Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. 14.40-78. Война между Карфагеном и Сицилией

Переводчик: Мещанский Д.В. Агностик

40. (1) Жители Регия, колонисты Халкиды, были раздражены ростом могущества Дионисия. Ибо он продал в рабство наксосцев и катанцев[1], их родичей, и для регийцев, потому что они были того же самого происхождения[2], что и несчастные народы, это деяние было причиной не простого беспокойства, но глубокого страха, что такая же катастрофа постигнет их. (2) Поэтому они решили незамедлительно выйти в поле против тирана, прежде чем тот достигнет полной безопасности. Их решимость к войне тотчас энергично поддержали сиракузяне, изгнанные Дионисием, большая часть которых в то время осела в Регии, тщательно обсудив вопрос и постановив, что все сиракузяне должны воспользоваться случаем и присоединиться к нападению. (3) Наконец регийцы назначили стратегов и выступили с шестью тысячами пехоты, шестью сотнями всадников и пятьюдесятью триерами. Стратеги пересекли пролив и вынудили мессенских стратегов присоединиться к войне, провозгласив, что для них было бы ужасно оставаться в бездействии, когда греческие города и их соседи полностью уничтожаются тираном. (4) Тогда стратеги, убеждённые регийцами и без постановления народа, вывели свои войска, состоящие из четырёх тысяч пехоты, четырёхсот всадников и тридцати триер. Но когда вооружённые силы, как упоминается, продвинулись к границам Мессены, среди солдат вспыхнул мятеж, вызванный речью, произнесённой мессенцем Лаомедонтом; (5) ибо он советовал не начинать войны против Дионисия, который не делал им зла. Соответственно отряды мессенцев, так как народ не ободрил войны, последовали совету, покинули командиров и вернулись домой, (6) и регийцы, поскольку не сочли себя достаточно сильными для битвы, видя, что мессенцы распустили свою армию, поспешно возвратились в Регий. Дионисий же сперва вывел армию к границам Сиракузских владений, ожидая нападения врага, но, узнав об их отступлении, вернул войска в Сиракузы. (7) Когда регийцы и мессенцы отправили к нему послов оговорить условия мира, он решил, что это полезно для него, и положил конец вражде с этими государствами и заключил мир.
41. (1) Когда Дионисий обратил внимание, что некоторые греки дезертируют во владения карѳагенян, принимая их законы и положение, он заключил, что пока будет держаться мир с карѳагенянами, многие его подданные будут желать присоединиться к изменникам, но если будет война, все, кого поработили карѳагеняне, должны будут восстать. И он также прослышал, что много карѳагенян в Ливии пали жертвой свирепствовавшей среди них чумы. (2) Исходя из тех доводов, что он имеет благоприятный случай к войне, он решил сначала провести действенную подготовку, так как полагал, что война предстоит масштабная и затяжная, поскольку он вступал в борьбу с самым могущественным народом Европы. (3) Поэтому он немедленно собрал умелых мастеров, из подвластных городов призвав принудительно, из городов Италии а также из владений карѳагенян — привлекая высокой оплатой. Ибо он задался целью произвести метательное оружие в большом числе и разнообразное, а так же тетреры и пентеры[3], суда упомянутых размеров в то время ещё не строили. (4) Собрав большое количество мастеров, он разделил их на бригады, соответственно профессиям, поставив над ними наиболее видных граждан, предложив большую награду всякому, кто создаёт запасы оружия. Что касается доспехов, то он сам распределил среди них образцы разного рода, поскольку набрал наёмников из разных народов; (5) ибо он желал каждого своего солдата снабдить оружием его народа, полагая, что с таким оружием его армия будет, что весьма убедительно, причиной большого смятения, что в сражении все его солдаты с привычным оружием будут драться лучше. (6) И поскольку сиракузяне с энтузиазмом поддержали политику Дионисия, это привело к крайнему соперничеству в изготовлении оружия. Не только каждая площадка, но и в портики и в опистодомы храмов[4], гимнасии и колоннады рыночной площади заполнились работниками, но производство огромного количества оружия велось вдали от общественных мест, в самых известных домах.
42. (1) В сущности, катапульта была изобретена в то время в Сиракузах[5], поскольку самые выдающиеся мастера собрались отовсюду в одном месте. Высокая оплата, а также многочисленные подарки предлагались мастерам, которые считались лучшими, для поощрения их усердия. И что ещё более важно, Дионисий ежедневно обходил работников, любезно с ними общался, вознаграждал самых ретивых подарками и приглашал их к столу. (2) Как следствие, мастера проявили непревзойдённую увлечённость в изобретении метательных снарядов и военных машин, удивительных и способных сослужить огромную пользу. Он так же начал строительство тетрер и пентер, первым придумав устройство таких судов. (3) Ибо прослышав, что триеры впервые были построены в Коринѳе, он вознамерился в городе, который был поселением тамошних колонистов, увеличить масштабы морских сооружений. (4) Затем, получив разрешение на перевозку строительного леса из Италии, он отправил половину своих лесорубов на гору Этну, где в то время были густые пихтовые и сосновые леса, тогда как другую половину отправил в Италию, где приготовил упряжки для перевозки леса к морю, а также лодки и гребцов для быстрой доставки древесины в Сиракузы. (5) Когда Дионисий собрал достаточное количество древесины, то начал одновременное строительство более двух сотен судов и починку уже имеющихся ста десяти, и кроме того вокруг так называемой Большой гавани он построил сто шестьдесят дорогостоящих корабельных сараев и починил сто пятьдесят, которые там уже были.
43. (1) Зрелище такого множества оружия и кораблей, производимых в одном месте, наполняло очевидцев восторгом. Ибо всякий раз, когда человек всматривался с каким рвением строятся корабли, то думал, что все сицилийские греки задействованы в строительстве; и, когда, с другой стороны, он посещал местах, где изготавливали оружие и военные машины, то думал, что все имеющиеся рабочие заняты только этим. (2) Более того, несмотря на непревзойдённое усердие, уделённое изделиям нами упомянутым, было сделано сто сорок тысяч щитов и равное число кинжалов и шлемов; и, кроме того, в дополнение были сделаны латы разных конструкций и великолепно исполненные, числом четырнадцать тысяч. (3) Это Дионисий рассчитывал раздать всадникам и командирам пехоты, а так же наёмникам, которые составляли отряд телохранителей. Он так же изготовил катапульты всех видов и большое количество метательных снарядов. (4) Для половины подготовленных военных кораблей на должности лоцманов, лучников и гребцов были назначены граждане, в то время как на остальные Дионисий принял наёмников. Когда строительство кораблей и изготовление оружия было завершено, Дионисий обратился к заботам о сборе солдат, так как считал выгодным не нанимать их заранее, чтобы избежать тяжёлых затрат.
(5) В этом году Астидам[6], автор трагедий создал первую пьесу. Он прожил шестьдесят лет.
Римляне осаждали Вейи, и когда осаждённые совершили вылазку из города, часть римлян были изрублены вейянами, а остальные с позором бежали.
44. (1) По окончанию этого года Иѳикл стал архонтом в Аѳинах, а в Риме пять военных трибунов были утверждены на консульские должности: Луций Юлий, Марк Фурий, Марк Эмилий, Гай Корнелий и Цезон Фабий. Дионисий, тиран сиракузян, как только большая часть задач по изготовлению оружия и строительства флота была завершена, обратился к сбору солдат. (2) От сиракузян он зачислил в строй тех, кто был пригоден к военной службе, а из подчинённых городов он призвал всех здоровых мужчин. Он также набрал наёмников в Греции и, особенно от лакедемонян, ибо они, желая помочь ему в укреплении могущества, позволили призвать столько наёмников, сколько он желал. И вообще говоря, поскольку он стремился собрать отряды наёмников от разных народов и обещал хорошую плату, он увидел много желающих.
(3) Поскольку Дионисий готовился разжечь большую войну, он обращался с подвластными городами Сицилии учтиво, добиваясь их благосклонности. Он видел, что регийцы и мессенцы, живущие у пролива[7], имеют сильную отмобилизованную армию, и опасался, что когда карѳагеняне переправятся на Сицилию, примкнут к карѳагенянам; ибо эти города могли дать немалый перевес той стороне, с которой заключат военный союз. (4) Поскольку эти соображения были причиной сильного беспокойства для Дионисия, он подарил мессенцам большой участок территории у их границ, привязав их к себе таким благодеянием, а к регийцам он отправил послов, просить о брачном союзе и отдать ему в жены девицу, гражданку их города, обещав завоевать для них большие куски окрестных территорий и сделать всё, что в его власти, чтобы увеличить мощь их города. (5) И поскольку его жена, дочь Гермократа, была убита во время мятежа всадников[8], он жаждал произвести детей, полагая, что преданность потомков будет сильнейшей защитой его тиранической власти. Тем не менее, когда народное собрание Регия рассмотрело предложение Дионисия, то после жарких споров регийцы проголосовали против заключения брака[9]. (6) Когда Дионисий потерпел неудачу в этом замысле, он направил послов с тем же предложением к локрам[10]. Когда они проголосовали за одобрение брачного союза, Дионисий просил руки Дориды, дочери Ксенета, который в то время был самым уважаемым гражданином. (7) За несколько дней до бракосочетания он отправил в Локриду пентеру, первую из построенных им, украшенную серебряной и золотой утварью. На ней он привёз девицу в Сиракузы и ввёл в свой акрополь. (8) Он также сочетался браком с Аристомахой[11], благородной девицей из Сиракуз, за которой он послал колесницу, запряжённую четвёркой белых коней, чтобы доставить её в свой дом.
45. (1) Дионисий, взяв в жены двух девиц одновременно, устроил ряд общественных пиров для солдат, но по большей части для граждан; ибо он отказался от деспотической стороны своей тирании, выбрав политику справедливых деяний, и управлял своими подданными более человеколюбиво, более не практикуя смертные казни или ссылки. (2) Спустя несколько дней после женитьбы он созвал собрание сиракузян и убеждал их начать войну против карѳагенян, утверждая, что те являются ярым врагом всех греков вообще, и что они злоумышляют при каждом удобном случае против сицилийских греков в частности. (3) В настоящее время, отметил он, карѳагеняне бездействуют из-за свирепствующей среди них чумы, уничтожившей большую часть жителей Ливии, но как только они восстановят свои силы, то не удержатся от нападения на сицилийских греков, против которых строят планы с древнейших времён. (4) И поэтому, продолжал он, предпочтительно развязать решительную войну против них, покуда они ещё слабы, чем выжидать и бороться, когда они будут сильны. В то же самое время, напомнил он, ужасные вещи происходили в греческих городах, порабощённых варварами, и с тем большим рвением эти города должны вступить в войну и тем энергичнее они должны добиваться желанной свободы. (5) После долгой речи в поддержку своей политики он быстро добился одобрения сиракузян. В самом деле, они не меньше Дионисия желали войны. Во-первых, из-за ненависти к карѳагенянам, которые были причиной, вынуждавшей их подчиняться тирании; во-вторых, они надеялись, что Дионисий будет относиться к ним более гуманно из страха перед врагом и перед нападением на него граждан, которых он поработил; но более всего они надеялись, однажды получив в руки оружие, добиваться свободы, если Фортуна даст им такую возможность.
46. (1) После собрания сиракузяне, с разрешения Дионисия, захватили как добычу собственность финикийцев; ибо немалое число карѳагенян имели дома в Сиракузах и крупные состояния; и было также в гавани много купеческих судов, гружёных товаром, которые и разграбили сиракузяне. (2) Аналогично, прочие сицилийские греки изгнали финикийцев, живущих среди них, и разграбили их имущество; ибо они, хотя и ненавидели тиранию Дионисия, были рады присоединиться к войне против карѳагенян по причине жестокости этого народа. (3) По этой же причине жители греческих городов, подчинённых карѳагенянам, как только Дионисий всенародно объявил войну, открыто выразили свою ненависть к финикийцам; ибо они не только захватили их собственность как добычу, но и наложили руки на их личности, подвернув всякого рода физическим пыткам и насилиям, припомнив все то, что они сами претерпели во время своего пленения. (4) Так далеко они зашли в мщении, что отомстили финикийцам как на этот раз, так и на будущее карѳагеняне получили урок не переступать за грань закона в обращении с покорёнными народами; поскольку они поняли, познав на собственном опыте, что на войне Фортуна беспристрастна к обеим воюющим сторонам, и при поражении обе стороны должны перенести те же самые вещи, которые они сами совершили над неудачниками.
(5) Теперь, когда Дионисий закончил все приготовления к войне, он принял решение отправить глашатая в Карѳаген с объявлением: Сиракузяне объявляют войну карѳагенянам до тех пор, пока карѳагеняне не вернут свободу греческим городам, ими порабощённым.
Дионисий поэтому был занят делами, нами обсуждёнными.
(6) Историк Ктесий[12] завершил в этом году свою «Историю персов», которая начиналась от Нина и Семирамиды. В это же время наиболее знаменитыми сочинителями диѳирамбов в расцвете сил были выдающиеся поэты Филоксен из Киѳеры, Тимоѳей из Милета и Телест из Селинунта, и Полиид, который также был отличным живописцем и музыкантом.
47. (1) В конце года в Аѳинах Лисиад[13] стал архонтом, а в Риме шесть военных трибунов исполняли консульские должности. Это были Попилий Маллий, Публий Мелий, Спурий Фурий, Луций Публий[14]. Когда Дионисий, тиран сиракузян, завершил все приготовления к войне в согласии со своим замыслом, он отправил вестника в Карѳаген, дав ему письмо к сенату, (2) которое содержало заявление, что сиракузяне решили начать войну с карѳагенянами, пока те не покинут греческие города. Глашатай, в соответствии с полученным приказом, отплыл в Ливию и доставил письмо сенату. Когда оно было зачитано в совете, а затем перед народом, то вызвало немало страданий среди карѳагенян при мысли о войне, так как чума уничтожила большое число людей, и к войне они были вовсе не готовы. (3) Как бы там ни было, выжидая, что сиракузяне предпримут по своему почину, они направили в Европу[15] для сбора наёмников членов совета, снабдив их крупными суммами денег.
(4) Дионисий с сиракузянами, наёмниками и союзниками выступил из Сиракуз и проследовал в направлении Эрикса[16]. Недалеко от этой горы располагался город Мотия, колония карѳагенян, которую они использовали как главную базу для действий против Сицилии; и Дионисий надеялся, подчинив этот город, получить немалое преимущество над врагом. (5) По ходу марша он получал время от времени подкрепления от греческих городов, снабжая новобранцев оружием; ибо все они желали присоединиться к походу, ненавидя тяжёлый гнёт пунийского господства и предвкушая надежду обрести свободу. (6) Сначала он получил пополнение из Камарины, затем из Гелы и Акраганта, и затем он послал за гимерцами, живущими на другом конце Сицилии; и после присоединения людей из Селинунта, когда проходил мимо, он прибыл к Мотии со своей армией. (7) У него было восемьдесят тысяч пехоты, более трёх тысяч кавалерии, и немногим меньше двухсот боевых кораблей, его сопровождали не менее пятисот торговых судов, нагруженных большим числом военных машин и прочими необходимыми припасами.
48. (1) Поскольку вооружённые силы были так значительны, как мы описали, народ Эрикса трепеща перед размером войска и из ненависти к карѳагенянам, перешёл на сторону Дионисия. Однако жители Мотии, ожидая помощи от карѳагенян, не испугались армии Дионисия и готовились противостоять осаде; ибо они не были в неведении, что сиракузяне прежде всего будут добиваться Мотии, потому что их город верен карѳагенянам. (2) Этот город был расположен на острове, лежащем в шести стадиях от Сицилии и, благодаря процветанию жителей, имел большое число чрезвычайно богато украшенных домов. Он также имел узкую искусственную дамбу, тянущуюся к сицилийскому берегу, которую мотийцы разрушили в это время, чтобы неприятель не мог приблизиться.
(3) Дионисий, разведав местность, вместе со своими инженерами приступил к строительству мола, ведущего к Мотии, вытянул военные корабли на сушу у входа в гавань, а торговые пришвартовал вдоль берега. (4) Затем он оставил Лептина[17], своего флотоводца, руководить работами, тем временем сам с пехотой выступил против союзных карѳагенянам городов. Тотчас сиканы[18], устрашась огромной численности армии, перешли на сторону сиракузян, и только пять городов остались верны карѳагенянам: Галикии, Солюс, Эгеста, Панорм и Энтелла. (5) В результате Дионисий разграбил владения Солюса, Панорма и Галикии, и вырубил все деревья, но большими силами обложил осадой Эгесту и Энтеллу и непрерывно атаковал их, добиваясь контроля над ними силой. Таково было состояние дел у Дионисия.
49. (1) Гимилькон, военачальник карѳагенян, будучи сам занят сбором вооружённых сил и другими приготовлениями, отправил своего наварха с десятью триерами с приказом скрытно и спешно плыть против сиракузян[19], ночью войти в гавань и уничтожить находившиеся там корабли. (2) Этим он рассчитывал отвлечь и вынудить Дионисия послать часть флота обратно в Сиракузы. Посланный с таким приказом наварх без промедления вошёл в гавань Сиракуз ночью, в то время как никто не знал о его прибытии. Внезапно атаковав, протаранил стоящие вдоль берега суда и почти все потопил, а затем вернулся в Карѳаген. (3) Дионисий, разорив владения карѳагенян и вынудив врагов искать убежища за стенами, повёл свою армию против Мотии, надеясь, что когда он покорит этот город, все прочие тотчас подчинятся ему. Соответственно, он многократно увеличил число людей, занятых заполнением пролива между городом и побережьем, и по мере продвижения мола мало-помалу подводил свои осадные машины к стенам.
50. (1) Тем временем Гимилькон, флотоводец карѳагенян, прослышав, что Дионисий вытащил свои боевые корабли на сушу, немедленно снарядил сто лучших триер; он допускал, что если появится внезапно, то легко захватит в гавани вытащенные на берег суда, и станет хозяйничать на море. Разом добившись этого, но полагал, что не только снимет осаду Мотия, но и перенесёт войну в город сиракузян. (2) Поэтому, выйдя в плавание с сотней кораблей, к ночи он прибыл в Селинунт, миновал мыс Лилибей, и на рассвете достиг Мотии. Поскольку своим появлением он застал врага врасплох, то часть кораблей стоящих на якоре у берега он протаранил, а другие поджёг, так как Дионисий не мог прийти к ним на помощь. (3) Затем он вошёл в гавань и выстроил свои корабли, как будто собирался атаковать вытащенные на берег суда противника. Дионисий сосредоточил свою армию у входа в гавань; но видя, что враг хочет напасть на корабли, оставленные в гавани, не рискнул спускать корабли на воду в гавани, поскольку он осознавал, что узкий проход позволит лишь нескольким кораблям противостоять многократно превосходящим силам противника[20]. (4) В результате, воспользовавшись многочисленностью своих солдат, он без препятствий перетащил корабли по земле и благополучно спустил на воду за пределами гавани. Гимилькон атаковал первые корабли, но был удержан множеством снарядов, ибо Дионисий посадил на корабли большое число лучников и пращников, а кроме того сиракузяне убили много врагов, пуская с берега остроконечные стрелы при помощи катапульт. Это оружие породило великий страх, потому что было новым изобретением тех дней. В итоге Гимилькон не сумел добиться исполнения замысла и отплыл обратно в Ливию, решив, что морское сражение будет неблагоприятным, так как вражеских кораблей было в два раза больше.


Мотии и Лилибей.


51. (1) После того как Дионисий завершил мол[21], используя значительные рабочие силы, он двинул на стены военные машины всех видов, башни он сокрушал стенобитными орудиями, в то время как бойцов на крепостных стенах низвергал катапультами; ещё он двинул против стен колёсные башни в шесть ярусов высотой, построенные с учётом высоты домов. (2) Жители Мотии, крепко сжатые угрозами, тем не менее не испугались мощи Дионисия, хотя на тот момент уже никакие союзники не могли им помочь. Превосходя осаждающих в жажде славы, они подняли людей на «вороньи гнёзда», подвешенные к самым высоким мачтам, и те со своей высотной позиции принялись швырять зажжённые головни и горящую паклю со смолой во вражеские осадные машины. (3) Пламя быстро охватило дерево, но сицилийские греки, проявив энергию, спешно погасили его; тем временем, частыми ударами тарана была разрушена часть стены. Поскольку обе стороны тотчас в едином порыве ринулись в это место, завязалась яростная схватка. (4) Ибо греки, поверив, что город уже у них в руках, не жалели усилий, чтобы отомстить финикийцам за прежние оскорбления, претерпленные от их рук, тогда как жители города, представляя ужасающую судьбу захваченных живыми и не видя возможности бежать посуху ли, или по морю, отважно встретили смерть. (5) Не видя возможности защищать стены, они перегородили узкие улочки и сделали крайние дома основой стены, возведённой большой ценой, что создало огромные трудности отрядам Дионисия. (6) Ибо когда они прорвались за стену и уже видели себя хозяевами города, то были встречены градом снарядов, пускаемыми людьми, расположенными на превосходящей позиции. (7) Тем не менее, они подвели деревянные башни к первым домам и перекинули сходни[22]; и поскольку осадные машины по высоте были равны жилищам, последовала рукопашная схватка. Так как греки должны были спускаться по сходням и силой добиваться прохода по ним на дома.
52. (1) Мотийцы, приняв во внимание величину опасности, имея своих жён и детей перед глазами, бились ещё более свирепо из страха за их судьбу. Некоторые, чьи родители умоляли не допустить, чтобы они попали под беззаконную власть победителей, таким образом бросались в крайность, когда не щадили свою жизнь; другие, слыша стенания жён и беспомощных детей, предпочитали умереть с оружием в руках, но не видеть своих детей в рабстве. (2) Спастись из города не было возможности, поскольку он был полностью окружён морем, находящимся под контролем противника. Самой страшной для финикийцев и главнейшей причиной отчаяния была мысль о том, как жестоко они обращались с греческими пленниками и ожидание, что их постигнет та же участь. В самом деле, им оставалось только мужественно сражаться, чтобы либо победить, либо умереть. (3) Когда такие назойливые мысли наполнили души осаждённых, сицилийские греки оказались в очень трудном положении. (4) Ибо сражаясь с висячих деревянных мостиков, они испытывали мучения как из-за тесноты жилищ, так и от отчаянного сопротивления противника, потерявшего надежду выжить. В результате, некоторые погибли в рукопашных схватках, когда наносили и получали раны, другие, теснимые мотийцами, падали с деревянных мостиков, разбиваясь оземь. (5) И наконец, когда осада такого рода, как мы описали, продолжалась несколько дней, Дионисий ввёл в практику каждый вечер звуками трубы отзывать своих бойцов и прерывать осаду. Когда он приучил мотийцев к такой практике и комбатанты обеих сторон стали отступать, тогда он послал Архила из Ѳурий с отборным отрядом, (6) который, когда наступила ночь, приставил лестницы к разрушенным домам и, поднявшись по ним, захватил выгодную позицию, куда прибывали отряды Дионисия. (7) Мотийцы, как только осознали случившиеся, немедленно в едином порыве ринулись спасать положение, и хотя они прибыли слишком поздно, тем не менее, стояли насмерть. Ожесточение битвы нарастало, и многочисленные подкрепления поднимались по лестницам до тех пор, пока сицилийские греки, наконец, не одолели своих противников численным перевесом.
53. (1) Немедленно вся армия Дионисия ворвалась в город, включая прибывших по дамбе, тотчас все место действия покрылось убитыми, так как сицилийские греки жаждали воздать жестокостью за жестокость, убивая всех встречных, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков. (2) Дионисий, желавший продать жителей в рабство ради денег, которые он мог бы собрать, сначала пытался удерживать солдат от убийства пленных, но когда никто не обратил на него внимания и он увидел, что ярость греков неуправляема, то расставил глашатаев, приказав им громко кричать и призывать мотийцев искать убежища в храмах, почитаемых греками. (3) Когда это было сделано, солдаты прекратили резню и обратились к грабежу имущества, собрав много серебра и немало золота, а кроме того роскошные одеяния и много других предметов роскоши. Дионисий отдал город солдатам на разграбление, поскольку хотел возбудить их потребности к будущим столкновениям. (4) После этого успеха он наградил Архила, который первым поднялся на стену, дав ему сто мин, и каждого, кто совершил подвиги, он чествовал по заслугам; он также продал как добычу выживших жителей Мотии, но он распял Дайменеса и других греков, которые сражались на стороне карѳагенян и были взяты в плен. (5) После этого Дионисий оставил в городе охрану и отдал её под начало Битона из Сиракуз; гарнизон почти целиком состоял из сикелов. Затем он приказал Лептину, своему наварху, со ста двадцатью кораблями быть готовым ко всяким попыткам карѳагенян переправиться на Сицилию, так же поручил ему осадить Эгесту и Энтеллу, в соответствии с первоначальным планом по их захвату. Потом, так как лето уже подходило к концу, он вернулся с армией в Сиракузы.
(6) В Аѳинах Софокл, сын[23] Софокла, начал сочинять трагедии и двенадцать раз завоёвывал первый приз.
54. (1) Когда прошёл этот год, архонтом в Аѳинах стал Формион, а в Риме шесть военных трибунов были избраны на место консулов: Гней Генуций, Луций Атилий, Марк Помпоний, Гай Дуилий, Марк Ветурий и Валерий Публилий. Была отпразднована девяносто шестая олимпиада, в которой победителем стал Евполид из Элиды. (2) В год, когда эти магистраты вступили в должность, Дионисий, тиран сиракузян, вышел из Сиракуз со всей своей армией и вторгся во владения карѳагенян. Пока он опустошал местность, напуганные галикийцы отправили к нему послов и заключили союз. Но эгестинцы ночью внезапно напали на осаждавших и подожгли палатки, ввергнув людей в лагере в большое замешательство; (3) ибо пламя охватило огромную площадь и огонь нельзя было взять под контроль, а некоторые солдаты, прибывшие на выручку, лишились жизни, и большинство лошадей сгорели вместе с палатками. (4) Тогда Дионисий опустошил земли карѳагенян не встречая сопротивления, а его наварх Лептин из своей стоянки в Мотии держал под наблюдением море, препятствуя переправе врага.
Карѳагеняне, когда узнали о величине вооружений Дионисия, решили далеко превзойти его в своих приготовлениях. (5) Соответственно, законно утвердив Гимилькона верховным правителем[24], собрали войска из Ливии, а также из Иберии, призвав некоторых как своих союзников, а других, наняв как наёмников. Наконец они собрали более трёхсот тысяч пехоты, четыре тысячи кавалерии, кроме того колесницы, числом четыре сотни. Четыре сотни боевых кораблей и более шестисот других судов для перевозки продовольствия, военных машин и других припасов. Таковы цифры по утверждению Эфора. (6) Но Тимей с другой стороны сообщает, что войска, доставленные из Ливии, не превышали ста тысяч и утверждает, что дополнительно тридцать тысяч были набраны на Сицилии.
55. (1) Гимилькон выдал запечатанные приказы всем кормчим с указанием распечатать после выхода в море и следовать инструкциям. Он придумал эту хитрость с тем, чтобы шпионы не могли донести Дионисию куда он направляется; а приказ предписывал идти в Панорм. (2) Когда задул благоприятный ветер, все корабли отдали швартовы, но транспорты вышли в открытое море, а триеры вышли в Ливийское море и поплыли вдоль берега[25]. Ветер продолжал благоприятствовать, и как только головные транспортные суда были замечены с Сицилии, Дионисий отправил Лептина с тридцатью триерами, приказав ему таранить и уничтожать все встречные (суда). (3) Лептин незамедлительно выплыл и сразу же потопил вместе с людьми первые корабли им перехваченные, но остальные, расправив паруса и поймав ветер, легко избежали опасности. Тем не менее, пятьдесят кораблей с пятью тысячами солдат и двумя сотнями колесниц были потоплены.
(4) После того как Гимилькон вошёл в Панорм и высадил армию, он сразу же выступил на неприятеля, приказав триерам сопровождать его вдоль берега; мимоходом он взял Эрикс благодаря предательству и занял квартиры перед Мотией. Поскольку Дионисий в это время находился со своей армией у Эгесты, Гимилькон осадой взял Мотию. (5) Хотя сицилийские греки жаждали битвы, Дионисий пришёл к выводу, что будет лучше, как из-за многочисленных случаев отделения союзников, так и из-за того, что поставки продовольствия были сокращены, возобновить войну в другой области. (6) Однако, приняв решение сняться с лагеря, он предложил сиканам в настоящее время покинуть свои города и присоединиться к его походу, по возвращении он обещал выделить им богатые наделы равного размера, а по окончании войны, всяк кто захочет, мог вернуться в родные города. (7) Из сиканов немногие, боясь, что если они откажутся, то будут ограблены солдатами, согласились на предложение Дионисия. Аналогично, галикийцы покинули его и отправили послов в карѳагенский лагерь и заключили союз с ними. Дионисий выступил к Сиракузам, по пути разоряя земли, через которые вёл армию.
56. (1) Гимилькон, так как его дела двигались в соответствии с его желаниями, подготовил армию к походу против Мессены, горя желанием завладеть этим городом из-за его благоприятных возможностей; ибо он имел превосходную гавань, способную принять все его корабли, которых насчитывалось более шестисот. Гимилькон также надеялся, что овладев проливом, сможет препятствовать всякой помощи от италийских греков и сможет задержать флот, который мог бы прийти из Пелопоннеса. (2) Держа на уме эти расчёты, он установил отношения дружбы с гимерцами и обитателями крепостей Кефаллении[26]. Осадив город Липара[27], он взыскал тридцать талантов с жителей острова. Затем он выступил с армией к Мессене, корабли сопровождали его вдоль побережья. (3) Быстро совершив переход, он разбил лагерь у Пелориды, на расстоянии ста стадиев от Мессены. Когда жители города узнали о том, что враг совсем близко, они не могли договориться между собой относительно войны. (4) Одна партия, узнав об огромной численности вражеской армии, и обнаружив, что у них нет никаких союзников, — более того, их собственная кавалерия была в Сиракузах, — была полностью уверена, что ничто не спасёт их от капитуляции. Их отчаянию способствовал тот факт, что стены разрушены, а обстановка не оставляла времени для их восстановления. Соответственно, они перевезли из города своих детей, жён и наиболее ценное имущество в соседние города. (5) Другая партия мессенцев, выслушав некий древний оракул, который гласил: «Карѳагеняне должны быть водоносами в Мессене», истолковала высказывание в свою пользу, полагая, что карѳагеняне будут использоваться в Мессене как рабы. (6) Соответственно, не только они воспрянули духом, но и многое другие горели желанием сражаться за свою свободу. Немедленно они отобрали самых крепких бойцов среди юношей и отправили к Пелориде, чтобы перекрыть врагу проход на свою территорию.
57. (1) Пока мессенцы были заняты таким способом, Гимилькон, видя, что они предприняли против него вылазку на суше, отправил двести кораблей к городу, в надежде, что пока солдаты будут пытаться предотвратить его высадку, команды кораблей легко захватят Мессену, лишённую защитников. (2) Поднялся северный ветер, и корабли на всех парусах вошли в гавань, тогда как мессенцы, охранявшие Пелориду, несмотря на поспешное возвращение, не смогли опередить вражеский флот. (3) Таким образом, карѳагеняне обложили Мессену, силой пробились через разрушенные стены и овладели городом. (4) Часть мессенцев погибли, героически сражаясь, другие бежали в ближайшие города, но большая часть простонародья бежала в соседние горы и рассеялась по крепостям на своей территории; (5) из остальных некоторые были захвачены неприятелем, а некоторые, которые были отрезаны на участке близ гавани, бросились в море в надежде переплыть пролив. Их было более двухсот, но большинство из них не справились с течением, и только пятьдесят таким путём спаслись в Италии. (6) Гимилькон ввёл всю армию в город и, первым делом, приступил к покорению крепостей, расположенных в окрестностях. Но, поскольку те были расположены на крепких позициях, и люди, бежавшие в них, храбро отбивались, он вернулся в город, будучи не в состоянии овладеть ими. Затем дал отдых армии и сделал приготовления к наступлению на Сиракузы.
58. (1) Сикелы, которые ненавидели Дионисия исстари, и теперь получив случай взбунтоваться, отложились в полном составе к карѳагенянам, за исключением народа Ассора. В Сиракузах Дионисий освободил рабов и укомплектовал ими шестьдесят кораблей; он также призвал более тысячи наёмников из Лакедемона и послал их по окрестностям для усиления крепостей и сбора провизии. Но более всего он позаботился об укреплении цитадели Леонтин и сложил там урожай с полей. (2) Также он убедил кампанцев, проживавших в Катане, перебраться в Этну, как её тогда называли, так как она хорошо защищена. Затем он отвёл всю свою армию на сто шестьдесят стадиев от Сиракуз и разбил лагерь у так называемого Тавра. На тот момент он имел тридцать тысяч пехоты, более трёх тысяч всадников и сто восемьдесят военных кораблей, из которых только несколько были триерами.
(3) Гимилькон снёс стены Мессены и отдал солдатам приказ разрушить жилища, не оставляя ни камня, ни бревна, ни ещё чего-нибудь, но либо сжечь, либо разломать их. Когда множество солдат рьяно исполнили это задание, никто бы не смог узнать местность, на которой проживал. (4) Ибо рассуждая о том, что это место слишком далеко от союзных городов, и кроме того стратегически выгодно расположено, он решил либо сделать его необитаемым, либо усложнить задачу по его восстановлению.
59. (1) После того как Гимилькон выказал свою ненависть к грекам бедствиями, постигшими Мессену от его прибытия, он отправил Магона, своего наварха, с морскими силами плыть к вершине, известной как Тавр[28]. Эту область в большом числе занимали сикелы, которые, однако, не имели вождя. (2) Прежде Дионисий отдал им владения наксосцев[29], но в то время, вынуждаемые предписаниями Гимилькона, заняли эту гору. Поскольку это была крепкая позиция как на это время, так и на последующие войны, они сделали её своим домом, обнесли стеной, и поскольку собравшиеся пребывали (menein) на Тавре, они назвали его Тавромений.
(3) Гимилькон, наступая с сухопутной армией, совершил такой быстрый марш, что прибыл одновременно с Магоном, прибывшим по морю. Но что касается моря, недавно случилось извержение Этны, что мешало сухопутным войскам наступать в содействии с кораблями, плывшими вдоль берега, ибо приморская область была опустошена лавой, как это называется, так что армия была вынуждена взять путь вокруг вершины Этны. (4) Соответственно, он отдал приказ Магону прибыть в порт Катаны, пока он сам поспешно наступает через центр страны с намерением соединиться с кораблями на катанском берегу; ибо он был обеспокоен как бы, пока его силы разъединены, сицилийские греки не вступили в морское сражение с Магоном. (5) И это действительно произошло. Ибо когда Дионисий понял, что Магон сбавил паруса, тогда как путь сухопутного войска утомителен и долог, поспешил к Катане с целью атаковать Магона на море до прибытия Гимилькона. (6) Он надеялся, что его сухопутные силы, выстроившись вдоль побережья ободрят своих товарищей, в то время как враги будут напуганы, и было ещё одно важное соображение: если он потерпит неудачу какого-либо рода, терпящие бедствие корабли смогут найти убежище в лагере сухопутных сил. (7) С таковым намерением он послал Лептина со всем флотом, приказав вступить в бой в плотном строю и не разрывать свою линию, чтобы не подвергаться опасности от многочисленности неприятеля; ибо, включая купеческие и гребные суда с медными носами, Магон имел не менее пятисот кораблей.
60. (1) Когда карѳагеняне увидели берег, заполненный пехотой, и корабли греков, идущие по ветру против них, они в тот момент были немало встревожены и повернули было к берегу; но потом, осознав опасность бегства при поражении в битве, данной одновременно пехоте и флоту, быстро изменили своё намерение. Решившись поэтому принять морское сражение, они построили корабли и стали ожидать приближение противника. (2) Лептин на тридцати лучших кораблях вышел впереди остальных и вступил в сражение, действуя отважно, но безрассудно. Атаковав немедленно передовые суда карѳагенян, поначалу он потопил немалое число вражеских триер. Но когда многочисленные корабли Магона столпились вокруг тридцати, силы Лептина превосходили доблестью, а карѳагенян — числом. (3) Соответственно, так как ожесточение боя нарастало, кормчие подводили свои корабли к бортам дерущихся, и борьба все более походила на наземное столкновение. Ибо они не могли подойти к вражескому кораблю с дистанции и протаранить его, но корабли сцеплялись друг с другом и бились в рукопашную. Некоторые, перепрыгивая на вражеские корабли, погибали в море, другие, кто добился успеха в своей попытке, продолжали бой на кораблях противника. (4) Наконец Лептин отступил и был вынужден бежать в открытое море, и остальные его корабли, атакуя без порядка, были побеждены карѳагенянами; ибо поражение, нанесённое флотоводцу, подняло дух финикийцев и ощутимо обескуражило сицилийских греков.
(5) После сражения, закончившимся так как мы описали, карѳагеняне с азартом преследовали врага, бегущего в беспорядке, и уничтожили более сотни кораблей, а расставив лёгкие суда вдоль берега, они убивали моряков, плывущих к сухопутной армии. (6) И так они гибли в большом числе недалеко от берега, тогда как войска Дионисия не способны были помочь им, и вся область наполнилась телами и обломками. Немалое число карѳагенян погибли в морской битве, но потери сицилийских греков составили более чем сто кораблей и свыше двадцати тысяч человек. (7) После сражения финикийцы свои триеры поставили на якорь в гавани Катаны, взяли на буксир захваченные корабли, и когда доставили их туда, то отремонтировали, так что свой успех они сделали величайшим не только рассказами для ушей, но и для взора карѳагенян[30].
61. (1) Сицилийские греки выдвинулись к Сиракузам, но представив, что непременно они будут окружены и вынуждены терпеть утомительную осаду, стали убеждать Дионисия искать безотлагательной встречи с Гимильконом из-за его прошлой победы; ибо, говорили они, возможно, своим внезапным появлением они нагонят страха на варваров и смогут исправить прошлые неудачи. (2) Дионисий, сначала внял этим советам и стал готовиться вести армию против Гимилькона, но когда некоторые друзья растолковали ему, что он рискует потерять город, если Магон со своим флотом прибудет в Сиракузы, он мгновенно изменил своё решение; и в самом деле, он знал, что Мессена пала от рук варваров похожим способом[31]. Итак, полагая, небезопасно лишать город защитников, он выступил в Сиракузы. (3) Большинство сицилийских греков, разгневавшись на неготовность встречаться с врагом, покинули Дионисия. Некоторые из них отправились на родину, другие по окрестным крепостям.
(4) Гимилькон, который в два дня достиг побережья Катаны, вытащил корабли на сушу, поскольку поднялся сильный ветер, и пока армия отдыхала несколько дней, он отправил посольство к кампанцам, которые удерживали Этну, убеждая их восстать против Дионисия. (5) Он обещал им дать большие территории и долю в военной добыче; он также сообщил им, что кампанцы, живущие в Энтелле, не отвергли карѳагенян и приняли их сторону против сицилийских греков, и также отметил, что, в общем, раса греков враждебна ко всем другим народам. (6) Но поскольку кампанцы дали Дионисию заложников и отправили лучшие войска в Сиракузы, они были вынуждены хранить союз с Дионисием, хотя с удовольствием присоединились бы к карѳагенянам.
62. (1) После этого Дионисий, в страхе перед карѳагенянами, отправил своего шурина Поликсена послом, как к грекам Италии, так и в Лакедемон, а также в Коринѳ, молить их прийти на помощь и не допустить уничтожения греческих городов на Сицилии. Кроме того он отправил несколько человек на Пелопоннес с достаточными суммами для вербовки наёмников, приказав им призвать как можно больше солдат, невзирая на средства. (2) Гимилькон же, украсив свои корабли трофеями, взятыми у неприятеля, и войдя в большую гавань Сиракуз, стал причиной большой тревоги среди обитателей города. Ибо двести пятьдесят боевых кораблей вошли в гавань, с гребцами, блистающими порядком, и богато украшенные трофеями. Следом вошли транспорты, свыше трёх тысяч, гружённые более чем пятью сотнями… и в целом флот насчитывал две тысячи судов[32]. В результате Сиракузская гавань, несмотря на огромный размер, была забита судами и скрыта от взора парусами. (3) Как только парусники стали на якорь, с другой стороны тотчас прибыла сухопутная армия, состоящая, по некоторым данным, из трёхсот тысяч пехоты и трёх тысяч кавалерии. Главнокомандующий всех вооружённых сил Гимилькон разместил свою ставку в храме Зевса, а остальное воинство стало лагерем по соседству в двенадцати стадиев от города. (4) Затем Гимилькон вывел свою армию и построил отряды в боевом порядке перед стенами Сиракуз, вызывая сиракузян на бой; кроме того, он отправил в гавань сотню лучших кораблей с приказом нагнать страха на обитателей города и вынудить их признать свою беспомощность на море. (5) Но когда никто не отважился выйти против него, в данное время он отвёл отряды в лагерь и тридцать дней опустошал округу, вырубал деревья, превращая всё в пустыню, с тем чтобы не только насытить своих солдат разнообразной добычей, но и довести осаждённых до отчаяния.
63. (1) Гимилькон захватил пригород Ахрадины; он также ограбил храмы Деметры и Коры; за такое неблагочестивое деяние в отношении божеств он быстро получил возмездие. Ибо его удача стала ухудшаться день ото дня, и когда бы Дионисий не отважился вступить в перестрелку с неприятелем, сиракузяне брали верх. (2) По ночам необъяснимая суматоха возникала в лагере, и солдаты бросались к оружию, думая, что неприятель атаковал палисад. К этому добавилась чума, ставшая причиной разнообразных страданий. Но об этом мы будем говорить несколько позже, с тем чтобы наш рассказ не предвосхищал события.
(3) Итак, когда он возводил стену вокруг лагеря, Гимилькон уничтожил практически все могилы в округе[33], среди которых были роскошные гробницы Гелона и его жены Дамареты[34]. Также он возвёл три укрепления вдоль моря: одно на Племмирионе[35], другое посреди гавани, а третье около храма Зевса, и в них он доставил вино, зерно и все прочие продукты, полагая, что осада продлится долго. (4) Он также отправил купеческие суда на Сардинию и в Ливию за поставками зерна и всякого рода провизии. Поликсен, шурин Дионисия, прибыл из Пелопоннеса и Италии, приведя тридцать военных кораблей от союзников, под началом Фаракида[36], наварха лакедемонян.
64. (1) После этого Дионисий и Лептин вышли в море на военных кораблях для охраны поставок продовольствия; и сиракузяне, предоставленные сами себе, случайно увидели судно, гружённое продуктами, вышли против него на пяти кораблях, захватили и доставили в город. (2) Карѳагеняне вышли против них на сорока кораблях, тогда как сиракузяне снарядили все свои корабли и в последовавшем сражении захватили флагманский корабль, а из оставшихся уничтожили двадцать четыре, и затем, преследуя бегущие корабли вплоть до вражеской якорной стоянки, вызывали карѳагенян на бой. (3) Ликуя от своего успеха и размышляя о том, как часто Дионисий терпел поражения, тогда как в его отсутствие, они разбили карѳагенян, сиракузяне стали кичиться от гордости. (4) Так они стали собираться группами и вели разговоры о том, почему они не предпринимают шагов, чтобы покончить с рабской покорностью Дионисию, даже несмотря на имеющуюся возможность свергнуть его, ибо прежде они были безоружны[37], но теперь воюют и имеют средства в своём распоряжении. (5) Пока имели место споры такого рода, Дионисий вошёл в гавань и, созвав собрание, хвалил сиракузян и убеждал их мужаться, обещая вскоре положить конец войне. И он уже было дал указание собранию разойтись, когда сиракузянин Ѳеодор, который пользовался большим уважением среди всадников и был известен как человек дела, смело взял слово как следующий (оратор) относительно свободы.
65. (1) «Хотя Дионисий представил на рассмотрение ложь, последнее его предложение истина: он скорее хочет завершить войну. Он мог бы достичь этого, но не будучи нашим стратегом, — так как он часто терпит поражения — но если вернёт нам свободу, которой пользовались наши отцы. (2) Думается, что ни один из нас не выйдет на битву полным отваги, пока победа не отличается от поражения; и если мы покоримся, мы признаем над собой владычество карѳагенян, а если победим, то Дионисий останется жестоким хозяином над всеми нами. Если даже карѳагеняне победят нас в войне, они наложат твёрдо установленную дань, и не будут препятствовать нам управлять городом в соответствии с нашими древними законами; но этот человек ограбил наши храмы, забрал имения частных граждан вместе с жизнями их владельцев, и платит жалованием слугам, чтобы обеспечить порабощение их хозяев. Такие ужасы, совершаемые им в мирное время, обычно сопутствуют взятому штурмом городу, тем более он обещает положить конец войне с карѳагенянами. (3) Но следует нам, друзья-сограждане, не только положить конец войне с финикийцами, но и покончить с тираном в наших стенах. Ибо акрополь, охраняемый вооружёнными рабами — враждебный оплот; толпы наёмников держат сиракузян в рабстве, и он владычествует над городом, но не как судья отправляющий правосудие на равных условиях, но как диктатор, выносящий приговоры в свою пользу. Ибо, в то время как неприятель завладел лишь малой частью наших владений, Дионисий опустошил остальную и отдал тем, кто присоединился к усиливающейся тирании.
(4) Доколе мы будем терпеливо переносить такие оскорбления, тогда как храбрые люди предпочтут скорее умереть, чем терпеть их? В битве с карѳагенянами мы отважно жертвовали собой, но против сурового тирана, в интересах свободы и родины, даже в речах, мы не осмеливаемся возвышать голос; в битве мы противостоим мириадам врагов, но трепещем в ужасе перед одним единственным правителем, у которого нет мужественности превосходного раба.
66. (1) Несомненно, никому не придёт в голову сравнивать Дионисия с Гелоном[38] древности. Ибо Гелон, по причине своих высоких качеств, вместе с сиракузянами и другими сицилийскими греками, утвердил свободу по всей Сицилии, тогда как этот человек, найдя города свободными, передал их под владычество врагов и самолично поработил родной город. (2) Гелон, сражаясь во главе дела Сицилии, ни разу не допустил, чтобы города союзников были захвачены вражеской осадой, тогда как этот человек, после бегства из Мотии через весь остров, заперся с наших стенах, полный высокомерия к согражданам, но не способный вынести даже вида врага. (3) Как следствие Гелон по причине как своих высоких качеств, так и великих деяний, получил верховную власть волеизъявлением не только сиракузян, но и всех сицилийских греков, в то время как этот человек своим военачалием допустивший уничтожение союзников и порабощение граждан, как может избежать всеобщего справедливого гнева? Ибо он не только недостоин верховной власти, но, если и справедливость существует, должен умереть десять тысяч раз. (4) Из-за него Гела и Камарина подчинены, Мессена лежит в руинах, двадцать тысяч союзников погибли в морском сражении, и, словом, мы заперты в единственном городе, а все другие греческие города по всей Сицилии уничтожены. И в дополнение к его прочим преступлениям, он продал в рабство Наксос и Катану; он полностью уничтожил города, бывшие союзными, города чьё существование было выгодным. (5) Карѳагенянам он дал два сражения и в каждом из них был побеждён. Тем не менее он получил из рук граждан верховное командование, и тем же временем быстро лишил их свободы, казнил тех, кто открыто призывал в защиту законов, и изгнал наиболее состоятельных; он отдал жён изгнанных замуж рабам и всякому сброду, он вложил оружие граждан в руки варваров и иностранцев. И эти дела, о Зевс и все боги, были сотворены государственным чиновником, безрассудным человеком.
67. (1) Куда делась любовь сиракузян к свободе? Где подвиги наших предков? Я умолчу о трёхстах тысячах карѳагенян, полностью уничтоженных при Гимере[39]. Я пропущу свергнутых тиранов, которые наследовали Гелону[40]. Но ещё недавно, когда аѳиняне с огромной армией напали на Сиракузы, наши отцы защитили свободу так, что не осталось ни одного человека, способного доставить весть о несчастье. (2) И мы должны, имея такие замечательные примеры отцовской доблести, получать приказы от Дионисия, особенно теперь, когда оружие находится в наших руках? Несомненно, божье провидение собрало нас здесь, с нашими союзниками и с оружием в руках, с целью восстановить нашу свободу, и в нашей власти в этот день исполнить роль храбрецов и единодушно сбросить с себя тяжёлое ярмо. (3) Ибо до сих пор мы были безоружны, у нас не было союзников, и нас сторожили толпы наёмников, и я смело скажу: мы уступали обстоятельствам; но теперь, когда есть оружие в наших руках и союзники, готовые нам помочь, а заодно свидетели нашей храбрости, давайте не упускать столь благоприятного случая и не будем малодушно подчиняться порабощению. (4) Разве мы не должны стыдиться того, что имеем над собой командующего, который ограбил храмы нашего города, и что избрали уполномоченным по таким важным вопросам личность, которой ни один здравомыслящий человек не доверит управлять своим имуществом? И хотя все прочие люди во время войны, перед лицом великих опасностей, соблюдают с величайшей тщательностью обязанности перед богами, можем ли мы ожидать, что человек столь нечестивый положит конец войне?
68. (1) В самом деле, если человек тщательно взвесит всё это, то найдёт, что Дионисий также остерегается мира, как и войны. Ибо он верит, что покуда стоят эти вопросы, сиракузяне из страха перед врагами не будут пытаться как-либо противиться ему, но, как только карѳагеняне будут разбиты, они потребуют свою свободу, поскольку в их руках будет оружие, и они с гордостью будут осознавать свои подвиги. (2) В самом деле это причина, на мой взгляд, почему в первой войне он предал Гелу и Камарину[41], сделал эти города безлюдными, и почему на переговорах он согласился тем, что большинство греческих городов перейдут к врагу. (3) Затем он разорвал мирные соглашения с Наксосом и Катаной и продал жителей в рабство, сровняв один город с землёй, а другой отдал кампанцам из Италии на поселение. (4) И когда после уничтожения этих народов, остальная Сицилия предприняла множество попыток свергнуть его тиранию, он снова объявил войну карѳагенянам; ибо угрызения совести по поводу разрыва договоров и нарушения клятв были не так велики, как страх пережить объединение сицилийских греков.
Более того, очевидно, что он постоянно был в готовности действовать для их уничтожения. (5) Прежде всего при Панорме, когда неприятель высадился там и был в плохом физическом состоянии после бурного перехода, он должен был бы предложить сражение, но не решился это сделать. Затем он пребывал в бездействии и не послал помощь Мессене, стратегически важному и большому городу, но позволил разрушить его, не только с тем чтобы максимально возможное число сицилийских греков погибло, но так же, чтобы карѳагеняне могли перехватывать подкрепления из Италии и флоты из Пелопоннеса. (6) Наконец, он вступил в бой у берегов Катаны, пренебрёгши преимуществом атакующего сражения вблизи города, где побеждённые могли бы найти убежище в своих гаванях. После сражения, когда поднялся сильный ветер и вынудил карѳагенян вытащить свой флот на сушу, у него была наиболее благоприятная возможность для победы; (7) ибо сухопутные силы неприятеля ещё не прибыли, а жестокий шторм выбросил вражеские суда на берег. В это время, если бы мы атаковали на суше, то результатом было бы то, что враг был бы с лёгкостью захвачен, если бы покинул свои корабли, или потерпел бы кораблекрушение, если бы решился противостоять волнам.
69. (1) Но, я думаю, что нет необходимости выдвигать обвинения против Дионисия слишком долго среди сиракузян. Ибо если люди, которые претерпели в важных делах такой непоправимый крах, не закипят от ярости, то они, несомненно, перейдут от слов к вымещению мести над человеком, который по своему образу действий наихудший гражданин, жесточайший тиран, и наиподлейший полководец. (2) Ибо сколько раз мы становились в строй под его командованием, столько же раз мы были разбиты, однако же именно сейчас, когда мы бились самостоятельно, мы с горсткой кораблей разбили весь вражеский флот. Следовательно, мы должны искать другого вождя, чтобы избежать сражений под командой того, кто разграбил святыни богов, и, тем самым, находя себя вовлечёнными в войну против богов; (3) ибо в этом проявляется, что небеса противостоят тем, кто выбрал злейшего врага религии своим командующим. Заметим, что в его присутствии наша армия в полном составе терпит поражение, тогда как в его отсутствие, даже небольшого отряда оказалось достаточно, чтобы победить карѳагенян, кто же в этом не увидит присутствия богов? (4) Поэтому, товарищи-сограждане, если он захочет покинуть свою должность по собственному согласию, давайте позволим ему покинуть город с его имуществом; но если он откажется так сделать, мы имеем в настоящий момент благоприятнейшую возможность отстоять нашу свободу. Мы собрались все вместе, в наших руках есть оружие, мы имеем союзников рядом с нами, не только греков из Италии, но также из Пелопоннеса. (5) Верховное командование должно быть отдано по закону или гражданам, или коринѳянам, которые живут в нашей метрополии, или спартанцам, кто сильнее всех в Греции».
70. (1) После речи Ѳеодора сиракузяне воодушевились и обратили взоры на союзников; и когда лакедемонянин Фаракид, наварх союзников, поднялся на возвышение, все ожидали, что он возглавит освобождение. (2) Но он был в дружеских отношениях с тираном и заявил, что лакедемоняне послали его на помощь сиракузянам и Дионисию бороться с карѳагенянами, а не свергать власть Дионисия. При таком заявлении, вопреки ожиданиям, наёмники столпились вокруг Дионисия, а сиракузяне в смятении не двигались, хотя изрыгали множество проклятий на спартанцев. (3) Ибо в предыдущем случае лакедемонянин Арета[42], вместо того чтобы утвердить право сиракузян на свободу, предал их, а теперь Фаракид запретил движение сиракузян. В этот момент Дионисий был в большом страхе и распустил собрание, но позднее он завоевал расположение большинства любезными словами, чествуя некоторых из них дарами и приглашая других на общие пиры.
(4) После того, как карѳагеняне захватили пригороды и ограбили храм Деметры и Коры, чума поразила армию. В добавок бедствия, посланные влиянием города, имели сопутствующие причины: мириады людей собрались вместе, это было время года наиболее способствующее эпидемии, и в частности лето приводило к необычному нагреву воды. (5) И также казалось возможным, что само место способствовало чрезмерной величине бедствий; ибо точно также в предыдущем случае аѳиняне, разбившие лагерь на этом самом месте, в больших количествах страдали от чумы[43], так как местность была болотистой и низменной. (6) Сперва, перед восходом солнца, потому что бриз приносил холод от воды, их тела охватывал озноб, но к полудню стояла удушающая жара, как бывает в случаях, когда толпы собираются вместе на ограниченном пространстве.
71. (1) Итак, чума сначала поразила ливийцев, и так как многие из них погибли, то сперва они хоронили погибших, но потом, и потому что множество трупов и потому что те, кто заботился о больных, были поражены заразой, никто не приближался к страдающим[44]. Когда, таким образом, даже питание (больных) было исключено, не осталось никакого средства от бедствия. (2) Ибо вследствие зловония от не погребённых тел и миазм из болота, чума начиналась с простуды; затем наступала опухоль в горле; постепенно наступали ощущения жжения, боли в мышцах спины и тяжесть в конечностях; затем следовала дизентерия и гнойники. (3) В большинстве случаев таким было течение болезни; но иногда наступали безумие и полная потеря памяти; они бродили по лагерю в беспамятстве и нападали на всякого встречного. В общем, так выходило, что даже помощь врачей была бесполезна из-за тяжести болезни и стремительной смерти, ибо смерть наступала на пятый или, самое позднее, на шестой день, посреди столь ужасающих пыток, что все рассматривали тех, кто погиб на войне, как счастливчиков. (4) И фактически те, кто приглядывал за больными, сами оказались поражены чумой, и таким образом множество больных оказались в презрении, поскольку никто не желал ухаживать за несчастными. Не только неродичи покидали друг друга, но даже братья были вынуждены бросать братьев, друзья жертвовали друзьями из страха за свою жизнь[45].
72. (1) Когда Дионисий узнал о болезни, поразившей карѳагенян, он снарядил восемьдесят кораблей, приказав Фаракиду и Лептину атаковать вражеские корабли на рассвете, а сам тем временем, пользуясь полнолунием, со своей армией совершил обход и вышел к святилищу Кианы[46], прибыв к вражескому лагерю на рассвете, прежде чем был обнаружен. (2) Кавалерия и тысяча пеших наёмников были отправлены в наступление против той части лагеря карѳагенян, которая простиралась вглубь острова. Эти наёмники были наиболее враждебны к Дионисию и неоднократно ввязывались в партийные заговоры и беспорядки. (3) Поэтому Дионисий отдал приказ кавалерии, что, как только они сойдутся с неприятелем, то должны бежать боя и бросить наёмников в беде; когда приказ был исполнен, и наёмники были убиты до единого, Дионисий обложил осадой и лагерь и укрепления. Пока варвары, пребывая в смятении от неожиданной атаки, в беспорядке подтягивали подкрепления, он штурмом взял укрепление, называемое Полихна, а на противоположной стороне кавалерия, поддержанная частью триер, штурмовала местность вокруг Даскона. (4) В тоже время все боевые корабли объединились для атаки, и, когда армия подняла боевой клич, взяв укрепление, варвары впали в панику. Ибо в начале они ринулись против сухопутных войск, чтобы отразить нападение на лагерь; но, увидев флот идущий в атаку, повернули назад, чтобы подать помощь морской стоянке. Стремительная последовательность событий, однако, опережала их и их суета была безрезультатной. (5) Даже когда они поднимались на палубы и заполняли триеры, вражеские галеры, направляемые гребцами, уже успели обрушить тараны на многие корабли. Даже от одной пробоины повреждённый корабль должен затонуть, но таранные удары повторялись, разрушая борта и поражая врагов неописуемым ужасом. (6) Поскольку вокруг всех самых мощных кораблей велась борьба, при разрушении судов, сокрушаемых ударами, поднялся невообразимый шум, а берег, простирающийся от места сражения, вскоре был заполнен трупами.
73. (1) Сиракузяне рьяно содействовали успеху, соперничая друг с другом с величайшим рвением быть первым на борту вражеских кораблей, и окружая варваров, охваченных ужасом от величины опасности, грозящей им смертью. (2) Пехота, которая атаковала корабельную стоянку, выказывала рвение не меньше чем другие, и среди них, так получилось, был сам Дионисий, который верхом на коне пересекал Даскон. Обнаружив там сорок пятидесятивёсельных кораблей, вытащенных на пляж, а рядом торговые суда и несколько триер, он предал их огню. (3) Огонь быстро взметнулся к небу и распространился на большую площадь, охватив корабли, и ни один торговец или владелец не мог подать помощи из-за свирепости пламени. Поскольку поднялся сильный ветер, огонь перекинулись с кораблей, вытащенных на сушу, на торговые суда, стоящие на якоре. (4) Когда команды спрыгнули в воду, опасаясь удушья, а якорные канаты сгорели, корабли начали сталкиваться из-за волнения на море, так что некоторые из них были уничтожены ударами друг об друга, или ветром, гоняющих их туда-сюда, но большинство стали жертвой огня. (5) В этой связи, зрелище, как пламя смело паруса торговых кораблей и уничтожило такелаж, обитателям города казалось театральным действием, а истребление варваров выглядело так, словно небеса мечут молнии в нечестивцев.
74. (1) Тотчас, воодушевлённые успехом сиракузян, как юноши, так и старики, которые были не полностью пригодны по годам, стали садиться в шаланды, и без приказа все вместе устремились за кораблями в гавань. Те, которые уничтожил огонь, они разграбили, забрав с тех все, что можно было спасти, неповреждённые они взяли на буксир и утащили в город. (2) Таким образом, даже те, кто в силу возраста был освобождён от военных обязанностей, не смогли удержать себя, но от чрезмерной радости воспылали духом, превосходящим их возврат. Когда новость о победе пронеслась по городу, женщины и дети вместе с челядью покинули дома и поспешили на стены, все пространство которых было забито зрителями. (3) Некоторые из них поднимали руки к небесам и воздавали благодарности богам, другие заявляли, что варвары понесли наказание от небес за разграбление храмов. (4) Ибо издали зрелище походило на сражение с участием богов, так много кораблей горело, и пламя полыхало меж парусов. Греки приветствовали каждый успех громкими криками одобрения, а варвары в оцепенении от несчастий пребывали в великом замешательстве и беспорядочно кричали. (5) Но с наступлением ночи битва на время прекратилась, и Дионисий стал на поле против варваров, разбив лагерь вблизи храма Зевса.
75. (1) Теперь, когда карѳагеняне потерпели поражение и на суше и на море, они вступили в переговоры с Дионисием без ведома сиракузян. Они просили его позволить переправить оставшиеся войска в Ливию, обещая отдать триста талантов, имеющих в лагере. (2) Дионисий ответил, что не может допустить, чтобы вся армия спаслась, но он согласится с тем, чтобы только отряды граждан скрытно отступили ночью по морю; ибо он знал, что сиракузяне и союзники не примут договора с врагом на таких условиях. (3) Кроме того, Дионисий не хотел допустить полного уничтожения армии карѳагенян, с тем чтобы сиракузяне, по причине страха перед карѳагенянами, не могли найти подходящего времени, чтобы отстаивать свою свободу. Соответственно, Дионисий согласовал, что бегство карѳагенян состоится ночью, четыре дня спустя и позволил своей армии вернуться в город.
(4) Гимилькон ночью переправил в акрополь триста талантов и передал их лицам, назначенных тираном, а затем, когда наступило условленное время, снарядил сорок триер карѳагенскими гражданами и бежал, бросив остальную армию. Он уже почти вышел из гавани, когда какой то коринѳянин увидел его бегство и немедленно доложил об этом Дионисию. (5) Пока Дионисий тратил время, призывая солдат к оружию и собирая командиров, коринѳяне не стали ждать его, но быстро вышли в море против карѳагенян и, состязаясь друг с другом в гребле, нагнали последние финикийские суда, которые они разбили таранами и отправили на дно. (6) После этого Дионисий выпустил армию, но сикелы, служившие в армии карѳагенян, упреждая сиракузян, бежали через внутренние части острова и почти все в сохранности вернулись на родину. (7) Дионисий расставил стражу вдоль дорог, а затем, пока ещё была ночь, повёл свою армию на вражеский лагерь. Варвары, покинутые своими военачальниками, а равно карѳагенянами и сикелами, были подавлены и в страхе бежали. (8) Некоторые из них были взяты в плен, когда сталкивались с сильными патрулями на дорогах, но большинство бросили своё оружие и сдавались, прося лишь пощады. Часть иберов, одни только сохранившие оружие, послали к Дионисию глашатая, договориться о службе у него. (9) Дионисий заключил мир с иберами и зачислил их в свою армию в качестве наёмников[47], но вся остальная масса попала в плен, а все что осталось от обоза, было отдано солдатам на разграбление.
76. (1) Такие стремительные изменения Фортуны в делах карѳагенян показали всему человечеству, что тот, кто ликует сверх меры, вскоре сам переживает свою незначительность. (2) Ибо те, кто имел в своих руках практически все города Сицилии, за исключением Сиракуз, и ожидал их капитуляцию, внезапно был вынужден испытывать тревогу за своё отечество; те, кто разрушал гробницы сиракузян, с изумлением видел сто пятьдесят тысяч покойников, грудами брошенных без погребения из-за чумы; те, кто предал огню владения сиракузян, в свою очередь видели как их флот внезапно поглотило пламя; они, кто надменно целой армадой заплыли в гавань и кичились своими успехами перед сиракузянами, очень скоро были вынуждены бежать тайком ночью и бросить своих союзников на милость врагам. (3) Сам главнокомандующий, разместивший в храме Зевса ставку и грабивший священное имущество ради своего обогащения, постыдно ускользнул в Карѳаген с немногими выжившими, с тем чтобы не умереть и выплатить долг природе, ушёл невредимый за свои нечестивые деяния, но на родине вёл жизнь печально известную, в то время как упрёки сыпались на него со всех сторон. (4) Действительно, столь пагубна была его судьба, что он ходил вокруг городских храмов в самой скромной одежде, обвиняя себя в непочтительности и призывая возмездие небес за свои грехи против богов. В конце концов, он сам себе вынес смертный приговор и уморил себя голодом. И он завещал согражданам глубокое уважение к религии, поскольку Фортуна незамедлительно осыпает их в той же мере другими бедствиями войны.
77. (1) Когда новость о бедствии, постигшем карѳагенян распространилась по Ливии, их союзники, давно ненавидевшие деспотическую власть карѳагенян, а в это время даже ещё сильнее из-за предательства при Сиракузах, взбунтовались против них. (2) Следовательно, побуждаемые частично гневом, частично презрением из-за катастрофы, ими (карѳагенянами) претерпленной, они попытались отстоять свою независимость. Обменявшись посланиями друг с другом, они собрали армию, выступили вперёд и открыто стали лагерем. (3) Поскольку в спешке они принимали не только свободных людей, но и рабов, то за короткое время собралось двести тысяч человек. Захватив Тунис, город расположенный недалеко от Карѳагена, они построили боевую линию перед ним, и поскольку в сражении они были лучше, то загнали финикийцев за стены. (4) Карѳагеняне, против которых, как было очевидно, сражались боги, поначалу собирались небольшими группами и в великом замешательстве молили богов положить конец своему гневу; вследствие этого весь город был охвачен суеверным страхом и благоговением и каждый человек мысленно представлял порабощение города. Поэтому они постановили всеми средствами умилостивить богов, которые гневались на них. (5) Поскольку они никогда не совершали обряды Коре или Деметре, то назначили наиболее известных граждан жрецами этих богинь, посвятили им статуи со всеми церемониями, провели обряды, следуя традиций, которых придерживались греки. Они так же выбрали наиболее выдающихся греков, которые жили среди них, и назначили служить богиням. Затем они построили корабли и позаботились о военных припасах.
(6) Тем временем мятежники, представляющие собой разношёрстную толпу, не располагали способными командирами, и что было крайне важно, имели скудные запасы из-за своей многочисленности, тогда как карѳагеняне получали припасы морем из Сардинии. Кроме того, они ссорились между собой за верховное командование, и высшие командиры мятежников поссорились между собой, а некоторые из них были подкуплены карѳагенянами и покинули общее дело. В результате, как из-за нехватки провизии, так и из-за предательства некоторой части, они разошлись и рассеялись по родным странам, избавив, тем самым, карѳагенян от великого страха.
Таковы были дела в Ливии в это время.
78. (1) Дионисий видя, что наёмники очень враждебны к нему, и опасаясь, что они могут низложить его, первым делом арестовал их командира Аристотеля. (2) При этом, когда корпус сбежался вместе при оружии и в резких выражениях требовал плату, Дионисий объявил, что он отправил Аристотеля в Лакедемон для суда среди сограждан, и предложил наёмникам, которых насчитывалось около десяти тысяч, в качестве оплаты город и владения леонтинцев. (3) На что они охотно согласились, поскольку эти земли имели плодородные поля, и после распределения наделов, поселились в Леонтинах. Дионисий затем набрал других наёмников и доверил им и своим вольноотпущенникам защищать правительство.
(4) После катастрофы, которую пережили карѳагеняне, выжившие из городов Сицилии, которые были порабощены, собрались вместе, вернули назад свои родные страны, и восстановили свои силы. (5) Дионисий поселил в Мессене тысячу локров, четыре тысячи медмийцев[48] и шестьсот мессенцев из Пелопоннеса, которые были изгнаны из Закинѳа и Навпакта. Но когда он увидел, что лакедемоняне оскорблены тем, что мессенцы, которых они изгнали, поселены в таком значительном городе, он убрал их из Мессены и, выделив им место на море, отрезал часть области Абакены и присоединил к их владениям. (6) Мессенцы назвали свой город Тиндарида, и вместе живя в согласии и приняв много новых граждан, они вскоре достигли численности более пяти тысяч граждан.
(7) После этого Дионисий провёл много походов против владений сикелов, в ходе которых он захватил Мененион и Моргантину, разорвал договор с Агирисом, тираном агиринян, и Дамоном, повелителем центорипцев, а так же с гербитянами и ассорянами. Он также вероломно захватил Кефаледион, Солюс и Энны, кроме того заключил мир с Гербессом.
Таково было состояние дел на Сицилии в это время.


[1] См. гл. 15
[2] Или «они видели ту же самую опасность».
[3] W. W. Tarn, Hellenistic Military and Naval Developments, pp130–131, сомневается в изобретении пентер в то время, поскольку они больше не упоминаются вплоть до времён Александра Великого.
[4] Опистодом – задняя внутренняя част храма, часто служила казнохранилищем.
[5] Машины для метания тяжёлых снарядов были известны ассирийцам за несколько столетий до этого, и их применение, вероятно, на запад было привнесено карѳагенянами, от которых западные греки узнали о них.
[6] Из Аѳин.
[7] Мессенский пролив.
[8] Ср. Диодор 13.112.4
[9] Последствия этого ответа см. в гл. 107.
[10] Эпизефирские локры с «носка» Итальянского «сапога»
[11] Дочь Гиппарина и сестра знаменитого Диона (Диодор 16.6)
[12] См. Диодор 1.32.4
[13] Должен быть Суниад (Kirchner, Prosopographia Attica, 12817).
[14] Здесь только четыре имени и они значительно отличаются от таковых у Ливия 5.12.
[15] Предположительно в Испанию, где Ганнибал ранее собирал наёмников (Диодор 13.44).
[16] Ср. Диодор 4.83.
[17] Брат тирана
[18] О происхождении сиканов см. Диодор 5.6
[19] «В Сиракузы» как выясняется ниже.
[20] Т. e. узкий вход не позволял Дионисию воспользоваться численным преимуществом.
[21] Интересное совпадение истории в том, что ещё одно использование мола такого масштаба в древней истории против островного города был применено Александром Македонским в 332 г. до н.э. против Тира, метрополии карѳагенян. Мол Александра было примерно 800 м. длиной и как полагают, 60 м. шириной. Рассказ о знаменитой семимесячной осаде Тира см. Диодор 17.40-46, Арриан, Anab. 2.18-24, Курций, 4.2-4.
[22] Это были маленькие мостики, которые сбрасывались или выдвигались к противоположной стене, или как в этом случае — на дома.
[23] Внук великого трагика.
[24] Строго говоря, Гимилькон был избран одним из двух ежегодно назначаемых суффетов, которые, в целом, соответствовали римским консулам, и получали командование на войне.
[25] Путь следования триер должен был отвлечь внимание от курса транспортов. Если допустить, что они шли на восток, тогда Дионисий должен был бы опасаться, что они намерены атаковать Сиракузы. Как триеры достигли Панорма без столкновения с Лептином, нам не сообщается.
[26] Примерно 24 км. к востоку от Гимеры.
[27] О Липаре см. Диодор 5.10.
[28] Это не тот Тавр, упомянутый выше, расположенный близ Сиракуз, но это место позже возникшего города Тавромений.
[29] См. гл. 15.3
[30] т.е. армии Гимилькона.
[31] Ср. гл. 57.
[32] Что Диодор написал в этом предложении, понять нельзя.
[33] Просто предположение, но это могло быть причиной чумы: перемещение большого количества трупов в самое жаркое время лета, в спешке, и, весьма вероятно, без всяких мер предосторожности, не могло улучшить здоровье армии.
[34] Диодор 11.38.4 и далее
[35] Мыс, который образует южную сторону входа в Большую Гавань (Ѳукидид, 7.4)
[36] Белох (Rhein. Mus. 34.124) считает, что Фаракид — это Фаракс Ксенофонта, Hell. 3.2.12, спартанский наварх 397 г. до н. э.
[37] См. гл. 10.4
[38] См. Диодор 11.21–6.
[39] Диодор 11.22.
[40] Диодор 11.67–8
[41] Диодор 13.111
[42] Ср. гл. 10 выше, где он назван Аристом.
[43] Диодор 13.12
[44] Возможно, текст содержит: «или к мёртвым».
[45] Ганс Зинссер (Hans Zinsser). (Rats, Lice and History, pp124–127. (Крысы, вши и история.)) полагает, что эпидемия была «тяжёлой оспой, типа сливной, приводящая к смерти на пятый или шестой день без исключения», несмотря на едва ли не общепринятое мнение среди учёных, что оспа не была известна грекам и римлянам классической эпохи.
[46] Диодор 5.4
[47] Эти иберы обнаруживаются позже среди отрядов, посланных Дионисием на помощь лакедемонянам в 369 г. до н. э. (Ксенофонт. Hell. 7.1.20)
[48] Из Медмы, города в Брутии, основанном локрами. (Страбон, 6.1.5)

Оглавление

Оцените статью
Античная мифология