Битва Зевса и Тифона (от Нонна)

Тифон был чудовищным гигантским змеем, сражавшимся с Зевсом за владычество над космосом. Эта страница содержит версию рассказа Нонна «Деяния Диониса» — поэмы поздней античности.

Изображение справа — Тифон, 6 век до н.э., Метрополитен-музей.

БИТВА ЗЕВСА И ТИФОНА (ОТ НОННА)

I. ТИФОН КРАДЕТ ОРУЖИЕ ЗЕВСА

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. 1. 145 — 2. 712 (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Вот он [Кадм] дошел до аримов пещеры плачущей: горы
Вздыбившись, во врата нерушимого бились Олимпа,
Боги крылатые сверху над Нилом беззимним парили,
Словно они подражали полету птиц недоступных,
В токах воздушных неба поддельным крылом помавая,
Высь же семипоясна́я терзалась: пока ведь на ложе
Зевс Кронид с Плуто́ возлегал, дабы в мир появился
Тантал, воришка безумный нектара кубков небесных,
Он оружье эфира укрыл в глубинах пещеры
Тайной совместно с зарницами; спрятаны будучи, громы
Дым испускали, чернящий белые кручи утесов,
А от зарниц, исходящих пламенем бурным и тайным,
Сразу ключи закипали и в руслах речек нагорных
Мигдонийских бурлили токи, паром клубяся.
Длань протянуть лишь осталось по знаку родимой Аруры [Геи]
Киликийцу Тифону, зарницы похитить у Дия,
Пламени стрелы. Рои он гло́ток тяжкоревущих
[У Тифона была сотня голов животных],
Выставил и завопили все криком, лишь зверю приличном,
Ибо змеиные кольца тел извивались над пастью
Леопардов, лизали ужасные львиные гривы,
Свившись в клубок, оплетали бычьи рогатые морды
Сдвоенными хвостами; с слюною вепрей смешавшись,
Яд источался из пастей, летя с языков острожалых!»

II. ТИФОН СТРЕМИТЕЛЬНО НАПАДАЕТ НА НЕБЕСА

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Спрятал оружье Кронида [Зевса] в своем укрывище темном
Тифоей и к выси сонмищем лап потянулся. [его руки были многочисленны, как стебли кукурузы на поле]
Сжало скопище пястей края́ пределов Олимпа!
Вот одна Киносуры схватила, другая в загривок [то есть созвездие Малой Медведицы]
Паррасийки вцепилась, склоненной по о́си небесной, [то есть созвездие Большой Медведицы]
Третья гнет Волопаса, прервавши ход его горний, [то есть созвездие Волопас]
Сжали Утренний Светоч [звезду Венеру] прочие, тщетно у меты
Круговой заметался отзвук плети эфирной.
Чудище Эригенейю тащит, стиснул он Тавра,
На полпути осталась безвременно Хор колесница.
Полными мрака власами с туловищ змееголовых
Застил он высь, смешалась тьма его гривы с Селены [Луны]
Светом, восставшей с Солнцем при полном сияющем полдне!
Только Гигант и на том не остановился и вздыбил
Нота он на Борея, и Север на Юг взгромоздил он!
Пясти расставив свои, он крепко оплел Водолея, [созвездие Водолея]
Спину он исхлестал градомечущего Козерога, [созвездие Козерога]
Рыб двойных низвергнул с небес в пучину морскую, [созвездие Рыб]
Овна жестоко отбросил, созвездье средины Олимпа, [созвездие Овна]
Там, в кругах Солнцепутья, пылающих в горних пределах,
Властвует этот лишь знак равноденствием суток весенних.
Бёдер мощным извивом Тифон до высей поднялся
Горних, туда устремившись бесчисленными племенем пястей,
Блеск затмевает эфира, серебряных высей сиянье,
Войско извивное змеев шу́йцы с десницей вздымая.
Вот один устремился прямо за ось круговую,
Вспрыгнул на хребтовину Дракона, звездного зверя, [созвездие Змеи]
Рыкнув воинственно, после вкруг дщери Кефея обвился, [созвездие Андромеды]
Новыми звеньями взвившись колец, притиснул их крепко,
Новым кольцом удушает закованную Андромеду,
Весь изогнувшись, а третьим змеем своим рогоносным
Стиснул в изгибах созвездье Тельца, рогатого зверя,
И по-над бычьим взлобьем восстав словно своды крутые,
Тянется жалом к Гиадам, что образ рогатой Селены
Открывают явленьем своим. И сплетаются змеи,
Дабы поймать Волопаса в свои ядовитые кольца.
Змей же четвертый, завидев вдали Змееносца Олимпа, [созвездие Змееносец]
На змееносную руку бросается в исступленье.
После над Ариадны Венцом венец он сплетает [созвездие Корона]
Свой чешуйчатой выей и туловом кольчатогибким.
Зе́фира воинский пояс и крылья парящего Эвра
Грозно колеблет чаща объятий змеиных Тифона:
Мира столбы он объемлет за утренней зве́здой;
Веспер и выю Атланта схватил и завладевает
Мчащей в струистых зыбях от бездны к тверди повозкой
Посейдона и следом за влажнопенную гриву
Он скакуна подъем лет, стоявшего в стойлах подводных,
И одичалого мечет прямо на обод небесный,
Против Олимпа сражаясь; сбита с пути колесница
Гелия, ржут подо сбруей по кругу бежавшие кони;
После он отрывает быка от двойной рукояти
Плуга и длань воздевая, бросает мычащего зверя
Словно копье в Селену, что схожа с телицей рогами —
Встала повозка богини! Тифон, за узду ухватившись
Белую туров, богиню терзает рёвом стозевным
Гадов шипящих, лиющих яд из пастей разверстых.
Не отступая бьется Мена с ним Титанида,
С аспидами Гиганта (сама круторога богиня!),
Бьет она их светоносным венцом рогатым телицы —
Жалобно мечутся, стонут быки богини Селены [Луны],
[Селена, чьи рога держали лунный диск, сцепившись рогами с одной из бычьих голов Тифона]
Впавши в безумье тотчас пред Тифоновой пастью бездонной.
Хоры, не дрогнув, призвали фаланги звездного войска,
Звезд небесных порядки, правильный круг образуя!
Битвенный клич исторгли — неистово быстрое войско
Огненным пылом блистая в небе взгремело, там правит
Ветер Борей, там Либ юго-западный, Эвра порядки,
Нота пределы, и страстным горя́ желанием биться
Звезд рои неподвижных несутся к блуждающим звездам
Бурно и соединиться стремятся, и отзвук небесный
Грянул по горнему своду, вышнюю ось потрясая
До основанья. Заметив орду свирепую чудищ,
Меч Орион обнажает, готов он броситься в битву
И серебристый блеск изливает клинок танагрийский.
Пламя сверкающей пастьюр жаром дыша, источает
Алчущий Пес, из глотки звездной сыпятся искры,
Лает, зной изрыгая, но вместо привычного Зайца
Он на Тифоновых змеев ряды клыков обнажает.
Ось мировая грохочет, откликнулись кличем ответным
Семь поясов небесных в равном по силе и ладу
Воплю Плеяд боевому семиустым ответившим эхом.
Грянули сразу и звезды, призыву на бой отвечая.
Образ заметив Гиганта ужасный и змееликий,
Вмиг Змееносец пресветлый метнул отвращающих беды
Змей с хребтовиной лазурной, воскормленных пламенем горним,
Телом пятнистых и гибких, вкруг них взметну лися яро
Вихри огня и дроты змей, сорвавшихся с лука,
Пляской неистовой в высях безумствуя, закружились.
Дерзкий (он и́дет вослед Козерогу с хвостом как у рыбы) [созвездие Козерога]
Мечет Стрелец свои дроты. [созвездие Стрельца] Дракон, что в круге Повозки [созвездие Дракона]
Блещет по центру, стремится меж двух пробраться Медведиц, [созвездие Большой и Малой Медведицы]
Хвост колеблет лучистый за гибкой спиною эфирной.
Рядом совсем с Эригоной, возницею звездной Повозки,
Волопас замахнулся посохом в яростной длани. [созвездие Волопас]
А у колена Лика [созвездие Геркулеса], соседствуя с Лебедем вышним [созвездие Лебедя],
Лира [созвездие Лиры], звездная дочерь Дия [Зевса], пророчит победу!»

III. ТИФОН СТРЕМИТЕЛЬНО НАПАДАЕТ НА МОРЕ

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Вырвал тогда и низвергнул Тифон корикийские пики,
Реки Киликии стиснул, бег обрывая струистый,
Бросил и Тарсос и Кидн он взмахом единственным в бездну.
В поисках глыб для метанья, чтоб пенные глади разрушить,
Бросился к скалам прибрежным: за небом он море бичует!
Гордо шагает Гигант разбивающей зыби стопою,
Бок приоткрыв незадетый, как кажется, влажной волною,
До середины бедра лишь пенная зыбь и доходит!
Аспиды вьются по влаге, из пенноклокочущих глоток
Свист и шипенье исходят, блюют они зельем отравным
В зыби соленые, прямо в рыбообильную влагу
Встал Тифоей воздымаясь и водоросли попирая
Бездны стопою, а чревом высей воздушных коснулся,
Вытеснив тучи с эфирных сводов, глава же Гиганта
Сеющий ужас рык испускает от львов своей гривы.
Лев морской от страха спасается в илистой бездне
Все это войско чудищ и душит, и полнит пучины,
Землерожденный собою покрыл морские просторы,
Пояса не замочив! Заревели в испуге тюлени
И в глубинах дельфины укрылись бездонного моря.
Шупальцы переплетая извилистой сетью узорной,
Быстроискусный стремится к утесам прилипнуть привычным
Осьминог, превратившись в подобье неровного камня.
Ужас всех охватил, спасается даже мурена
Острозубая бегством, что к змеям вечно пылает
Алчностью, чуя дыханье гадов, враждебных бессмертным!
Море башнею встало, достигло вершины Олимпа
Гребнем высокого вала. Взметнулись пенные зыби
Птиц небесных коснувшись, вовеки не ведавших влаги.
Деет подобье трезубца из бездны Тифон и могучей
Пястью, колеблющей почву, скалистую глыбу пучины
Пенной он исторгает как остров от основанья,
Мечет ее словно шар, вращая вкруг плеч своих мощно.
Вот она, ярость Гиганта! Достигнув созвездий небесных,
Солнце он омрачает, круша вершины Олимпа
Пястью, мечущей скалы и глыбы как копья и дроты».

 

IV. ТИФОН СТРЕМИТЕЛЬНО НАПАДАЕТ НА ЗЕМЛЮ

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«После, пенные глуби и лоно благое оставив
Тверди, сей Зевс самозванный перуном пясть ополчает!
Только оружье Кронида сплетеньем рук необорных
Воздымая (две сотни пястей!), Тифон истерзался
Тяжестью оного, Зевс же одною легко управлялся!
Не было туч у Гиганта в его иссохших ладонях,
Гром едва грохотал, чуть слышалось тихое эхо,
Да глухое жужжанье, иссох и воздух настолько,
Что из тучи безводной росинка едва ли упала
Молния потемнела, оделась дымом багровым,
Будто только блеснула на миг она струйкой огнистой.
Чувствуя неуменье неопытного владыки,
Мужеским пламенем полны, истомно меркнут зарницы,
Часто из пястей безмерных выскальзывают незаметно,
Сами собой рассыпаясь, отскакивают случайно,
Словно томясь по деснице всемощного высей владельца!
Так необъезженный конь, ведомый неопытным мужем,
От удил ускользает, хоть тот его ну́дит и хлещет…
Так и Гиганту невмочь уж держать руками своими
Промельк пугливый и быстрый бегущей мгновенно зарницы!
[Зевс тем временем отвлекся, и украл Европу из Финикии в обличье быка]…»

V. ПАН И КАДМ ВОЗВРАЩАЮТ МОЛНИИ И ЗАМЫСЕЛ ЗЕВСА

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Тифону ж недолго
Оставалось владеть зарницами Дия. Кронид же
Зевс совокупно с метким Эросом высь оставляет,
Дабы страннику Кадму, блуждающему средь отрогов
Горных в поисках тщетных, замысел в разум посеять,
[то есть Кадм искал свой похитил сестру Европу]
Чтобы он выпрял Тифону сети судьбы на несчастье
Дия приспешник, Пан, печальник козий, для Кадма
Дал стада и быков, и овец, и коз дивнорогих,
Сплел шалаш из травы, укрепив ветвями кривыми,
И поставил на землю. Кадма никто не узнал бы —
Пан изменил его облик и тело пастушьим нарядом,
Мнимого пастуха чужая одежда сокрыла!
Ловкому Кадму вручает Пан коварную флейту,
Кормчую о́ной судьбы, погибели Тифона.
Ложного скотопаса с крылатым вождём убежденья
Зевс зовет и единый умысел им излагает:
«Кадм, играй, мой любимец, и небо пребудет спокойным!
Если помедлишь — Олимпа высь содрогнется, ведь нашей
Молнией горней владеет Тифон, на нас ополчившись,
Только эгида одна у меня и осталась, и что же
Значит одна в сраженье с перуном и громом Тифона?
Как бы не посмеялся старец Кронос над нами,
Враг Иапет бы безмерный не поднял надменную выю,
Как бы Эллада, матерь сказаний, как бы ахейцы
Не назвали Тифона Горним и Ливненосным,
И Высочайшим, имя мое оскверняя! Так стань же
Быкопасом на утро одно лишь, пастушьей цевницы
Многоствольной волше́бством спаси ты пастыря мира,
Дабы не слышал я грома Тифона, гонящего тучи,
Грохота и сверканья ложного Зевса, чтоб сверг я
Бьющегося зарницей и мечущего перуны!
Если ты отпрыск Дия и род Ио́ Инахиды,
Звуком свирели, гонящей зло, ее пеньем кудесным
Ум обольсти Тифона — достойным тебя воздаяньем
Вознагражу я вдвойне, ты стражем гармонии будешь
Мира и милым супругом Гармони́и прекрасной!
Ты ж, изначальное семя плодных брачных союзов,
Лук натяни, о Эрос, и мир да не вздыбится боле!
Всё пред тобой отступает, о пастырь возлюбленный жизни,
Выстрели, только одною стрелою мир да спасется!
Пламенный, бейся с Тифоном и через тебя да вернутся
Огненосные дроты и громы в Зевесовы длани!
Всеукрощающий! Бейся огнем своим и ворожбою,
Стрелкою да укротится непобежденный Кронидом!
И да пронзит ему сердце песни Кадмовой жало
С силой, с какою и я стремился к лону Европы!»
Молвив так, он принял облик бычий рогатый.
В память об этом горы названы Тавром. И Кадма
Флейта откликнулась песнью звонкой, зовя и чаруя.
Встал он спиною к дубу, что рос на лесной луговине,
В грубом вретище точно как скотопас настоящий,
И до слуха Тифона достигла песнь обольщенья
В легком дыхании Кадма, раздувшего щеки, рождаясь.
Тут Гигант обольщенный свивает змеиные ноги,
Песне коварной внимая, потом оставляет в пещере
Жгучие молнии Дия, доверив их матери Гее,
Ищет, откуда же звуки ближние дивной свирели
Пеньем чаруют. Кадм же, завидев чудище в чаще,
Затрепетал и скрылся тотчас за скалою крутою.
Только высокоглавый бегущего сразу приметил,
Кадма безмолвным жестом Тифон безмерногромадный
Подозвал и, коварства не распознав, скотопасу
Мнимому правую руку тянет, погибельной сети
Не заподозрив, срединной главой человечьей багровой
Захохотав, изрыгает гордонадменные речи:
«Что, козопас, ты трясешься, что прячешь руку под плащ ты?
Разве мне доблестно после Кронида гоняться за смертным?
Разве мне доблестно дудку похитить с зарницей Зевеса?
Общего что у дудки с грохочущим огненным громом?
Властвуй цевницей своей, у Тифона орудье иное —
Дрот самогромный Олимпа. Сидя с руками пустыми,
Громов привычных лишенный и туч ливненосных, владыка
Зевс пусть плачет, ему-то и надобна дудка пастушья!
Пусть забавляется свистом малых тростинок, а я же
Не плету камышинку одну с камышинкой другою,
Правлю я тучею бурной вкруг тучи бурной бегущей,
Громом играю таким же как грохот кручи небесной!
Хочешь со мной состязаться? Только ты будешь во флейту
Дуть, извлекая песни, а я взыграю перуном!
Ты, раздувая щеки и рот, дыханье натрудишь,
Мне же Борей перуны вздохом шумным всколеблет
И загремят-загрохочут громы его дуновеньем!
Вот, пастух, за цевницу и плата: лишь поднимусь я
Вместо Зевса на небо, владыка и жезла, и трона,
Землю и ты оставишь, возьму и тебя я с собою
Вместе с дудкой твоею и стадом, как ты захочешь!
Нет, не лишу тебя стада, раз козы с ним схожи, с созвездьем,
Коз твоих над спиною поставлю я Козерога [созвездие Козерога]
Или рядом с Возничим, что в поднебесье предплечьем [созвездие Возничего]
Тянется яркоблестящим к Козе Олена лучистой! [Амалфея на руке Возничего]
Я размещу близ выи Тельца ливненосного плоской [созвездие Тельца]
Всех быков твоих звездных, чтоб шли к Олимповым высям,
Иль у росистой меты, где жизненосным зевом
Мык выдыхая, Селены быки упряжные пасутся.
Боле нет нужды в лачуге, и вместо лесной луговины
Стадо твою попасется с Козлятами звездными вместе. [звездами в созвездии Возничего]
Образ другой и Яслей Ослят небесных содею: [созвездие Рака]
Пусть по соседству сияют они с настоящими рядом.
Я быкопасом тебя увидал сначала, так станешь [созвездие Волопаса]
Звездным ты быкопасом, хлещущим звездною плеткой,
Станешь возницей Повозки медвежьей ликаонийской,[созвездие Большой Медведицы]
Пастырь блаженный, сопутник небесного Тифаона!
Днесь на земле ты играешь, а завтра уже на Олимпе:
Вознагражу я достойно пенье твое, при звездном
Круге лучистом цевница Олимпа восцарствует, к сладкой
Певчей горней Форминге свирель и твою помещу я!
В жены, коль пожелаешь, чистую дам я Афину,
Коли лазурноокой не хочешь — Лето́, Киферею [Афродиту]
Выбери или Хариту, иль Артемиду, иль Гебу!
Только ложа не требуй Геры, моей она будет!
Если брат есть, что сведущ в искусстве вожденья, пусть вместо
Гелия возит возок заревой с четырьмя скакунами,
Дия [Зевса] желаешь эгиду (ведь ты пастух!), то получишь!
Даром станет тебе! А сам я достигну Олимпа,
Не озаботясь бессильем Крониона [Зевса]. Что за оружье
Может направить в Тифона изнеженная Афина?
Пой же, пастух, Гиганта преславную ныне победу!
Новый гимн чтоб узнали! Ведь я — скиптродержец Олимпа,
Дия жезлом владею с доспехом блистающем вкупе!»
Но похвальбу Адрастея [богиня возмездия Немезида] тотчас вписала в свой свиток.
Пастырь увидел: влекомый в силок искусный ловитвы,
В судьбоносные сети попался отпрыск Аруры,
Сладостным жалом ведомый прелыттающих душу тростинок.
Словом лукавым, скрывая усмешку, Кадм отозвался:
«Скромен напев свирели моей, коей ты изумился.
Молви, что станешь ты делать, коль трон твой высокий восславлю
На семиструнной кифаре гремя песнопеньем хвалебным?…
Взяв сухожилья Зевеса, вручает лукавому Кадму —
[которые Тифон вырвал из конечностей Зевса, лишив его силы]
Пали они когда-то на землю при битве с Тифоном.
А скотопас этот мнимый за дивный дар благодарен.
Кадм берет сухожилья заботливо, будто бы хочет
Сделать струны для лиры [лира, нанизанная на жилы Зевса], и прячет их в гроте укромном,
Дабы отдать Зевесу, убийце Гигантов, а после
Губы сложив осторожно, легко посылает дыханье,
Чуть прикрывая тростинки, чтоб звук извлечь благородный,
Более нежный из флейты. Тифон же слух многоликий
Напрягает, внимая, гармонии не разумея!
Мнимый пастух чарует Гиганта нежным напевом,
Бегство богов он, мнится, поет на свирели пастушьей,
Славя на самом деле победу близкую Дия —
Сидя рядом с Тифоном, погибель поёт он Тифону!
В нем пробуждает желанье… Тот смотрит как юноша страстный,
Сладким стрекалом гонимый, на деву-ровесницу смотрит,
Сребросияющий лик девичьей красы озирает,
Кудри ее созерцает, вольнобегущие книзу,
Розовобелые локти, а под повязкой дивится
Еле алеющим грудей округлых сосцам, он ищет
Шеи нагой изгибы, весь облик ее обегает
Взглядом своим ненасытным неспешно, неторопливо,
Деву не может, не хочет оставить… Вот так, побежденный
Чарами музыки, Кадму Тифон предает свою душу!
Так он и оставался у края лесной луговины,
По навершьям тростинок водя искусно устами,
Кадм, Агено́ра кровь, козопас подставной, … чтобы тайно
Зевс Кронид подобрался без шума к глубям пещеры,
Неуловимый, и вновь ополчился привычным перуном!
Кадма, невидимым ставшего, облаком скрыл он на склоне,
Дабы обманут коварством, узнав что тайно украден
Гром, Тифон не замыслил лукавого козопаса
Гибели смертной, да только, сладостным жалом пронзенный
Музыки жаждет он слушать пьянящие душу напевы.
Внемля древле песням коварным Сирен, мореходы
Так влеклися ко смерти безвременной доброхотно
Чарами песенных звуков, на весла не налегая,
Гребней сине-зеленых на волнах не пенили боле,
В сети они попадали Судьбины ясноголосой
С радостью, о Плеядах забыв семипутных на небе,
Не обращая вниманья на бег Медведицы плавный.
Так затемнился разум от пенья лукавого флейты,
Сладкое лезвие песни предвестьем судьбы оказалось!
Непроницаемой тканью скрывая, окутывал облак
Сладко звучащего песней пастушьей… Но смолкли тростинки
И благозвучье распалось: Тифон мгновенно поднялся,
Яростью обуянный, рвется во чрево пещеры,
Ищет гром ветроносный в приступе гнева метаясь,
Рыщет в поисках молньи невидной, страстно взыскует
Меркнущего мерцанья похищенного перуна —
Грот пустым он находит!»

V. БУРЯ ТИФОНА ПО ЗЕМЛЕ

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Разгадывает Кронида
Хитрости и ловушки лукавые Кадма — да поздно!
Рвет он горные глыбы, на приступ Олимпа стремится,
На змеевидных изгибах ног проносится косо,
Пасти гадов отравой и ядом яро сочатся,
С шеи безмерной Гиганта аспиды космами виснут,
Зелье смертное льётся, рекой разливается бурной.
Яро и скоро ступает, земли́ терзает твердыню,
Киликийского края глуби недвижные поступь
Ног змеиных колеблет, дрожат в смятенье отроги
Горние Тавра; столкнувшись друг с другом, скалы рокочут,
И памфилийские кряжи соседние зыбятся в страхе.
Горные стонут ущелья, кренятся на́бок вершины,
Зыбятся почвы пустоты, песчаные кручи сползают
Вниз, трясясь под стопою, колеблющей почву земную.
Нет ни зверью пощады, ни краю. И диких медведей
Рвут на части медвежьи клыки личин Тифаона,
Головы львиные ликов Тифоновых змей пожирают
Львов с косматою грудью светлой, грызут их подобной
Пастью разверстой. Змеиной глоткой своею и ярой
Раздирают хребты прохладные змеек ползучих.
Птиц небесных хватают, приблизивши страшные пасти
Прямо в воздухе даже, заметив орла в поднебесье,
Устремляются пасти к орлу, Зевесовой птице!
Жрут и скот, не взирая на след кровавый от ига,
Что на шее остался ремнем натружённой яремным.
Реки он осушает, как будто обед запивает,
Толпы наяд он гонит, живущих в водных потоках!
Нимфа остановилась средь русла, ставшего тропкой,
Ступни ее без плесниц, ни капельки влаги на теле,
Влажной привыкла дорогой идти — а тут она месит
Быстрой ступнею своею иссохшее ложе потока.
Дева в иле увязла и бьется в грязи по колено.
Образ ярый Гиганта и многоликий завидев,
В страхе свирель роняет старый пастух и стремится
К бегству. При виде ужасном ле́са бесчисленных дланей
И козопас отбросил свою неказистую дудку.
Пахарь, нуждой пригнетенный, не сеет, не окропляет
Пашни с зерном за собою, только что вспаханной к севу,
Если Тифоновы длани простор полевой разрывают!
Да! Колеблющей землю медью пашни не взрежет —
Можно быков отвязать из упряжки! — Гиганта секира
Борозды разрубает, жилы земли обнажая;
Бьют из подземной глуби воды, наверх изливаясь,
Будучи сжатыми долго, ключами мощными плещут,
Влага глубинная топит ничем не покрытую сушу.
Скалы валятся сверху, и падая в водовороты
Влаги пенной, под воду, разлитую морем просторным,
В дно речное уходят от этих глыб и обломков —
Словно основы новых растут островов над зыбями.
Вырваны все деревья вместе с корнями из почвы,
И плоды на землю до времени падают, сад же
Столь ухоженный, гибнет, розарий в прах обратился.
Зе́фир, и тот трепещет, когда кипарисы с сухими
Листьями катятся. Скорбной песнью заходится, плача
Жалобно, Феб [Аполлон], гиацинты увидя упавшими наземь.
Гимн погребальный слагает, но жалостней, чем над цветами
Амиклейскими, стонет он над лавром соседним.
Пан безутешный подъемлет сосну, склоненную долу!
Помня Мори́ю, город принесшую, Аттики нимфу,
Над маслиною, стонет блистательноокая Дева [Афина].
Плачет Пафийка [Афродита]: во прахе разбит анемон и повержен…
Слёзы льёт непрестанно над ликом благоуханным
Нежные кудри терзает — погибли завязи розы!
А над поломанным стеблем пшеницы Део́ [Деметра] стенает,
Ибо не праздновать жатвы; печалятся Адриады
Смерти подружек-деревьев — не будет живительной сени!…
Возок с небесной выси округлой
Фаэтон направляет на запад, встает над землею
Острым как будто бы клином безмолвная Ночь в поднебесье,
Горнюю высь затемняя звездно лучистым покровом,
Свод изукрасив эфира. У брега беззимнего Нила
Боги бессмертные бродят, но там, при Тельце крутобоком,
Зевс Кронид, чтоб сразиться, ждет света ясного Эос».

VI. ТИФОН БРОСАЕТ ВЫЗОВ ЗЕВСУ

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Ночь настала, и стража службу несет вкруг Олимпа
И семи поясов, и как над бойницами башен
Клич несется дозорный, отзыв ответный созвездий
Кру́гом идет по сводам, и от пределов Сатурна [Кроноса]
Отклик несется охранный до самой меты́ Селены [Луны].
Стражи эфира, Хоры, раскинули кольцеобразно
Тучи, высь оградили сомкнутой плотно завесой
Фаэтоновы слуги, на неприступных воротах
Звезды задвижку Атланта накрепко запирают,
Дабы в отсутствие в высях Блаженных враги не прорвались!
Вместо напевов свирелей обычных и флейт зазвучала
Грозная песнь на крыльях сумрачных ветров суровых.
Спутник Дракона небес, аркадской медведицы спутник,
Тифаона набег ночной на горние выси,
Подстерегает старец Боот, очей не смыкая.
Утренний светоч следит за востоком, звезда вечерница
Смотрит на запад, и Нота врата Стрельцу предоставив,
Сам к Борея вратам ливненосный Кефей устремился.
Всюду огни запылали. Созвездий светочи блещут,
Пламенники ночные вечнобессонной Селены
Словно светильца мерцают. Часто с рокотом бурным
По-над эфиром летая мимо вершины Олимпа
Звезды лучистые чертят в воздухе след свой огнистый
Одесную Крони́она, часто промельком быстрым
Вниз головою несутся как только расступятся тучи,
Вспыхивают зарницей, пляской взаимной вихрятся,
Гаснут поочередно и блещут зыбким сияньем;
Вот, расправя пряди огнистые полною гроздью,
Вспыхивает комета хвостом пламенистокосматым;
Вот метеоры-пришельцы бушуют, подобные белкам,
Вытянулись под сводом как длинноокруглое пламя,
Зевсу помощь в сраженье; насупротив Фаэтона
Гнется в лучах его ярких и пестрая спутница ливня,
Арка цветная Ириды, в чьем полукружье сплелися
Светлозеленый и темный, розовый и белоснежный.
Дий же один восседает, лишь Ника несется утешить
Троп воздушнонебесных едва касаясь стопами —
Приняв образ Лето́, доспех родителю бранный
Передает и речи искусные держит при этом:
«Зевс, о владыка, родимым детям стань ты защитой,
Чтоб не видать мне Тифона супругом чистой Афины,
Матерью стать не дозволь не родившей матери деве,
Бурно взмечи зарницу, копье светоносное высей,
Снова и снова тучи гони, о тучегонитель!
Ибо основы вселенной, незыблемой древле, трепещут
Под Тифоновой дланью, четыре первопричины
Боле уже не в упряжке, — Део [Деметра] отказалась от нивы,
Геба оставила кубок, Арея копье — в небреженье,
Жезл Гермес позабыл, Аполлон забросил кифару,
Сам крылатый, стрелы пернатые с луком оставил,
Взмыл он лебедем в небо. Брачных союзов богиня,
Странствует Афродита и всё пребывает бесплодным,
Связь нерушимая мира разбита, и дев предводитель,
Эрос неукротимый, всё укрощавший — он, дерзкий,
В страхе бежал, разбросав породительниц страсти любовной,
Стрелы… Покинул Лемнос Гефест огнистый, хромая,
Мысля, что быстрым бегом несется! И даже, — вот чудо! —
Хоть Лето и не любит Гера, мне жалко и Геры!
Ах, неужто вернется отец твой в звезд хороводы?
«О, того да не будет! Хоть я и сама Титанида,
Я не желаю титанов, царствующих на Олимпе —
Только тебя и потомков твоих! Защити же ты громом
Чистую Артемиду!
Гипнос на сумрачных крыльях
Всю объемлет природу, ей отдых даруя: Крони́он
Бодрствовал только единый, а Тифоей, распростершись,
Плоть расправил устало на жестких покровах, праматерь
Гею обременяя, она же лоно разверзла,
Ложе ему устроив, укрывище для почиванья,
Главы змеиные в землю при этом зарылись глубо́ко.
Только лишь солнце восходит, как всеми глотками разом
Клич боевой испускает Гигант Тифоей многорукий,
Надсмехаясь над Зевсом великим, и рык сей ужасный
Достигает до края вросшего в твердь Океана,
Что объемлет собою четыре стороны света,
Словно повязкой твердь препоясав венцеобразно.
Только лишь рев Гиганта поднялся — в ответ зазвучали —
Нет, не один! — но сотни кликов единым взгремели:
Ибо на бой ополчался облик его многоликий —
Вой волков раздавался, львов рычащих раскаты,
Вепрей хрип и бычий мык, и гадов шипенье,
Хищный рев леопардов. Медведи оскалили пасти,
Псы обезумели, в центре глава человечья Гиганта
Поносила Зевеса, гремя пустою угрозой:
«Пясти мои, жилище Дия разрушьте и мира
Твердь со Блаженными вместе разбейте, затвор на Олимпе
Движущийся сам собою вскройте! Когда же эфира
Наземь столп упадет, пусть Атлас бежит, потрясенный,
Свод многозвездный Олимпа долу низвергнув и боле
Звезд возвратного бега не страшась! Допущу ли
Сгорбленному Аруры сыну плечами тереться
О небосвод, подпирая оный согласно судьбине,
Прочим бессмертным оставит пускай он вечное бремя,
Пусть с Блаженными в битву вступит, пусть мечет он глыбы,
Острые скалы как дроты прямо в свод многозвездный,
Что бременил ему плечи, и пусть, камнями побиты…
С неба да прянут трусливо девы бессильные, Хоры,
Гелия-солнца рабыни, силою дланей пусть воздух
С почвой смешается; влага — с огнем, а море — с Олимпом!
Порабощу я четыре ветра, служить их заставлю!
Свергну Борея, Нота скручу, отстегаю и Эвра,
Зефира же бичом отхлещу, день и ночь я смешаю
Собственноручно, а родич мой Океан мириадом
Волн из глотки Олимп затопит зыбью приливной!
Над пятью поясами небесными грозно волнуясь
Он затопит созвездья. Медведица, алча, по водам
Поплывет, а дышло повозки скроется в пене.
Туры мои! Раскачайте мира ось круговую,
Мыком эфир огласите, ударьте рогом изострым
В темя Тельца огневого — рогами вам он подобен!
Бычья упряжка Селены на тропах влажных вздыбится,
Мыком испугана тяжким, несущимся с глав моих многих,
Пусть медведи Тифона оскалят грозные пасти,
Пусть обрушат безумье на звезды Медведицы вышней!
Львы мои! О, сразитесь со звездным Львом, и гоните
Прочь упорного с круга эфирного солнцепутья!
Аспиды! О, заставьте дрожать на высях Дракона!
Нет, и Дий мне не страшен с ничтожной зарницей, ведь зыби
Яростные, отрогов вершины и островные
Скалы моими мечами будут, а горы — щитами,
Панцырем нерушимым — граниты, дротами — глыбы,
Реки зальют своей влагой ничтожнейшие перуны!
Цепи я Иапета для Посейдона припрячу!
Там, у вершины кавказской, пернатая мощная птица
Вечно кровавит печень, растущую снова — всё из-за
Огненного Гефеста, огонь ведь причиной, что печень
Прометея терзают, она же срастается снова!
Я, сыновей соперник Ифимедеи, закрою
Сына Майи, опутав крепко-накрепко сетью,
В медном чане глубоком, чтоб так потом говорили:
«Освободивший Арея Гермес ныне сам несвободен!»
Дева же Артемида, сорвав целомудрия узы,
Пусть Ориона супругой станет, хоть бы насильно!
Древнее Титию ложе пускай Лето уступает
Даже и против желанья! Арея мужеубийцы
Щит разобью и нагого пленю владыку сражений,
То-то убийца кроток станет. А Эфиальту
В жены дам я Палладу пленную, станет женатым
Парнем он наконец! В кои-то веки увижу
Связанного Арея с рожающей в муках Афиной!
А на плечах пригнетенных вращенье небес плывущих,
Высь Атлантову, будет держать стоящий Крони́он
Вечно, и он услышит свадебный клик, терзаясь
Злобой ревнивой в тот день, когда Гера женою мне станет!
Светочей к свадьбе не надо моей, самовитой зарницей
Брачный покой воссияет, вместо сосновой лучины
Сам Фаэтон засверкает, сыпя от пламени искрой,
Славя брак Тифоэя огнем и светом плененным,
На торжестве новобрачных лучи заструятся над высью
Блещущих звезд, озаряя празднество свадебной страсти
Пред ночною порой. С Афродитой, владычицей ложа,
Эндимион и Селена-рабыня постель приготовят
Для меня, а если нужны омовенья при этом —
В звездном я Эридане омоюсь, во влаге прохладной!
Ложе Тифона, не Дия, по кругу бегущие Хоры
Вы понесете, ложе Эроса! От Океана
Вы — Артемида, Харита, Лето, Афинайя, Пафийка,
Геба — мужу Тифону несите влагу родную!
А на праздничном пире вместо Зевеса меня же
Брачными струнами славить станет Феб, мой прислужник!
Но не чужого надела я домогаюсь, ведь небо —
Брат мой с хребтом звездоносным, в котором царить собираюсь,
Сын земли, и жилищем небо это мне будет!
Крон, пожиратель плоти, мне сродник другой, и к сиянью
Света из бездны подземной возьму его — станет союзник!
Тяжкие узы расторгнув в эфир небесный Титанов
Возвращу и на выси горние жить приведу я
Землерожденных Киклопов, наделать их снова заставлю
Огненных дротов, сражаться перунами надобность будет,
Ибо две сотни пястей имею, не пару ладошек,
Как у Кронида, другие гораздо лучшие громы
С пламенем жарче и ярче и много гораздо светлее
Я откую себе после, и небо построю просторней,
Выше и шире гораздо, чем было когда-то иное,
Звезды там будут светлее, ведь эти вышние своды
Слишком низки, не могут укрыть собою Тифона!
После мужских и женских потомков, рожденных Кронидом
Многоплодным, и я насажу свое новое племя
Многоглавых Блаженных. И не дозволю я толпам
Звезд оставаться без брака, мужей дам женам небесным,
Дабы от Девы крылатой рабское племя родилось,
Чтобы на Волопаса взошло оно брачное ложе!»
Так вопиял он, грозный, и внемля, Кронид [Зевс] усмехался».

VII. БИТВА ТИФОНА И ЗЕВСА

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Битвы пыл возгорелся в обоих, вела же Тифона
Распря [Эрида], над Зевсом парила, в бой направляя великий,
Ника. Но не за стадо бычье иль овчее бились,
Нет, не пылали за деву прекрасную оба во брани,
И не за город невидный сражались — за власть над вселенной
Бились они, на коленях Ники-богини лежали
Трон и скипетр владыки Дия, ставка в сраженье.
Зевс, ударив по тучам, заставил греметь их ужасно,
Рев эфирный взгремел как труба Энио́ перед битвой,
Тучами грудь оделась от дротов Гиганта, Зевеса
Обороняя. Безмолвным и неподвижным однако
И Тифоей не остался: морды бычьи взревели
Как громогласные трубы по направленью к Олимпу;
Змеи, сплетясь, зашипели, авло́сы бога Арея!
И Тифоей, дабы члены укрыть будто панцырем плотным,
Громоздит за громадой громаду побольше, рядами
В башни слагает утесы с утесами прочными вместе,
Плотно глыбы кладет, прижимая их тесно друг к другу;
Он — словно войско к битве готовое, там без зазоров
Льнут изгибы к изгибам, края к краям и — ни щелки!
А вершина у туч неровную давит вершину!
Шлемы Тифон содеял из пиков крутых, острозубых,
Сборище глав упрятав под гребнями горными высей.
Множество было голов у чудища с телом единым,
В битву идущего, войска множество: толпище пястей,
Зевы разверстые львов, усеянные клыками,
Пряди змеиные гривы, бегущие алчно к созвездьям!
Вот Тифаоновы длани метать дерева начинают
Против Кронида. О, сколько дивнопрекрасных растений,
Явленных твердью земною, Дий спалил, не желая,
Искрой одною перуна, что дланью метнул он палящей!
Сколько вязов гибнет и с ними же сосен-ровесниц,
Сколько могучих платанов и тополов белых, что против
Зевса летели, сколь много трещин в земле пораскрылось!
Мира круг раскололся по всем четырем направленьям,
И четыре союзных Крониону Ветра все небо
Мраком покрыли, вздымая тучи и праха и пепла,
Встав словно горы какие, когда они море хлестали…
Выбился брег сицилийский, мыс пелоридский как Этны
Склон содрогался; ревели, будто пророча, что будет
Лилибея утесы к западу, скалы Пахина
Клонятся… А у нимфы афонской в доле фракийском,
Там, к Медведице ближе, слабели от страха колена,
И стонал македонский лес на горах пиэридских!
Весь восток содрогнулся в ассирийском Ливане,
Благоуханные храмы, дворцы и жилища трепещут.
Свергнуть стремясь перуны непобедимого Дия,
Сразу множество дротов мечут Тифаона пясти.
Только одни, вихряся у самой повозки Селены,
Валятся книзу бессильно у ног быков многобуйных,
Свищут иные сквозь воздух летя и вращаясь при этом,
Дуновеньями ветров противных свергнуты наземь.
Многие и не коснулись Дия десницы громо́вой —
Их подбирал Посейда́он дланию радостной вскоре,
В ход не пускавший трезубца для разрушенья утесов
Влажноглубинные дроты, павшие в Кроновы зыби —
Старец Нерей Зевесу ими свершал подношенье!
Ужас кругом наводящих сынов Эниалия-бога,
Фобоса с Деймосом дед на битву выводит в доспехах!
Из эфира щиты их — он ставит у самой зарницы
Фобоса, а у перуна Деймос грозно теснится,
Страх наводя на Тифона; Ника свой щит подымает
Зевса прикрыть, Энио́ разражается битвенным кличем,
Грозно Арей рокочет, взметнув ураганные выси,
Зевс эгидодержавный бурно несется сквозь воздух
На квадриге пернатой Хроноса восседая.
Кони Крониона — ветры, игом единым ведо́мы —
Вьется он то зарницей огненною, то перуном,
Попеременно из дланей то гром излетает, то буря,
Будто каменный ливень он насылает, сражаясь,
Градом сыпятся громы, столпы из пены и влаги
Изостренные грозно летят на гигантовы главы
Метко, и Тифоэя пясти, коими бился
Он, иссече́ны силой разящей небесного грома.
Вьется во прахе одна из пястей, не выпустив глыбы,
Искалечена камнем льдистым, она продолжает
Битву даже в паденье, уже на земле извиваясь,
Рвется, прыгая будто, неистово бьется, желая
Страстно своды Олимпа ударами снизу низвергнуть
Но предводитель небес потрясая в высях зарницей,
С левого фланга на правый перун направляет, в эфирной
Выси сражаясь… Гигант же решил многорукий к потокам
Гор обратиться: сжимает плотно сплетенные пальцы,
Свитые связью природной, сделавши впадиной емкой
Соединенные пясти и черпает ими потоки
Горные рек, что порою зимнею бурно рокочут —
После собравши во пясти бурноглубокие воды,
Мечет их против молний! Брошен навстречу потокам
Бурнонеистовым, блещет сквозь влагу пламень эфирный!
Искрою быстроогнистой вскипели дерзкие воды —
Влажное естество иссушается медью каленой!
Возжелал надменный Гигант зарницу эфира
Угасить! О, безумный! Перун огнистый с зарницей
Зарождаются в тучах, плодящих обильные ливни.
Вычерпав пястью в глубинах пещер ручьи и потоки,
В Зевсову грудь, что не в силах разрушить железо, их мечет…
Скалы летят на Дия, но чуть повеяли ветры
С уст Зевесовых — сразу и дуновенья хватило,
Сбить с пути и отбросить округлоскалистую гору!
Вмиг отрывает пястью тогда гряду островную
Тифоэй, дабы снова ринуться в ярую битву,
Дабы камни обрушить на Диев лик нерушимый!
Прямо в Зевса громада летит, но одним лишь движеньем
Тот избегает громады. Тифон попадает в зарницу,
Блещущую изгибом пламени, в камне же влажном
След огня проявился, явственно черный от дыма!
В третий раз он мечет громаду — ловкой Кронион
Дланью перехватил ее в воздухе, мечет обратно,
Словно скачущий шар своей огромной ладонью,
Прямо в Тифона уметил — громада гор полетела,
Путь изменив на обратный, в воздухе быстро вращаясь,
Острым верхом срезая стрелка́, пускавшего дроты.
Глыбу четвертую бросил огромный Тифаон — взгремела
Глыба, задев об эгиды кайму с подвесками звонко.
Мечет он новую глыбу, несется сия словно вихорь,
Но сожжена зарницей, искрошена быстро перуном!
Глыба не в силах облак влажный пронзить, на осколки
Разлетается камень со влажною тучей сшибаясь!
Энио́ не склонялась еще ни к какому решенью
В битве Тифона и Дия, и с грохотом велешумным
Пляшущие перуны вихрились бурно в эфире.
Так Кронид ополчился на битву: он громом прикрылся
Словно щитом, одела туча панцырем тело,
Мечет как дрот он зарницу, божественные перуны,
Ниспровергаясь с небес, остриями огнистыми блещут!
Вот, вихрясь, из расселин земных выходя на поверхность,
Иссушенной струею пар поднимается кверху,
Алчущей глоткой тучи он поглощен без остатка,
Бьется там, задыхаясь во чреве распухшем. Грохочут,
Дым испуская при тренье о пар, огненосные тучи!
Сжатое в сердцевине, ищет наружу дорогу
Пламя, но не находит. Сиянью в них не пробиться
К небу. Пламени проблеск, вдруг к земле устремленный,
Воздух тянет к себе частицами влажными ливня,
Поверх тучи влага сбирается снизу, по ходу
Пламени остается она совершенно сухою.
Так и камень о камень ударившись искру рождает,
Как прикоснутся друг к другу — горит самородное пламя,
Только лишь женскую особь должна ударить мужская;
Так во взаимном объятье пара́ и тучи небесной
Огнь появляется; если от суши идут испаренья,
Чистые, словно туманом, то так зарождаются ветры,
Это другое — от влаги земной сие происходит,
Солнце пылающим светом сей пар исторгает при встрече,
Влагой богат, достигает теплого поля эфира,
Там уплотняется он, покровы туч порождает
И колеблемый ветром, рыхлый и влажнотяжелый,
Рушит он снова мягкий облак, дождем изливаясь,
Влагой став, праначальный облик он обретает.
Облак так огнеродный творится, сородных являя
В блеске и громе перунов небесных поочередно.
Бился Зевс, прародитель, в противника ниспосылая
Укрощенное пламя, львов пронзал остриями
Пастей бессчетных, нестройно ревущих, порядки небесным
Смерчем сражал и Зевсов дрот, летя с поднебесья,
То бессчетные пясти, сияя, спалял, то несметных
Множество плеч, то несчетных орды змеев кишащих!
Сонмище глав обращали в прах эфирные копья.
Вот Тифаоновых прядей кольца вдруг загорелись,
Ибо пронзило их пламя искрою встречно бегущей,
Головы вдруг запылали, космы в огне затрещали;
Гадов злобно шипящих на главах заставила смолкнуть
Искра небесная, змей извела и испепелила,
Исходящих слюною отравной из глоток разверстых.
Бился Гигант и зеницы во прах его превращались
Дымом огнистым, ланиты секли небесные снеги,
Влагою льдистой, текучей, белея, лики покрылись,
И с четырех сторон четыре Ветра теснили.
Если он повернет на восток неверные очи —
Натиск его настигает неистовый ближнего Эвра,
Кинет в сторону взоры Медведицы бурной аркадской —
Хлещут зимние смерчи в лицо ему градиной мерзлой;
Бегством спасается — стужей снежной Борей заметелит
И настигнет Гиганта дротом то хладным, то жарким.
Взгляд обратит ли к югу, напротив Эос грозящей,
С запада Энио́ устрашит его бурей своею,
Он услышит, как Зефир бичом весенним захлещет;
Нот же с другого края, от южного Козерога,
Свод бичует небесный, огненное дуновенье,
Зной направляя в Тифона маревом жаркого лета.
Если б Зевес Дождливый дал волю потокам и ливням,
То Тифоэй омылся б с ног и до глав целокупно,
Освежив свои члены сожженые громом небесным!
Дроты изострые бури и снега, и глыб бичевали
Сына, но вместе и матерь могучую тоже задели!
Только она узрела на теле Гиганта судьбины
Знаки — льдистые глыбы, следы всежалящей влаги,
Голосом изнеможенным взмолилася матерь Титану
Гелию, и попросила, чтоб луч полуденный и жаркий
Влагу льдистую Зевса светом расплавил горячим,
Дабы родимый согрел Тифона, покрытого снегом.
Вот на истерзанного обрушились снова удары —
Полчища пястей узрев, окруженных пламенем бурным,
Тут же мать умолила ветер зимы влагоносной
Хоть на одно только утро подуть — дуновеньем прохладным
Боль и терзание жажды сына Тифона умерить.
Так исход этой битвы решил в свою пользу Кронион!
В горе великом вцепившись в леса и чащи рукою,
Гея-мать застонала, завидев Тифоновы главы
Обгорелые, лики Гиганта дымились, колена
Подломились. Пророча победу, ставшею близкой,
Загрохотала по небу труба Зевесова громко:
Рухнул наземь с небес оглушенный зарницей огнистой
Тифоэй — и раны ему нанесли не железом.
Он на матери Гее во весь хребет растянулся,
И змеевидные члены простерлись во прахе по кругу,
Огнь изрыгая из глоток».

VIII. ЗЕВС ЗЛОРАДСТВУЕТ НАД ПОБЕЖДЕННЫМ ТИФЕЕМ

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Кронид же над ним надсмехался,
Речи из уст такие презрительные разносились:
«Старец Крон какого заступника выбрал, Тифаон!
Вслед Иапетовой распре сына земля породила,
Сладкую месть за Титанов! Я так понимаю, бессильны
Вовсе стали перуны небесные бога Кронида?
Медлишь почто поселиться ты в неприступном эфире?
Ты, скиптродержец обманный? Олимпа трон в ожиданье!
Жезл и мантию Дия прими, боговержец Тифаон!
В небо взойди с Астреем — ну, если тебе так угодно,
Может, прихватишь с собою Офи́она и Эвриному?
Иль, как спутника, Крона? Когда же поднимешься к своду
Пестрохребетному неба, где горние ходят светила,
Хитрого Прометея возьми, избежавшего цепи,
Пусть бесстыдная птица, клюющая сочную печень,
Вечно им верховодит на горних небесных дорогах!
Боле всего на свете мнил ты после сраженья
Видеть Энносигея и Зевса рабами у трона?
Видеть бессильного бога, лишенного скиптра Олимпа?
Без перунов и туч Зевеса, вместо зарницы
Пламени божьего полной, перунов, длани привычных,
Светоч поднявшего свадьбы в брачном покое Тифона,
Зевса, прислужника Геры, соложницы и добычи,
Зрящего яростным оком ревниво за ложем любовным?
Вот отлученный от моря Энносигей, мой соратник,
В рабстве кравчий прилежный, зыбей когда-то владыка,
Вместо трезубца подносит дрожащей ладонию чашу!
Вот и Арей твой прислужник, тебе Аполлон угождает,
Вестником же к Титанам пошлешь ты отпрыска Майи,
Да возвестит о власти твоей и роде небесном!
А рукодела Гефеста оставь на Лемносе милом,
Дабы твоей новобрачной он выковал на наковальне
Пестрое ожерелье, блистательное украшенье,
Иль для прогулок плесницы, что светом дивным сияют,
Гере на гордую радость, иль смастерил для Олимпа
Златосияющий трон, чтоб престолу тому, что получше,
Веселилася в сердце твоя златотронная Гера!
Вот, ты воссел на Олимпе — под властью твоей и Киклопы,
Жители бездн подземных, сделай же громы пожарче!
Ум твой победной надеждой околдовал он, коварный —
Эроса цепью златою свяжи со златой Афродитой!
Спутай медною цепью Арея, владыку железа!
Пусть зарницы бегут, Энио не выдержав вопля!
Разве не ведаешь страха пред молнией малой и слабой?
Как велики твои уши! Ах, ты услышать боишься
Даже и отдаленный грохот малой зарницы?
Кто тебя сделал робким таким? И где твои дроты?
Где же головы песьи? Где змей разверстые пасти?
Где же рев твой утробный хриплых, рокочущих глоток?
Где же отрава гадов волос твоих длиннотенных?
Что ж исходить не заставишь шипом гривастые космы?
Где ж твоих бычьих глоток рык? Где же щупалец пясти,
Что метали как дроты вершины изострые кряжей?
Что ж не бичуешь уже круговые орбиты созвездий?
Что ж не белеются боле вепрей клыкастые пасти?
Что же пенной слюною косматая грудь не влажнится?
Где же морды с ужасным оскалом свирепых медведей?»

IX. ЗЕВС ХОРОНИТ ТИФОНА ПОД ГОРОЙ ЭТНА

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

 

«[Зевс говорит] Вспять обратись, землеродный! От жителей неба одною
Дланию только поверг я сотен пястей армаду!
Да раздавит своими острыми высями кряжей
Целиком Тифаона трехглавой Сицилии суша,
Пусть чванливый стоглавец, жалкий, во прахе пребудет!
Ты, обуянный гордыней, обманутый тщетной надеждой,
Чаял ты приступом взять и самые выси Олимпа!
Жалкий! Ведь я над тобою за это воздвигну гробницу
Полую и над священным твореньем надпись оставлю:
«Здесь Тифоэя надгробье, земли порожденья, метал он
Глыбы в эфирные выси — и сжег его пламень эфирный!»
Молвил с издевкою сыну Аруры, еле живому,
Зевс. Всемогущему Дию торжественное песнопенье
Каменною трубою возносит Тавр Киликийский.
Влажнопенной стопою извилистый Кидн отбивает
Ритм, прославляя победу Зевса рокотом влаги,
В сердцевине земли струясь ровесника Тарса.
Гея хитон из камня в горести разрывает,
Долу склоняясь — увы, срезает не нож погребальный
Скорбную прядь, но ветры рвут древесные космы,
С воем врываясь в пряди главы, покрытой лесами
Словно в пору́ листопада; утесистые ланиты
Матерь терзает волною речною вдоль плеч увлажненных,
Горестный громкий плач струится Геи скорбящей;
Плоть Тифаона покинув, вихри и смерчи, и шквалы
Вместе с волнами бушуют, в глубь увлекают морскую
Все корабли, возмущают зыби спокойные Понта,
Но не только над морем свищут пришельцы — на землю
Ветры кидаются часто, вздымая пыльные бури,
Нивы прямые колосья клоня в траву полевую.
Ключница же Природа [Фюсис], родительница вселенной,
Раны земли разбитой врачует и заживляет,
Сорванные вершины всех островов укрепляет,
Связывает нерушимо колеблемые основы….
Зевс… Быстрый, ко сводам эфирным
Колесницу златую правит, Ника вспарила
И жеребцов отцовских бичом стегнула небесным.
Так второй раз на небо бог приходит, навстречу
Неба врата отверзают стройные Хоры-богини,
Стражи эфира. И боги, вновь в богов превратившись,
Вместе с Зевесом победным к Олимпу снова стремятся,
Облаченье пернатых отбросив, вернув себе истинный облик…
В тонкотканном наряде восходит на небо Афина
Безоружная, в пляске Арея под пение Ники.
Фемис оружье Гиганта на страх поверженной Гее,
Дабы увидела матерь Гигантов и вечно боялась,
Прикрепляет высо́ко над преддверьем Олимпа».

ДОПОЛНЕНИЕ: ЛИДИЙСКИЙ ЖРЕЦ УБИТЫВАЕТ ТИФОНА

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. Песнь 13. 473. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

 

«Желтое достоянье несущего в токах струистых;
Ополчилось Стата́лы сильное войско, где древле
Тифоэй дуновеньем огненной молнии ярой
Сжег окрестности края, и дыма клубы, и пепел
Пали на горный кряж от горевшего тела Тифона,
От огнем запылавших и глав, и дланей ужасных.
Тут ведь, покинув Дия лидийского храм благовонный,
Безоружный служитель сразился словом изострым,
Сулицей-словом вместо режущего железа,
Остановился и речь обратил он к сыну Аруры,
Был язык его дротом, слово — мечом, а щитом же —
Речь, и призвавши бога, метнул он слово такое:
«Остановись, злосчастный!» Гигант же, горящий под власты
Тайномудрого слова, оцепенел как в оковах,
Убоявшися мужа, оружного речью премудрой,
Завороженный звуком волшебного заклинанья.
Затрепетал он от страха не пред Молниевержцем [Зевсом],
Зловеликан многопястный — пред чародеем могучим,
Оный врага низвергнул только стрелою словесной,
Учинил сей служитель словом пронзительным язвы.
Огненной раною мучаясь, пламени дротом пронзенный,
Пламенем иномирным Тифон повержен, духовным.
Оцепенело тело, не в силах двинуться с места,
И змееносной стопою к матери Гее приник он,
Дротом безвидным сражен, от коего кровь не струится.
Деял Айо́н среди древних смертных такие деянья!»

ДОБАВЛЕНИЕ: РАЗНОЕ

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. Песнь 24. 432. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Гнев усмири ужасный [Дионис]! К твоим коленам гоню я
Замиренные волны с моленьем; лишь после битвы
Дерзкая выя склонилась смирившегося Тифоэя;
Переменил решенье и яростные угрозы
Молний высокогремящий Зевс, отец твой, оставил!»

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. Песнь 24. 102. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

 

«Дочками Кидна потока…
Их же учил сражаться Тифоэй киликийский
Во времена, когда бился сам он против Кронида».

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. Песнь 48. 77. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. 64-69) (греческий эпос 5 в. н. э.):

 

«Вот Тифоэй [один из Гигантов в Войне Гигантов] уже младший громоздит Эмати́и
Глыбы, во всем он подобен прежнему, горы крутые
Взды́бившего когда-то матери милой Аруры!
Сулицы из утесов стал он метать в Диониса!»

ИСТОЧНИКИ

Греческие

• Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. ???) 

Список используемой литературы

Полная библиография переводов, цитируемых на этой странице.