АНТИМАХ
ФИВАИДА
Дщери великого Зевса Кронида, поведайте, Музы…
2(2)
Есть там холм небольшой, овеваемый ветром…
3(3)
Ради нее же Кронид, что царствует мощно над всеми,
Сумрачный создал вертеп, дабы пребывала во оном
Феника дочерь сокрытой: ее же никто не сумеет
Зреть и никто из богов обменяться с ней словом не сможет.
4(5)
Путь был проложен широкий, для конной езды подходящий.
5(7)
Рек ему, восклицая: «Тидей, Ойнеево чадо…»
6(10)
…те, что были царями мужей-эгалеян…
7(19)
Пусть же другие кратер, из сребра целиком сотворенный,
С чашами вместе златыми несут, что хранятся в чертогах —
В доме моем…
8(20)
Все, что глашатаям кругоидущим соделать Адрастом
Велено было, — и воду, и мед изливали пречистый,
Их во кратере серебряном благоразумно мешая.
После же чаши проворно царям ахейским вручили,
Рядом стоящим, и те возлиянье свершили немедля
Кубком златым…
9(21)
Мужам-глашатаям несть для бессмертных наполненный темной
Влагою винною мех с наилучшею чашею вместе,
В этих чертогах стоящею, полною доверху медом.
10 (22)
Всем предводителям мужи-глашатаи поочередно
Каждому дали по кубку златому искусной работы.
11 (23)
Чаши златые, а с ними и кубок, что доверху полон
Медом пречистым, — да будет ему превосходнейшим подан.
12 (24)
…взявшие кубок затем двусторонний,
Медом наполненный, — был он ему превосходнейшим подан.
13 (25)
…и, наливши, наполнила кубок.
14 (27)
Так угрожали они, как некогда город кавконов,
Диму, эпейских сынов полководцы предали пожару.
15 (28)
Ты же соратником к ним, устремившись со рвением в сердце,
Прибыл, когда разорили вы прочные Димские стены…
16 (32)
Сын Талаев Адраст, потомок Крефеева рода,
Муж из данаев первейший, коней погонял достославных —
Бурного Кера и с ним Ариона — фельпусского зверя,
Коего подле священных дерев Аполлона Онкея
Гея сама родила к почитанью средь смертного люда.
17 (33)
Третьему он покорился тогда властелину — Адрасту.
18 (34)
Там недалече и струи Ладона-реки протекают.
19 (35)
Где, говорят, Деметры-Эринии встали чертоги…
20 (36)
Он синекудрому богу покорен — отцу Посейдону.
21 (37)
Ужас и Страх, порожденные Бурею, славные в беге.
22 (39)
Оба они подвизались на вздъемлющей пыль колеснице.
23 (42)
Мощные рати народов своих укрепили владыки.
24 (43)
Так и аргивское войско вскричало…
25 (44)
Член у отца — Акмонида Урана серпом отрубивший,
Крон криводушный на троне его утвердился жестокий.
26 (45)
Племя землерожденных богов — первородных титанов.
27 (46)
…подобный Гефестову жару, который разводит
Бог на Мосихле-горе, на ее высочайших вершинах.
28 (47)
…и недолго,
Дух выдыхая, нутро ты сокроешь средь тука в утробе.
205
29(48)
Каждый болеет душой о супруге и чадах родимых.
30 (52)
Тотчас, ко близким своим обращаясь, он слово промолвил.
31 (53)
Есть Немесида, богиня великая, что от блаженных
Все это в дар получила. Адраст ей воздвигнул впервые
Жертвенник на берегу священного тока Эсепа;
Почести там воздают ей под именем Адрастеи.
32 (82)
И могучего Ида, храбрейшего меж землеродных.
33 {77)
Ввысь от черной земли в порыве стремительном прянув,
Сын Пелеев взметнулся легко, как ястреб взлетает, —
Вечнотекущий источник забил у него под ногами.
34 (91)
Каждый во дланях держал пастушеский посох ушастый.
ЭРИННА
ПРЯЛКА
…Мы хороводом ходили вокруг, покуда внезапно
15 Ты прыжком не бросаешься в море, как с лошади белой.
«Ай, это я!» — кричу я; меня ты поймала — теперь уж
Мой черед черепахою быть — и раз я попалась,
В нашем дворе по площадке большой за тобой я гоняюсь.
Милая Бавкис, о, как по тебе я горько рыдаю!
20 В сердце моем не остыли еще наши игры и шутки,
Живы, нетронуты, там остаются забавы и куклы,
Наши с подружками пляски и сон по ночам безмятежный,
А на рассвете — работа, как строгая матерь, разбудит,
Вместе засадит за шерсть — ведь с этой работы мы жили,
Так мы, бывало, сидим за окрашенной пурпуром шерстью.
А прилежаем не сильно — так строгая матерь тотчас же
Кличет страшилу Мормо — на макушке огромные уши
Страшно торчат у нее, и четыре ноги ее носят,
206
И то и дело она меняется видом ужасным.
30 Время пришло, и ушла ты, взошла на ложе супруга,
Слушаясь матерь мою, — и ребячества наши забыла.
Я не хочу говорить, как по смерти твоей я рыдала,
Милая Бавкис моя! Не несли меня ноги из дома,
Мертвое тело твое я сил не имела увидеть,
Выйти, власы распустив. И все-таки мне постоянно
Пурпурный Стыд раздирает ланиты и, став предо мною,
Так говорит: «О Эринна, вот ты при матери милой
Уж девятнадцать годков прожила, все глядя на прялку.
Помни, что быстро прядут свою нить веретена у Мойры,
40 Помни, что руки Гелло обнимают объятием крепким».
Вот как Стыд поучает меня у девичьего ложа.
Я молодою рукой беру мое зеркальце тотчас —
Вижу: проходит и вянет уже моей юности свежесть,
Вижу, что в кудри мои, что убраны славно, вкрапились
45 Пряди седые — такие цветы людям старость вплетает.
51 …О Гименей, что девам дарует мирное счастье,
Много утех, почему же сменил ты сладкую радость
Горем…
Бедная Бавкис моя!..
КАЛЛИМАХ
ГИМН К ДЕМЕТРЕ
Вот и кошницу несут! О жены, промолвите звонко:
«Радуйся, матерь Деметра, обильная кормом и хлебом!»
Вот и кошницу несут! С земли взирайте на тайну,
Кто посвящению чужд; не смейте подглядывать с кровель,
Ни жена, и ни дева, ни та, что власы распустила,
Все мы покуда должны голодную сплевывать влагу.
Геспер сквозь дымку сверкнул — когда же ты выйдешь,
о Геспер?
Это ведь ты убедил испить Деметру впервые
В оное время, как Деву она безуспешно искала.
Ю Ах, Владычица наша, и как тебя ноги носили
В странствии к черным мужам и к плодам Гесперидина сада?
Сколько же маялась ты, не омывшись, не пивши, не евши!
Трижды ты перешла серебряный ток Ахелоя,
Каждую реку ты столько же раз пересечь потрудилась,
Трижды у струй Каллихора ты наземь садилась уныло,
Солнцем палима, пылью покрыта, терзаема гладом!
Нет, о нет! О том промолчим, как Део горевала.
Лучше припомним, как градам она даровала законы,
Лучше припомним, как жатву она совершала впервые
20 Свято и как подложила быкам под ноги колосья
В те времена, как был Триптолем в искусстве наставлен;
Лучше припомним, дабы научиться бежать преступлений
И своеволья, о том, как был Эрисихтон наказан.
В давнее время не Книда предел, но Дотай священный
Племя пеласгов еще населяло; они посвятили
Рощу богине густую — сквозь листья стреле не пробиться,
Там и сосна возрастала, и статные вязы, и груши,
Там и сладчайшие яблоки зрели; электра яснее,
Там струилась вода из протоков. Не меньше ту рощу,
Чем Элевсин, иль Триоп, иль Энну, любила богиня.
Демон благой отошел меж тем от Триопова рода.
И через то Эрисихтон был злым подвигнут советом:
Двадцать служителей он повел с собою, могучих,
Словно Гиганты, способных хоть целый град ниспровергнуть,
Их секирами всех ополчил, ополчил топорами —
И предерзких толпа к Деметриной кинулась роще.
Был там тополь огромный, до неба росшее древо,
Тень в полуденный час для игры дарившее нимфам;
Первый приявши удар, печально оно восстенало.
Вот Деметра вняла, как тополь страждет священный,
И промолвила в гневе: «Кто дивные рубит деревья?»
Тотчас она уподобилась видом Никиппе, что жрицей
От народа была богине назначена, в руки
Взявши мак и повязки, ключами же препоясавшись.
Кроткие речи она обратила к негодному мужу:
«О дитя, что стволы, богам посвященные, рубишь,
О дитя, отступись! О дитя, ведь мил ты родившим!
Труд прекрати и слуг отошли, да не будешь постигнут
Гневом властной Деметры, чью ты бесчестишь святыню!»
Он же воззрился в ответ страшней, чем дикая львица
На зверобоя глядит, в горах его встретив Тмарийских,
Только что родшая чад (говорят, страшны у них очи):
«Прочь! — он вскричал, — иль моим топором тебя поражу я!
Что до этих дерев, то они пойдут на укрытье
Для чертога, где радостный пир сотворю я с друзьями!»
Юноша кончил; была записана речь Немесидой.
Гневом вскипев, свое божество Деметра явила, —
Праха касались стопы, глава же касалась Олимпа.
Слуги, от страха мертвея, узрели богиню и тотчас
Прочь пустились бежать, в лесу топоры покидавши.
Их Госпожа отпустила, людей подневольных, не доброй
Волей пришедших сюда; но владыке молвила гневно:
«Так, хорошо, хорошо, о, пес, о, пес! О веселых
Ныне пекися пирах! Предстоит тебе трапез немало».
Так провещала она, Эрисихтону горе готовя;
В тот же миг он был обуян неистовым гладом,
Жгучим, ярости полным, и злой в нем недуг поселился.
О, злосчастный! Чем больше он ел, тем больше алкал он.
Двадцать слуг подносили еду, а вина — двенадцать,
70 Ибо гневом пылал Дионис с Деметрой согласно:
Что ненавидит Деметра, всегда Дионис ненавидит.
Срама такого стыдясь, своего родители сына
В гости не смели уже отпускать, отговорки слагая.
Как-то на игры Афины итонской его Ормениды
Призывали — но им ответила матерь отказом:
«Нет его дома сейчас; вчера в Краннон поспешил он,
Во сто быков ценой востребовать долг». Посетила
Их Поликсо, Акториона мать, на сыновнюю свадьбу
Звать вознамерясь Триопа, а с ним и Триопова сына.
80 Скорбь держа на душе, в слезах ей молвила матерь:
«Будет с тобою Трип; Эрисихтон же, вепрем на склонах
Пинда ранен, лежит на одре уж девятые сутки».
Бедная, нежная матерь, какой ты лжи не сплетала!
Коль устрояется пир — так «нет Эрисихтона дома»;
Свадьбу справляет сосед —«Эрисихтон диском ушиблен»,
Или «упал с колесницы», иль «числит офрийское стадо».
Дома меж тем запершись, целодневно, с утра и до ночи
Ел он и ел без конца, но вотще — свирепый желудок
Только ярился сильней; как будто в пучину морскую
90 Все погружались бесплодно, нимало не пользуя, яства.
Словно снег на Миманте иль воск в сиянии солнца,
Так он таял, и таял сильней, пока не остались
Только жилы одни у страдальца, да кожа, да кости.
Горько плакала матерь, и сестры тяжко скорбели,
И сосцы, что вскормили его, и десять служанок.
Сам Триоп, седую главу поражая руками,
Громко воззвал к Посейдону, ему не внимавшему вовсе:
«О лжеродитель! Воззри на внука, если и вправду
Твой я сын от Канаки, Эоловой дщери; мое же
100 Семя — этот злосчастный. Когда бы стрелой Аполлона
Был он сражен и его схоронил я своими руками!
Ныне же мерзостный голод в его очах поселился.
Или недуг отврати, иль его под свое попеченье
Сам прими и питай; мои же иссякли запасы.
Пусты конюшни мои, на дворе моем больше не видно
Четвероногих; меж тем повара, из сил выбиваясь,
Уж и месков моих отпрягли от большой колесницы.
Он и корову пожрал, что готовила мать для Гестии,
И боевого коня с ристалищным вместе, и даже
ПО Самое белохвостку, страшившую малых зверюшек!»
Всё же, покуда в Триоповом доме столы накрывались,
Только родимый покой об этом ведал злосчастье.
Но когда от зубов ненасытных все опустело,
На перекрестке дорог уселся царственный отпрыск,
Клянча сухие куски и стола чужого отбросы.
Другом моим да не будет, Деметра, твой оскорбитель,
Ни соседом моим! Не терплю соседей злонравных.
Молвите звонко, о девы, и вы подхватите, о жены:
«Радуйся, матерь Деметра, обильная кормом и хлебом!»
120 Как четыре коня провозят святую кошницу,
Белые мастью, так нам царящая мощно богиня
Белую пусть ниспошлет весну и белое лето,
Также и осень, и зиму, блюдя обращение года!
Как мы, ноги не обув и волос не связав, выступаем,
Так да пребудут у нас и ноги и головы здравы!
Полную злата несут кошниценосные жены
Ныне кошницу; таков да будет злата избыток!
Те, кто таинствам чужд, идите до пританея;
Вы ж, посвященные жены, до самого храма богини,
130 Если шести не достигли десятков. А вы, кто во чреве
Носите плод, Илифию моля, или мучимы болью, —
Сколько ноги пройдут; и вас Део в изобилье
Всем одарит, а когда-нибудь вы и до храма дойдете.
Радуйся много, богиня, и граду даруй удачу
Ты и согласье, в полях возрасти плоды нам и злаки,
Скот возрасти, дай яблокам сок, дай колосу зрелость,
Сладостный мир возрасти, чтоб жатву пожал, кто посеял.
Милость яви мне, молю, меж богинями дивная силой!
КАЛЛИМАХ
ГЕКАЛА
…приладил вторую, а вот уже меч прикрепляет —
Как увидали они, так все задрожали от страха:
Ужас внушил им и муж превеликий, и зверь исполинский,
Жались, покуда Тесей им издали громко не крикнул:
«Стойте, не бойтесь меня! Пускай между вами быстрейший
В город к Эгею, отцу моему, понесется как вестник,
Пусть успокоит его и от сильной тревоги избавит,
Скажет: «Тесей недалече, ведет с Марафонского поля,
Влагой богатого, зверя-быка»». И они, услыхавши,
10 Разом воскликнули: «Иэ, Пеан!» — И на месте остались.
Столько листвы дуновеньем ни Нот, ни Борей не вздымают,
Столько не гонит сам месяц, что все обнажает деревья,
Сколько тогда на Тесея посыпалось веток и листьев —
Жители сел их кидали, его окружив, а селянки
Славным венком увенчали…
[Пропущены примерно 22 стиха)
…я своим бы крылом защитила — однако Паллада
Семя Гефеста надолго сокрыла…
20 И до поры, пока Кекропиды…
Камень тот потайной, запретный…
Только откуда он родом — не ведаю я и не знаю,
Птицы же древние встарь говорили, что якобы был он
Сыном Земли, и она родила его будто Гефесту.
После Афина в Пеллену ахейскую путь направляет.
Ей укрепленье хотелось поставить, прикрыть свою землю,
Что получила недавно она по воле Зевеса,
Равно двенадцати прочих богов, змея же свидетель.
Девы, ларца сторожа, на отвратное дело решились,
30 Скрепы замков отомкнули…
[Пропущены примерно еще 22 стиха)
Вот и отвергла Афина наш род. — О, если бы только
Не попадать нам в немилость — ведь гнев у Паллады тяжелый.
Правда, тогда я малюткой была — поколенье восьмое
Смертных я ныне живу, что родителям стало десятым.
(Пропущены 8 стихов)
35 Только одно и спасало меня от голода злого…
(испорченные 3 стиха)
36 От кикеона ячмень, что на землю просыпался…
38 Вестница злых новостей. А живи ты в то время, узнала б,
Как вдохновляли вещать ворону старую Фрии!
40 Я клянусь — только чем? — клянусь я сморщенной кожей
Старой моей, и клянусь я деревом этим засохшим,
Солнцем клянусь, что оно не сломало колеса и дышло
И не исчезло на Западе, — будет поистине время,
Будет и утро, и полдень, и вечер, и ночь, когда ворон,
Ныне способный и с лебедем спорить своей белизною,
В перьях, чей цвет — молоко или пена морского прибоя,
Черное, словно смола, носить оперение станет.
Вот какова будет Фебова плата за вести
В пору, когда он узнает о мерзости, что сотворила
50 Флегия дочь, Коронида, с Исхйем, наездником смелым.
Смолкла, и сон ее взял, и внимавшая тоже уснула,
Только поспать не пришлось хорошенько — приблизился скоро
Хлад предрассветный — и вот уже воры не ищут поживы —
Их освещает светильник зари, что выходит на небо.
Вот уж и песни свои завели водоносы по граду,
Вот уж и грохот колес разбудил и того, кто укрылся
В доме, что смотрит на улицу; вот загремели несносно
Медной посудой рабы — да так, что можно оглохнуть.
РИАН
1 (1 Р)
Разума все лишены мы поистине, смертные люди,
Сердцем своим неразумным все то, что нам боги даруют,
Мы принимаем. Кто беден, нуждается в пище насущной,
211
Горько вздыхает, к блаженным свои воссылает упреки,
Жалобы шлет, забывая и доблесть, и мужество духа,
Смелое слово промолвить боится, решиться на дело,
Робостью полон, что вдруг его жадные люди услышат;
И пожирают ему и печаль и смятение душу.
Если же кто в богатстве живет и ему в изобилье
10 Бог посылает, то сколь он легко забывает, что ходят
Ноги его по земле, что лишь смертных людей он потомок:
Полон надменности он и, преступный и гордый душою,
Зевсу подобно гремит, шею выше главы поднимает,
Ростом хоть будь невелик он; как будто бы деву Афину
Сделал своей он женой, и как будто бы прямо к Олимпу
Шествовал он, чтобы там за трапезу сесть меж блаженных.
Но приближается Ата, ногой своей нежной ступая;
Старцам является юной она, иногда же старухой
Станет пред юношей; взвесив, укажет нам наши проступки,
20 Дике подмогу несет, помогает и Зевсу-владыке.
РИАН
Из поэмы «ИСТОРИЯ МЕССЕНИИ»
2 (54 Р)
…Возле ущелий Белой горы они воевали;
Двадцать два раза хлеба поднимались и стужей сменялись.
3 (946 SH)
Битву приказом прервал он, и войско его подчинилось
Ночи, смиряющей всех; впрочем, страстно желали сраженье
Даже во тьме продолжать, хоть и сильно уже утомились.
А для спартанцев желанною стала сошедшая тьма.
* * *
2 Будем стоять, как и раньше…
Также по воле богов об этом подумаем после.
С помощью Зевса увидим бегущими их без оглядки:
Только лишь солнце взойдет, не снести им стрел наших метких.
После когда-нибудь в Спарте, страдая от раны тяжелой,
Вспомнит нас тот из врагов, кто однажды укрыться хотел бы.
Впрочем, свершение дела оставим во власти Кронида.
Вы ж, сторожа у костров, несите с готовностью службу,
10 Город извне охраняйте любимый
Сам я домой не вернусь, но так, как вождю подобает,
Стражу кругом обойду
Нет, не боюсь нападенья, однако, полезнее будет,
Чтобы о завтрашнем дне вождь думал, душой укрепившись.
Речь его криком одобрили люди
4 (922 SH)
2 Ибо не так далеко стоит от нас неприятель.
Если до них донесется ваш крик
Плач и шумливые вопли, то скоро сюда соберутся
Многие тысячи их, и ни муж
Также ни бог всемогущий не спасет вас от гибели верной.
Ю В криках спасения нет — сокройте в сердце несчастье.
13 Лучше корабль снарядить, в туманной дали нам укрыться,
Пусть вдоль прибрежных утесов несут нас сердитые вихри,
Землю оставив свою, будем землю искать мы другую.
Стены на прежних устоях опять мы построить сумеем.
ЕВФОРИОН
1(9)
ПРОКЛЯТЬЯ, или ПОХИТИТЕЛЬ ЧАШИ
4 …Герса с Главкопия долу,
В казнь, что они приоткрыли ларец священный Афины,
Их госпожи. Или так, как странники вниз низвергались
После позорного ног мытая, что Скирон уготовил,
Впрочем, недолго, коль Эфры повергнутый чадом, последним
Нашей тогда черепахи собой он питал горловину.
10 Или ж его, тетиву напрягая на луке могучем,
Дева Тенарская, женам помощница в муках родильных,
Да поразит Артемида виновника вечным страданьем:
Близ Ахеронта пусть тяжкую глыбу несет Аскалафа,
Тело которому накрепко камнем прижала Деметра
В казнь, что единственно он был свидетелем Ферсефонее.
2(51)
5 Сзади него, устрашая, вставали от брюха густого
Змеи хвостатые подле боков, шевеля языками,
Синею сталью у них сверкали глаза под бровями.
Истинно так во горячих печах в Мелигуновой тверди
Яркие искры, когда на железо обрушится молот,
Ю Мечутся в воздух (и гул по широкой идет наковальне),
Или по Этне, укутанной чадом, — в дому Астеропа.
Веден в Тиринф неустанно враждебному был Еврисфею
Взятый живым из Аида — последний, двенадцатый подвиг,
Коего средь ячменем изобильных трехпутий Мидеи
Жены и дети тогда созерцали, объятые страхом.
Примечания
Антимах из Колофона (поел, четверть V — 1-я пол. IV в.) — последний
эпический поэт, причисленный античными филологами к выдающимся
представителям этого жанра. Сопровождал, как и Херил, спартанского полководца Лисандра
во время похода в М. Азию. Высоко ценился Платоном, который, согласно
античному анекдоту, один остался слушать его темную и скучную поэму «Фиваида», когда
все остальные слушатели разошлись. В остальном при жизни Антимаха и позже
его читали мало, Каллимах ставил его невысоко. Тем не менее любовь к
раритетам и архаизмам снискали ему звание «ученого поэта». Кроме «Фиваиды» (вероятно,
в 24-х книгах), написал поэму в элегических дистихах «Лида» (может быть, по
имени его возлюбленной лидийской гетеры), в которой попытался совместить
эротический момент с повествовательно-мифологическим, указав тем путь
эллинистической элегии. Своим образцом он считал, по-видимому, «Нанно» Мимнерма. От
«Лиды» дошли совершенно незначительные отрывки.
Поэма «Фиваида» была посвящена походу семерых против Фив и сражению за
город. О связи между отдельными фрагментами приходится только
догадываться. Во всяком случае ясно, что Антимах начинал с похищения Европы и более
редкого мифа о ее сокрытии в пещере (фр. 3).
Фр. 5. Тидей — участник похода с аргосской стороны.
Фр. 6. Эгалеяне — встречающееся у авторов эллинистической эпохи общее
название греков.
Фр. 7—13 — описание пиршества в доме Адраста накануне похода.
471
Φρ. 14. …Дима — город в Ахее, который по протекающей вблизи реке Кавко-
ну называли городом кавконов. О каких событиях идет речь во фр. 14—15, не ясно.
Фр. 16. У Адраста, возглавившего поход, был конь Арион, который
впоследствии вынес его из боя (ср.: «Фиваида», фр. 5). Ранее он принадлежал Гераклу. См.:
«Шит Геракла», 120.
Фр. 18. Ладон — здесь название реки в Беотии. Близ него находилось
святилище Деметры-Эринии (фр. 19).
Фр. 20. Речь идет, вероятно, об Арионе.
Фр. 21. Ужас и Страх — обычно имена спутников Ареса; здесь имена его коней.
Фр. 25. Ср.: «Теогония», 176—181. Акмонид Уран. — Вероятно, изображение на
щите Тидея или Капанея, которому принадлежит угроза и в фр. 28.
Фр. 26. Изображение титаномахии на щите (?).
Фр. 27. Мосихл — гора на о-ве Лемнос, где находилась кузница Гефеста.
Фр. 31. Немесида. — См.: «Теогония», 223. Другое ее имя Адрастея сближается
с именем Адраста. Эсеп — река в М. Азии.
Принадлежность фр. 32—34 к «Фиваиде» недостоверна. Упоминаемый здесь
Ид — герой пелопоннесского круга. Сын Пелеев — Ахилл, то есть участник
Троянской войны, которая имела место после похода семерых.
О. ДЫБЕНКО
Э ρ и н н а. Согласно античному преданию, Эринна (кон. IV в.) происходила с
дорийского о-ва Телос (недалеко от о-ва Родос) и умерла девятнадцати лет от роду,
успев написать три эпиграммы и поэму в гексаметрах (объемом примерно в 300
стихов), посвященную памяти своей тоже рано умершей ближайшей подруги
(может быть, даже родственницы, выросшей вместе с ней в одном доме, — см. ст. 31)
Бавкиды (Бавкис). Поэма впоследствии получила название «Прялка». Нам она
известна только частично благодаря папирусной находке, а в древности пользовалась
большим успехом, о чем говорит эпиграмма младшего современника Эринны
поэта Асклепиада Самосского:
Это Эринны пленительный труд, девятнадцатилетней
Девушки труд, — оттого и невелик он; а все ж
Лучше он многих других. Если б смерть не пришла к ней так рано,
Кто бы соперничать мог славою имени с ней?
(Палат, антол. VII, 77; перев. Л. Блуменау)
Впрочем, в недавнее время английский ученый М.-Л. Уэст, тщательно
разобрав поэму, обнаружил в ней такой уровень мастерства, который, по его мнению,
не мог быть доступен девочке, привыкшей проводить время за прялкой, только
изредка отвлекаясь на игры. По мнению Уэста, имя Эринны — фикция, которой
прикрылся более опытный, неизвестный нам поэт. В любом случае надо признать,
что употребление эпического гексаметра для передачи сугубо личных
переживаний предвещает стилистические эксперименты эпохи эллинизма. Перевод дается
по реконструкции, предложенной Уэстом в журнале «Zeitschrift fur Papyrologie und
Epigraphik», 1977, В. 25. S. 95-119.
Ст. 14—18. Мы хороводом ходили… — Следует описание игры в «черепаху»
(наподобие наших салочек), когда водящая, находясь в центре хоровода, вдруг
выскакивала и хватала кого-нибудь из окружавших ее девочек, которая теперь
становилась, в свою очередь, «черепахой».
Ст. 27. Мормо — сказочное чудовище, наподобие нашей Бабы-яги, которым
пугали детей.
Ст. 39. Мойра. — См.: «Теогония», 217-222 и примеч., 904-906.
Ст. 40. Гелло — чудовище, живущее в подземном мире.
472
Каллимах (ок. 310—245) из Кирены, греческой колонии на северном
берегу Африки. Переселившись в Александрию, проявил себя и как филолог (составил
«Таблицы» в 120-ти книгах, содержавшие описание всех дотоле известных
литературных произведений), и как виднейший поэт — теоретик новой александрийской
поэзии, ориентировавшейся на сравнительно небольшие произведения, оснащенные
мифологической и прочей ученостью. В дошедших от Каллимаха шести гимнах к
богам не воспроизводится, как в древнейших гомеровских гимнах, легендарная
«биография» божества, а выбирается какой-нибудь эпизод из нее, изображенный
в бытовых тонах. Приводимый здесь гимн к Деметре при его сопоставлении с
соответствующим гомеровским гимном показывает все различие в мировоззрении
безымянного автора VII в. и ученого александрийского поэта 1-й половины III в.:
там — священный трепет перед богиней — кормилицей человеческого рода, здесь —
бытовой эпизод, «героем» которого за свое кощунство становятся одержимый
вечным голодом Эрисихтон и его родители.
О других сочинениях Каллимаха см. в разделах II и Ш.
ГИМН К ДЕМЕТРЕ
Ст. 7. Геспер — вечерняя звезда.
Ст. 9. …Деву … искала. — См. гомеровский гимн к Деметре, 47—50.
Ст. 11. Черные мужи — эфиопы; Гесперидин сад — по поверьям, на крайнем
западе Средиземноморья.
Ст. 13. Ахелой — река в Этолии.
Ст. 15. Каллихор. — См. гомеровский гимн к Деметре, 272 и примеч.
Ст. 24. Дотий — город в Фессалии, откуда переселился в Азию Триоп (см. ст. 30),
основавший там одноименное святилище близ города КниЬа.
Ст. 25. Пеласги — древнейшее население Греции.
Ст. 28. Электр — сплав из золота и серебра.
Ст. 30. Энна — гора в Сицилии, один из центров культа Деметры.
Ст. 51. …в горах … Тмарийских… — Тмар (Томар) — гора в Иллирии.
Ст. 56. …записанаречь Немесидой. — Своеобразный вариант представления о том,
что все деяния смертных заносятся на скрижали Зевса и за порочными
поступками следует со временем кара. Здесь, однако, наказание постигает Эрисихтона без
промедления, так что никакой нужды в записи нет.
Ст. 58. …глава … касалась Олимпа. — Возрастание до огромных размеров — один
из способов явить божественное величие. Ср. гомеровский гимн к Афродите, 173;
к Деметре, 275.
Ст. 74. Афина итонская — то есть почитаемая в своем храме в Итоне в
Фессалии. Ормениды — представители знатного рода.
Ст. 76. Краннон — город в Фессалии.
Ст. 78. Акторион — сын фессалийского героя Актора.
Ст. 82. Пинд — горная цепь на границе Фессалии и Эпира.
Ст. 86. Офрийское стадо. — Офрис — гора в Фессалии.
Ст. 91. Мимант. — См. гомеровский гимн к Аполлону Делосскому, 39 и примеч.
Ст. 99. Эол. — См.: «Каталог женщин», фр. 5, 2 и примеч., фр. 6.
Ст. 110. Белохвостка — ласка, которую держали в доме против мышей.
Ст. 131. Илифия. — См.: «Теогония», 922 и примеч.
ГЕКАЛА
«Гекала» принадлежала к популярному в александрийскую эпоху жанру «эпил-
лия», то есть повествования в гексаметрах о каком-либо эпизоде из героической
мифологии, в котором, однако, главный интерес для автора представлял не совер-
473
шенный героем подвиг, а окружающая его бытовая обстановка. Содержание «Ге-
калы», заимствованное скорее всего у афинского историка Филохора (кон. IV — нач.
III в.), сводилось, как сообщает античный комментарий к поэме, к следующему.
Тесей был сыном афинского царя Эгея (по другой генеалогии — самого бога
Посейдона) и царевны Эфры из Трезена, города на северном побережье
Пелопоннеса. Здесь он вырос, а когда достиг возмужания, отправился на поиски своего
земного отца. По дороге он освобождал Коринфский перешеек от всяких злодеев и
чудовищ. Среди них он убил и разбойника Керкиона.
Когда Тесей прибыл инкогнито в Афины, он был узнан Медеей, которая нашла
убежище у Эгея после своих злодеяний в Коринфе (см. названную ее именем
трагедию Еврипида) и пыталась отравить юношу, чтобы обеспечить афинский престол
своим детям от Эгея. Однако царь узнал сына по своему мечу, оставленному у
Эфры в качестве опознавательного знака, и предотвратил вкушение Тесеем
отравленного вина. Об этом, судя по дошедшим обрывкам, речь шла в начале поэмы.
Признанный царским сыном, Тесей решил освободить так называемое
марафонское «четырехградье» (четыре города, расположенные на Марафонской равнине)
от дикого быка, опустошавшего окрестности и угрожавшего местным жителям. По
дороге, однако, он был застигнут бурей и нашел убежище в хижине бедной
старушки Гекалы. Недавно найденный, хоть и плохо сохранившийся новый папирусный
отрывок из «Гекалы» содержал ее рассказ о себе: она происходила из богатой
семьи, была выдана замуж за молодого красавца и родила двух сыновей, которых
окружила всяческой заботой. Но счастью ее не суждено было долго длиться: муж
погиб в кораблекрушении, смерть постигла и выросших мальчиков; одного из них,
в частности, убил Керкион. Узнав, что Тесей укротил этого злодея, Гекала, и без
того известная своим добросердечием и гостеприимством, прониклась к юному
герою еще большей симпатией. Она пообещала, если Тесей одолеет
марафонского быка, принести жертву Зевсу, покровителю ее родных мест, но, когда царевич
вернулся, ведя на привязи покоренного быка, он застал старушку умершей. В ее
честь он учредил праздник Гекалесии, который справлялся в историческое время.
Приводимый здесь наиболее крупный и связный отрывок из «Гекалы» был
обнаружен в конце прошлого века в записи на деревянных дощечках и начал собой
теперь уже столетнюю историю открытий текстов Каллимаха.
Первая часть описывает возвращение Тесея с быком и испуг при его виде
местных жителей, переходящий в ликование и благодарность герою-победителю (1—15).
После лакуны следует рассказ о том, как Афина скрыла в ларце рожденного
Землей от Гефеста змееподобного Эрихфония и поручила дочерям Кекропа стеречь
ларец, не открывая его до ее возвращения. Сама она отправилась в Пеллену,
чтобы принести оттуда огромный камень, который защищал бы ее город. На
обратном пути богиню встретила ворона, сообщившая ей, что дочери Кекропа
нарушили волю богини (ср. ниже, Евфорион, фр. 1, 4—6), чем вызвала ее гнев и запрет
селиться в Афинах. Обо всем этом, судя по тексту, у Каллимаха рассказывала сама
ворона (18—34). К этому присоединяется пророчество об еще одном несчастье,
ожидающем ворону, — ее оперение из белоснежного превратится в черное. Это
будет кара Аполлона, которому фессалийская девушка Коронида, нося под
сердцем плод от бога (будущего Асклепия), изменила со смертным, — принесшая богу
эту весть ворона и заслужит от него такое наказание (38—50). Кто произносил это
прорицание — неясно (может быть, старая ворона делилась своим знанием с
молодой? См. ст. 51), как неясно, в какой связи оба эти рассказа и присоединяемая к ним
картина пробуждающегося города (52—58) находились с основным содержанием
эпиллия. Несомненно только, что героический гексаметр становится у Каллимаха
формой для передачи отнюдь не героического содержания.
Ст. 1. …приладил вторую… —Тесей.
Ст. 11. Нот, Борей. — См.: «Теогония», 378—380 и примеч.
Ст. 13 … посыпалось веток и листьев… — как знак признания его заслуг.
Ст. 19. …надолго сокрыла — в ларце.
474
Ст. 20. Кекропиды — дочери Кекропа (ср. ст. 29: девы).
Ст. 27. …Что получила … она… — Речь идет о состязании между Афиной и
Посейдоном за Аттику: Посейдон ударом трезубца вызвал из скалы поток соленой
влаги, Афина же взрастила оливу. Боги присудили победу Афине.
Ст. 33—34. …поколенье восьмое … я ныне живу… — Древние верили в долголетие
ворон, а Эгей был, по афинской генеалогии, восьмым царем после Кекропа. Таким
образом, вся хронология сходится.
Ст. 36. Кикеон — ритуальный напиток из вина и меда с примесью сыра и
ячменя; просыпавшимися на землю ячменными зернами ворона и утоляла свой голод.
Ст. 39. Фрии — три нимфы, жившие на Парнасе; их считали наставницами
прорицателей. См. гомеровский гимн к Гермесу, 552—556.
Ст. 42. …не сломало колёса и дышло… — в колеснице, на которой Солнце
совершает свой путь по небу с востока на запад.
Ст. 50. Флегия дочь, Коронида. — См. разд. Ш, пеан Исилла и примеч.
Ст. 55. Вотум и песни свои… — Образ пробуждающегося большого города,
подобного Александрии, Каллимах переносит в обстановку скромного селения.
Ρ и а н (2-я пол. III в.) из г. Бены на Крите. По преданию, сначала был
сторожем при гимнасии, потом получил образование и занялся наукой. Издал «Илиаду»
и «Одиссею», писал героические эпопеи из истории Элиды (не менее трех книг),
Ахеи (не менее четырех), Фессалии (не менее шестнадцати), Мессении (в шести кн.),
мифологический эпос о Геракле. Сохранились незначительные отрывки. Фр. 1 —
из неизвестной поэмы, фр. 2—4 — из мифологизированной истории 2-й Мессенс-
кой войны (см. разд. II, Тиртей, фр. 3 и примеч.).
Фр. 1. дается в переводе М. Грабарь-Пассек, фр. 2 — С. Кондратьева, фр. 3—4 —
В. Ярхо*.
Фр. 1. 17. Ата — олицетворенное заблуждение. 20. Дика. — См.: «Труды и Дни»,
256-260.
Фр. 2 — по-видимому, из начала поэмы.
Фр. 3 — папирусные отрывки. После первого из них стоит знак, указывающий
на окончание книги. Вероятно, дошедшие отрывки — из описания борьбы за
крепость Гиру, которую восставшие мессеняне временно захватили у спартанцев. Во
фр. 3 наступление ночи прерывает битву, фр. 4 содержит призыв вождя мессенян
готовиться к завтрашнему бою.
Фр. 4. Принадлежность его к «Истории Мессении» не вполне достоверна.
Вероятно, речь идет о тех мессенянах, которые после поражения в войне со
спартанцами решили отплыть в Сицилию. Здесь они овладели городом Занклой,
переименовав его в Мессену (отсюда в ст. 16: Стены на прежних устоях).
Евфориониз Халкиды на о-ве Евбея (род. ок. 276 г. до н. э.). Учился в
Афинах. После 223 г. получил пост главного библиотекаря в столице Сирийского
царства Антиохии. По-видимому, там же и умер. Писал филологические сочинения,
от которых ничего не дошло, и эпиллии, стараясь брать редкие и никем не
разработанные темы и насыщая текст иносказательными характеристиками, не сразу
понятными образами. Отношение к нему в последующие века было неоднозначным:
римские элегики высоко его ценили; Цицерон порицал за темноту слога и называл
его римских последователей «подголосками Евфориона». Судя по тому, что оба
приводимых фрагмента сохранились в отрывках пергаменной рукописи V в. н. э.,
творчество Евфориона продолжало привлекать к себе интерес до самого конца
античности.
Фр. 1. «Проклятья, или Похититель чаши» принадлежали, по-видимому, к
популярной в александрийской и позднеэллинистической поэзии разновидности эпил-
лиев, в которых незначительный предлог давал повод для изощренных проклятий
с использованием всей возможной мифологической учености. Родоначальником
этого жанра был, вероятно, Гермесианакт (см. разд. II, фр. 2 и примеч.). 4—6. Гер-
ca. — Речь идет о дочерях Кекропа — жрицах Афины Герсе, Пандросе и Аглавре,
которые, нарушив запрет богини, приоткрыли данный им Афиной на хранение
ларец, в котором находился младенец Эрихфоний. В наказание Афина наслала на
дочерей Кекропа безумие, и они бросились со скалы Акрополя. (Ср. Каллимах
«Гекала», 18—30.) Главкопий — скала Паллады в Аттике. Название созвучно
эпитету Афины «совоокая» (или «голубоглазая»). 6—9. Или так… — Речь идет о победе
Тесея над разбойником Скироном. 8. Чадо Эфры — Тесей. 9. … нашей … черепахи … —
то есть черепахи, которая, по преданию, подплывала к скалам и хватала
сброшенных вниз. «Нашей», то есть афинской, черепаха названа по причине жительства
Евфориона в Афинах, которым некоторое время принадлежала Мегарида, где
происходит действие мифа. 11. Дева Тенарская. — Мыс Тенар (см. гомеровский гимн
к Аполлону Пифийскому, 233 и примеч.) считался одним из входов в царство
мертвых. 13—15. Аскалаф, сын Ахеронтпау бога реки в царстве мертвых, выступил
свидетелем против Персефоны на суде, когда решался вопрос о возвращении Персе-
фоны к Аиду, и в наказание Деметра придавила его в царстве мертвых огромным
камнем. Ферсефонея — Персефона. См.: «Сошествие Пирифоя», 12, 20.
Фр. 2. Описание адского пса Кербера. 7. …глаза под бровями… — Змеи с бровями —
поэтический образ, восходящий к «Теогонии» Гесиода (826—828) и далее — к
сказочному змею-чудовищу. 8. Мелигунова твердь — предположительно, известные своей
вулканической активностью Липарские острова. И.Астероп — «Звездный».
Возможно, эпитет заключенного в Этне Тифоея как «мирового змея». 14. Мидея —
поселение в Арголиде, неподалеку от Тиринфа, один из центров микенской культуры.
В. ЯРХО
