился.
О, злосчастный! Чем больше он ел, тем больше алкал он.
Двадцать слуг подносили еду, а вина — двенадцать.
Ибо гневом пылал Дионис с Деметрой согласно:
Что ненавидит Деметра, всегда Дионис ненавидит.
Срама такого стыдясь, своего родители сына
В гости не смели уже отпускать, отговорки слагая.
Как-то на игры Афины Итонской его Ормениды
Призывали, но им ответила матерь отказом:
«Нет его дома сейчас; вчера в Краннон поспешил он,
Во сто быков ценой востребовать долг». Посетила
Их Поликсо, Акториона мать, на сыновнюю свадьбу
Звать вознамерясь Триопа, а с ним и Триопова сына.
Скорбь держа на душе, в слезах ей молвила матерь:
«Будет с тобою Триоп; Эрисихтон же, вепрем на склонах
Пинда ранен, лежит на одре уж девятые сутки».
Бедная, нежная матерь, какой ты лжи не сплетала!
Коль устрояется пир — так «нет Эрисихтона дома»;
Свадьбу справляет сосед — «Эрисихтон диском ушиблен»,
Или «упал с колесницы», иль «чистит отрийское стадо».
Дома меж тем запершись, целодневно, с утра и до ночи
Ел он и ел без конца, но вотще — свирепый желудок
Только ярился сильней; как будто в пучину морскую
Все погружались бесплодно, нимало не пользуя, яства.
Словно снег на Миманте иль воск в сиянии солнца,
Так он таял и таял сильней, пока не остались
Только жилы одни у страдальца, да кожа, да кости.
Горько плакала матерь, и сестры тяжко скорбели,
И сосцы, что вскормили его, и десять служанок.
Сам Триоп, седую главу поражая руками,
Громко воззвал к Посейдону, ему не внимавшему вовсе:
«О лжеродитель! Воззри на внука, если и вправду
Твой я сын от Канаки, Эоловой дщери; мое же
Семя — этот злосчастный. Когда бы стрелой Аполлона
Был он сражен и его схоронил я своими руками!
Ныне же мерзостный голод в его очах поселился.
Или недуг отврати, иль его под свое попеченье
Сам прими и питай; мои же иссякли запасы.
Пусты конюшни мои, на дворе моем больше не вид
Четвероногих; меж тем повара, из сил выбиваясь,
Уж и месков моих отпрягли от большой колесницы.
Он и корову пожрал, что готовила мать для Гестии,
И боевого коня с ристалищным вместе, и даже
Самое белохвостку, страшившую малых зверюшек!»
Все же, покуда в Триоповом доме столы накрывались,
Только родимый покой об этом ведал злосчастье.
Но когда от зубов ненасытных все опустело,
На перекрестке дорог уселся царственный отпрыск,
Клянча сухие куски и стола чужого отбросы.
Другом моим да не будет, Деметра, твой оскорбитель,
Ни соседом моим! Не терплю соседей злонравных».

 

Клавдий Элиан. Пёстрые рассказы. Книга 1. 27. (Источник: Элиан. Пестрые рассказы. — М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1963) (греческий ритор 2-3 вв. н. э.):

 

«Рас­ска­зы­ва­ют, что обжор­ст­вом отли­ча­лись
Сын Мир­мидо­на Эри­сих­тон, кото­рый пото­му и полу­чил про­зви­ще Этон [ярый, сго­раю­щий от голо­да]».

 

Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Астрономия. Книга вторая. Офиух [Змееносец]. 14. 3. (Источник: Гигин. Астрономия / Перевод и комментарии А. И. Рубана. СПб., Изд-во «Алетейя», 1997. – С. 54):

«Некоторые также говорят, что это [созвездие Офиуха (Змееносца)] – Триоп, царь Фессалии. Задумав покрыть крышей свой дворец, он разрушил построенный в древности храм Цереры [Деметры]. За это злодеяние Церера подвергла его тяжким мукам голода: считалось, что никогда и никакая пища уже не могла его насытить. Наконец, когда его жизнь приближалась к концу, он подвергся нападению дракона и, претерпев мучительные страдания, принял смерть и был по воле Цереры помещен среди созвездий. Поэтому до сих пор он представляется взору так, словно его обвивает дракон, по заслугам наказывая вечными муками».
[«Триоп», вероятно, следует читать как «сын Триопа»]».

 

Овидий. Метаморфозы. Книга восьмая. 731-878. (Источник: Публий Овидий Назон. Метаморфозы / Перевод с латинского С. В. Шервинского. – М.: Художественная литература, 1977) (римский эпос 1 в. до н. э. – 1 в. н. э.):

«…Есть же, которым дано обращаться в различные виды…

И Автолика жена, Эрисихтона дочь [Мнестра], обладает

Даром таким же. Отец, презирая божественность Вышних,

На алтарях никогда в их честь не курил фимиама.

Он топором – говорят – оскорбил Церерину [Деметры] рощу,

Будто железом нанес бесчестье древней дубраве.

Дуб в той роще стоял, с долголетним стволом, преогромный,

С целую рощу один, – весь в лентах, в дощечках на память,

В благочестивых венках, свидетельствах просьб не напрасных

Часто дриады под ним хороводы в праздник водили,

Часто, руками сплетясь по порядку, они окружали

Дерева ствол; толщина того дуба в обхват составляла

Целых пятнадцать локтей. Остальная же роща лежала

Низменно так перед ним, как трава перед рощею всею.

Но, несмотря ни на что, Триопей [Эрисихтона] топора рокового

Не отвратил от него; приказал рабам, чтоб рубили

Дуб. Но, как медлили те, он топор из рук у них вырвал.

«Будь он не только любим богиней, будь ею самою,

Он бы коснулся земли зеленою все же вершиной!» –

Молвил. И только разить топором он наискось начал,

Дуб содрогнулся, и стон испустило богинино древо.

В то же мгновенье бледнеть и листва, и желуди дуба

Стали; бледностью вдруг его длинные ветви покрылись.

А лишь поранили ствол нечестивые руки, как тотчас

Из рассеченной коры заструилася кровь, как струится

Пред алтарями, когда повергается тучная жертва,

Бык, – из шеи крутой поток наливается алый.

Остолбенели кругом; решился один святотатство

Предотвратить, отвести беспощадный топор фессалийца.

Тот поглядел, – «За свое благочестье прими же награду!» –

Молвил и, вместо ствола в человека направив оружье,

Голову снес – и рубить стал снова с удвоенной силой.

Вдруг такие слова из средины послышались дуба:

«В дереве я здесь живу, Церере [Деметре] любезная нимфа,

Я предрекаю тебе, умирая: получишь возмездье

Ты за деянья свои, за нашу ответишь погибель!»

Но продолжает злодей; наконец от бессчетных ударов

Заколебавшись и вниз бечевами притянуто, с шумом

Дерево пало и лес широко придавило собою.

Сестры Дриады, своим потрясенные горем – и горем

Рощи священной, пошли и предстали в одеждах печали

Перед Церерой [Деметрой] толпой: покарать Эрисихтона молят.

И согласилась она и, прекрасной кивнув головою,

Злачные нивы земли сотрясла, отягченные хлебом.

Мужа решила обречь на достойную жалости муку, –

Если жалости он при деяньях достоин подобных:

Голодом смертным томить. Но поскольку ко Гладной богине [Лимус (Фамес)]

Не было доступа ей, ибо волею судеб не могут

Голод с Церерой сойтись, обратилась она к Ореаде

Сельской, одной из нагорных богинь…

[Деметра отправила Ореаду к богине голода, чтобы та покарала святотатца Эрисихтона]

И вот, на Церериной мчась колеснице,

В Скифию та [Ореада] прибыла. На мерзлой горе, на Кавказе

Остановилась она и змей распрягла и сейчас же

Глада богиню нашла на покрытом каменьями поле…

Издали видя ее, подойти не решаясь, однако,

Передает ей богини [Цереры (Деметры)] слова; но лишь малость помедлив, –

Хоть и была далеко, хоть едва лишь туда появилась, –

Голод почуяла вдруг, – и гонит обратно драконов!

В край Гемонийский спешит, в выси натянув свои вожжи.

Глада богиня тотчас – хоть обычно она и враждебна

Делу Цереры – спешит ее волю исполнить. Уж ветер

К дому ее перенес Эрисихтона: вот к святотатцу

В спальню богиня вошла и немедленно спящего крепко, –

Ночью то было, – его обхватила своими руками;

В недра вдохнула себя; наполняет дыханием горло,

Рот и по жилам пустым разливает голода муку.

Сделала дело свое и покинула мир изобильный

И воротилась к себе, в дом скудный, к пещерам привычным.

Сладостный сон между тем Эрисихтона нежил крылами

Мягкими: тянется он к соблазнительно снящимся яствам,

Тщетно работает ртом; изнуряет челюсть о челюсть,

Мнимую пищу глотать обольщенной старается глоткой.

Но не роскошную снедь, а лишь воздух пустой пожирает.

Только лишь сон отошел, разгорается буйная алчность,

В жадной гортани царит и в утробе, отныне бездонной.

Тотчас всего, что земля производит, и море, и воздух,

Требует; блюда стоят, но на голод он сетует горько.

Требует яств среди яств. Чем целый возможно бы город,

Целый народ напитать, – для него одного не довольно.

Алчет все большего он, чем больше нутро наполняет.

Морю подобно, что все принимает земные потоки,

Не утоляясь водой, выпивает и дальние реки,

Или, как жадный огонь постоянно питания алчет

И без числа сожирает полен, и чем больше получит,

Просит тем больше еще и становится все ненасытней, –

Так нечестивого рот Эрисихтона множество разных

Блюд принимает и требует вновь: в нем пища любая

К новой лишь пище влечет. Он ест, но утроба пустует.

Вот истощает уже, голодая пустою утробой,

Средства отцовские. Ты лишь один, о безжалостный голод,

Не притуплялся внутри; не смирённое пламя пылало

В глотке его. Наконец все имущество кануло в чрево.

Дочь оставалась одна [Мнестра], – не такой подобал ей родитель!

Нищий, он продал и дочь. Но та господина отвергла,

К морю она подошла и, простерши ладони, сказала:

«У господина меня отними, о Ты, что похитил

Девства дары моего!» Нептун [Посейдон] овладел ее девством.

И не отверг он мольбы: когда увидал ее шедший

Следом владелец ее, изменил ее бог, и в мужское

Деву обличье облек, и снаряды ей дал рыболова.

К ней вид прежний вернулся.

Но, убедившись, что дочь [Мнестра] принимает различные виды,

После отец продавал Триопеиду [Мнестру] часто, – и дева

То кобылицей была, то оленем, коровой и птицей

И доставляла отцу беззаконное тем пропитанье.

После того, как алчба достояние все истощила,

Снова и снова еду доставляя лихому недугу,

Члены свои раздирать, зубами грызть Эрисихтон

Начал: тело питал, убавляяся телом, – несчастный!»

ИСТОЧНИКИ

Греческие

  • Гимны Каллимаха. / Перевод С. С. Аверинцева. (Источник: Античные гимны. Переводы с древнегреч. Под ред. А. А. Тахо-Годи. — М.: Изд-во МГУ, 1988. – С. ???-???) (греческий поэт 3 в. до н. э.):
  • Клавдий Элиан. Пёстрые рассказы. (Источник: Элиан. Пестрые рассказы. – М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1963) (древнеримский писатель и философ 2-3 вв. н. э.):

Римские

Список используемой литературы

Полная библиография переводов, цитируемых на этой странице.

Оцените статью
Античная мифология