Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. Песнь XXXIX

В песне тридцать девятой на́ море битва вскипает,
С Дериадеем-вождем разбиты пылкие инды.

Кончил Гермес свою повесть и прянул в высокое небо,

В радости и изумленье оставил он Диониса.

Думал пока о смятенье средь звезд небесных, о смерти

Фаэтона Лиэй, упавшего в кельтских пределах,

В гесперийских потоках нашедшего раннюю гибель,

В далях суда показались: плыли споро по влаге,

Строгий строй соблюдая для битвы с индами в море.

Радаманы по тихой спокойной соли летели,

Мерно поверхность моря весла гребцов взбивали,

К месту сраженья неся корабли — по веленью Лиэя
10 [11]
Ветер поднялся попутный, им паруса надувая,

Лик же свою колесницу погнал навстречу по водам —

Коней копыта гребней пенных и не касались!

Дериадей же огромный увидел с башен настенных

Корабли на валах морских, подобные тучам,

Зорким оком своим, он также известие слышал,

Что корабел арабийский суда боевые построил,

Грянуть поклялся войною на плотников арабийских,

Град Ликурга разграбить и перебить населенье,

А железом изострым истребить радаманов.
20 [21]
Видя строй кораблей, трепетали бесстрашные инды,

В море страшась Арея, ибо и у владыки

Дерзкого Дериадея колена его подогнулись.

Но овладев собою, с улыбкой на лике спокойном,

Повелитель индийский приказал собираться

Воям с «Трехсот островов», тянущихся вдоль неприступных

Мелей отчизны слонов… И пустился в дорогу проворный

Вестник, стопы обращавший быстро от края до края,

И привел он войско с земель, рассеянных в море,

Как приказал повелитель. Приободрился владыка,
30 [31]
Строй кораблей благозданных увидя для боя морского,

Слово такое молвил, свой народ ободряя:

«О мужи, что взросли́ у стойкого в битвах Гидаспа,

В новую битву вступайте, воспламенитесь Арея

Пламенем и зажгите светочи смоляные,

Дабы спалить все струги, их обращая в пепел,

И по морю пришедшее войско в море и сбросить

Со щитами и копьями, вместе с их Дионисом;

Коли сей Вакх — божество, огнем погубим мы Вакха!

Разве он не окрасил многоразличной отравой
40 [41]
Из фессалийских корений в пурпур струи Гидаспа,

Разве смотрел я безмолвно и спокойно, как желтый

Ток струился реки, отныне безумный и грязный?

Если бы эти струи текли на чужбине далекой,

Если бы это не был Гидасп, прародитель индов,

Я бы течение это землей завалил бы и прахом,

Чтоб уничтожить и запах лозы сего Диониса,

Я бы попрал стопами отчее ложе Гидаспа,

Пересек бы я с войском это русло сухое,

Как когда-то с аргивян потоком земли колебатель
50 [51]
Поступил, осушивши инахийское русло —

И копыта во прахе речном отпечатались коней!

Только не бог он, не бог! И лжет о роде и крови!

Разве он потрясает эгидой Крониона-бога,

Разве мечет он пламя Диево Громовержца,

Разве небесные стрелы он родителя мечет,

Разве Кронид ополчался на битву плющом и лозою,

Разве скрежет тимпанов сравнишь с грохотаньем перунов?

Нет, держателя тирса Дием не поименую!

Панцырь земной работы с облаком Зевса сравнить ли?
60 [61]
Пестрый узор небриды с небесным узором созвездий?

Скажешь, что ветвь винограда, дающая винную влагу —

Дар Крониона щедрый, подателя жизни растеньям,

Скажешь, троянцу по крови, какому-то быкопасу,

Чашнику Ганимеду дал он нектар небесный

Лить… Но вино — не нектар! Прочь, нечестивые тирсы!

Вакх на земле пирует с сатирами своими —

Ганимед же с богами пир разделяет на небе!

Ежели этот смерд от четы происходит небесной,

То с Блаженными вместе и Дием пусть попирует!
70 [71]
Слышал я, как однажды и скиптр, и знаки Олимпа

Дал он богу Загрею, что подревней Диониса,

Этому — молнию, Вакху — лишь лозу и гроздовье!»

Молвил — и бросился в битву. За ним устремились народы

С копьями и со щитами, надеяся на победу

Не на суше, на море они в бою рукопашном!

Дионис к ратоборцам своим воззвал упоенно:

«Род могучий Арея и благооружной Афины!

Жизнь ваша — дело битвы, надежда — исход сраженья!
80
В бой! И низвергните в море племя смуглое индов,

В пенных валах довершите вы на суше победу!

Сделайте в битве на море соленом своею подмогой

Копья, связав их попарно, чтоб биться над зыбью удобней,

Копья, чьи жала железом крепко окованы гнутым,

После на недругов бросьтесь, что распрей морскою пылают,

Их низвергните прежде, чем дланью, огнем ополченной,

Дериадей уничтожит струги у нас боевые!

Бейтесь бесстрашно и яро, о мималлоны! Надежды

Недругов — лишь пустая хвальба! И коль не хватило

Сил предводителю индов одолеть нас на суше,
90 [91]
Даже и восседая на шеях слонов преогромных,

Ростом под облака, бесстрашных, неуязвимых…

Я бы пошел сражаться, я не позвал бы на помощь

Никого, лишь отца Крониона, он ведь над морем

И небесами правит, а коли я захотел бы,

То ополчил лишь брата Крониона, Посейдона —

Он бы низверг трезубцем индов целое войско,

Ибо и Главк, герой широкобородый, сей отпрыск

Энносигея, воюет с нами, сосед мой по Фивам,

Житель он Антедона, града в полях Аони́и;
100 [101]
Мой союзник и Форк, и пену браздящий морскую

Меликерт, что низвергнет Дериадеевы струги,

Он поборает Лиэю, ведь матерь его и вскормила

Вакха-младенца когда-то — Ино, морская богиня,

Млеком обоих питала, и Бромия и Палемона!

Предвещателя старца, что нам напророчил победу

В битве глубокопучинной, проведав вещие знаки,

Старца Протея я друг! Еще ополчит на сраженье

Нереид-дочерей Фетида, Ино же на битву

Ополчится — помочь воительницам-бассаридам!
110 [111]
Я же на брань подвигну Эола, пока не увижу

Эвра за копий метаньем, за луком и дротом — Борея,

Эрехтеева зятя, что взял марафонскую деву;

Также эфиопийца Нота, поборника Вакха;

Также и Зефир разрушит в битве натиском бурным

Множество вражьих стругов, ибо он должен в супруги

Вестницу взять Ириду, посланницу Зевса-владыки!

Только Эол отважный от индов и благотирсных

Воев будет подальше, пускай развяжет с ветрами

Мех свой там, где захочет, но только не в море открытом,
120 [121]
Дабы они дуновеньем были ратникам в помощь,

И завершу я битву кораблегубительным тирсом!»

Так сказав, полководцев верных повел он сражаться.

Вот уж и вестница битвы, труба боевая, взгремела,

Песнь боевую запели свирепо Арея авлосы,

Ободряя народы, тимпаны гулкою медью

Зазвучали, на битву морскую войска призывая,

Завизжала неистово, ярь пробуждая, сиринга,

Не из каменных долов голос свой подавая

Панам, над пенною зыбью Эхо морская звучала!
130 [131]
Вот уж схватились войска и грохот поднялся великий:

Рать сражалась искусно, с умением преотменным.

Заключила в кольцо тотчас она недругов ярых,

Все ополчение индов вдруг оказалось в ловушке,

Словно рыбы косяк в сетях. Начиная сраженье

Муж Айакос своим детям пророчество дивное молвил,

Предвещая потомкам битву при Саламине:

«Если ты внемлешь моленью, если ты слышишь молитвы,

Освободивший от засухи наши бесплодные нивы,

Ибо земля алкала ливня, чтоб к жизни вернуться,
140 [141]
Дай же равную милость, отче Зевес ливненосный,

Даруй мне славы на море, чтоб люди сказали повсюду,

Нашу победу увидя: «Как Дий на земле прославил

Отпрыска, так и на море ему подтверждает он милость!»

Пусть из ахейцев кто-то промолвит: «Одновременно

Айакос наш податель жизни — и Индоубийца!

Головы вражьи срезает он будто обильную жатву

По милосердью Деметры, по разуменью Лиэя!»

О, защити наши лодьи! Так же, как к страждущим пашням

Жизнедающую влагу вызвал я по молитве,
150 [151]
Так и теперь ополчаю вал из пучины пенной

Смертоносный, сражаясь с судами Дериадея!

Отче, жизнь предержащий, исход предрекающий битвы,

Ниспошли мне орла как вестника воли небесной,

Справа для ратоборцев и вождя Диониса!

Слева пускай приходит птица к недругам нашим,

Пусть знаменьем различным обе птицы предстанут,

Пусть, взмахнувши крылами огромными в небе высоком,

Схватит одна рогатого змея когтистою лапой,

Это предскажет погибель врага роголобого сразу,
160 [161]
Вражьему войску яви другую, темную птицу,

С черными крыльями, пусть предскажет индам погибель,

Черный прообраз смерти, столь близкой, а коли желаешь —

Громом перунов и молний предреки мне победу,

Либо пошли зарницу — как при рожденье Лиэя,

Дабы почтить потомка еще раз огнем, пусть зажалят

Насмерть твои перуны суда благозданные индов!

Вспомни, отче, Эгину, слуги не стыдись, что на помощь

Браку пришел твоему, милосердствуя страсти любовной!»

Молвил — и устремился в битву. На небо бросает
170 [171]
Взор, на горние тропы Медведицы незаходящей

Эрехтей, умоляя зятя такими речами:

«Зять мой, Борей любезный, ополчися на битву,

Веющее свирепо дыханье пошли на подмогу,

Брачный дар за невесту — подай морскую победу!

Стругам и лодьям Лиэя даруй спасительный ветер,

Милостив будь к обоим, к Бромию и Эрехтею!

Дериадея струги низвергни, бичуя пучины

Пенные моря, обрушься на них ураганом и шквалом —

Опытен ты в сраженье, ибо живешь в пределах
180 [181]
Фракии, где сам бог войны, Арей, обитает!

Грозным и бурным дыханьем развей ты недругов войско,

Выйди на Дериадея, ударь ледяным его дротом!

Грозную Распрю подъемли на вражеское ополченье,

Ратей расстрой порядки ледоносной стрелою,

Стань ты союзником верным Дию, Палладе, Лиэю!

Вспомни о Кекропи́и, о девушках юных и милых,

Кои ткут на покровах повесть о страсти Борея!

Вспомни проводника Илисса, что свадебный поезд

Вел аттической девы, похищенной бурным дыханьем,
190 [191]
Что покойно сидел на плечах твоих необоримых!

Ведаю: есть союзник, что недругам нашим на помощь

Явится — ветер восточный, но в этой схватке свирепой

Я бесстрашного Эвра не побоюся — все ветры

Сколько ни есть, союзны северному Борею!

Пусть эфиопский владыка, Кори́мбасос, не вернется

К южным своим владеньям вовек, да падет он в сраженье,

Если ему окажет помощь Нот эфиопский,

Пусть смертоносной влагой в холодных зыбях захлебнется!

Зефир меня не заботит, коли Борей ополчится!
200 [201]
Будь же поборником зятя! И с неба вместе с тобою,

С Бассаридами купно, в битву сию ополчатся

Посейдон, взяв трезубец, и дева благая Афина,

Он — племяннику в помощь, она — землякам на подмогу!

Даже Гефест огнепылкий, кровь Эрехтея почтивши,

Явится, столь желанный союзник в битве на море,

Станет метать он пламя на ло́дьи Дериадея!

Дай мне сразиться успешно на море, а после победы

Пусть в Кекропию вернется с невредимою ратью

Эрехтей, чтоб в Афинах воспели Борея с невестой!»
210 [211]
Так воскликнул он громко и кинулся в схватку морскую,

Взмахивая искусно копьем — ведь как Марафона

Житель привык он к сраженьям на море. И в грохоте весел

Сам Арей оказался мореходцем умелым,

Твердой рукою Фобос за прави́ло держался,

Деймос же рушил снасти лодий, мечущих копья.

Войско киклопов огромных явилось на скалах прибрежных,

Стало метать утесы на враждебные струги.

Вот уж вопит Эври́ал — и ростом до туч поднебесных,

Халимед устремился в гущу неистовой битвы.
220 [221]
Вот столкнулись два войска после сраженья на суше

В битве жестокой на море, обрушился яростный натиск

На вакхийские лодьи стругов неистовых индов.

Много было убитых, окрасились пурпуром воды;

Оба сии ополченья бились свирепо, лилася

Кровь, лазурные зыби моря сделались алы!

Многие воины пали мертвыми в этом сраженье,

Трупами море покрылось, и вспучивалось, и бурлило,

А беспощадные ветры убитых нагромождали,

Вдаль гоня их по водам, топя их во вздыбленных гребнях.
230 [231]
Многие погибали, задушенные столкновеньем

Тел, и в море валились, находя свою гибель

В горько-соленой пучине, приняли так судьбину,

Тяжестью лат влекомы на дно, и черная влага

Скрыла распухшие плоти в недрах пучины глубокой,

В водорослях и кораллах; ил да грязь затянули

Латный убор ратоборца медный в глубинах зыбучих.

Стало море могилой, многие вой погибли

В пасти морских чудовищ, сделались рыб добычей,

Разорвали на части тюлени их челюстями,
240 [241]
Кровь изрыгнув на поверхность темную; мертвых оружье

Уволокло теченье, без ремней и застежек

Шлем гривастый поплыл по зыби как сам собою,

И на вздыбленных гребнях пенных валов соленых

Щит пехотинца округлый с перевязью забился

И заплясал, и в струях вод штормового прибоя

В пене седой виднелись ясно кровавые пятна,

Смешанные с водою блестящей темные токи…

И Меликерт забрызган этою пеной кровавой!

Радовалась Левкотея, кормилица Диониса,
250 [251]
Выю подняв из зыбей, и в честь победы Лиэя

Кудри цветами морскими нимфа ей увенчала!

И Фетида нагая вынырнула из пучины,

Дланию опираясь на Панопе́йю с Доридой,

Взор устремив веселый на благотирсного Вакха.

Вот Галатея явилась из глубокой пучины

И поплыла по лону морскому, еле виднеясь —

Глядя на битву морскую огромных свирепых киклопов,

Испугалась, и девы ланиты бледность покрыла…

Уповала она Полифема в схватке увидеть,
260 [261]
Бьющегося с Лиэем против Дериадея,

Робкая, умоляла, она Афродиту морскую

Отпрыска Посейдона спасти, отважного воя!

Галатея просила лазурнокудрявого бога

Сына от смерти избавить в битве жестокой на море.

Окружили бога с трезубцем пучинным Нерея

Дочери, приподнявшись из вод. Опершись на трезубец,

Энносигей со вниманьем следил за ближнею битвой,

На Дионисово войско в латах и шлемах взирая,

Наблюдал он ревниво за действиями киклопов,
270 [271]
Бившемуся на море Вакху бросая попреки:

«В битву, о Вакх любезный, сколь много привел ты киклопов,

Только вот я не вижу средь них одного из сильнейших!

Целое семилетье ведешь ты с индами распрю,

Только напрасно питаешь надежды на окончанье,

Ибо один из могучих бойцов отсутствует в поле,

Непобедимого видеть желал бы я Полифема!

Если б киклоп, мой отпрыск, участвовал в битве Лиэя,

Отчий трезубец вздымая изострый над головою,

Он бы тогда, поборая на поле сражения Вакху,
280 [281]
Грудь навылет пронзил быкорогого Дериадея,

Он бы великое войско, размахивая трезубцем,

За одно только утро уничтожил всех индов!

Древле другой мой отпрыск, сей великан сторукий,

Ниспровергнуть помог отцу твоему Титанов,

Многорукий Айгайон Крона к бегству принудил,

Многочисленные над ним простеревши ладони

И копной своих кудрей солнца свет застилая;

Грозные же Титаны удалились с Олимпа,

Изгнанные напором могучего Бриарея!»
290 [291]
Молвил он речь, терзаясь ревностию великой.

Нимфа Фооса, стыдяся, ланиты руками закрыла —

Ибо герой Полифем не участвовал в этом сраженье.

Но когда завершилась сия кровавая битва,

Старец Нерей оказался в море родимом средь крови.

Энносигей изумился цвету пурпурному зыби,

Видя, что пожирают трупы рыбы морские,

Груды узрев мертвецов на пенных гребнях соседних.

Так вакхийские рати с индами смуглыми бились!

Да, во множестве пали ратоборцы в сей битве,
300 [301]
Множество стрел и мечей изострых тела их пронзили —

Этого дротом сразило в бедро, а того уязвило

Медным копьем меж висками, насквозь через череп прошедшим,

Страшно зияла рана на голове уязвленной!

Множество там и сям гребцов погружали в пучину

Весла, мерными взмахами вспенивая поверхность

Темной воды, и светлела от пены лазурная влага.

Только напрасной казалась гребцов поспешающих сила,

Ибо кормчий железом изострым вдруг обрубает
310
Все канаты и снасти и рвет причальные цепи!

С каждого войска летели стрелы изострые вихрем,

С грозным свистом пронзая воздух в полете мгновенном!

Вот вонзается в рану одна, другая проходит

Сквозь полотно, раздирая парус малый на части,

Третья вдруг в корабельный нос попадает, иные

Бурно летят по небу, верхушки мачт расщепляя,

Или же в основанье малых мачт попадают,

Или же на корму деревянную валятся сверху,

Или в быстром полете близ головы мелькают
320
Кормчего, вдруг умечая по краю лопасти весел.

Вот Флоги́й-дальновержец стреляет и быстро, и метко,

Палубу стрелами всю истыкав, — но не Лиэя!

Вот одну из пернатых стрел, летящих над морем,

Обхватил осьминог клубком из щупалец гибких…

Дроты падали густо… Направленное в Диониса

Жало из эритрейской меди в рыбу попало,

Вот Кори́мбасос мечет копье, чтоб сатира ранить

В пояс, но мимо стремится дрот и над морем взлетевши,

Ранит в плавник высокий некую рыбу морскую
330
Жалом своим изострым; вот, воздымая железо,

Мечет его безуспешно в неуязвимого Вакха

Дериадей-владыка — отпрянув от Диониса,

Смертоносная сулица в спину вонзилась дельфина,

Там, где глава и выя в спинной плавник переходят!

Скачет дельфин во влаге, кувыркаясь привычно,

Но, уже полумертвый, принял он в пляске судьбину…

Многие звери морские, в спину сраженные яро,

Вверх плавниками всплывают, приняв, ныряя, погибель!

Бьется Стеро́пес в передних рядах; Халимед мощнобедрый,
340
Оторвав от утеса-камня огромную глыбу,

Мечет ее во врагов, и тонет недруга судно,

Погружаясь в пучину под каменною громадой!

Вот над пенною влагой взлетело копье и пронзило

Оба борт о́ борт стоящих струга, связав воедино

Связью тесною их — так облако к облаку в небе

Льнет, воедино сливаясь… Вот вопль всеобщий поднялся!

Оба войска на море по четырем направленьям

Бились: ведь позади наседал на них Эвр огнепылкий

Вместе с Либом пернатым, дождливым, и бились свирепо
350
Обороняясь и с юга, и с севера! Перебираясь

С судна на судно, Моррей быстроногий и тут на вакханок

Страх наводил и ужас в битве ярой на море,

Доблестен и в сраженье морском, но воя у мети л

Эвий, умерив свирепство героя пенною влагой,

И, уязвленный жестоко, Моррей во град воротился.

Вот. пока божню рану дланью своей колдовскою

Бра́хман-жрец исцелял с великим Феба искусством

Под звучанье распевное заклинаний священных,

Торжествовал над врагом Арей лидийский в сей битве.
360
После их поединка вспыхнула с новою силой

Распря на пенных гребнях, и в сем столкновенье на море

Вопль поднялся великий, и, сраженные камнем

Или копьем изострым недруги, иль смертоносной

Ветвью лозы, или гроздью, или мечом, или дротом,

Падали в черные глуби, размахивая руками —

Там, не умея плавать, могилу себе находили!

Если ж какой-то из ратников Бромия в воду валился,

Быстро протягивал длани бог плывущему, против

Вала, что взвился высоко, пястью волноубойной
370
Так сражаясь, как будто враг перед ним оказался!

Вот наклоняет Кронион весы в этой битве на море,

Предвещая победу в сражении Дионису.

Бог лазурнокудрявый трезубцем пучинным Лиэя

Ополчает, и бурно мчится, зыбей не касаясь,

Посейдона повозка с Меликертом возничим.

И четыре бурнодышащих ветра над морем,

Дуя, валы вздымали темногрохочущей влаги,

Страстно желая низвергнуть в пучину недругов струги

Дериадею одни помогали, другие Лиэю.
380
Вот ополчился Зефир, вот Нот устремился на Эвра,

Вот уж Борей воздымает ветер холодный фракийский,

Яростным бичеваньем вздымая гребни пучины…

Струги Дериадея ведет в сражение Эрис,

Дева Раздора, но парус корабля Диониса

Ника наполнила ветром, смерть сулящая индам.

К влажно-соленым и горьким губам поднеся боевую

Раковину, песнопенье трубит Нерей в знак победы!

И богиня Фетида отзывается шумом

Волн, защищая Лиэя отческими валами.
390
Эвриме́дон кабирский вздымает огненный светоч,

Доблестно в битве сражаясь, и вот он уже поджигает

Собственный длинный струг, и по приказанью Лиэя

Тот на враждебные лодьи несется, охваченный жарким

Пламенем, над зыбями, врезается в недругов струги,

От ладьи до ладьи идет сквозь строй корабельный,

Зажигая по ходу борта́ деревянные лодий,

Пламя распространяя среди снастей и канатов.

Жаркое видя сиянье над поверхностью влаги,

Нереиды всплывают нагие, спасался бегством,
400
Сквозь струистые зыби бурного моря ныряя;

Вот отступают с моря на сушу индов порядки!

Радуется Фаэтонт, ведь морской Арей как и древле

Бегством спасался из сети, бежал от огня Гефеста!

Дериадей же свирепый, видя как пламя с пучины

Продвигается к суше, обращается в бегство —

Будто спастись возможно от Диониса Морского!

Оглавление:

Оцените статью
Античная мифология