Лишь из-за края земли, где скрывается Эос пещера,
Солнце на небо взошло, надо всеми лучи распростерши,
стойкие Трои сыны и ахеян отважные чада
вооружились поспешно, спеша на жестокую сечу.
5 Сын несравненный Ахилла данайцев с бестрепетным сердцем
выйти навстречу врагам сей же миг призывал вдохновенно.
Трои же храбрых мужей Эврипид ободрял многомощный,
веривший в то, что сегодня сумеет он стену разрушить,
сжечь корабли и на гибель обречь всё враждебное войско.
10 Только была та надежда, как слабого ветра дыханье,
ибо стоявшие рядом с владыкой суровые Керы
славного сына Телефа напрасным мечтам лишь смеялись.
К мирмидонянам тогда Эакида наследник бесстрашный
доблестным словом воззвал, побуждая сражаться упорно:
15 «Слух обратите ко мне ко мне свой, соратники! Ярость Ареса
пусть будет в сердце у вас, чтобы отдых могли аргивянам
дать мы от битвы тяжелой, врагам же несли лишь погибель1
Пусть не страшится никто! Из отваги рождается сила,
а от боязни иссякнет она и смутится ваш разум.
20 Так укрепим же сердца, дабы в битве не чувствовать страха,
Трои сынам не давая вздохнуть, чтоб себе говорили,
будто Ахилла живым они меж аргивянами видят».
С этою речью на плечи доспехи отцовы надел он,
ярко сверкавшие златом. Душа веселилась Фетиды,
25 из глубины океанской взиравшей на грозного внука.
Неоптолем же немедля к высокой стене устремился
на колеснице Пелида, конями бессмертными правя.
Над океанской пучиною Гелиос так же сияет,
на изобильную землю священный огонь проливая,
30 в оную пору когда близ небесных коней с колесницей
Сириус следует, смертным тяжелые шлющий недуги.
Так на троянское войско могучий герой устремился.
Кони бессмертные в битву Ахилла дитя уносили,
коих к нему, от судов полагавшему ворогов выгнать
35 Автомедонт поскорее привел, несравненный возница.
С радостью дивные звери несли своего господина,
сходного видом с отцом. Согревала сердца их надежда,
что не слабее Ахилла окажется муж этот в сече.
Возликовали ахейцы, близ грозного Неоптолема
40 строясь на битву и чуя в душе одержимость Аресом,
пчелам рассерженным видом подобны своим, что из улья <…>
будучи выгнаны, жаждут тела уязвлять без разбора
кратко живущих мужей и, в великую силу собравшись,
много несчастий чинят проходящим поблизости смертным.
45 Так же ахейцы за стену от чёрных судов устремлялись,
и, увлекаемы в бой, постепенно заполнили поле.
Только лишь солнце излило с небес на окрестности свет свой,
вся перед Троей равнина доспехами войск засверкала.
Как по ненастному небу порой облака проплывают,
50 тяжким дыханьем Борея гонимы вперед неизменно
в зимнюю пору, когда собирается снег меж ущелий
и покрывает весь горний простор устрашающий сумрак,
так и ряды наступавших равнину заполнили плотно
перед судами ахейцев. Широкое небо, поднявшись,
55 пыль застилала густая. Гремели героев доспехи
с тысячью их колесниц. Торопясь на кровавую сечу,
ржали могучие кони. И каждого личная доблесть
в битве кровавой скорее столкнуться с врагом побуждала.
Так же, бывает, два ветра высокие волны вздымают
60 с гулом и рокотом страшным над гладью бескрайнего моря,
друг против друга повсюду бессчётные вихри поднявши,
если жестокая буря над дольней пучиной бушует.
Сильно стесняют тогда Амфитриту ужасные волны,
что вырастают во множестве следом одна за другою,
65 горным вершинам подобные всем свои обликом жутким,
и раздается над морем везде устрашающий грохот.
Вот и две рати сошлись, беспощадной искавшие битвы.
Яростью их наполняли Эрида и собственный клич свой.
Словно две молнии, с громом столкнулись враги на равнине,
70 в небе высоком гремящие, коли с жестокою силой
спорят друг с другом ветра и, неистово вея, сплошную
туч пелену разрывают, когда прогневлен Громовержец
родом людским, драгоценную в сердце не чтящим Фемиду.
Так и противники бились: копье о копье ударяло,
75 в щит упирались щитом и бросался на воина воин.
Первым бесстрашный наследник любимца войны Эакида
Алкидаманту прекрасному гибель послал с Меланеем,
Алексинома отважного чадам, в ущельях кавнийских
дом содержавшего свой, подле озера с чистой водою,
80снегом покрытого Имбра и близкой Тарбела подошвы.
Минеса следом за тем, быстроногого сына Кассандра,
Пирр поразил, возле устья широкотекущего Аинда
дивной Креусой рождённого, там, где карийцев отважных
высятся скалы напротив ликийских вершин знаменитых.
85 Мориса также, копейщика, родом фригийца, поверг он,
вместе же с оным — Полиба и славного Гиппомедонта:
первому в сердце попавши копьем, а второму — в ключицу.
Так одного за другим убивал их сей муж. Под телами
павших стонала земля. Рассыпались пред Пирром троянцы,
90словно сухие деревья, сражённые пламени силой,
в летнюю пору, когда торжествует Борей в поднебесье.
Так же троянцев шеренги под натиском Пирра редели.
В голову Аристолоха тогда исполинскою глыбой
славный Эней поразил: неподъемный пробил этот камень
95 шлем вместе с костью, и быстро покинула жизнь его тело.
Тотчас Тидид на погибель Эвмея обрек, что в дарданском
граде высоком родился, хранившем заветное ложе,
где Кифериду в объятья Анхис заключил достославный.
Пал от руки Агамемнона, в милую Фракию больше
100 с долгой войны не вернувшись, Эвстрат от отчизны далече.
Хлема сразил Мерион, Писенорова славного сына.
Богоподобного Главка вернейшим товарищем был он.
Дом его подле Аимира прекрасного устья остался.
Сам же герой, словно царь, земляками всегда почитаем
105 был после гибели Главка, иного лишившей вождя их, —
в Финике жившим народом, поблизости от Массикита
к небу встающих вершин или подле могилы Химеры.
Так убивали друг друга герои. Но Кер беспощадных
больше всего Эврипид неприятелей сделал добычей.
110 Первым отважного в битвах поверг он Эврита на землю.
Следом Менетия также, владевшего поясом дивным,
что Элефенору другом, подобному богу, являлся,
вместе с Гарпалом сразил, Одиссея соратником верным.
Бился вдали от него Лаэртид и защиту не в силах
115 спутнику был оказать, когда пал он. В обиде за друга,
смерть от руки Эврипида принявшего, неустрашимый
дротик метнул в Телефида Антиф, но жестокое жало
тела того не коснулось, и, чуть в стороне пролетевши,
тотчас не знавшего страха Милания сердце пронзило:
120 подле широкотекущего Каика дивная Клита
жизнь подарила ему, с Эрилаем в любви сочетавшись.
Смертью товарища сильно разгневан был отпрыск Телефа.
Вышел навстречу врагу он, но резвые ноги Антифу
между соратников дали укрыться, и здесь не настигло
125 оного жало копья, ведь позднее ему предстояло
гибель принять от руки человекоубийцы Киклопа,
как пожелала того состраданья не знавшая Мойра.
Прочь Эврипид удалился, и всюду, куда б ни направил
путь свой, разил он копьем аргивян наступавших без счёта.
130 Как вознесённые ввысь сокрушает деревья железо
в лесом покрытых горах, и они до предела, бывает,
переполняют ущелья, на землю валясь друг за другом,
так и ахейцев на гибель героя копье обрекало
до той поры, пока против, великое дело замыслив,
135 отпрыск Ахилла не вышел. В руках в предвкушении схватки
древки копейные оба с великою силой сжимали.
Первым тогда Эврипид, вопрошая, к врагу обратился:
«Кто ты? Откуда пришёл, чтобы в битве тягаться со мною?
В царство Аида, как видно, ведут тебя мрачные Керы.
140 Ведь в беспощадной никто ещё против меня не способен
прежде был выстоять сече, но сколько таких ни желало
биться, явившись сюда, посылал им я страшную гибель.
Кости и плоть у брегов к Илиону текущего Ксанфа
всех их собаки теперь пожирают на пире кровавом.
145 Но всё же кто ты, поведай, и чьими конями владеешь».
Быстро могучий на речь эту отпрыск ответил Ахилла:
«Ради чего от меня ты, готового к схватке кровавой,
нашим являясь врагом, словно полный заботы товарищ,
хочешь о роде узнать, и без этого всюду известном?
150 Храброго сын я Ахилла, что некогда к бегству принудил
в сече отца твоего, исполинским копьем поразивши.
Взяли бы жизнь его быстро тогда беспощадные Керы,
если б от гибели страшной Телефа не спас мой родитель.
Кони, что носят меня, — то священные кони отцовы.
155 Гарпия их породила, к Зефиру взошедши на ложе.
Резво способны они над пучиной морскою промчаться,
чуть прикасаясь копытом, как ветер, проворные в беге.
Ныне же, происхожденье мое и коней моих зная,
с несокрушимым копьем этим близкое также попробуй
160 следом знакомство свести. Оно родом с вершин пелионских,
где у него несомненно и корни, и дом свой остались».
Тут с колесницы на землю спустился герой достославный,
длинным копьем потрясая. Телефа наследник немедля,
дланью могучей огромную глыбу с земли подхвативши,
165 в дивно украшенный щит её Неоптолема направил,
но под напором не дрогнув, удар отразил сын Ахилла.
Словно огромный утес, возносящийся между горами,
коего с места всех рек, исходящих от Зевса, безумство
сдвинуть бывает не в силах в земле укреплённого прочно,
170 отпрыск Ахилла могучий стоять неподвижно остался.
Сила однако его в Эврипиле отважном душою
не породила боязни: влекли к поединку героя
доблесть и мрачные Керы. У каждого в сердце кипела
жажда сраженья, златые звенели на теле доспехи.
175 Хищные так друг на друга бросаются звери в ущельях,
между отрогами гор начиная кровавую битву,
если безжалостный голод всё время нутро их терзает,
в споре привычно жестоком за тело быка иль оленя,
и отзываются эхом прыжкам их окрестные долы.
180 Так же мужи устремлялись в атаку один на другого.
А вокруг них протяжённые воинств враждебных шеренги
в битве упорной друг с другом сошлись на троянской равнине,
и закипела повсюду опять беспощадная сеча.
Словно неистовым ветром носимые, в небе летали
185 грозные копья, желая во вражьей крови омочиться.
Стоя вблизи, Энио укрепляла сердца нападавших,
и потому не бросали жестокого боя герои,
а наносили друг другу удары в щиты и кнемиды,
или высокий противника шлем поразить торопились;
190 часто и тела касались врага, пока в битве кровавой
трудное дело Ареса, не ведая страха, вершили.
Торжествовала в душе, на борьбу их взирая, Эрида.
Пот лил с обоих обильно, но стойко мужи те держались,
будучи каждый божественной крови. С вершины Олимпа <…>
195 всё небожителей племя за битвой упорной следило,
славя при этом одни Эакида могучего сына,
прочие же — Эврипида, обличием равного богу.
Оба подобны утесам в горах непреступных казались.
Звонко гремели героев щиты под ударами копий.
200 Но, наконец, Эврипида коснулся побег пелионский,
под подбородок войдя ему, алая кровь заструилась,
через разверстую рану из членов бессильных немедля
прочь улетела душа, и окутала тьма его очи.
Вместе с оружием пал сын Телефа на чёрную землю.
205 Словно сосна или ель, беспощадною силой Борея
вырванная вместе с корнем, на поле широком в ту пору
труп распростерся героя, протяжно под ним загудела
Трои священной равнина. И тотчас смертельная бледность
мёртвое тело покрыла, все краски живые разрушив.
210 А победитель могучий над павшим вскричал, торжествуя:
«Ты говорил, Эврипид, что данайцев суда и самих их
вскоре погубишь, предав нас достойной презрения смерти.
Но не позволили боги надежде твоей воплотиться.
Силой великой владел ты, но всё же тебя поразил я
215 ныне отцовским копьем, от которого тем, кто выходит
против меня, не спастись, даже спрятав всё тело под медью».
С этою речью из тела копье свое быстро он вырвал.
Трои поникшие чада, на грозного мужа взирая,
в страхе пред ним трепетали. А Пирр с Эврипида доспехи
220 снял и соратникам отдал — к судам аргивян отнести их.
Сам же взошёл в колесницу, конями несомую быстро.
Как по бескрайнему небу священный перун Громовержца,
неукротимого в гневе, с рокочущим громом несется,
и наполняются страхом сердца олимпийцев блаженных,
225 кроме великого Зевса, а молния, прянув на землю,
валит деревья и скалы в высоких горах сокрушает,
так на троянцев обрушился Пирр, обрекая на смерть их,
и убивал одного за другим на пути колесницы.
Грудой на землю тела, обагрённою кровью, валились.
230 Как среди горных ущелий древесные листья нередко,
падая вниз друг за другом, всю почву вокруг покрывают,
так и сыны Илиона собою равнину устлали,
Неоптолема с ахейцами долу повергнуты дланью.
Оных потоками кровь лошадей и людей проливали
235 неутомимые руки, и все колесниц их ободья,
мчащихся взад и вперед, этой тёмною кровью покрылись.
Днесь отступили бы Трои сыны за градские ворота,
словно телята пред львом иль от ливня бегущие свиньи,
если бы ярый Apec, поддержать на войне полагая
240 бранелюбивых троянцев, с Олимпа вершин не спустился
скрытно от прочих бессмертных. В сраженье несли его кони
Этон и Флогий, а также Конаб вместе с Фобом ужасным,
коих Эриния с шумным Борем на свет породили
страшный огонь выдыхавших. Гудел рассекаемый воздух —
245 так они в битву неслись, в один миг Илиона достигнув.
Тяжко земля от ударов священных копыт застонала.
Подле побоища встав и огромным копьем потрясая,
бог с негодующим кличем к троянцам воззвал, побуждая
выступить против врагов их скорее в бою беспощадном.
250 Голос божественный слыша, пришли в удивленье дружины,
ибо бессмертного были не в силах обличье увидеть,
тёмною скрытого мглой. Но священный призыв его тотчас,
чад Илиона ушей неизвестно откуда достигший,
Гелен, подобный богам, превосходным умом своим понял
255 и, взвеселившись в душе, отступавшим промолвил троянцам:
«Жалкие, что испугались отважного в битвах Ахилла
дерзкого сына теперь вы? Ведь это всего только смертный.
И не равна его сила Ареса неистовой силе.
Бог же помочь нам желает и криком велит поскорее
260 в битву вступить с аргивянами. Сердце, друзья, укрепите
и пробудите в груди своей прежнее мужество снова.
Ибо не знаю, кто лучшим защитником в гибельной сече
мог бы явиться для нас. Что ценней на войне, чем Ареса
взявшим оружье мужам в их борьбе несомненная помощь?
265 Ныне же к нам он пришёл на подмогу. Так вспомним о бое,
рядом кипящем, и прочь все трусливые страхи прогоним!»
Рек он, и вмиг к аргивянам лицом обратились троянцы.
Словно охотничьи псы, что от волка сперва убегают,
после же вновь повернутся назад для упорного боя,
270 речью хозяина стад подстрекаемы снова и снова.
Так же и Трои сыны принялись вновь за дело Ареса,
страх свой недавний изгнав. И опять друг на друга отважно
стали бросаться мужи. Зазвенели героев доспехи,
натиск мечей принимая и копий, и стрел беспощадных.
275 В плоть острия погружались. И кровь умиравших обильно
лил беспощадный Apec. А противники в сече жестокой
гибли один за другим. Но весы были равными битвы.
Как в винограднике пышном проворные юноши в пору
сбора плодов виноград равнодушным железом срезают
280 и, состязаясь, торопятся, вовремя труд свой исполнить,
равные каждому каждый по возрасту все, и по силе,
так на сраженья весах были равны противников чаши.
Трои священной сыны, укрепившие сердце отвагой,
в силу Аресову веря, упорно на месте стояли.
285 Все аргивяне, меж тем, полагались на сына Ахилла.
Насмерть сражались враги. В самой гуще рядов их с руками,
красными кровью до плеч, Энио над сраженьем кружила.
С тела богини губительный пот на противников лился.
Радуясь равному бою, ни тем, ни другим не давала
290 преобладанья она, опасаясь Фетиды с Аресом.
Славного Неоптолем тут на гибель обрек Перимеда,
жившего в доме богатом близ Сминфея рощи священной.
После же Кестра низринул, отважного в битвах Фалера
и Перилая-героя с Меналком-копейщиком — оный
295 Ифианассой рожден был у Киллы священной подошвы
Медону, в плотничьем деле искусному, более прочих.
Сам престарелый родитель в любимой отчизне остался,
но возвращения сына уже не увидел; чужие
дом и творения все по кончине его разделили.
300 Аикона быстро тогда Деифоб поразил возле паха,
в низ живота угодив. От удара копья-исполина
внутренности на широкую тотчас же выпали землю.
Следом Диманта Эней, из Авлиды пришедшего к Трое
с Аркесилаем-вождем, во владенья Аида отправил.
305 Не привелось тому больше родимую землю увидеть.
Но Эвриал, смертоносный в Астрея направивши дротик,
жизнью за жизнь расплатился: пробило жестокое жало
мужу несчастному грудь, сквозь желудок и сердце прошедши,
и поглощённая пища внутри него с кровью смешалась.
310 Сразу же издали храбрый поверг Агенор Гиппомена,
спутника верного в битвах не знавшего трепета Тевкра,
возле ключицы попав. Вместе с кровью из тела героя
прочь улетела душа, и окутала тьма его очи.
Скорбь по убитому Тевкра жестокая тут охватила.
315 Аук натянул он и выпустил быстро стрелу в Агенора,
но не сумел поразить, хоть едва уклонился троянец.
Рядом стоявшему оная Тевкра стрела Дейофонту
в левое око вошла и, пробивши навылет глазницу,
вышла из правого уха — такие, когда пожелают,
320 смертным удары наносят, не ведая жалости, Мойры.
Пал он на землю, а лучник вторую немедля направил
в горло троянца стрелу, что насквозь его шею пронзила.
Тотчас настигла несчастного смертным сужденная участь.
Так поражали друг друга противники к радости бурной
325 Кер и жестокого Рока. Эрида в волнении боя
яростный крик испускала, и громко Apec отзывался,
снова и снова в троянцев великую доблесть вдыхая,
в чад же ахейских — стремление к бегству из смятых рядов их.
Но не испытывал страха Ахилла наследник могучий,
330 стойко держась и врагов одного за другим поражая.
Так же вокруг молока бесконечно кружащие мухи,
коли их отрока юного длань средь полета заденет,
подле кувшина сраженные тут или там друг за другом
дух испускают, и радостен труд сей бывает подростку.
335 Грозного отпрыск Пелида не меньше доволен был в сердце,
стоя меж павших врагов, и о гневе Ареса не думал,
чад илионских опоры, но мстил наседавшим троянцам,
снова и снова разя их. Как мощные ветра порывы
превозмогает в горах непреклонный утес неизменно,
340 так и Ахилла наследник на месте бестрепетно бился.
В гневе великом Apec был готов на него ополчиться,
сумрак священный прогнавши, когда бы с Олимпа Афина
не устремилась поспешно в тот миг на тенистую Иду.
Тяжко земля задрожала и Ксанфа поток полнозвучный
345 при нисхождении девы. Окрестными нимфами ужас
в тот же момент овладел и всем градом Приама высоким.
Молнии, очи слепя, со священных доспехов слетали.
Ярый на прочном щите две змеи, вызывавшие трепет,
пастью огонь выдыхали. И туч поднебесных касался
350 гривою дивный шелом. Непременно с Аресом сошлась бы
в битве богиня, когда бы обоих в тот миг не сдержала
Зевса великого воля, метнувшего молнию с неба.
Сразу жестокую битву Apec кровожадный покинул.
Ибо могучий явил ему ярость свою Громовержец.
355 В стылую Фракии землю отправился бог, о троянцах
в сердце неистовом больше забот не имея, и также
славная дева Паллада у Трои одна не осталась,
но поспешила в страну афинян богоданную тотчас.
Рати борьбу продолжали. У чад Илиона немного
360 сил оставалось в руках. Аргивяне же, в битву бросаясь,
гнали бегущих назад, как ветра — корабли в океане,
под парусами ведущие путь свой меж волн исполинских,
или огонь — дерева, или гончая стая — оленей
в горных отрогах глухих в предвкушении травли жестокой.
365 Так же данайцы теснили врагов, а наследник Ахилла
мужество в них возбуждал, исполинским копьем поражая
всех, кто ему попадался. Бежавшие с поля троянцы
быстро в воротах высокого скрылись тогда Илиона.
Чада ахейцев же отдых от бранных трудов получили,
370 Трои высокой дружины прогнав внутрь Приамова града,
как пастухи в опустевшие стойла овец загоняют.
И как уставшие сильно быки переводят дыханье,
груз на высокую гору втащив, из-за коего прежде
все под ярмом задыхались, так ныне могли аргивяне
375 передохнуть от доспехов. Однако у стен продолжали
храбрые биться, во град отовсюду проникнуть пытаясь.
Но сквозь ворота скорей в колесницах промчавшись, троянцы
стены свои защитить от врагов наседавших успели.
Так же порой пастухи средь овчарни ужасную бурю
380 пережидают, коль скоро ненастное время настало
с молнией, ливнем и тучами, часто бегущими в небе.
Нету желанья у них в эту пору на выгон зеленый
с тучной отарой идти, пока смерч беспощадный не стихнет
и проходимы не станут широко текущие реки.
385 Вот и троянцы на стенах стояли, врагов опасаясь.
Те же к высокому граду со всей быстротой подступили.
Будто скворцы длиннокрылые или болтливые галки,
что за маслинами с неба огромною тучей слетают
ради еды превосходной, и люди в ту пору не в силах
390 громкими криками их устрашив, отогнать восвояси,
прежде чем голод отступит, бесстрашною делавший душу.
Так же Приама отважные град окружили данайцы
и устремились к воротам, творенье пытаясь разрушить
неукротимого сердцем Земли Колебателя тщетно.
395 Трои, однако, сыны, хотя страха полны были, всё же
не прекращали борьбы, и на стенах сражались упорно.
Руки уставшие их сверху вниз посылать продолжали
камни, пернатые стрелы и острые дротики в гущу
близко стоящих врагов, ибо дал им упорство и силу
400 Феб-стреловержец, намеренный ныне отважным троянцам
помощь в бою оказать, хоть и пал уже доблестный Гектор.
Злую стрелу Мерион во врагов той порою направил,
Филодаманту попавши, могучему другу Полита
под подбородок. Вошло острие смертоносное в горло.
405 И, словно коршун, упал он, которого ловкий охотник
верной стрелой со скалы неприступной на землю сбивает.
Так и троянец мгновенно из башни высокой низвергся.
Дух его тело покинул, и громко взревели доспехи.
С радостным смехом немедля могучего Мола наследник
410 новую вынул стрелу, замышляя в душе ниспровергнуть
оной Полита — дитя удрученного горем Приама.
Но уклониться успел тот от гибели, в сторону прянув.
И не коснулось прекрасного тела жестокое жало.
Так корабельщик, чьё судно ветра через бурное море
415 к цели несут, средь пучины скалистый утес заприметив,
вмиг повернул бы корабль свой в надежде спастись от крушенья,
на кормовое весло налегая, как требует сердце:
и невеликая сила большую беду отвращает.
Вот и Полит, обнаружив стрелу, от погибели спасся.
420 Так они бились друг с другом. Окрасились красною кровью
стены, зубцы крепостные и ввысь уходящие башни—
столько троянцев погибель от стрел аргивян здесь встречало.
Но и ахеян сыны без ущерба в бою не остались.
Много их кровью залило священную землю. Повсюду
425 гибель от стрел угрожала бойцам. Энио, торжествуя,
Битвы огонь раздувала, Убийства сестры ненасытной.
Стены в тот день и врата Илиона разрушили б верно
чада ахейцев, чья виделась неиссякаемой сила,
если бы, с неба взирая, прекрасный в испуге не крикнул
430 громко тогда Ганимед, опасеньем за дом свой охвачен:
«Зевс-прародитель, коль истинно крови твоей я потомок,
если, тебе повинуясь, оставил я славную Трою
и как награду обрел бесконечную жизнь меж бессмертных,
слух свой склони ко мне ныне, поскольку душа моя плачет1
435 Не в состоянии видеть я город родимый сожжённым,
а всю семью мою в гибельной сече убитой врагами.
Ни для кого нет на свете печальнее горя, чем это.
Если ты в сердце замыслил такое свершить, то исполни
не пред лицом моим. Легче сносил бы печаль я, когда бы
440 не присужден был своими глазами подобное видеть.
Ибо позорно и страшно любому глядеть, как отчизну
руки врагов ненавистных на верную смерть обрекают».
Плачем таким угнетал Ганимед огорчённое сердце.
И громовержец Кронид беспросветными тучами тотчас
445 город Приама священный со всех направлений окутал.
Смертоубийственный бой среди плотного мрака вершился,
и ни один из бойцов не способен был прочих увидеть,
ибо густой пеленой распростерся туман над равниной.
Страшные молнии с громом по небу над Троей летали.
450 Видя их, все в изумленье пришли под стеной аргивяне.
Сын ж Нелея достойный товарищам храбрым промолвил:
«Рати ахейской вожди, не поможет нам рук наших сила,
если великий Кронид дерзновенных врагов защищает!
Страшная ныне беда угрожает данайскому войску.
455 Тотчас же все к кораблям чёрнобоким теперь устремимся,
дело Ареса оставив и кончив жестокую битву,
дабы в огне не сгореть беспощадного гнева владыки.
Примем Зевесову волю, ведь всякому мужу пристало
беспрекословно тому подчиняться, кто много сильнее
460 сонма могучих богов и сынов человека ничтожных.
Оный на дерзких Титанов, когда-то прогневавшись сильно,
неукротимый огонь с беспредельного неба обрушил.
Вся полыхала земля и широкий поток океанский
в безднах глубоких кипел вплоть до самых далеких пределов.
465 Ссохлись в своих берегах непрерывно текущие реки.
Умерли все существа, коих щедрая Гея питает
и беспредельное море с потоками рек быстротечных.
Ширь голубая небес невидна была взору за тучей
пепла и пыли летящих, и мучилась почва от зноя.
470 Вот почему опасаюсь я Зевсова гнева сегодня.
Должно к судам отойти, пока он помогает троянцам.
Позже дарует Кронид аргивянам бессмертную славу.
Эос ведь нам то любовь, то враждебность блаженных приносит.
Скоро потребует Мойра прославленный город низринуть,
475 если доподлинно верно Калханта пророчество было,
перед собраньем ахейских сынов изречённое прежде,
что на десятое лето мы крепость Приама разрушим».
Так говорил он, и прочь удалились от Трои ахейцы,
битву оставивши в страхе пред гневом великого Зевса,
480 ибо поверили мужу, искусно ведущему речи.
Но не забыли о мёртвых, лежащих на поле кровавом,
коих тела унесли и с почётом сожгли возле стана.
Оных туман не скрывал — только город Приама высокий
и непреступную стену, у коей во множестве пали
485 Трои сыны и ахейцы в труде беспощадном Ареса.
Подле судов своих сняли доспехи тогда аргивяне
и от сражения пыль вместе с потом и кровью засохшей
в волнах широкотекущего смыли затем Геллеспонта.
Солнца упряжка в ту пору во мраке вечернем исчезла.
490 Ночь наступила, людских окончание дел полагая.
Храброго сына Ахилла, подобно отцу, аргивяне
чествовать стали немедля. В шатрах предводителей войска
с радостью пищу вкушал он, не мучимый тела истомой,
ибо Фетида усталость развеяла в членах прекрасных,
495 сделавши так, чтобы юноша неутомимым казался.
Сердце же пищей насытив, в отцовский шатер удалился
славный Ахилла наследник, и Сон завладел им проворный.
Подле судов своих все улеглись аргивяне, на страже
часто друг друга сменяя, поскольку боялись, что Трои
500 храбрые чада иль кто из троянских союзников верных
ночью сожжет корабли, возвратиться в отчизну не дав им.
Так же во граде Приама на стенах и башнях высоких
попеременно мужи почивали, страшась среди ночи
воинский клич аргивян ужасающий снова услышать.
Примечания
VIII, 31 Указание на связь гелиакального восхода Сириуса с летней жарой —
общее место в греко-римской традиции (Arat. Phaen. 332).
VIII, 242 Имена коней Ареса означают «сверкающий», «пламенный», «шум» и
«ужас».
Оглавление
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга первая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга вторая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга третья
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга четвертая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга пятая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга шестая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга седьмая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга восьмая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга девятая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга десятая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга одиннадцатая
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга двенадцатая
