Пентесилея была царицей амазонок, которая привела свои войска в Трою в поддержку царя Приама во время Троянской войны. Одни говорят, что она была наемницей в поисках золота, другие говорят, что она случайно убила свою сестру и искала искупления. В последовавших битвах Пенфесилея убила грека Махаона, но в свою очередь была повержена Ахиллесом. Когда герой поднял ее шлем, он влюбился и согласился вернуть ее тело целым и невредимым троянцам для надлежащего захоронения. Терсит издевались над ним за милосердие и говорят копьем выкололи Пентесилее глаз. За это Ахиллес убил его.
Имя Пентесилеи означает «оплакиваемая народом» от греческих слов penthos и laôs.
Изображение справа — Ахилл, убивающий Пентесилею, 6 век до н.э., Британский музей.
КРАТКОЕ ОПИСАНИЕ
АМАЗОНКА ПЕНТЕСИЛЕЯ | |
Родители | Арес и Отрера |
Царица чего | Амазонок |
Дом | Фермодон на Черном море |
Убита | Ахиллесом |
Греческое имя | Транслитерация | Латиница | Английский перевод | Перевод |
Πενθεσιλεια | Penthesileia | Penthesilea | Mourned by Men | Оплакиваемый мужчинами |
ГЕНЕАЛОГИЯ
Родители
[1.1] Арес (The Aethiopis Fragment 1, Diodorus Siculus 2.45.5)
[1.2] Арес & Отрера (Apollodorus E5.1, Hyginus Fabulae 112)
ЦИТАТЫ КЛАССИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Гомер. Илиада. Песнь 3. 185. (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 96) (греческий эпос 8 в. до н. э.):
«[Царь Трои Приам описывает битву с амазонками в своей юности]
Зрел я великую рать фригиян, колесничников быстрых;
Зрел я Атрея полки и Мигдона, подобного богу:
Станом стояло их воинство вдоль берегов Сангари́я;
Там находился и я, и союзником оных считался,
В день как мужам подобные ратью нашли амазонки
[Этот отрывок предвосхищает прибытие Пентесилеи и ее амазонок в Трою после событий «Илиады».]»
Арктин из Милета. Эфиопида. 1. (Источник: Эллинские поэты VIII – III вв. до н. э. / Перевод О. Цыбенко. – М.: Ладомир, 1999. – С. 113) (греческий поэт 6 в. до н. э.):
«Содержание составляло прибытие под Трою после гибели Гектора царицы амазонок Пенфесилеи и вождя эфиопов Мемнона, их гибель от руки Ахилла и смерть самого Ахилла, за чьи доспехи разгорелся спор между Аяксом и Одиссеем. Поэма традиционно включается в так называемый «Эпический цикл».
Арктин из Милета. Эфиопида. 2. (Источник: Эллинские поэты VIII – III вв. до н. э. / Перевод О. Цыбенко. – М.: Ладомир, 1999. – С. 113) (греческий поэт 6 в. до н. э.):
«Гектора так они [троянцы] погребали. Затем амазонка,
Дщерь веледушного мужеубийцы Ареса, явилась
Пенфесилея, прекрасная ликом, дочерь Отреры».
Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека. E5. 1 — 2. (Источник: Аполлодор. Мифологическая библиотека / Перевод, заключительная статья, примечания, указатель В. Г. Боруховича. – Л.: Наука, 1972. – С. 85) (греческий мифограф 2 в. н. э.):
«После состязаний Приам пришел к Ахиллесу, выкупил тело Гектора и похоронил его. Пентесилея, дочь Отреры и Ареса, нечаянно убила Ипполиту и была очищена от скверны убийства Приамом. В происшедшем сражении она убила многих, в том числе и Махаона, но позже погибла от руки Ахиллеса; он влюбился в амазонку после ее смерти и убил Терсита, обрушившегося на него с бранью. Ипполита была матерью Ипполита, она же — Главка и Меланиппа. Когда справлялась свадьба Федры, она появилась в полном вооружении вместе со своими амазонками и заявила, что убьет всех присутствующих на пиршестве у Тесея. В начавшемся сражении погибла она сама потому ли, что ее нечаянно поразила ее союзница Пентесилея, или она погибла от руки Тесея, или же люди Тесея, увидев, что амазонки нападают, быстро заперли все двери, и захватив Ипполиту внутри здания, убили ее».
Ликофрон. Александра. 994. (Источник: Ликофрон. Александра. / Вступ. ст. А. В. Мосолкина, пер. и комм. И. Е. Сурикова. // ВДИ. 2011. № 1) (греческий поэт 3 в. до н. э.):
«Возложат на себя ярмо рабыни [Клеты] той, —
Служанки быстрой девы в медном поясе [Пентесилеи],
Волнами занесенной в землю чуждую.
А глаз пронзенный девы той [Пентесилеи], погибшей уж,
И этолийцу обезьяновидному [Терситу]
Смерть принесет: копьем заколот будет он.
[Согласно схолиасту Ликофрона, «рабыня» была Клета, кормилица Пентесилеи. Когда ее хозяйка не вернулась из Трои, она отправилась с отрядом амазонок на ее поиски. Их корабль сбился с курса штормом и высадившись в Италии, они основали город Клете. 2. «Этолиец» был Терсит, убитый Ахиллесом, когда он выколол копьем глаз мертвой Пентесилеи]»
Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Книга 2. 46. 5 — 6. (Источник: Вестник древней истории. 1986. № 2. С. 82 сл. Перевод В. М. Строгецкого с учётом переводов отдельных глав, выполненных С. Я. Лурье, А. Ф. Лосевым и М. К. Трофимовой) (греческий историк 1 в. до н. э.):
«В течение нескольких лет после похода Геракла против них [амазонок], говорят, во время Троянской войны, Пенѳесилея, царица выживших амазонок, которая была дочерью Ареса, убив одну из своих родственниц, бежала из родной земли, боясь мести. И после смерти Гектора, воюя в качестве союзника Трои, она убила много греков и после обретения славы в бою, героически закончила свою жизнь от рук Ахилла. Как говорят, Пенѳесилея была последней из амазонок, известной своим мужеством, и в будущем этот народ постепенно исчез полностью. Поэтому, в более поздние времена, всякий раз, когда какой-либо автор рассказывает о древних амазонках, люди воспринимают это как искусственно созданный миф».
Павсаний. Описание Эллады. Книга 10. 31. 8. (Источник: Павсаний. Описание Эллады /Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. Никитюк. Пред. Э. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996) (греческое повествование о путешествии 2 в. н. э.):
«[Изображен на картине подземного мира Полигнота, 5 век до н.э., в Дельфах]
Над Сарпедоном и Мемноном, как раз над ними, находится Парис, еще безбородый; он хлопает в ладоши по-деревенски. Можно сказать, что этим хлопаньем рук Парис как бы зовет к себе Пентесилею. Нарисована тут и Пентесилея, смотрящая на Париса, но по выражению ее лица можно заключить, что она презирает его и ставит его ни во что. По внешнему виду Пентесилея представлена в виде девушки с луком, вполне похожим на скифский, и с шкурой леопарда на плечах».
Павсаний. Описание Эллады. Книга 5. 11. 5 — 6.. (Источник: Павсаний. Описание Эллады /Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. Никитюк. Пред. Э. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996) (греческое повествование о путешествии 2 в. н. э.):
«[Посвящено храму Зевса в Олимпии]
здесь народ не может приблизиться из-за барьеров, сделанных в виде стенок. Из этих барьеров тот, который находится против дверей, окрашен только темно-голубой краской, на остальных же находятся картины Панэна… Наконец, последняя картина изображает Пентесилею, испускающую дух, и Ахилла, держащего ее на своих руках».
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга 1. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. 112) (греческий эпос 4 в. н. э.):
«После того, как Пелидом [Ахиллесом] смирен был божественный Гектор,
приняло пламя его и земля в себе кости укрыла,
не выходили троянцы за стены Приамова града
в страхе пред гневом отважного сердцем потомка Эака [Ахиллеса]…
Тут с берегов Фермодонта, в широком текущего русле,
Пенфесилея явилась, подобная видом богине,
битв, исторгающих стоны, взыскуя отважно, но также
прочь от молвы убегая, постыдной и тягостной разом;
дабы в народе родном не пришлось ей терпеть порицанье
из-за сестры Ипполиты, причиной несчастия ставшей:
крепким копьем своим гибель ей Пенфесилея послала —
не замышляя сего, но в оленя проворного метя.
Вот отчего прибыла она в Трои прославленной землю.
И до тех пор трепетал её дух, обуянный Ареем,
как, от губительной скверны очищена бывши убийства,
пышными жертвами грозных она не смирила Эриний,
кои, ярясь за сестру, по пятам шли за нею незримо.
Оные ведь постоянно над следом злодеев кружатся,
и провинившийся в чем-либо власти богинь не избегнет.
С нею другие явились двенадцать, все гордые родом,
все в предвкушении битв и подобья не знающей распри,
что ей служанками были, прославлены более прочих.
Всех их, однако, достоинством превосходила царица.
Как между звездами в небе широком луна выступает,
блеском ярчайшим все прочие сразу огни затмевая,
в пору, когда из-за тучи эфир открывается светлый,
бурных ветров же ещё почивает свирепая ярость,
так и она среди всех устремившихся в путь выделялась.
Были меж спутниц её Полемуса, Эвандра, Бремуса,
Клония-дева, Лнтандра, Алкивия и Дериноя;
кроме того — Гиппофоя с младой Деримахией вместе
и Армофоя лазоревоокая близ Антиброты;
вслед остальным Фермодосса, красуясь копьем, выступала.
Столько их прибыло с бранелюбивою Пенфесилеей…
столь безупречными обликом светлой красою сияет,
так же и Пенфесилея явилась к троянскому граду,
превосходящая всех амазонок. Дивились троянцы,
с разных сторон ей навстречу спешащие целым народом,
буйного видя Ареса дитя в наголенниках прочных,
внешне подобную только блаженным богам олимпийским,
с обликом грозным на вид, но при этом прекрасным на диво:
коль расцветала улыбкою, из-под бровей её очи,
неодолимо влекущие, словно огонь, полыхали;
если же стыд ей окрашивал щеки, на них нисходила
силу скрывая, одним лишь богиням присущая прелесть.
Возликовали все люди, что сильно печалились прежде…
радуются из-за пашен немало стонавшие раньше;
так же и Трои сыны, — ведь они лицезрели в отчизне
грозную Пенфесилею, в сраженье спешащую пылко
если же добрая в сердце людей проникает надежда,
всякое горе она, вызывавшее стоны, смягчает.
Ради сего и Приама, готового город оплакать
и трепетавшего в сердце, немного душа ободрилась…
Точно так же поглядывал ныне
Лаомедонта наследник на грозную Пенфесилею.
Радость неполной была его…
А царицу в свои ввел покои
и от души неизменно её почитал, словно дочерь,
что на двадцатое лето к нему издалече вернулась.
И приготовил ей ужин обильный, который вкушают
в славе владыки, когда, мириады врагов уничтожив,
пиршеству время отводят, приемля хвалу за победу.
Щедрые вынес дары и обет дал намного богаче
впредь наградить, коль защитою станет теснимым троянцам.
Та же в ответ предложила деянье, что смертный б не мыслил:
гибель Ахиллу принесть и народ аргивян многолюдный
весь истребить, да разжечь на судах негасимое пламя.
О, неразумная. Ведомо не было ей, сколь намного
грозным копьем превосходит Ахилл всех в убийственной брани.
Как услыхала её Ээтиона славная дочерь,
тихо сказала тотчас Андромаха в сердечной печали:…
«Что говоришь ты, несчастная, дело задумав большое?
Силы тебе не достанет с бесстрашным Пелидом сражаться.
Аишь пораженье и скорую гибель тебе принесет он.
Бедная, что ты безумствуешь сердцем? Уже недалече
смертный тебя ожидает предел и судьба роковая.
Гектор намного искусней, чем ты, ведь с копьем обращался,
но и сильнейший сражен на великое горе троянцам…
Гелиос, быстро промчавшись по кругу, уже погрузился
в зыбкую глубь Океана, и день подошёл к завершенью.
После того как с питьем и почётным покончили пиром,
тотчас же ложе, приятное сердцу, рабы постелили
в доме Приама высоком для дерзостной Пенфесилеи.
Та же отправилась спать, и, подкравшись, смежил её очи
сладостный Сон. По веленью Паллады [Афины] ниспослано было
с неба высокого тут сновиденье обманное спящей,
дабы она, его видя, погибелью стала троянцев,
как и своей, пожелав, чтобы к битве готовились рати.
Вот, как задумала то Тритогения [Афина] грозная сердцем,
гибельный сон обволок её полностью, словно родитель [Арес],
и побуждает сразиться скорей с быстроногим Ахиллом
без опасений и страха. Она же, услышавши это,
возликовала в душе, ибо чаяла дело большое
в день наступавший свершить с приближением битвы ужасной:
тот неразумен, кто верит закатному мороку злому,
многострадальных людей поколенья какой обольщает
с дней стародавних на ложах, насмешкою муча жестокой, —
так и её обманул он, подвигнув к опасному делу.
Розовоногая только лишь встала Заря надо всеми,
Пенфесилея, великой исполнившись силою духа,
с ложа немедля сошла и на плечи доспехи надела
дивно искусной работы, что сам бог Apec даровал ей.
Прежде всего к белоснежным ногам наголенников пару,
ладно сидящих, из золота крепко она привязала,
панцирь надела блистающий, следом же страшный на плечи
быстро повесила меч, у которого полностью ножны
из серебра изготовлены были и кости слоновой.
Щит взяла — богу бы впору — подобье Луны колесницы…
столь несказанно сиял он. На голову шлем безупречный,
конской златистого цвета увенчанный гривой, надела.
Так она все превосходною тело покрыла бронею
и походила на молнию, кою на землю с Олимпа
неутомимая мечет Кронида [Зевса] великого сила,
людям являя неистовство глухо ревущего ливня
или ветров многошумных покоя не знающий посвист.
Спешно покинув покой свой, два дротика Пенфесилея
в руку взяла под щитом и топор двусторонний в десницу —
был он Эридой ей дан, чтоб служил, исполинский, надежной
помощью в страшном бою, истребляющем души людские.
Громко ликуя, за стены скорей поспешила царица,
к битве — почёту мужей — побуждая стремленья троянцев.
Лучшие люди, собравшись, немедля склонились к тому же,
даже такие, что прежде ни разу в сражении против
непобедимого выйти решиться не смели Ахилла.
Пенфесилея, гордясь непомерно, на быстрого тут же
села красавца-коня, что Орифия ей подарила,
ветра Борея жена, когда та была Фракии гостем:
Гарпий самих превзойти он сумел бы в стремительном беге.
И, восседая на оном, высокие града чертоги,
храбрая, тут же оставила: гнали жестокие Керы
в битву её, что должна была первою стать и последней.
Многие Трои сыны за женой, обреченною смерти,
на беспощадную сечу отправились в путь безвозвратный…
Так и они шли за нею, исполнившись силы великой, —
стойкие Трои мужи с амазонками, дикими сердцем.
И как сама Тритонида [Афина], что вышла Гигантам навстречу,
или над войском летящая с яростным воплем Эрида,
Пенфесилея неистово между троянцев носилась.
Многострадальные руки к Крониду [Зевсу] тогда воздевая,
властного Лаомедонта [царь Приам] достойный взмолился наследник…
«Слух свой склони к нам, Отец и дозволь, чтоб ахейское войско
приняло смерть в этот день от руки порожденной Аресом,
да возврати её после того ко мне в дом невредимой,
коли любовь в тебе к сыну могучему есть и к сей деве,
ибо подобна она красотою богиням небесным
и твоего несомненно священного семени отпрыск.
Сжалься над сердцем моим: уж немало печалей я вынес
из-за погибших детей, что рукой аргивян злые Керы
в сече, до жизни людской неизменно голодной, настигли.
Милость яви, пока есть ещё крови Дардана остаток,
не разорен ещё город и мы средь жестоких побоищ
и многотрудного дела Ареева дышим доколе».
Так он молил горячо. И вот слева с пронзительным криком
быстро пронесся орел, бездыханного голубя сжавши
в неодолимых когтях. У Приама от ужаса сердце
затрепетало в груди, ибо понял он, что не увидеть
Пенфесилею живою ему возвратившейся в город:
Керы готовились всё в тот же день привести к исполненью, —
и у владыки, разбившись, наполнилось сердце тоскою.
А вдалеке в изумленье пришли аргивяне, увидев
вышедших в поле троянцев и дочь мужебойцы Ареса,
с хищными сходных зверьми, что в горах густошерстным отарам,
жалобный стон вызывая, приносят до срока погибель.
И как порывистый пламень была меж них Пенфесилея,
что средь иссохшего леса подхваченный ветром бушует.
Речи в собравшемся войске вестись тогда стали такие:
«Кто на нас вывел троянцев, коль Гектора нет меж живыми…
Так говорили они и в доспехах сияющих к Трое
двинулись от кораблей, чуя грозную мощь за плечами.
Воинства друг против друга, подобно зверям плотоядным,
в битве кровавой сошлись. Превосходно оружье обоих —
копья и прочные панцири, крепкие шлемы с щитами,
крытыми кожею бычьей. Здесь каждый плоть недруга начал
медью жестокой терзать, и земля стала красной от крови.
Вот Молиона, Лнтифея и Персиноя повергла
Пенфесилея на землю, затем — славу Лерны — Гиппалма,
Илисса и Эласиппа, могучего Гемона сына.
Жизнь Лаогона взяла [амазонка] Дериноя. И стала причиной
[амазонка] Клония смерти Мениппа, что некогда с Протесилаем
прибыл из дальней Филаки с троянцами стойкими биться.
Гибель его потрясла дух Ификлова сына Подарка:
ибо дороже он был ему всех сотоварищей ратных.
Тотчас копье в богоравную Клонию в гневе метнул он,
и, непреклонное, в чрево вошло ей, откуда изверглись
внутренности без остатка за хлынувшей тёмною кровью.
В ярость пришла тогда Пенфесилея и быстрым ударом
в толстую мышцу на правой руке поразила Подарка,
вены ему кровеносные мощным копьем перерезав.
Тёмная кровь полилась из полученной раны обильно,
и, не сдержав в горле стона смертельного, прянул назад он,
ибо великая боль в этот миг его дух удручала.
Спешный уход их вождя погрузил филакийцев в унынье.
Сам же Подарк, от побоища путь недалекий измерив»
вскорости дух испустил на руках у товарищей ближних.
Идоменей в это время [амазонку] Бремусу копьем необорным
ранил под правую грудь, из вместилища душу исторгнув.
Сникла она, словно ясень, что валят в горах лесорубы:
будучи наземь повержен, случается, он, величавый,
с шумом падения вместе мучительный стон испускает.
Так и она повалилась: расслабила члены кончина,
и растворилась душа в бесконечном дыхании ветра.
В лютую сечу спешащих [амазонку] Эвандру с младой Фермодоссой
остановил Мерион, поразив из них первую в сердце
жалом копья и мечом распоровши живот у отставшей:
тотчас же жизни дыханье покинуло тело обеих.
Сын Оилея неистовый острым копьем [амазонку] Дериною
в битве жестокой сразил, под ключицу вогнав его деве.
У [амазонки] Деримахии вместе с [амазонкой] Алкивией головы с шеи
страшным мечом снял Тидид [Диомед], отделив их от плеч величавых…
Так они, сына Тидея повергнуты мощною дланью,
пали на поле троянском от горной отчизны далече…
Ибо ещё не иссякло неистовство Пенфесилеи…
так же и дева, Ареева дочь, на данайцев бросалась,
что перед нею назад отступали в смятении духа…
так, наступая, царица ряды рассекала данайцев
и, возгордившись в душе, безнаказанно им угрожала:
«Ныне заплатите, псы, за позор и мученье Приама.
Силы избегнув моей, ни один из вас в доме далеком
радостью милых родителей, чад и супруги не станет.
Птицам на корм и зверью, умерев, вы поляжете в поле,
и над останками вашими холм не насыплют могильный.
Где ныне сила Тидида [Диомеда]? Пелеева сына [Ахиллеса]? Аякса?
Лучшими их называет молва средь ахейского войска,
но не осмелятся против меня они выступить в битве,
дабы у них из слабеющих тел не исторгла я душу».
Так рассуждая, она на ряды аргивян устремлялась,
Кере жестокой подобна, и многих сразила ахейцев,
часть — топором ненасытным, иных же — могучим ударом
острого жала копья. И носил также конь её резвый
лук и колчан на спине на тот случай, когда бы случилось
меткие стрелы пускать во врагов ей средь сечи кровавой.
Вслед за царицей спешили сыны быстроногие Трои,
родичи и сотоварищи Гектора, браней владыки,
ярого в битвах Ареса дыханье в груди ощущая,
что непреклонными копьями снова разили данайцев.
Те же, как капли дождя или ветром несомые листья,
плотно ложились на землю. И, кровью залитая павших,
из-под горы мёртвых тел причитала Земля-великанша.
Стрелами или копьем изъязвленные кони повсюду
вместе с прерывистым ржанием жизнь из себя выдыхали.
Корчились сбитые с ног, наполняя рот пылью и прахом.
А по телам их, как будто зерно молотя, на погибель
брошенным ниц чередою неслись колесницы троянцев.
Кто-то из Трои сынов, в восхищенье пришедший при виде
Пенфесилеи, без страха на вражье кидавшейся войско,
чёрному смерчу подобно, который над морем бушует…
тщетной надеждой горя, обратился к товарищам верным:
«Братья, с небес не иначе один из бессмертных спустился,
дабы сегодня за нас с аргивянами грозными биться,
посланный Зевса сюда самого непреклонною волей,
что, наконец, о пространновладетельном вспомнил Приаме,
так же имеющем право божественной кровью кичиться.
Ибо не просто жена, полагаю я, та, что отважно,
блеском доспехов слепя оба воинства, нас возглавляет,
но иль Афина сама, иль Эрида, иль ярая сердцем
с нами теперь Энио, или славы дитя [Артемида] Летоида.
Знаю, сегодня пошлет она страшную смерть аргивянам
и в ненасытном огне корабли их сожжет невозбранно,
в коих в Троаду они на беду нам когда-то приплыли,
бич нестерпимый Ареса с собою неся Илиону.
И ни один, возвратившись обратно, средь отчего дома
радости не обретет, пока нам божество помогает».
Так и других, и себя убеждал он, в душе торжествуя.
Ибо не ведал, глупец, что тяжелое горе нависло
над Илиона сынами, над ним и над Пенфесилеей.
Ведь не дошла ещё весть о сражении ни до Ахилла,
градов троянских грозы, ни до мощного духом Аякса;
оба они, у холма Менетида [Патрокла] простершись на землю
и непрерывно скорбя, вспоминали о друге ушедшем.
Верно, какой-нибудь бог их держал в стороне всё то время,
как неизбежную гибель столь многие в битве встречали
от наступавших троянцев и доблестной Пенфесилеи,
что, продвигаясь вперед, им всё новые беды чинила, <…>
в собственном сердце тем самым питая отвагу и дерзость:
тщетно копье не слала она, но неизменно разила
в спину бегущих пред ней или в грудь выходящих навстречу;
и уже вся сверху донизу теплою кровью покрылась;
быстрые члены при каждом движении двигались складно;
труд мощный дух не сломил; и была не исчерпана ярость.
Грозного Мойра пока ещё не привела к ней Ахилла,
и неминуемый Рок до поры той венчал её славой.
Но, далека от победы, напрасно кичилась царица,
ибо уж скоро должна была пасть под рукой Эакида.
Тьма ей покрыла главу и, незримая, дух возбуждала,
к смерти ужасной ведя и в пути прославляя последнем.
Ибо всё новых врагов умерщвляла в сражении дева.
Как по росистому лугу весенней порою ступая
в поисках более вкусной травы молодая телица,
если отсутствует пастырь, отсюда туда переходит
и лишь недавно пошедшие в рост истребляет побеги,
вред причиняя всему и на всё наступая копытом,
так Эниалия дочь на дружины ахейцев бросалась,
тех поражая на месте, иных же — бежать заставляя.
Жены троянские издали девы свершеньям дивились…
здравый рассудок в груди сохранив, Феано не сдержала,
увещевая спешащих на смерть [троянских женщин] рассудительным словом…
И амазонкам кровавые битвы да дикие скачки
любы издревле, как все, что обычно мужи совершают,
ибо дыханье Ареса всегда наполняет их сердце,
и не уступят мужам они, коли привычная сила
дух их в бою укрепит и прогонит дрожанье коленей.
Чадом властителя битв величает молва их царицу,
и никакая из жен состязаться с ней мощью не может,
если одна из бессмертных на чей-нибудь зов не прибудет…
В поле же Пенфесилея всё новых врагов поражала,
и отступали пред нею ахейцы, не видя спасенья
от неминуемой смерти; подобные блеющим козам,
гибнущим в пасти пантеры. Уже не желание боя —
страх гнал мужей, что из битвы один за другим выходили,
кто-то срывая с себя и бросая на землю доспехи,
кто-то с оружьем спасенным. Повсюду, лишившись возничих
быстрые кони носились. Успех окрылял наступавших,
и нескончаемый стон из груди умирающих лился.
Не было больше отваги в душе изнуренных сраженьем;
скоро к губам их войны ледяные уста прикоснулись…
Вот и данайцев во прахе могучее войско простерлось
волею Мойр и копья необорного Пенфесилеи.
Скоро уже кораблям предстояло средь пламени сгинуть,
дланью троянцев зажженного, но услыхал звуки боя
неодолимый Аякс и сказал тогда сыну Пелея:
«Множество криков, Ахилл, донеслось до ушей моих ныне
как от большого сражения, что невдали происходит.
Так поспешим же, пока, обогнав пред судами ахейцев,
не одолели их Трои сыны, корабли уничтожив…
Тут же к доспехам сверкающим быстро они устремились
и, облачившись для боя, навстречу двум воинствам вышли:
славное громко звенело оружье, в груди же обоих
равный Арееву буйствовал дух — столь великую силу
в битву спешащим дала щитодержица-дева Афина…
Неодолимыми копьями многих они поразили…
Сын же Пелея на землю поверг Полемусу с Антандрой,
смерть Гиппофое принес с Антибротой, потом — Армофое,
около Теламонида ряды рассекая троянцев,
чьи неприступные в сече и стойкие прежде порядки
так же легко и внезапно под дланью героев распались…
Только узрела обоих отважная Пенфесилея,
в бой беспощадный, как дикие звери, бросавшихся дружно,
тотчас навстречу пошла им, подобна ужасной пантере…
так же и Пенфесилею средь битвы мужи поджидали,
крепкое древко вздымая и лязгая медью доспехов.
Первой метнула копье несравненная Пенфесилея:
щит поразивши Пелида [Ахиллеса], оно отлетело обратно
и раскололось на части, как если б скалу повстречало,
ибо премудрого был он Гефеста божественным даром.
Тут же опять приготовила дева стремительный дротик,
метя на сей раз в Аякса, и так угрожала обоим:
«Тщетно рукою моею копье это послано было,
но полагаю сейчас сокрушить ваши дух и отвагу,
хоть и считается, будто храбрейшие вы меж данайцев;
тем несказанные беды, что в страшном сражении ныне
терпят троянцы, коней укротители, в миг облегчу я.
Ближе ко мне подойдите для боя, и вы убедитесь,
сколь необорная сила в груди амазонок таится.
Род мой от пастыря битвы, родителем был мне не смертный,
а неизменно голодный до брани Арес-душегубец;
мощью поэтому превосхожу я мужей бесконечно».
<…> Тотчас со смехом второе метнула копье она, вызвав
и у ахейцев усмешку: серебряный лишь наголенник
жало задело, пробиться до плоти героя не в силах.
Не суждено было ни одному из врагов в поединке
кровь его наземь пролить беспощадного силой оружья.
Об амазонке ничуть не заботясь, на толпы троянцев
вновь устремился Аякс, предоставив царицу Пелиду,
ибо столь грозный, считал он, в груди того дух обретался,
что и такого врага в одиночку осилить Ахиллу
будет не много труднее, чем ястребу пасть на голубку.
Оба копья безуспешно метнув, застонала царица;
сын же Пелея [Ахиллес] к ней сам обратился с насмешливой речью:
«Женщина, сколь же пусты те слова, каковыми кичилась
ты, против нас выходя и желая сражения с теми,
кто далеко превосходит живущих под небом героев.
Мы ведь по праву гордимся рожденьем в роду Громовержца [Зевса].
Даже стремительный Гектор испытывал ужас, завидев,
как в беспощадную сечу один за другим мы вступаем.
Лучшего меж остальными, его, необорное в гневе,
тоже сразило копье мое. Ты ж совершенно безумна,
коли погибелью нам угрожать вдруг осмелилась дерзко.
И потому этот день для тебя станет самым последним.
Даже Apec, твой родитель, от длани моей не укроет:
скоро должна будешь долг уплатить несчастливому Року,
словно незрелая лань, что настигнута львом кровожадным.
Или не слышала, скольких погибших от рук наших мощных
быстрого Ксанфа пожрало коварное прежде теченье?
Видно, бессмертные боги лишили ума и рассудка
ту, что сейчас поглотить собираются мрачные Керы».
Слово промолвив такое, простер многомощную руку
и смертоносное бросил копье он — творенье Хирона.
Точно над правою грудью пронзило оно амазонку;
в то же мгновенье из раны полученной кровь заструилась,
члены ослабли немедля воинственной дщери Ареса,
и из руки холодеющей выпал топор исполинский,
тьма затуманила взор, и наполнилось мукою сердце,
но не прервалось дыханье, поэтому видела дева
что собирается недруг с коня её резвого сбросить,
и призадумалась, должно ли, взяв в руку меч обнажённый,
ей быстроногого здесь ожидать приближенья Ахилла
или, поспешно спустившись с коня, у достойного мужа
ей снисхожденья просить, обещая вручить ему скоро
меди и злата без счёта, что издавна радуют душу
краткоживущих людей, даже самых надменных меж прочих;
может, могучего так и смягчила б она Эакида,
или, щадя её юность не менее юной душою,
жаждущей днесь избавленья и сам он спастись бы позволил.
Так рассуждала царица, но боги решили иначе.
Гневом великим пылая, наследник Пелея-владыки
тут же коня поразил её, вихрю подобного в беге,
словно на вертел огромный над пламенем, ярко горящим,
для предстоящего пира легко требуху насаждая,
или в горах на охоте метая погибельный дротик,
как многоопытный ловчий в живот поражает оленя,
и, пролетая насквозь, застревает копье его злое
в теле могучей сосны иль стволе исполинского дуба;
так же и Пенфесилею с конём её дивно прекрасным
разом пронзил сын Пелея копьем кровожадным обоих.
Тотчас же пылью и тленом могучая стала царица,
пав на разбитую землю. И тело воинственной девы
не испытало позора, но, грудью трепещущей прянув
на роковое копье, поверх конского трупа простерлось…
Так же и Пенфесилея с коня быстроногого пала,
в кое мгновение сила рассыпалась прахом несчастной.
Трои сыны, видя гибель в сражении яростной девы
и всей душой трепеща, устремились в поспешное бегство,
ибо несчастье ужасное снова их дух сокрушило…
Вот и троянцы, бежав с поля боя в свой город высокий,
ярого дочерь Ареса оплакивать стали немедля
и тех мужей, что погибли в пощады не знающей сече.
Сын же могучий Пелея воскликнул с презрительным смехом:
«Ныне лежишь ты, несчастная, псам и стервятникам пищей.
Кто же на битву с сильнейшим тебя надоумил решиться?
Ты говорила, когда возвратишься из этого боя,
старцу Приаму прекрасный с собою доставишь подарок,
всех истребив аргивян? Но намеренье это не боги
в сердце вложили тебе, ибо лучший я между героев,
свет и надежда данайцев, троянцев — гроза и погибель,
как и твоя, злополучная. Чёрные Керы и гордость,
видно, толкнули тебя, все занятия женщин оставив,
в страшную битву вступить, что испуг и в мужах вызывает».
Так говоря, из коня и прекрасного тела царицы
с силой копье беспощадное выдернул отпрыск Пелея:
оба они содрогнулись, терзаемы жалом жестоким.
С мёртвой блистающий шлем поспешил тогда снять победитель,
солнца подобный лучам или молнии Зевса сиянью.
В то же мгновенье царицы, в пыли и крови распростертой,
взорам открылось лицо, и по смерти прекрасное дивно.
Видя его, поражались, стоящие близ аргивяне,
ибо блаженным богам была павшая дева подобна.
Вместе с оружьем лежала она на земле, словно Зевса
неукротимая дщерь, Артемида, что спит, отдыхая,
ибо устала слать стрелы во львов среди гор неприступных.
Столь неземную красу ей и в смерти послала Киприда,
дивно увенчанная мужегубца Ареса подруга,
что и Пелея великого сын был в отчаянье ввергнут.
Много данайцев молило богов, чтоб, домой воротившись,
столь же прекрасных супруг они взяли на брачное ложе.
Сам же Ахилл беспрестанно в поникшей душе сокрушался,
ибо обрек на погибель, не ввел как жену дорогую
в конелюбивую Фтию он ту, что и видом, и статью
лучшей была среди всех и богиням бессмертным подобна.
Сердцем Ареса тогда неизбывная скорбь завладела,
ибо о дочери дух его плакал. Немедля с Олимпа
бог устремился, подобный перуну, гремящему тяжко,
что, вырываясь из Зевса не знающей устали длани,
над беспредельным проносится морем иль светлой землею,
и сотрясаются в миг тот Олимпа высокого склоны.
Так и Apec сквозь бескрайний эфир с негодующим сердцем
прянул, оружьем грозя, лишь о роке дочернем услышал.
И пока шёл он по небу широкому, чада Борея,
ветров священное племя, подробно ему описали
девы ужасную смерть. Им внимая, неистовой бурей
гор он Идейских достиг: под стопою его содрогались
ровно бегущие долы и своды ущелий глубоких,
русла изменчивых рек и подножие царственной Иды.
Лень пораженья и скорби готовил бог мирмидонянам,
но Громовержец с Олимпа вселил в него трепет священный
грома тяжелым раскатом и цепью неистовых молний,
что среди ясного неба под ноги бегущего пали,
пламенем страшным горя. Увидав их и отчего грома
звук несравненный узнав, свой полет прекратил Эниалий,
хоть и стремился скорее вступить в многошумную сечу…
так и сын Зевса, могучий Apec, сокрушаясь душою,
остановился, послушный приказу владыки бессмертных,
перед которым склоняются все как один олимпийцы…
Бранелюбивые спешно сыны аргивян принялись тут
с трупов покрытые кровью доспехи снимать и оружье.
Только Пелея наследник всё так же душой сокрушался,
дивную девы красу созерцая во прахе лежащей.
Столь же великая скорбь разрывала сейчас его сердце,
как в тот момент, когда чёрная гибель Патрокла настигла.
Рядом стоящий Терсит принялся осыпать его бранью:
«Недругам страшный Ахилл, что за демон твой разум опутал,
из-за презренной царицы лишённых стыда амазонок,
что против нас столько зла замышляла содеять недавно?
Женолюбивое сердце, что, верно, в груди твоей бьется,
так околдовано ей, как почёта достойной невестой,
кою за выкуп ввести к себе в дом ты желаешь женою.
Лучше бы в битве она тебя первой копьем поразила,
раз твое сердце доселе одни только жены заботят,
и не находится больше в душе, обречённой на гибель,
места для доблестных дел, стоит женщину лишь заприметить.
Жалкий, где ныне твоя необорная мощь и разумность?
Где достославного сила владыки? Не знаешь как будто,
горе какое наведалось к женолюбивым троянцам?
Нет ведь для смертных созданий погибели более страшной,
чем наслаждения ложа, что делают сущим безумцем
самого мудрого мужа! Лишь битве сопутствует слава.
Дело Лреса — победа — вот радость мужей копьеносных.
Трусы же предпочитают изнеженность женской постели».
Так говорил он, бранясь. Поднялась тут в душе у Пелида
неукротимая ярость. Немедленно дланью могучей
между скулою и ухом без слов поразил он Терсита.
Выпали зубы того, и на землю наглец распростерся.
Тотчас же кровь изо рта побежала струею обильной.
И очень скоро ничтожного мужа душа отлетела…
Переживая за них и прекрасною Пенфесилеей
всею душой восхищаясь, позволили оба Атрида
в город прославленный Ила царицу с доспехами вместе
Трои сынам унести, лишь узрели посланца Приама,
что собирался немедленно деву, отважную сердцем,
вместе с оружием славным её и конём быстроногим
в Ааомедонта просторной гробнице предать погребенью;
и приготовил пред градом костер для погибшей высокий.
сверху на оный жену положили со многим богатством,
в пламени светлом достойным лежать близ могучей царицы,
что в беспощадном сражении встретила лютую гибель.
Тотчас же сила Гефеста — жестокий огонь — завладел ей.
Люди, с различных сторон обступивши священное пламя,
быстро огромный костер тот душистым вином потушили;
после собрали все кости, обильно полили елеем
и положили в ковчеге просторном, пред тем равномерно
туком быка их помазав, меж всеми отличного в стаде:
много паслось их в ту пору на склонах приветливых Иды.
Словно о дочери милой великою мучимы скорбью,
возле стены неприступной ковчег поместили троянцы
рядом с переднюю башней близ Лаомедонта останков,
честь ей самой и Аресу чрез то оказать полагая.
Следом свершили обряд над телами других амазонок,
вместе с царицей от рук аргивян злую гибель принявших.
Скорбному их не мешая труду, разрешили Атриды
бранелюбивым троянцам забрать с окровавленной нивы
также и все остальные тела сотоварищей павших.
Ибо не будят в нас мёртвые ярость. Всегда вызывает
жалость поверженный враг, коль душа от него отлетела.
Пламени многих меж тем аргивяне и сами предали
славных героев, что в пасти не знающей жалости битвы
пали под дланью троянцев, и горько товарищей павших
в сердце оплакали скорбном. Но более, чем над другими,
пролили слез над достойным Подарком: в неистовой сече
не уступал богоравному брату он Протесилаю.
И как, повергнутый Гектором, пал его брат достославный,
так же Подарк поражен был оружием Пенфесилеи,
всем аргивянам чрез то причинив величайшее горе…
Прочь отнесли и Терсита ничтожного жалкое тело»
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга 4. 178. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. 112) (греческий эпос 4 в. н. э.):
«[Певец поет о деяниях Ахиллеса]
как поразил он Телефа, а после в пределах фиванских
мощь сокрушил Ээтиона, Кикна поверг, Посейдона
грозного сына, копьем, Полидора, подобного богу,
дивного видом Троила и славного Астеропея…
Гектора как одолел и отважную Пенфесилею,
после же — рано встающей Зари многомощного сына [Мемнона]».
Квинт Смирнский. После Гомера. Книга 14. 135. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. 112) (греческий эпос 4 в. н. э.):
«[Певец поет о деяниях Ахиллеса]
где победил он Телефа с царем Ээтионом славным
и на погибель обрек вслед за этим надменного Кикна…
как одолел на равнине сей Пенфесилею с отважным
сыном Тифона [Мемнон] и как умерщвлен был могучим Аяксом»
Диктис Критский. Дневник Троянской войны. 3. 15 — 16. (Источник: Диктис Критский. Дневник Троянской войны. – Вступительная статья, перевод с латинского и комментарии В. Н. Ярхо //Вестник древней истории, № 1-4, 2002; № 4, 2003; цит. (персонаж древнегреческой мифологии):
«Спустя несколько дней вдруг становится известно, что Гектор в сопровождении небольшой охраны отправился встречать Пенфесилею. Эта царица амазонок, от роду воинственная и неукротимая по отношению к соседям, славящаяся пышным доспехом, привлеченная то ли вознаграждением, то ли желанием воевать, прибыла на помощь Приаму. Тогда Ахилл, взяв с собой верных людей, спешно укрылся в засаде и опередил врага, не подозревавшего об опасности; когда тот переправлялся через реку, Ахилл на него напал. Так он убил царевича и всех его спутников, не ожидавших от врага такой хитрости… Когда со стен Трои увидели доспехи Гектора, выставленные греками по приказу Ахилла на виду у врагов, и отосланный царем сын Приама рассказал о происшедшем, такие по всему городу раздались горестные вопли… другие твердили, что Ахилл присоединил к своему войско Пенфесилеи, которое шло на помощь Приаму, и таким образом окончательно разгромил и подкрепления; с гибелью Гектора троянцы лишились всякой надежды на спасение».
Трифиодор. Взятие Илиона. 35. / Пер. Μ. Е. Грабарь-Пассек. (Источник: Памятники поздней античной поэзии и прозы. – М.: Наука, 1964. – С. 58):
«Девушек, верных Аресу, отряд [амазонки], с Термодонта пришедший
(Тех, что не знают мужей и грудь железом калечат),
Горько потерю оплакал красавицы Пентесилеи;
В край незнакомый она на подмогу пришла и немало
Женской рукой положила мужей на поле сраженья [в Троянской войне].
Только один был сильнее — Ахилл; он копьем смертоносным:
Душу исторг ей, и шлем ее снял, и могилу оплакал.
[Трифиодор получил имя Amazones от слов a-, mazos, означающих «не вскормленный».]»
Диктис Критский. Дневник Троянской войны. 4. 2 — 3. (Источник: Диктис Критский. Дневник Троянской войны. – Вступительная статья, перевод с латинского и комментарии В. Н. Ярхо //Вестник древней истории, № 1-4, 2002; № 4, 2003; цит. (персонаж древнегреческой мифологии):
«Между тем, в те же самые дни [похороны Гектора] явилась упоминавшаяся ранее Пенфесилея с большим отрядом амазонок и другими людьми из соседних земель. Узнав, что Гектор убит, она, потрясенная его смертью, хочет вернуться домой, но Александр, в конце концов, приманивает ее золотом и серебром, и она остается. Затем, по прошествии нескольких дней, она выстраивает свое войско и затевает битву отдельно от троянцев, полагаясь исключительно на своих воинов: выставив на правом фланге лучников, на противоположном — пехоту, в середине помещает конницу. Наши устремляются навстречу таким образом, что лучникам противостоят Менелай, Улисс [Одиссей] и Мерион с Тевкром, пехоте — оба Аякса, Диомед, Агамемнон, Тлеполем и Аскалаф с Иалменом, с конницей сражаются Ахилл и другие вожди. Выстроенные так с обеих сторон войска скрестили оружие, и многие погибают от стрел царицы, но не меньше и от Тевкра. Между тем, Аяксы и те, кто рядом с ними, сражают противостоящих пеших, а оставшихся теснят щитами и, отогнав, убивают, и так до тех пор, пока не уничтожили всю пехоту.
Ахилл, настигнув Пенфесилею среди конных турм), достает ее копьем и без труда, как всякую женщину, сваливает с лошади, ухватив рукой за волосы и стащив, уже тяжелораненную. Увидев это, ее воины, потеряв всякую надежду на свое вооружение, обращаются в бегство. Так как городские ворота были заперты, наши, настигнув спасшихся из сражения бегством, убивают, отвращая, однако, руки от женщин и щадя их пол). Затем все, как победители, перебившие противника, возвращаются, видят полуживую Пенфесилею и даже теперь дивятся ее отваге. Вскоре все сходятся и решают, поскольку она превысила законы природы и пола, бросить ее в реку, пока еще дышит, или на растерзание псам. Ахилл хочет ее похоронить, Диомед же ему препятствует. Опросив стоящих вокруг, как с ней поступить, он с общего согласия тащит ее за ноги и бросает в Скамандр, — разумеется, в качестве наказания за последнее проявление отчаянья и безумия. Так царица амазонок, потеряв войско, с которым пришла на подмогу Приаму, в конце концов сама представила зрелище, достойное ее нрава)».
Дарет Фригийский. История о разрушении Трои. 36 (Источник: Daretis Phrygii. De excidio Troiae historia. Дарет Фригийский. История о разрушении Трои. Санкт-Петербург, «Алетейя», 1997.
Русский перевод, комментарий, вступительная статья, составление А.Б. Захаровой. Гекзаметрические переводы Д.О. Торшилова.) (Вымышленный автор латинского сочинения. V или VI век)
«На следующий день Агамемнон начал строить войско перед воротами и вызывать троянцев на бой. Приам не трогается с места, укрепляет город и не предпринимает никаких действий, пока не подойдет Пентесилея с амазонками. Затем подходит Пентесилея и выводит войско против Агамемнона. Происходит ужасное сражение, бьются в течение нескольких дней. Аргивяне бегут в лагерь под натиском врага. Диомед едва может помешать амазонкам поджечь корабли и уничтожить все войско аргивян. Когда сражение прекратилось, Агамемнон остается в лагере; Пентесилея же каждый день выводит войско, грозит аргивянам и вызывает на бой. Агамемнон по решению совета укрепляет и охраняет лагерь и не выходит на бой, ожидая возвращения Менелая. Менелай прибывает на Скирос, передает Неоптолему оружие его отца Ахилла; тот принимает его, прибывает в лагерь аргивян и горько рыдает на кургане отца. Пентесилея, как обычно, выстраивает войско и подходит к лагерю аргивян; Неоптолем во главе мирмидонян выходит против нее; Агамемнон выстраивает войско. Войска одновременно бросаются друг на друга. Неоптолем устраивает кровопролитие; подоспевшая Пентесилея мужественно сражается; оба в течение нескольких дней отважно бьются и многих убивают. Пентесилея ранит Неоптолема. Разъяренный болью, он убивает предводительницу амазонок Пентесилею. После этого все войско троянцев обращается в бегство; побежденные бегут в город, войско аргивян окружает стены, чтобы троянцы не могли выйти наружу».
Птолемей Хенн (Гефестион). Новая история (в 7 книгах). 6. (Перевод: Мещанский Д. В). (Источник: Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе // Вестник древней истории. — 1947. — №№ 1—4; 1948. — №№ 1—4; 1949. — №№ 1—4) (греческий мифограф 1-2 вв. н. э.):
«Ахилл, убитый [амазонкой] Пенфесилеей, был воскрешен по просьбе Фетиды, чтобы вернуться в Аид, когда убьет Пенфесилею».
Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Мифы. 112. (Источник: Гигин. Мифы. / Пер. Д. О. Торшилова под общ. ред. А. А. Тахо-Годи. – 2-е изд., испр. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. 6):
«Вызывавшие друг друга на поединок, кто с кем сражался [в Троянской войне]…. Он же [Ахиллес] с амазонкой Пентесилеей, дочерью Марса [Ареса] и Отреры. Пентесилея убита».
Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Мифы. 163. (Источник: Гигин. Мифы. / Пер. Д. О. Торшилова под общ. ред. А. А. Тахо-Годи. – 2-е изд., испр. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. 6):
«Амазонки. Окиала Диоксиппа Ифинома Ксанфа Гиппофоя Отрера Антиопа Лаомаха Главка Агава Тесеида Ипполита Климена Полидора Пентесилея»
Овидий. Метаморфозы. Книга 12. 611. (Источник: Публий Овидий Назон. Метаморфозы / Перевод с латинского С. В. Шервинского. – М.: Художественная литература, 1977) (римский эпос 1 в. до н. э. – 1 в. н. э.):
«То предпочел бы ты смерть от двукрылой стрелы Фермодонта [Пентесилеи]».
Вергилий. Энеида. Книга 1. 490. (Источник: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / Перевод с латинского С. А. Ошерова. (Серия «Библиотека всемирной литературы», т. 6). – М.: Художественная литература, 1971. – С. 272-273) (римский поэт 1 в. до н. э.):
«Вот амазонок ряды со щитами, как серп новолунья,
Пентесилея ведет, охвачена яростным пылом,
Груди нагие она золотой повязкой стянула,
Дева-воин, вступить не боится в битву с мужами».
Плиний Старший. Естественая история. Книга 7. 201. (Перевод с латинского Б. А. Старостина). (Источник: Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». Ижевск: 2010, вып. 1 (§§1—32) (римская энциклопедия 1 в. н. э.):
«[Об изобретениях] дротик с ремнем — Этол, сын Марса [Ареса]… боевую секиру — амазонка Пенфесилея»
Сенека. Троянки. 236. (Источник: Луций Анней Сенека. Троянки / Перевод С. А. Ошерова / Луций Анней Сенека. Трагедии. – М.: Наука, 1983. – С. 258) (римская трагедия 1 в. н. э.):
«[Неоптолем обращается к Агамемнону во время падения Трои]
Вы Трою лишь разрушили,
А победил отец. Мне вспомнить радостно
Его дела и перечислить подвиги.
Пал на глазах Приама Гектор, старший сын,
Племянник пал Мемнон, оплакан матерью,
Что бледною от скорби в этот день взошла…
Погибла амазонка [Пенфесилея], наш последний страх».
ИСТОЧНИКИ
Греческие
- Гомер. Илиада. (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. ???-???) (греческий эпос 8 в. до н. э.):
- Эллинские поэты / Перевод М. Грабарь-Пассек, О. Смыки. (Источник: Эллинские поэты VIII – III вв. до н. э. – М.: Ладомир, 1999. – С. ???-???) (греческий эпос 8-7 вв. до н. э.):
- Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека. (Источник: Аполлодор. Мифологическая библиотека / Перевод, заключительная статья, примечания, указатель В. Г. Боруховича. – Л.: Наука, 1972. – С. ???-???) (греческий мифограф 2 в. н. э.):
- Ликофрон. Александра. (Источник: Ликофрон. Александра. / Вступ. ст. А. В. Мосолкина, пер. и комм. И. Е. Сурикова. // ВДИ. 2011. № 1) (греческий поэт 3 в. до н. э.):
- Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. (Источник: Вестник древней истории. 1986. № 2. С. 82 сл. Перевод В. М. Строгецкого с учётом переводов отдельных глав, выполненных С. Я. Лурье, А. Ф. Лосевым и М. К. Трофимовой)
- Павсаний. Описание Эллады. (Источник: Павсаний. Описание Эллады /Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. Никитюк. Пред. Э. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996) (греческое повествование о путешествии 2 в. н. э.):
- Квинт Смирнский. После Гомера. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. ???-???) (греческий эпос 4 в. н. э.):
- Трифиодор. Взятие Илиона / Пер. Μ. Е. Грабарь-Пассек. (Источник: Памятники поздней античной поэзии и прозы. – М.: Наука, 1964. – С. ???-???):
- Диктис Критский. Дневник Троянской войны. (Источник: Диктис Критский. Дневник Троянской войны. – Вступительная статья, перевод с латинского и комментарии В. Н. Ярхо //Вестник древней истории, № 1-4, 2002; № 4, 2003;):
- Дарет Фригийский история о разрушении трои. (Источник: Текст приводится по изданию: Daretis Phrygii. De excidio Troiae historia. Дарет Фригийский. История о разрушении Трои. Санкт-Петербург, «Алетейя», 1997. Русский перевод, комментарий, вступительная статья, составление А.Б. Захаровой. Гекзаметрические переводы Д.О. Торшилова.) (Возможно вымышленный автор латинского сочинения, вероятно, V век нашей эры)
Римские
- Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Мифы. (Источник: Гигин. Мифы. / Пер. Д. О. Торшилова под общ. ред. А. А. Тахо-Годи. – 2-е изд., испр. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. ???-???):
- Овидий. Метаморфозы. (Источник: Публий Овидий Назон. Метаморфозы / Перевод с латинского С. В. Шервинского. – М.: Художественная литература, 1977) (римский эпос 1 в. до н. э. – 1 в. н. э.):
- Овидий. Героиды. (Источник: Овидий. Элегии и малые поэмы / Перевод с латинского. Сост. и предисл. М. Гаспарова. Коммент. и ред. переводов М. Гаспарова и С. Ошерова. – М.: Художественная литература, 1973. – 528 с.) (римская поэзия 1 в. до н. э. – 1 в. н. э.):
- Вергилий. Энеида. (Источник: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / Перевод с латинского С. А. Ошерова. (Серия «Библиотека всемирной литературы», т. 6). – М.: Художественная литература, 1971. – С. ???) (римский поэт 1 в. до н. э.):
- Плиний Старший. Естественая история. / Перевод с латинского Б. А. Старостина. (Источник: Вопросы истории естествознания и техники. № 3. Москва, 2007. – С. 110-142) (римская энциклопедия 1 в. н. э.):
- Сенека. Троянки. (Источник: Луций Анней Сенека. Троянки / Перевод С. А. Ошерова / Луций Анней Сенека. Трагедии. – М.: Наука, 1983. – С. ???-???) (римская трагедия 1 в. н. э.):
Список используемой литературы