Овидий. Метаморфозы. Книга I

Ныне хочу рас­ска­зать про тела, пре­вра­щен­ные в фор­мы
Новые. Боги, — ведь вы пре­вра­ще­ния эти вер­ши­ли, —
Дай­те ж замыс­лу ход и мою от нача­ла все­лен­ной
До насту­пив­ших вре­мен непре­рыв­ную песнь доведи­те.

5
Не было моря, зем­ли и над всем рас­про­стер­то­го неба, —
Лик был при­ро­ды един на всей широ­те миро­зда­нья, —
Хао­сом зва­ли его. Нечле­нен­ной и гру­бой гро­ма­дой,
Бре­ме­нем кос­ным он был, — и толь­ко, — где собра­ны были
Свя­зан­ных сла­бо вещей семе­на раз­но­сущ­ные вку­пе.
10 Миру Титан ника­кой тогда не давал еще све­та.
И не нара­щи­ва­ла рогов ново­яв­лен­ных Феба,
И не висе­ла зем­ля, обте­кае­ма током воздуш­ным,
Соб­ст­вен­ный вес поте­ряв, и по длин­ным зем­ным око­е­мам
Рук в то вре­мя сво­их не про­стер­ла еще Амфи­т­ри­та.
15 Там, где суша была, пре­бы­ва­ли и море и воздух.
И ни на суше сто­ять, ни по водам нель­зя было пла­вать.
Воздух был све­та лишен, и форм ничто не хра­ни­ло.
Все еще было в борь­бе, затем что в мас­се еди­ной
Холод сра­жал­ся с теп­лом, сра­жа­лась с влаж­но­стью сухость,
20 Бит­ву с весо­мым вело неве­со­мое, твер­дое с мяг­ким.
Бог и при­ро­ды почин раздо­ру конец поло­жи­ли.
Он небе­са от зем­ли отре­шил и воду от суши.
Воздух густой отде­лил от ясность обрет­ше­го неба.
После же, их разо­брав, из груды сле­пой их извлек­ши,
25 Раз­ные дав им места, — свя­зал согла­си­ем мир­ным.
Сила огня воз­нес­лась, неве­со­мая, к сво­дам небес­ным,
Место себе обре­тя на самом вер­ху миро­зда­нья.
Воздух — бли­жай­ший к огню по лег­ко­сти и рас­сто­я­нью.
Оных плот­нее, зем­ля свои при­тя­ну­ла части­цы.
30 Сжа­тая гру­зом сво­им, осе­ла. Ее обте­кая,
Глу­би вода заня­ла и устой­чи­вый мир окру­жи­ла.
Рас­по­ло­жен­ную так, бог некий — какой, неиз­вест­но —
Мас­су потом разде­лил; разде­лив, по частям раз­гра­ни­чил —
Зем­лю преж­де все­го, чтобы все ее сто­ро­ны глад­ко
35 Выров­нять, вме­сте собрал в подо­бье огром­но­го кру­га.
После раз­лил он моря, при­ка­зал им взды­мать­ся от вет­ров
Буй­ных, велел им обнять окру­жен­ной зем­ли побе­ре­жья.
После доба­вил клю­чи, болота без края, озе­ра;
Бре­гом изви­ли­стым он обвел быст­ро­вод­ные реки,
40 Раз­ные в раз­ных местах, — иные зем­ля погло­ща­ет,
К морю дру­гие текут и, дой­дя, погло­ща­ют­ся гла­дью
Воль­но раз­лив­ших­ся вод, и ска­лы им бере­гом слу­жат.
Он пове­лел разо­стлать­ся полям, и доли­нам — вда­вить­ся,
В зелень одеть­ся лесам, и горам воз­не­стись каме­ни­стым.
45 Спра­ва поя­са два и сле­ва столь­ко же неба
Свод обве­ли, и меж них, всех про­чих пла­мен­ней, пятый.
Сво­дом объ­ятую твердь озна­чил умы­сел бога
Точ­но таким же чис­лом: зем­ля — с пятью поло­са­ми.
На середин­ной из них от жары оби­тать невоз­мож­но.
50 Две под сне­гом лежат глу­бо­ким, а двум меж­ду ними
Бог уме­рен­ность дал, сме­шав там сту­жу и пла­мень.
Воздух вплот­ную навис над ними; насколь­ко по весу
Лег­че вода, чем зем­ля, настоль­ко огня он тяже­ле.
В возду­хе тучам сто­ять при­ка­зал он и пла­вать тума­нам,
55 И раз­ра­жать­ся гро­мам, сму­щаю­щим души люд­ские,
Мол­ни­ям он пове­лел и вет­рам при­но­сить охлаж­де­нье.
Но не повсюду вла­деть поз­во­лил им мира стро­и­тель
Возду­хом. Даже теперь нелег­ко вос­пре­пят­ст­во­вать вет­рам,
Хоть и по раз­ным путям направ­ля­ет­ся их дуно­ве­нье,
60 Весь наш мир сокру­шить. Тако­во несо­гла­сие бра­тьев!
Эвр к Авро­ре тогда отсту­пил, в Наба­тей­ское цар­ство,
В Пер­сию, к гор­ным хреб­там, оза­ря­е­мым утрен­ним све­том.
Запад и те бере­га, что солн­цем согре­ты закат­ным,
Бли­же к Зефи­ру, меж тем как в Ски­фию и в Семи­звез­дье
65 Вторг­ся ужас­ный Борей; ему супро­тив­ные зем­ли
Влаж­ны все­гда от тума­нов сырых и дожд­ли­во­го Авст­ра.
Свер­ху же, выше их всех, поме­стил он веса лишен­ный
Ясный эфир, ника­кою зем­ной не запят­нан­ный гря­зью.
Толь­ко лишь рас­по­ло­жил он все по точ­ным гра­ни­цам, —
70 В оной гро­ма­де — сле­пой — зажа­тые преж­де созвез­дья
Ста­ли одно за одним по всем небе­сам заго­рать­ся;
Чтобы пре­дел ни один не лишен был живо­го созда­нья,
Звезды и фор­мы богов небес­ную заня­ли поч­ву.
Для оби­та­нья вода свер­каю­щим рыбам доста­лась,
75 Суша зем­ная зве­рям, а пти­цам — воздух подвиж­ный.
Толь­ко одно суще­ство, что свя­щен­нее их и спо­соб­ней
К мыс­ли высо­кой, — чтоб стать гос­по­ди­ном дру­гих, — не явля­лось.
И родил­ся чело­век. Из сути боже­ст­вен­ной создан
Был он все­лен­ной твор­цом, зачи­на­те­лем луч­ше­го мира,
80 Иль моло­дая зем­ля, разде­лен­ная с гор­ним эфи­ром
Толь­ко что, семя еще сохра­ни­ла роди­мо­го неба?
Отпрыск Япе­та, ее заме­шав реч­ною водою,
Сде­лал подо­бье богов, кото­рые всем управ­ля­ют.
И меж­ду тем как, скло­нясь, осталь­ные живот­ные в зем­лю
85 Смот­рят, высо­кое дал он лицо чело­ве­ку и пря­мо
В небо глядеть пове­лел, поды­мая к созвезди­ям очи.
Так зем­ля, что была недав­но без­ли­кой и гру­бой,
Пре­об­ра­зясь, при­ня­ла людей небы­лые обли­чья.

Пер­вым век золо­той наро­дил­ся, не знав­ший воз­мездий,

90 Сам соблюдав­ший все­гда, без зако­нов, и прав­ду и вер­ность.
Не было стра­ха тогда, ни кар, и сло­вес не чита­ли
Гроз­ных на брон­зе; тол­па не дро­жа­ла тогда, ожи­дая
В стра­хе реше­нья судьи, — в без­опас­но­сти жили без судей.
И, под секи­рой упав, для стран­ст­вий в чужие пре­де­лы
95 С гор не спус­ка­лась сво­их сос­на на теку­щие вол­ны.
Смерт­ные, кро­ме род­ных, ника­ких побе­ре­жий не зна­ли.
Не окру­жа­ли еще отвес­ные рвы укреп­ле­ний;
Труб не быва­ло пря­мых, ни мед­ных рогов искрив­лен­ных,
Не было шле­мов, мечей; упраж­не­ний воен­ных не зная,
100 Слад­кий вку­ша­ли покой без­опас­но живу­щие люди.
Так­же, от дани воль­на, не тро­ну­та ост­рой моты­гой,
Плу­гом не ране­на, все зем­ля им сама при­но­си­ла.
Пищей доволь­ны вполне, полу­чае­мой без при­нуж­де­нья,
Рва­ли с дере­вьев пло­ды, зем­ля­нич­ник нагор­ный сби­ра­ли,
105 Терн, и на креп­ких вет­вях вися­щие яго­ды тута,
Иль уро­жай желудей, что с дере­вьев Юпи­те­ра пали.
Веч­но сто­я­ла вес­на; при­ят­ный, про­хлад­ным дыха­ньем
Лас­ко­во нежил зефир цве­ты, не знав­шие сева.
Боле того: уро­жай без рас­паш­ки зем­ля при­но­си­ла;
110 Не отды­хая, поля золо­ти­лись в тяже­лых коло­сьях,
Реки тек­ли моло­ка, стру­и­лись и нек­та­ра реки,
Капал и мед золо­той, сочась из зеле­но­го дуба.
После того как Сатурн был в мрач­ный Тар­тар низ­верг­нут,
Миром Юпи­тер вла­дел, — сереб­ря­ный век наро­дил­ся.
115 Золота хуже он был, но жел­той меди цен­нее.
Сро­ки древ­ней вес­ны сокра­тил в то вре­мя Юпи­тер,
Лето с зимою создав, сотво­рив и невер­ную осень
С крат­кой вес­ной; разде­лил он четы­ре вре­ме­ни года.
Тут, впер­вые, сожжен жарой иссу­шаю­щей, воздух
120 Стал рас­ка­лять­ся и лед — пови­сать под вет­ром мороз­ным.
Тут впер­вые в домах рас­се­ли­лись. Дома­ми слу­жи­ли
Людям пеще­ры, кусты и лыком скреп­лен­ные вет­ви.
В пер­вый раз семе­на Цере­ри­ны в бороздах длин­ных
Были зары­ты, и вол засто­нал, ярмом удру­чен­ный.
125 Третьим за теми дву­мя век мед­ный явил­ся на сме­ну;
Духом суро­вей он был, склон­ней к ужа­саю­щим бра­ням, —
Но не пре­ступ­ный еще. Послед­ний же был — из желе­за,
Худ­шей руды, и в него ворва­лось, нима­ло не мед­ля,
Все нече­сти­вое. Стыд убе­жал, и прав­да, и вер­ность;
130 И на их место тот­час появи­лись обма­ны, ковар­ство;
Коз­ни, наси­лье при­шли и про­кля­тая жаж­да нажи­вы.
Нача­ли парус вве­рять вет­рам; но еще море­хо­ды
Худо их зна­ли тогда, и на высях сто­яв­шие гор­ных
На непри­выч­ных вол­нах кораб­ли зака­ча­лись впер­вые.
135 При­над­ле­жав­шие всем до сих пор, как солн­це и воздух,
Длин­ной межою поля зем­ле­мер осто­рож­ный раз­ме­тил.
И от бога­той зем­ли не одних уро­жа­ев и долж­ной
Тре­бо­вать ста­ли еды, но вошли и в утро­бу зем­ную;
Те, что скры­ва­ла зем­ля, ото­дви­нув­ши к теням сти­гий­ским,
140 Ста­ли богат­ства копать, — ко вся­ко­му злу побуж­де­нье!
С вред­ным желе­зом тогда желе­за вред­ней­шее зла­то
Вышло на свет и вой­на, что и зла­том кру­шит, и желе­зом,
В окро­вав­лен­ной руке сотря­сая со зво­ном ору­жье.
Люди живут гра­бе­жом; в хозя­ине гость не уве­рен,
145 В зяте — тесть; ред­ка при­язнь и меж бра­тья­ми ста­ла.
Муж жену погу­бить готов, она же — супру­га.
Страш­ные маче­хи, те ако­нит под­бав­ля­ют смер­тель­ный;
Рань­ше вре­ме­ни сын о годах чита­ет отцов­ских.
Пало, повер­же­но в прах, бла­го­че­стье, — и дева Аст­рея
150 С влаж­ной от кро­ви зем­ли ушла — из бес­смерт­ных послед­ней.

Не был, одна­ко, зем­ли без­опас­ней эфир высо­чай­ший:
В цар­ство небес, гово­рят, стре­мить­ся ста­ли Гиган­ты;
К звездам высо­ким они гро­мозди­ли сту­пе­ня­ми горы.
Тут все­мо­гу­щий отец Олимп сокру­шил, нис­по­слал он

155 Мол­нию; с Оссы он сверг Пели­он на нее взгро­мож­ден­ный.
Гру­зом дави­мы зем­ли, лежа­ли тела вели­ка­нов, —
Тут, по пре­да­нью, детей изобиль­ной напи­та­на кро­вью,
Влаж­ною ста­ла зем­ля и горя­чую кровь ожи­ви­ла;
И, чтоб от рода ее сохра­ни­лась какая-то память,
160 Образ дала ей людей. Но и это ее порож­де­нье
Вовсе не чти­ло богов, на убий­ство сви­ре­пое пад­ко,
Склон­но наси­лье тво­рить. Узна­ешь рож­ден­ных от кро­ви!

Это Сатур­ний-отец увидал с высо­кой твер­ды­ни
И засто­нал и, сто­ла Лика­о­но­ва гнус­ный при­пом­нив

165 Пир, недав­ний еще, полу­чить не успев­ший оглас­ки,
Силь­ным в душе запы­лав и достой­ным Юпи­те­ра гне­вом,
Созвал богов на совет. И не мед­ли­ли зва­ные боги.
Есть доро­га в выси, на ясном зри­мая небе;
Млеч­ным зовет­ся Путем, сво­ей белиз­ною замет­на.
170 То для все­выш­них богов — доро­га под кров Гро­мо­верж­ца,
В цар­ский Юпи­те­ра дом. Кра­су­ют­ся спра­ва и сле­ва
Атрии знат­ных богов, с две­ря­ми, откры­ты­ми настежь.
Чернь где при­дет­ся живет. В пере­д­ней же части чер­то­га
Вста­ли пена­ты богов — небо­жи­те­лей, вла­стию слав­ных.
175 Это-то место — когда б в выра­же­ни­ях был я сме­лее —
Я бы назвал, не боясь, Пала­ти­ном вели­ко­го неба.
Так, рас­се­лись едва в поко­ях мра­мор­ных боги,
На воз­вы­ше­нье, рукой опер­шись на ски­петр из кости,
Три­жды, четы­ре­жды Он потряс при­во­дя­щие в ужас
180 Воло­сы, поко­ле­бав и зем­лю, и море, и звезды.
Сле­дом за тем раз­ре­шил и уста, воз­му­щен­ные гне­вом:
«Нет, я не более был все­лен­ной моей оза­бо­чен
В те вре­ме­на, как любой из вра­гов зме­е­но­гих готов был
С сот­ней протя­ну­тых рук на плен­ное бро­сить­ся небо!
185 Хоть и жесто­кий был враг, — но тогда от еди­но­го рода
Про­ис­хо­ди­ла вой­на и еди­ный име­ла источ­ник.
Ныне же всюду, где мир Нере­евым гулом охва­чен,
Дол­жен смерт­ный я род погу­бить. Кля­ну­ся река­ми
Ада, что под зем­лей про­те­ка­ют по роще сти­гий­ской, —
190 Было испы­та­но все. Но неиз­ле­чи­мую язву
Сле­ду­ет сре­зать мечом, чтоб здра­вую часть не заде­ло.
Есть полу­бо­ги у нас, боже­ства наши сель­ские; ним­фы,
Фав­ны, сати­ры и гор оби­та­те­ли диких — силь­ва­ны.
Если мы их до сих пор не почти­ли жили­щем на небе,
195 Зем­лю мы отда­ли им и на ней раз­ре­шим оста­вать­ся.
Но, о Все­выш­ние! Все же доволь­но ль они без­опас­ны,
Еже­ли мне само­му, и вас и перу­на вла­ды­ке,
Коз­ни стро­ить посмел Лика­он, про­слав­лен­ный звер­ст­вом?»
Затре­пе­та­ли тут все и дерз­ко­го тре­бу­ют с жар­ким
200 Рве­ньем. Так было, когда осме­лил­ся сброд нече­сти­вый
Рим­ское имя залить в неистов­стве — Цеза­ря кро­вью.
Ужа­сом был пора­жен, что гро­мом, при этом паде­нье
Род чело­ве­че­ский, вся содрог­ну­лась все­лен­ная стра­хом.
Столь же отрад­на тебе тво­их близ­ких пре­дан­ность, Август,
205 Сколь Гро­мо­верж­цу — богов бла­го­вер­ность. Лишь голо­сом он и рукою
Ропот вокруг пода­вил, все сно­ва без­молв­ны­ми ста­ли.
Толь­ко лишь кон­чил­ся крик, подав­лен вла­ды­ки вели­чьем,
Сыз­но­ва речью такой пре­рвал Юпи­тер мол­ча­нье:
«Он уже кару понес, и об этом оставь­те заботу.
210 Что совер­шил он и как был нака­зан, о том сооб­щу я:
Наших достиг­ла ушей недоб­рая вре­ме­ни сла­ва.
Чая, что лож­на она, с вер­ши­ны спус­ка­юсь Олим­па,
Обо­зре­ваю я — бог в чело­ве­че­ском обли­ке — зем­лю.
Дол­го б при­шлось исчис­лять, как мно­го повсюду нашел я
215 Злост­но­го. Истине всей мол­ва усту­па­ла дур­ная.
Вот пере­шел я Менал, где зве­ри­ные страш­ны бер­ло­ги,
После в Кил­ле­ну зашел и в про­хлад­ные сос­ны Ликея,
В домы аркад­цев вхо­дил и под кров непри­ют­ный тира­на.
Сумер­ки позд­ние ночь меж тем влек­ли за собою.
220 Подал я знак, что при­шло боже­ство, — народ тут молить­ся
Начал. Спер­ва Лика­он над обе­та­ми стал насме­хать­ся
И гово­рит: “Испы­таю при всех в откры­тую, бог ли
Он или смерт­ный. Тогда не будет сомни­тель­на прав­да”.
В ночь, отяг­чен­но­го сном, сгу­бить неча­ян­ной смер­тью
225 Хочет меня. По душе ему этак испы­ты­вать прав­ду.
Но, не доволь­ст­ву­ясь тем, одно­му из залож­ни­ков, коих
Выслал молос­ский народ, мечом прон­за­ет он гор­ло.
После в кипя­щей воде он чле­нов часть полу­мерт­вых
Варит, дру­гую же часть печет на огне раз­веден­ном.
230 Толь­ко лишь подал он их на сто­лы, я мол­нией мстя­щей
Дом пова­лил на него, на достой­ных вла­дель­ца пена­тов.
Он, устра­шен­ный, бежит; тиши­ны дере­вен­ской достиг­нув,
Воет, пыта­ясь вот­ще гово­рить. Уже обре­та­ют
Ярость былые уста, с при­выч­ною стра­стью к убий­ству
235 Он напа­да­ет на скот, — и доныне на кровь весе­лит­ся!
Шерсть уже вме­сто одежд; ста­но­вят­ся лапа­ми руки.
Вот уж он — волк, но следы сохра­ня­ет преж­не­го вида:
Та же на нем седи­на, и преж­няя в мор­де сви­ре­пость,
Све­тят­ся так же гла­за, и лютость в обли­ке та же.
240 Дом сокру­шил­ся один — одно­му ли про­пасть подо­ба­ло! —
Всем про­тя­же­ньем зем­ли сви­ре­по Эри­ния пра­вит.
Слов­но заго­вор тут пре­ступ­ный замыс­ли­ли! Зна­чит,
Пусть по заслу­гам и казнь поне­сут! Таков при­го­вор мой».
Речь Гро­мо­верж­ца одни одоб­ря­ют, еще под­стре­кая
245 Ярость его; у дру­гих мол­ча­ние слу­жит согла­сьем.
Но чело­ве­че­ский род, обре­чен­ный на гибель, жале­ют
Все; каков будет вид зем­ли, лишив­шей­ся смерт­ных,
Все вопро­ша­ют, и кто при­но­сить на жерт­вен­ник будет
Ладан? Иль хочет зве­рью он отдать опу­сте­лую зем­лю?
250 И на вопрос их в ответ, — что его-де об этом забота, —
Выш­них царь запре­ща­ет дро­жать и, не схо­жее с преж­ним,
Он обе­ща­ет явить — чудес­ным рож­де­ни­ем — пле­мя.

Вот уж по всей зем­ле раз­ме­тать он готов был перу­ны,
Да убо­ял­ся, пылать от огней не начал бы столь­ких

255 Неба свя­щен­ный эфир и длин­ная ось не зажглась бы.
Вспом­нил, — так судь­бы гла­сят, — что неко­гда вре­мя насту­пит,
Срок, когда море, зем­ля и небес­ный дво­рец заго­рят­ся, —
Гибель будет гро­зить див­но­сла­жен­ной мира гро­ма­де.
Стре­лы тогда отло­жил — масте­ров-цик­ло­пов работу,
260 Кару иную избрал — чело­ве­че­ский род под водою
Взду­мал сгу­бить и с небес про­лив­ные дожди опро­ки­нул,
Он Акви­ло­на тот­час заклю­чил в пеще­рах Эола
И дуно­ве­ния все, что скоп­ле­ния туч отго­ня­ют.
Выпу­стил Нота. И Нот на влаж­ных выно­сит­ся кры­льях, —
265 Лик устра­шаю­щий скрыт под смоль­но-чер­ным тума­ном,
Вла­гой бра­да тяже­ла, по седи­нам пото­ки стру­ят­ся,
И обла­ка на челе; и кры­лья и грудь его в кап­лях.
Толь­ко лишь сжал он рукой про­стран­но навис­шие тучи,
Треск раздал­ся, и дожди, дотоль запер­тые, изли­лись.
270 В радуж­ном пла­тье сво­ем, Юно­ны вест­ни­ца, воды
Ста­ла Ирида сби­рать и ими напи­ты­вать тучи.
В поле хле­ба полег­ли; погиб­ши­ми видя надеж­ды,
Пла­чет селя­нин: про­пал труд цело­го года напрас­ный.
Не удо­воль­ст­во­ван гнев Юпи­те­ра — небом; лазур­ный
275 Брат помо­га­ет ему, посы­лая воды на помощь.
Реки созвал, и, когда под кров сво­его гос­по­ди­на
Боги реч­ные вошли, — «При­бе­гать к уве­ща­ни­ям дол­гим
Неза­чем мне, — гово­рит. — Свою всю силу излей­те!
Надоб­но так. Отво­ри­те дома, ото­двинь­те пре­гра­ды
280 И отпу­сти­те тот­час всем вашим пото­кам пово­дья».
Так при­ка­зал. И они род­ни­кам рас­ши­ря­ют исто­ки,
И, устрем­ля­ясь к морям, в необуздан­ном катят­ся беге.
Сам он тре­зуб­цем сво­им о зем­лю уда­рил. Она же
Дрог­ну­ла вся и воде на сво­бо­ду откры­ла доро­гу.
285 И по широ­ким полям, раз­ли­ва­ясь, несут­ся пото­ки;
Вме­сте с хле­ба­ми несут дере­вья, людей и живот­ных,
Тащат дома и все, что в домах, со свя­ты­ня­ми вме­сте.
Ежель остал­ся дом, усто­ял пред такою бедою
Непо­вреж­ден­ный, то все ж он затоп­лен водою высо­кой,
290 И уже скры­ты от глаз погру­жен­ные довер­ху баш­ни.
Суша и море сли­лись, и раз­ли­чья меж ними не ста­ло.
Все было — море одно, и не было бре­га у моря.
Кто пере­брал­ся на холм, кто в лод­ке сидит кру­то­бо­кой
И загре­ба­ет веслом, где сам обра­ба­ты­вал паш­ню.
295 Тот над нивой плы­вет иль над кров­лей утоп­ше­го дома
Сель­ско­го. Рыбу дру­гой уже ловит в вер­шине у вяза.
То в зеле­не­ю­щий луг — слу­ча­ет­ся — якорь вон­зит­ся,
Или за вет­ви лозы зацеп­ля­ет­ся гну­тое дни­ще.
Там, где недав­но тра­ву щипа­ли под­жа­рые козы,
300 Рас­по­ло­жи­ли свои неук­лю­жие туши тюле­ни.
И в изум­ле­нье глядят на рощи, гра­ды и зда­нья
Девы Нере­евы. В лес заплы­ва­ют дель­фи­ны, на сучья
Верх­ние вдруг нале­тят и, уда­рясь, дуб зако­леб­лют.
Волк плы­вет меж овец, вол­на льва рыже­го тащит.
305 Тащит и тиг­ров вол­на; не впрок непо­мер­ная сила
Веп­рю, ни ног быст­ро­та вле­ко­мо­му током оле­ню.
Дол­го зем­ли про­ис­кав, куда опу­стить­ся мог­ла бы,
Пада­ет в море, кру­жа, с изне­мог­ши­ми кры­лья­ми пти­ца.
Зали­ты были хол­мы свое­во­льем без­мер­ной пучи­ны, —
310 В самые маков­ки гор мор­ской при­бой уда­ря­ет.
Гибнет в воде боль­шин­ство; а немно­гих, водой поща­жен­ных,
При недо­стат­ке во всем, про­дол­жи­тель­ный голод сми­ря­ет.

От Аоний­ских вер­шин отде­ля­ет Эту Фокида, —
Туч­ные зем­ли, дотоль они зем­ля­ми были, теперь же

315 Моря части­ца, воды небы­ва­лой широ­кое поле.
Там кру­тая взнес­лась гора двух­вер­шин­ная к звездам,
Име­но­ва­ньем — Пар­нас; обла­ков вер­хи ее выше.
К ней-то Дев­ка­ли­он — осталь­ное вода покры­ва­ла —
С брач­ной подру­гой сво­ей при­стал на малень­кой лод­ке.
320 Ним­фам корик­ским они и гор боже­ствам помо­ли­лись,
Вещей Феми­де, тогда про­ри­ца­ли­щем оным вла­дев­шей.
Не было луч­ше вовек, ни прав­до­лю­би­вее мужа,
Бого­бо­яз­нен­на так ни одна не быва­ла из жен­щин.
И как Юпи­тер узрел, что мир стал жид­ким боло­том,
325 И что остал­ся он там из столь­ких тысяч еди­ным,
И что оста­лась она из столь­ких тысяч еди­ной,
Оба невин­ны душой, богов почи­та­те­ли оба, —
Он обла­ка рас­кидал, Акви­ло­ном туман ото­дви­нул,
Зем­ли явил небе­сам и выси эфир­ные зем­лям.
330 Моря недо­лог был гнев; сло­жив о трех зубьях ору­жье,
Воды вла­ды­ка мор­ской усми­ря­ет и встав­ше­го поверх
Волн голу­бо­го зовет Три­то­на, чьи отро­ду пле­чи
В алых ракуш­ках, и дуть велит в тру­би­цу мор­скую:
Этим он знак пода­ет ото­звать и пото­ки и вол­ны.
335 Выбрал из рако­вин тот пустую тру­бу зави­тую,
Что рас­ши­ря­ет­ся вверх от низа кру­че­но­го; если
В море такую тру­бу на про­сто­ре напол­нить дыха­ньем,
Голос достигнет бре­гов, где солн­це вста­ет и ложит­ся.
И лишь кос­ну­лось тру­бы боже­ство с бра­дой увлаж­нен­ной,
340 Лишь гро­мо­глас­но она заиг­ра­ла отбой по при­ка­зу,
Все услы­ха­ли ее пото­ки, — зем­ные, мор­ские, —
Гроз­ный при­каз услы­хав, пото­ки ей все поко­ри­лись.
Реки спа­да­ют, уже пока­за­лись воз­ник­шие хол­мы;
Море опять в бере­гах и в рус­лах пол­ные реки,
345 И высту­па­ет зем­ля, с убы­ва­ньем воды при­бы­вая.
К вече­ру дол­го­го дня и лесов пока­за­лись макуш­ки
Голые, тина у них еще на вет­вях оста­ва­лась.
Мир воз­ро­дил­ся зем­ной. И увидев, что так опу­стел он
И что в печа­ли зем­ля глу­бо­ким объ­ята мол­ча­ньем,
350 Дев­ка­ли­он, зары­дав, к сво­ей обра­ща­ет­ся Пир­ре:
«Нас, о сест­ра, о жена, о еди­ная жен­щи­на в мире,
Ты, с кем и общий род, и дед у обо­их еди­ный,
Нас ведь и брак съе­ди­нил, теперь съе­ди­ня­ет опас­ность, —
Сколь­ко ни видит зем­ли Восток и Запад, всю зем­лю
355 Мы насе­ля­ем вдво­ем. Осталь­ное все морю доста­лось.
Но и поныне еще не вполне мы уве­ре­ны в нашей
Жиз­ни, еще обла­ка напол­ня­ют нам ужа­сом душу.
Что, если б ты без меня судь­бы избе­жа­ла, бед­няж­ка,
Было бы в серд­це тво­ем? И как бы мог­ла оди­но­кой
360 Ты этот страх пере­жить? И кто б твои муки уте­шил?
Я, о поверь, если б ты ока­за­лась добы­чею моря,
Сам за тобою, жена, ока­зал­ся б добы­чею моря.
О, если б мог воз­ро­дить я наро­ды искус­ст­вом отцов­ским,
О, если б души вли­вать умел в изва­я­нья из гли­ны!
365 Ныне же в нас лишь дво­их сохра­ня­ет­ся смерт­ных поро­да;
Так уж угод­но богам, чтоб людей образ­цом мы оста­лись».
Оба запла­ка­ли. Им захо­те­лось молить­ся небес­ным
Силам и помо­щи их попро­сить, о судь­бине гадая.
Мед­лить не ста­ли они. Под­хо­дят к водам Кефи­са,
370 Что, непро­зрач­ны еще, по рус­лу зна­ко­мо­му льют­ся.
Там, водя­ную струю воз­ли­яв, себе оро­си­ли
Пла­тье и темя они, потом напра­вить­ся оба
В храм боги­ни спе­шат, кото­ро­го кров­ля беле­ла,
Гряз­ным покры­тая мхом, алта­ри ж без огня пре­бы­ва­ли:
375 И лишь кос­ну­лись они хра­мо­вых сту­пе­ней, как упа­ли
Наземь, уста­ми при­льнув к холод­но­му кам­ню, — и вме­сте
Мол­ви­ли так, тре­пе­ща: «Коль Выш­ние пра­вой моль­бою
Могут смяг­чить­ся, и гнев уми­ло­стив­ля­ет­ся божий,
Мол­ви, Феми­да, каким искус­ст­вом убы­ток вос­пол­нить
380 Наше­го рода; подай, доб­рей­шая, помощь в пото­пе!»
И умяг­чи­лась она и рек­ла: «Выхо­ди­те из хра­ма;
Голо­вы ваши покрыв, одежд поя­са раз­вя­жи­те
И через пле­чи назад мечи­те пра­ма­те­ри кости».
Остол­бе­не­ли они, и нару­ши­ла пер­вой мол­ча­нье
385 Пир­ра; боги­ни она поко­рить­ся веле­ньям не хочет;
Молит про­ще­нья себе; уста оро­бе­ли, боит­ся
Мате­ри тень оскор­бить, назад ее кости кидая,
Но повто­ря­ют меж тем сле­пое неяс­ное сло­во,
Участь пред­рек­шее им, и сами с собой раз­мыш­ля­ют.
390 Лас­ко­вой речью тогда Про­ме­тид обра­ща­ет­ся мяг­ко
К Эпи­ме­ти­де. «Иль мы, — гово­рит, — ошиб­лись в догад­ке,
Иль бла­го­че­стен и нам не вну­шит без­за­ко­нья ора­кул.
Наша пра­ма­терь — зем­ля. В теле­сах ее скры­тые кости,
Думаю — кам­ни. Кидать их за́ спи­ну нам пове­ле­нье».
395 Хоть тол­ко­ва­ньем таким убедил супруг Тита­ниду,
Все же надеж­да смут­на, — настоль­ко к сове­там небес­ным
Мало дове­рья у них. Но что за беда попы­тать­ся?
Вот и сошли; покры­ва­ют гла­ву, рас­по­я­са­ли пла­тья
И, по при­ка­зу, назад на следы свои кам­ни бро­са­ют.
400 Кам­ни, — пове­рил бы кто, не будь свиде­те­лем древ­ность? —
Вдруг они ста­ли терять посте­пен­но и твер­дость и жест­кость,
Мяг­ки­ми ста­ли, потом при­ни­ма­ли, смяг­чив­шись, и образ.
После, когда воз­рос­ли и ста­ла неж­ней их при­ро­да,
Мож­но было уже, хоть неяв­ст­вен­ный, облик увидеть
405 В них чело­ве­ка, такой, как в мра­мо­ре виден поча­том, —
Точ­ный еще не совсем, изва­я­ни­ям гру­бым подоб­ный.
Часть соста­ва кам­ней, что была зем­ля­ною и влаж­ный
Сок содер­жа­ла в себе, пошла на потре­бу для тела;
Креп­кая ж часть, что не гну­лась совсем, в костяк обра­ти­лась,
410 Жилы же в части кам­ней под тем же оста­лись назва­ньем.
Вре­ме­ни мало про­шло, и, по воле Все­выш­них, каме­нья
Те, что муж­чи­на кидал, и внеш­ность муж­чин обре­та­ли;
А из-под жен­ских брос­ков вновь жен­щи­ны в мир воз­вра­ща­лись.
То-то и твер­дый мы род, во вся­ком труде зака­лен­ный,
415 И дока­зу­ем собой, како­во было наше нача­ло!

Раз­ных по виду потом живот­ных сво­им изво­ле­ньем
Вско­ре зем­ля роди­ла, когда разо­гре­лась от солн­ца.
Сырость преж­няя, ил и болот­ная лип­кая вла­га
Ста­ли от зноя вспу­хать, и заро­ды­ши вся­че­ской тва­ри,

420 Вскорм­ле­ны солн­цем живым, как в мате­рин­ской утро­бе,
В них раз­ви­ва­лись и свой при­ни­ма­ли со вре­ме­нем облик.
Так, покинет едва семи­устый влаж­ные нивы
Нил и тече­нье свое пре­до­ста­вит преж­не­му рус­лу,
И под све­ти­лом небес разо­гре­ет­ся ил нане­сен­ный,
425 Мно­го живот­ных тогда хле­бо­паш­цы нахо­дят под каж­дым
Кам­нем зем­ли: одних в зача­точ­ном виде, при самом
Миге рож­де­нья, дру­гих еще при нача­ле раз­ви­тья,
Вовсе без чле­нов, и часть еди­но­го тела неред­ко
Жизнь про­яв­ля­ет, а часть оста­ет­ся зем­лей пер­во­быт­ной.
430 Ибо, коль сырость и жар меж собою сме­ша­ют­ся в меру,
Плод зачи­на­ют, и все от этих дво­их про­ис­хо­дит.
Если ж в боре­нье огонь и вода, — жар влаж­ный, воз­ник­нув,
Все созда­ет: для пло­дов несогла­сье соглас­ное — в поль­зу.
Так, лишь потоп мино­вал, и зем­ля, покры­тая тиной,
435 Зно­ем небес­ных лучей насквозь глу­бо­ко про­гре­лась,
Мно­же­ство вся­ких пород созда­ла — отча­сти вер­ну­ла
Преж­ние виды она, сотво­ри­ла и новые дивы.
И не хоте­ла, но все ж, о огром­ный Пифон, поро­ди­ла
Так­же тебя, и для новых людей ты, змей неиз­вест­ный,
440 Ужа­сом стал: зани­мал ведь чуть ли не целую гору!
Бог, напря­гаю­щий лук, — он ранее это ору­жье
Про­тив лишь ланей одних направ­лял да коз быст­ро­но­гих, —
Тыся­чу выпу­стив стрел и почти что кол­чан свой исчер­пав,
Смер­ти пре­дал его, и яд из ран застру­ил­ся.
445 И чтобы сла­вы о том не раз­ру­ши­ло вре­мя, ста­рея,
Уста­но­вил он тогда состя­за­нья, свя­щен­ные игры, —
Зва­ли Пифий­ски­ми их по име­ни пав­ше­го змея.
Еже­ли юно­ша там побеж­дал в борь­бе, или в беге,
Или в риста­нье, за то полу­чал он дубо­вые листья:
450 Не было лав­ров еще: пре­крас­ным, длин­но­во­ло­сым,
Феб им вис­ки окру­жал любою дре­вес­ною вет­вью.

Пер­вая Феба любовь — Пене­е­ва Даф­на; послал же
Деву не слу­чай сле­пой, а гнев Купидо­на жесто­кий.
Как-то Дели­ец, тогда над зме­ем победою гор­дый,

455 Видел, как маль­чик свой лук, тети­ву натя­нув, выги­ба­ет.
«Что тебе, рез­вый шалун, с могу­чим ору­жи­ем делать? —
Мол­вил. — Нашим пле­чам при­ста­ла подоб­ная ноша,
Ибо мы можем вра­га уве­рен­но ранить и зве­ря;
Гибель­ным брю­хом сво­им недав­но давив­ше­го столь­ко
460 Места тыся­чью стрел уло­жи­ли мы тело Пифо­на.
Будь же дово­лен и тем, что какие-то неж­ные стра­сти
Может твой факел раз­жечь; не при­сва­и­вай подви­гов наших!»
Сын же Вене­рин ему: «Пусть лук твой все пора­жа­ет,
Мой же тебя да прон­зит! Насколь­ко тебе усту­па­ют
465 Тва­ри, настоль­ко меня ты все-таки сла­вою ниже».
Мол­вил и, взма­хом кры­ла скольз­нув по возду­ху, быст­рый,
Оста­но­вил­ся, сле­тев, на тени­стой твер­дыне Пар­на­са.
Две он пер­на­тых достал из стре­ло­но­ся­ще­го тула,
Раз­ных: одна про­го­ня­ет любовь, дру­гая вну­ша­ет.
470 Та, что вну­ша­ет, с крюч­ком, — свер­ка­ет кон­цом она ост­рым;
Та, что гонит, — тупа, и сви­нец у нее под тро­стин­кой.
Эту он в ним­фу вон­зил, в Пене­е­ву дочь; а дру­гою,
Ранив до моз­га костей, уяз­вил Апол­ло­на, и тот­час
Он полю­бил, а она избе­га­ет воз­люб­лен­ной звать­ся.
475 Сумра­ку рада лесов, она весе­лит­ся добы­че,
Взя­той с уби­тых зве­рей, сорев­ну­ясь с без­брач­ною Фебой.
Схва­че­ны были тесь­мой волос ее воль­ные пряди.
Все домо­га­лись ее, — домо­га­нья ей были про­тив­ны:
И не тер­пя и не зная муж­чин, все бро­дит по рощам:
480 Что Гиме­ней, что любовь, что заму­же­ство — нет ей заботы.
Часто отец гово­рил: «Ты, дочь, задол­жа­ла мне зятя!»
Часто отец гово­рил: «Ты вну­ков мне, дочь, задол­жа­ла!»
Но, что ни раз, у нее, нена­вист­ни­цы факе­лов брач­ных,
Алая крас­ка сты­да зали­ва­ла лицо моло­дое.
485 Лас­ко­во шею отца рука­ми она обни­ма­ла.
«Ты мне доз­воль навсе­гда, — гово­ри­ла, — бес­цен­ный роди­тель,
Дев­ст­вен­ной быть: эту прось­бу отец ведь испол­нил Диане».
И поко­рил­ся отец. Но кра­са твоя сбыть­ся жела­ньям
Не поз­во­ля­ет тво­им; про­ти­вит­ся дев­ству наруж­ность.
490 Феб полю­бил, в брак хочет всту­пить с увиден­ной девой.
Хочет и полон надежд; но сво­им же веща­ньем обма­нут.
Так, коло­сьев лишась, воз­го­ра­ет­ся лег­кое жни­во
Или пыла­ет пле­тень от факе­ла, если про­хо­жий
Слиш­ком при­бли­зит его иль под самое утро забудет, —
495 Так обра­тил­ся и бог весь в пла­мя, грудь полы­ха­ет,
Полон надежд, любовь он пита­ет бес­плод­ную в серд­це.
Смот­рит: вдоль шеи висят, неуб­ра­ны, воло­сы. «Что же, —
Мол­вит, — коль их при­че­сать?» Он видит: огня­ми свер­ка­ют
Очи — подо­бие звезд; он рот ее видит, кото­рым
500 Налю­бо­вать­ся нель­зя; пре­воз­но­сит и паль­цы и руки,
Пясти, и выше лок­тей, и полу­на­гие пред­пле­чья,
Дума­ет: «Луч­ше еще, что сокры­то!» Лег­ко­го вет­ра
Мчит­ся быст­рее она, люб­ви не вни­ма­ет при­зы­ву.
«Ним­фа, молю, Пене­ида, постой, не враг за тобою!
505 Ним­фа, постой! Так лань ото льва и овеч­ка от вол­ка,
Голу­би так, кры­лом тре­пе­ща, от орла убе­га­ют,
Все — от вра­га. А меня любовь побуж­да­ет к погоне.
Горе! Упасть бере­гись; не для ран сотво­рен­ные сто­пы
Да не узна­ют шипов, да не ста­ну я боли при­чи­ной!
510 Место, кото­рым спе­шишь, неров­но; беги, умо­ляю,
Тише, свой бег задер­жи, и тише пре­сле­до­вать буду!
Все ж, полю­би­лась кому, спро­си; я не житель нагор­ный,
Я не пас­тух; я коров и овец не пасу, огру­бе­лый.
Нет, ты не зна­ешь сама, гор­де­ли­вая, нет, ты не зна­ешь,
515 Прочь от кого ты бежишь, — отто­го и бежишь! — мне Дель­фий­ский
Край, Тенед, и Клар, и дво­рец Пата­рей­ский покор­ны.
Сам мне Юпи­тер отец. Чрез меня приот­кры­то, что было,
Есть и сбудет­ся; мной согла­су­ют­ся пес­ни и стру­ны.
520 Прав­да, мет­ка стре­ла у меня, одна­ко дру­гая
Мет­че, кото­рая грудь пустую пора­ни­ла ныне.
Я вра­че­ва­нье открыл; цели­те­лем я име­ну­юсь
В мире, и всех на зем­ле мне трав покор­ст­ву­ют свой­ства.
Толь­ко увы мне! — люб­ви ника­кая тра­ва не изле­чит,
525 И гос­по­ди­ну не впрок, хоть впрок всем про­чим, искус­ство».
Боль­ше хотел он ска­зать, но, пол­ная стра­ха, Пенейя
Мчит­ся бегом от него и его неокон­чен­ной речи.
Сно­ва была хоро­ша! Обна­жил ее пре­ле­сти ветер,
Сза­ди одеж­ды ее дуно­ве­ни­ем встреч­ным тре­па­лись,
530 Воздух игри­вый назад, раз­ме­тав, откиды­вал куд­ри.
Бег удво­ял кра­соту. И юно­ше-богу неснос­но
Неж­ные речи терять: любо­вью дви­жим самою,
Шагу при­ба­вил и вот по пятам пре­сле­ду­ет деву.
Так на пустын­ных полях соба­ка галль­ская зай­ца
535 Видит: ей ноги — залог добы­чи, ему же — спа­се­нья.
Вот уж почти нагна­ла, вот-вот уж наде­ет­ся в зубы
Взять и в заячий след впи­лась протя­ну­той мор­дой.
Он же в сомне­нии сам, не схва­чен ли, но из-под самых
Песьих уку­сов бежит, от едва не кос­нув­шей­ся пасти.
540 Так же дева и бог, — тот стра­стью, та стра­хом гони­мы.
Все же пре­сле­до­ва­тель, кры­ла­ми люб­ви подви­га­ем,
В беге быст­рей; отдох­нуть не хочет, он к шее бег­лян­ки
Чуть не при­ник и уже в раз­ме­тен­ные воло­сы дышит.
Силы лишив­шись, она поблед­не­ла, ее победи­ло
545 Быст­рое бег­ство; и так, посмот­рев на воды Пенея,
Мол­вит: «Отец, помо­ги! Коль могу­ще­ство есть у пото­ков,
Лик мой, молю, изме­ни, уни­чтожь мой поги­бель­ный образ!»
Толь­ко скон­ча­ла моль­бу, — цепе­не­ют тягост­но чле­ны,
Неж­ная деви­чья грудь корой окру­жа­ет­ся тон­кой,
550 Воло­сы — в зелень лист­вы пре­вра­ща­ют­ся, руки же — в вет­ви;
Рез­вая рань­ше нога ста­но­вит­ся мед­лен­ным кор­нем,
Скры­то лист­вою лицо, — кра­сота лишь одна оста­ет­ся.
Фебу мила и такой, он, к ство­лу при­ка­са­ясь рукою,
Чув­ст­ву­ет: все еще грудь под све­жей корою тре­пе­щет.
555 Вет­ви, как тело, обняв, целу­ет он дере­во неж­но,
Но поце­лу­ев его избе­га­ет и дере­во даже.
Бог — ей: «Если моею супру­гою стать ты не можешь,
Дере­вом ста­нешь моим, — гово­рит, — при­над­леж­но­стью будешь
Веч­но, лавр, моих ты волос, и кифа­ры и тула.
560 Будешь латин­ских вождей укра­ше­ньем, лишь радост­ный голос
Грянет три­умф и узрит Капи­то­лий про­цес­сии празд­неств,
Авгу­стов дом ты будешь беречь, ты стра­жем вер­ней­шим
Будешь сто­ять у сеней, тот дуб, что внут­ри, охра­няя.
И как моей голо­вы веч­но юн нестри­же­ный волос,
565 Так же носи на себе свои веч­но­зе­ле­ные листья».
Кон­чил Пеан. И свои сотво­рен­ные толь­ко что вет­ви,
Богу покор­ст­вуя, лавр скло­нил, как буд­то кивая.

Есть в Гемо­нии дол: замы­ка­ет его по обры­вам
Лес. Его Тем­пе зовут; по нему-то Пеней, выте­кая

570 Пря­мо из Пин­до­вых недр, свои воды вспе­нен­ные катит;
Тяж­ким паде­ньем сво­им в обла­ка он пар соби­ра­ет
И окроп­ля­ет дождем моро­ся­щим леса вер­ши­ны.
И уто­ми­тель­ный шум огла­ша­ет не толь­ко окрест­ность.
Там нахо­дит­ся дом, оби­та­ли­ще, нед­ра свя­тые
575 Этой вели­кой реки; пре­бы­вая в ска­ли­стой пеще­ре,
Вода­ми пра­вил Пеней и ним­фа­ми, жив­ши­ми в водах.
Еди­но­зем­ные там сна­ча­ла сби­ра­ют­ся реки,
Сами не зная, — отца поздрав­лять над­ле­жит, уте­шать ли:
Спер­хий, кото­рый родит топо­ля, Эни­пей бес­по­кой­ный,
580 Тут же ста­рик Апидан и Амф­рид лени­вый с Ээем;
После, дру­гие сошлись, кото­рые в воль­ном стрем­ле­нье
К морю выво­дят свои от блуж­да­ний уста­лые воды.
Инах один не при­шел; в глу­бо­кой укрыв­шись пеще­ре,
Мно­жит он воды сле­зой; несчаст­ный о доче­ри Ио
585 Пла­чет, как буд­то навек погиб­ла; не зна­ет, в живых ли
Или средь манов она, — но нигде он ее не нахо­дит;
Дума­ет, — нет уж нигде, и худ­ше­го втайне боит­ся.
Видел Юпи­тер ее, когда от реки воз­вра­ща­лась
Отчей, и — «Дева, — ска­зал, — что достой­на Юпи­те­ра, всех бы
590 Ложем сво­им осчаст­ли­ви­ла ты; захо­ди же под сени
Рощ глу­бо­ких, — и ей он рощ пока­зы­вал сени, —
Солн­це пока высо­ко посредине сто­ит небо­сво­да.
Если страш­но одной под­хо­дить к зве­ри­ным бер­ло­гам,
В рощ тай­ни­ки ты вой­дешь, имея защит­ни­ком бога,
595 И не из чер­ни богов, но того, кто вели­кий небес­ный
Ски­петр дер­жит в руке и лету­чие мол­нии мечет.
О, не беги!» Но бежа­ла она. И паст­би­ща Лер­ны
Были уже поза­ди, и Лир­кея поля с дере­ва­ми
Тоже; но бог, наведя на зем­лю про­стран­ную темень,
600 Скрыл ее, бег задер­жал и стыд деви­чий похи­тил.
Тут-то Юно­на с небес как раз и взгля­ну­ла на Аргос,
И, поди­вив­шись тому, что лету­чее обла­ко буд­то
Ночь сре­ди бело­го дня навле­ка­ет, реши­ла, что это
Не от реки, что оно под­ня­лось не от поч­вен­ной вла­ги.
605 И огляде­лась кру­гом: где муж, — затем что про­дел­ки
Зна­ла уже за сво­им попа­дав­шим­ся часто супру­гом.
И, как его в небе­сах не нашла, — «Или я оши­ба­юсь,
Или обиду терп­лю!» — ска­за­ла, и с гор­не­го неба
Плав­но на зем­лю сошла и уйти обла­кам пове­ле­ла.
610 Он же супру­ги при­ход пред­чув­ст­во­вал и неза­мед­ля
Ина­ха юную дочь пре­вра­тил в бело­снеж­ную тел­ку.
Но и тели­цей она — хоро­ша. Сатур­ния хва­лит, —
Нехотя, прав­да, — ее кра­соту; да чья, да откуда,
Ста­да како­го она, вопро­ша­ет, как буд­то не зная.
615 Лжет Юпи­тер, — зем­лей-де она рож­де­на, — чтоб покон­чить
Эти рас­спро­сы. Ее в пода­рок Сатур­ния про­сит.
Что было делать? Любовь жесто­ко отдать, не отдать же —
Впрямь подо­зри­тель­но. Стыд — отдать убеж­да­ет, любовь же —
Раз­убеж­да­ет его. И быть бы сты­ду побеж­ден­ным.
620 Все ж столь малень­кий дар, как тел­ку, сест­ре и супру­ге
Не пода­рить, — так ее, пожа­луй, сочтет не за тел­ку!
Мужа любов­ни­цу взяв, отре­ши­лась боги­ня не сра­зу
От спа­се­нья: стра­шил ее муж, и обма­ны сму­ща­ли.
И пору­чи­ла ее сто­ро­жить Аре­сто­ро­ву Аргу.
625 Кру­гом сот­ня очей на его голо­ве раз­ме­сти­лась.
И, соблюдая черед, лишь по два они отды­ха­ли,
А осталь­ные, слу­жа, сто­ять про­дол­жа­ли на стра­же.
Где бы Арг ни сто­ял, посто­ян­но смот­рел он на Ио,
С Ио глаз не спус­кал, хотя б и спи­ной повер­нув­шись.
630 Днем он пастись ей давал, но, толь­ко лишь солн­це сади­лось,
В хлев запи­рал, обвя­зав недо­стой­ной верев­кою шею.
Ио дре­вес­ной лист­вой и горь­кой тра­вою пита­лась,
Вме­сто посте­ли лежит на зем­ле, не все­гда мура­вою
Устлан­ной, бед­ная! Пьет из или­стых часто пото­ков.
635 К Аргу одна­жды она протя­нуть с моль­бою хоте­ла
Руки, — но не было рук, что к Аргу мог­ли б протя­нуть­ся;
И, попы­тав­шись пенять, изда­ла лишь коро­вье мыча­нье
И ужас­ну­лась сама — испу­гал ее соб­ст­вен­ный голос.
Вот побе­ре­жьем идет, где часто, быва­ло, рез­ви­лась,
640 К Ина­ху: но лишь в воде увиде­ла мор­ду с рога­ми,
Вновь ужас­нув­шись, она от себя с отвра­ще­ньем бежа­ла.
Сест­ры наяды ее не узна­ли; не зна­ет сам Инах,
Кто перед ним. А она за отцом и за сест­ра­ми бро­дит,
Тро­гать себя им дает и ластит­ся к ним, изум­лен­ным.
645 Све­жей тра­вы луго­вой протя­нул пре­ста­ре­лый ей Инах.
Руку лижет она и отцо­вы целу­ет ладо­ни.
Слез не может сдер­жать и, после­дуй сло­во за ними,
Помо­щи б ста­ла про­сить, назва­лась бы и горе откры­ла.
Бук­ва уже — не сло­ва — ногой нане­сен­ная в пра­хе,
650 Горест­ный знак пода­ла об ее изме­нив­шем­ся теле.
«Горе мне!» — Инах-отец вскри­чал, пови­сая на шее
И на рогах мыча­щей в тос­ке бело­снеж­ной тели­цы.
«О, я несчаст­ный! — вопит. — Не тебя ли везде и повсюду,
Дочь, я искал? О, когда б я тебя не обрел, не нашел бы,
655 Лег­че был бы мой плач. Мол­чишь, на мои ты, немая,
Не отве­ча­ешь сло­ва и толь­ко взды­ха­ешь глу­бо­ко
Или мычишь мне в ответ и боль­ше­го сде­лать не можешь.
Я же, не знав­ший, тебе све­тиль­ни­ки бра­ка гото­вил:
Пер­вой надеж­дой моей был зять, вто­рою вну­ча­та.
660 Ныне из ста­да возь­мешь ты мужа, из ста­да и сына.
Даже и смер­тью нель­зя мне столь­кие муки покон­чить!
Бог я — себе на беду, мне замкну­ты две­ри кон­чи­ны,
И неутеш­ный мой плач про­дол­жит­ся веч­ные веки».
Так горе­ва­ли они, но при­бли­зил­ся Арг мно­го­окий,
665 Дочь ото­рвал от отца и ее на дале­кие гонит
Паст­би­ща. Там, в сто­роне, горы он заме­тил вер­ши­ну,
Сел на нее и глядит на четы­ре сто­ро­ны све­та.
Гор­них пра­ви­тель не мог таких Форо­ниды несча­стий
Дол­го тер­петь; он сына зовет, порож­ден­но­го свет­лой
670 Девой Пле­ядой; велит, чтоб смер­ти пре­дал он Арга.
Дол­го ли кры­лья к ногам при­вя­зать, в могу­чую руку
Трост­ку снотвор­ную взять, воло­са покры­ва­лом оку­тать!
Вот из отцо­ва двор­ца, сна­рядясь, Юпи­те­ра отпрыск
Тот­час на зем­лю скольз­нул, с голо­вы покры­ва­ло отки­нул,
675 Так­же и кры­лыш­ки снял. Лишь трость одну сохра­нил он;
Гонит он ею — пас­тух — уведен­ных потай­но с собою
Коз, по полям без дорог, на тро­стин­ках сви­ре­ли играя.
Голо­сом новым пле­нен блю­сти­тель Юно­нин. «Кто б ни был
Ты, но можешь со мной усесть­ся рядом на камень! —
680 Арг ска­зал. — Не най­дешь ты места дру­го­го, где тра­вы
Были б полез­ней скоту, а тень пас­ту­хам бла­го­дат­ней».
Отпрыск Атлан­та при­сел, раз­го­во­ром и дол­гой бесе­дой
Для­щий­ся день рас­тя­нул и, на дуд­ках играя скреп­лен­ных,
Втайне пытал­ся меж тем одо­леть сто­ро­жа­щие очи.
685 Все-таки борет­ся тот, чтоб неге сна не под­дать­ся;
И хоть уж часть его глаз в дре­му погру­зи­лась, дру­гая
Бдит. Обра­ща­ет­ся он с вопро­сом, дав­но ли откры­ли
Спо­соб, как сде­лать сви­рель, — и каким разу­ме­ньем откры­ли?
Бог же: «В холод­ных горах аркад­ских, — в ответ начи­на­ет, —
690 Самой извест­ной была меж гамад­ри­ад нона­к­рин­ских
Дева-наяда одна, ее зва­ли те ним­фы Сирин­гой.
Часто спа­са­лась она от сати­ров, за нею бегу­щих,
И от раз­лич­ных богов, что в тени­стом лесу оби­та­ют
И в пло­до­род­ных полях. Орти­гий­скую чти­ла боги­ню
695 Делом и дев­ст­вом она. С пояс­ком, по уста­ву Диа­ны,
Взо­ры мог­ли б обма­нуть и сой­ти за Лато­нию, если б
Не был лук рого­вым, а у той золотым бы он не был.
Пута­ли всё же их. Раз воз­вра­ща­лась Сирин­га с Ликея;
И увидал ее Пан и, сос­ною увен­чан колю­чей,
700 Мол­вил такие сло­ва…» — при­ве­сти лишь сло­ва оста­ва­лось
И рас­ска­зать, как, отверг­нув моль­бы, убе­га­ла Сирин­га,
Как она к тихой реке, к Ладо­ну, порос­ше­му тро­стьем,
Вдруг подо­шла; а когда ее бег пре­граж­ден был водою,
Образ ее изме­нить сест­риц водя­ных попро­си­ла;
705 Пану каза­лось уже, что дер­жит в объ­я­тьях Сирин­гу, —
Но не деви­че­ский стан, а болот­ный трост­ник обни­мал он;
Как он взды­ха­ет и как, по тро­стин­кам задви­гав­шись, ветер
Тонень­кий звук изда­ет, похо­жий на жалоб­ный голос;
Как он, новым пле­нен искус­ст­вом и сла­до­стью зву­ка,
710 «В этом согла­сье, — ска­зал, — навсе­гда мы оста­нем­ся вме­сте!»
Так пове­лось с той поры, что тро­стин­ки неров­ные, вос­ком
Слеп­ле­ны меж­ду собой, сохра­ня­ют той девуш­ки имя.
Толь­ко об этом хотел рас­ска­зать Кил­ле­ний, как видит:
Все посо­мкну­лись гла­за, все очи от сна поза­кры­лись.
715 Тот­час он голос сдер­жал и сна глу­би­ну укреп­ля­ет,
Тро­стью вол­шеб­ной сво­ей про­во­дя по очам изне­мог­шим.
Сон­ный качал­ся, а бог неза­мет­но мечом сер­по­вид­ным
Арга разит, где сошлись заты­лок и шея, и тело
Сбра­сы­ва­ет, и ска­лу непри­ступ­ную кро­вью пят­на­ет.
720 Арг, лежишь ты! И свет, в столь мно­гих очах пре­бы­вав­ший,
Ныне погас, и одна всей сот­ней ночь овла­де­ла.
Дочь Сатур­на берет их для пти­цы сво­ей и на перья
Ей пола­га­ет, и хвост глаз­ка­ми звезди­сты­ми пол­нит.
И запы­ла­ла она, отло­жить не изво­ли­ла гне­ва
725 И, наво­дя­щую дрожь Эри­нию в очи и душу
Девы Аргос­ской наслав и в грудь сле­пые стрем­ле­нья
Ей посе­лив, погна­ла ее в стра­хе по кру­гу зем­но­му.
Ты оста­вал­ся, о Нил, послед­ним в ее испы­та­ньях.
Толь­ко достиг­ла его, согну­ла коле­на у бре­га
730 Само­го и улег­лась, запро­ки­нув упру­гую выю.
Может лишь квер­ху смот­реть и к звездам гла­за поды­ма­ет:
Сто­ном и пла­чем сво­им, мыча­ньем, с рыда­нья­ми схо­жим,
Муки моли­ла пре­рвать, Юпи­те­ру жалу­ясь буд­то.
Он же, супру­гу свою обни­мая вкруг шеи рука­ми,
735 Про­сит, чтоб та нако­нец пре­кра­ти­ла воз­мездие: «Стра­хи
Впредь отло­жи, — гово­рит, — нико­гда тебе дева не будет
Пово­дом муки», — и сам к сти­гий­ским взы­ва­ет болотам.
И лишь смяг­чи­лась она, та преж­ний свой вид при­ни­ма­ет,
740 И про­па­да­ют рога, и кру­жок умень­ша­ет­ся гла­за,
Сно­ва сжи­ма­ет­ся рот, воз­вра­ща­ют­ся пле­чи и руки,
И исче­за­ет, на пять ног­тей разде­лив­шись, копы­то.
В ней ниче­го уже нет от коро­вы, — одна белиз­на лишь.
Служ­бой доволь­ст­ву­ясь двух сво­их ног, выпрям­ля­ет­ся ним­фа.
745 Толь­ко боит­ся еще гово­рить, — подоб­но тели­це,
Не замы­чать бы, — и речь пре­се­чен­ную про­бу­ет роб­ко.
Ныне боги­ня она вели­чай­шая ниль­ско­го люда.

Верят: родил­ся Эпаф нако­нец у нее, вос­при­яв­шей
Семя Юпи­те­ра: он в горо­дах почи­тал­ся, во хра­мах

750 Вме­сте с отцом. По летам и спо­соб­но­стям ров­нею был с ним
Солн­ца дитя Фаэ­тон. Когда он одна­жды, зазнав­шись,
Не поже­лал усту­пить, похва­ля­ясь роди­те­лем Фебом,
Спе­си не снес Ина­хид. «Во всем, — гово­рит, — ты, безум­ный,
Мате­ри веришь, над­мен, но в отце ты сво­ем обма­нул­ся!»
755 Побаг­ро­вел Фаэ­тон, но сты­дом удер­жал раз­дра­же­нье
И поспе­шил пере­дать Кли­мене Эпа­фа попре­ки.
«Скорбь тем боль­ше, о мать, — гово­рит, — что, сво­бод­ный и гор­дый,
Я перед ним про­мол­чал; мне стыд — оскорб­ле­нье такое, —
Сло­во он вымол­вить смог, но дать не смог я отпо­ра!
760 Ты же, коль истин­но я сотво­рен от небес­но­го кор­ня,
Знак даруй мне, что род мой таков; при­об­щи меня к небу!»
Мол­вил он так и обвил мате­рин­скую шею рука­ми,
И голо­вою сво­ей и Меро­п­со­вой, сест­ри­ным бра­ком
Клял­ся, моля, чтоб отца дала ему вер­ные зна­ки.
765 Труд­но ска­зать, поче­му Кли­ме­на — моль­бой Фаэ­то­на
Тро­ну­та или гне­вясь, что взве­ли на нее обви­не­нье, —
Обе руки к небе­сам под­ня­ла и, взи­рая на солн­це, —
«Све­том его, — гово­рит, — чьи лучи столь ярко свер­ка­ют,
Сын, кля­нусь тебе им, кото­рый нас видит и слы­шит, —
770 Этим, кото­ро­го зришь, вот этим, что пра­вит все­лен­ной,
Фебом рож­ден ты! Коль ложь гово­рю, себя лице­зреть мне
Пусть вос­пре­тит, и очам сей день да будет послед­ним!
Труд недол­гий тебе — увидеть отцов­ских пена­тов:
Там, где вос­ход, его дом гра­ни­чит с нашей зем­лею.
775 Если стре­мишь­ся душой, отправ­ляй­ся и будешь им при­знан».
Тот­час весе­лый вско­чил, услы­хав мате­рин­ское сло­во,
И уж готов Фаэ­тон охва­тить все небо меч­тою.
Вот эфи­о­пов сво­их и живу­щих под пла­ме­нем солн­ца
Индов про­шел он и вмиг к отцов­ско­му при­был вос­хо­ду.

ПРИМЕЧАНИЯ

11. Феба — луна, отож­дест­влен­ная с Диа­ной, сест­рой Феба-Апол­ло­на.
61. Эвр — юго-восточ­ный ветер, Наба­тей­ское цар­ство — область меж­ду Ара­ви­ей и Вави­ло­ни­ей.
62. Гор­ные хреб­ты — Индии.
64. Семи­звез­дье — север с созвезди­ем Боль­шой Мед­веди­цы.
66. Австр — южный ветер (греч. Нот).
73. Звезды и фор­мы богов… — Звезды рас­смат­ри­ва­лись как живые суще­ства, обла­даю­щие душой (ani­ma). Боги, так­же оби­таю­щие в небе, обла­да­ли, кро­ме того, фор­мой (for­ma), внешне сход­ной с чело­ве­че­ским телом.
82. Отпрыск Япе­та — Про­ме­тей, сын тита­на Япе­та.
92. На брон­зе — намек на древ­ний обы­чай выре­зать зако­ны на брон­зо­вых дос­ках.
106. Дере­вья Юпи­те­ра — дубы, счи­тав­ши­е­ся свя­щен­ны­ми дере­вья­ми это­го бога.
139. Сти­гий­ские тени — пре­ис­под­няя с рекою Стик­сом.
147. Ако­нит — «вол­чий корень», яд.
149. Дева Аст­рея — дочь тита­на Аст­рея, боги­ня спра­вед­ли­во­сти, кото­рой посвя­ще­но созвездие Девы.
152. Гиган­ты — сыно­вья Геи и Тар­та­ра.
155. Осса и Пели­он — горы в Фес­са­лии.
164. Лика­он — царь Арка­дии, миф о кото­ром рас­ска­зы­ва­ет­ся ниже (ст. 221 слл.).
172. Атрий, или атри­ум — глав­ная зала в рим­ском доме.
176. Пала­тин. — На Пала­тин­ском хол­ме жили самые знат­ные рим­ляне и импе­ра­тор Август.
183. Зме­е­но­гие — гиган­ты.
187. Нерей — мор­ской бог, отец Амфи­т­ри­ты.
200. Сброд нече­сти­вый — намек на Бру­та, Кас­сия и их сто­рон­ни­ков.
216 сл. Менал, Кил­ле­на, Ликей — гор­ные обла­сти в Арка­дии.
227. Молос­ский народ — народ в Эпи­ре (запад­ная часть Север­ной Гре­ции).
259. Цик­ло­пы — помощ­ни­ки бога-куз­не­ца Вул­ка­на.
262. Пеще­ры Эола. — Нахо­ди­лись, по пре­да­нию, на Эолий­ских ост­ро­вах, к севе­ру от Сици­лии.
271. Ирида — боги­ни раду­ги, дочь Тау­ман­та.
274 сл. Лазур­ный брат Юпи­те­ра — бог моря Неп­тун.
302. Девы Нере­евы — мор­ские ним­фы-нере­иды, доче­ри Нерея.
313. Аоний­ские вер­ши­ны — горы Бео­тии (Аонии), в част­но­сти оби­тель муз — Гели­кон. Эта — гора меж­ду Фес­са­ли­ей и Фокидой; в Фокиде же нахо­ди­лась и посвя­щен­ная Музам и Апол­ло­ну гора — Пар­нас (см. ст. 317).
318. Дев­ка­ли­он — сын Про­ме­тея, жена­тый на сво­ей двою­род­ной сест­ре (доче­ри Эпи­ме­тея) — Пир­ре (см. ст. 351).
320. Ним­фам корик­ским… — Корик — пеще­ра на Пар­на­се.
321. Феми­да — боги­ня из рода тита­нов, при­зна­ва­лась покро­ви­тель­ни­цей дель­фий­ско­го про­ри­ца­ли­ща до Апол­ло­на.
369. Кефис — река в Фокиде.
441. Бог, напря­гаю­щий лук — Феб-Апол­лон.
452. Пеней — назва­ние реки в Фес­са­лии и имя боже­ства этой реки.
454. Дели­ец — Апол­лон, соглас­но мифу, рож­ден­ный Лато­ной на ост­ро­ве Дело­се.
516. Тенед — ост­ров у побе­ре­жья Тро­ады, где Апол­лон был осо­бен­но почи­та­ем. Клар — свя­ти­ли­ще Апол­ло­на вбли­зи горо­да Коло­фо­на. Пата­ра — город на ликий­ском побе­ре­жье, где нахо­ди­лись храм и про­ри­ца­ли­ще Апол­ло­на.
566. Пеан — про­зви­ще Апол­ло­на. Пеа­ном назы­ва­ли так­же гимн в честь это­го бога.
568. Гемо­ния — Фес­са­лия.
570. Пинд — гор­ный хре­бет меж­ду Фес­са­ли­ей, Македо­ни­ей и Эпи­ром.
586. Маны — души умер­ших.
597—598. Паст­би­ща Лер­ны… Лир­кея поля — мест­но­сти в Арго­лиде, или Арго­се (в Пело­пон­не­се), где про­те­ка­ла река Инах.
624. Аре­сто­ров Арг. — Арг (или Аргус), сын Аре­сто­ра, назы­ва­ет­ся в гре­че­ской мифо­ло­гии «Паноптом», т. е. «Все­видя­щим».
668. Форо­нида — внуч­ка Форо­нея, отца Ина­ха.
670. Дева Пле­яда — Майя, мать Мер­ку­рия. Она была одной из доче­рей вели­ка­на Атлан­та, назы­вав­ших­ся Пле­яда­ми.
690. Гамад­ри­а­ды — лес­ные ним­фы. Нона­к­рин­ски­ми они назва­ны от Нона­к­ры — горы в Арка­дии.
694. Орти­гий­ская боги­ня — Диа­на. Орти­гия — древ­нее назва­ние ост­ро­ва Дело­са, по мифу — роди­ны Диа­ны и Апол­ло­на.
696. Лато­ния — Диа­на, дочь Лато­ны.
698. Ликей — гора в Арка­дии, посвя­щен­ная Пану.
713. Кил­ле­ний. — По мифу, Мер­ку­рий родил­ся на горе Кил­лене в Арка­дии.
722. Дочь Сатур­на берет их для пти­цы сво­ей… — Име­ет­ся в виду пав­лин, посвя­щен­ный Юноне.
747. Ныне боги­ня она… — Ио отож­дествля­лась с еги­пет­ской боги­ней Изи­дой.

Оглавление

• Овидий. Метаморфозы. Книга I
• Овидий. Метаморфозы. Книга II
• Овидий. Метаморфозы. Книга III
• Овидий. Метаморфозы. Книга IV
• Овидий. Метаморфозы. Книга V
• Овидий. Метаморфозы. Книга VI
• Овидий. Метаморфозы. Книга VII
• Овидий. Метаморфозы. Книга VIII
• Овидий. Метаморфозы. Книга IX
• Овидий. Метаморфозы. Книга X
• Овидий. Метаморфозы. Книга XI
• Овидий. Метаморфозы. Книга XII
• Овидий. Метаморфозы. Книга XIII
• Овидий. Метаморфозы. Книга XIV
• Овидий. Метаморфозы. Книга XV