Вергилий. Энеида. Книга II

Смолк­ли все, со вни­ма­ньем к нему лицом обра­тив­шись.
Начал роди­тель Эней, при­под­няв­шись на ложе высо­ком:
«Боль неска­зан­ную вновь испы­тать велишь мне, цари­ца!
Видел воочию я, как мощь Тро­ян­ской дер­жа­вы —
5 Цар­ства, достой­но­го слез, — сокру­ши­ло ковар­ство данай­цев;
Бед­ст­вен­ных битв я участ­ни­ком был; кто, о них повест­вуя,
Будь он даже долоп, мир­мидо­нец иль воин Улис­са,
Мог бы сле­зы сдер­жать? Роси­стая ночь покида­ет
Небо, и звезды ко сну зовут, скло­ня­ясь к зака­ту,
10 Но если жаж­да силь­на узнать о наших невзго­дах,
Крат­кий услы­шать рас­сказ о стра­да­ни­ях Трои послед­них,
Хоть и стра­шит­ся душа и бежит той памя­ти горь­кой,
Я нач­ну. Раз­би­ты в войне, отверг­ну­ты роком,
Ста­ли данай­цев вожди, когда столь­ко уж лет про­ле­те­ло,
15 Стро­ить коня, подо­бье горы. Искус­ст­вом Пал­ла­ды
Дви­жи­мы див­ным, его обши­ва­ют рас­пи­лен­ной елью, —
Лжи­вая бро­дит мол­ва — по обе­ту ради воз­вра­та.
Сами же пря­чут внут­ри мужей, по жре­бью избра́нных,
Наглу­хо сте­ну забив и в полой утро­бе гро­ма­ды
20 Тай­но замкнув­ши отряд отбор­ных бой­цов сна­ря­жен­ных.
Ост­ров лежит Тенедо́с близ Трои. Богат, изоби­лен
Был он и сла­вен, доколь сто­я­ло При­а­мо­во цар­ство.
Ныне там бух­та одна — кораб­лей при­ют нена­деж­ный.
Враг, отплыв­ши туда, на пустын­ном скрыл­ся при­бре­жье;
25 Мы же верим: ушли, кораб­ли устре­ми­ли в Мике­ны!
Тот­час дол­гую скорбь поза­бы­ла тев­кров дер­жа­ва.
Настежь ство­ры ворот: как слад­ко вый­ти за сте­ны,
Видеть бро­шен­ный стан дорий­цев и берег пустын­ный.
Здесь — доло­пов отряд, там — Ахилл кро­во­жад­ный сто­я­ли,
30 Здесь был вра­же­ский флот, а там два вой­ска сра­жа­лись.
Мно­гих дивит поги­бель­ный дар без­брач­ной Минер­ве
Мощ­ной гро­ма­дой сво­ей; и вот Тимет пред­ла­га­ет —
С умыс­лом злым иль Трои судь­ба уж так поре­ши­ла —
В город за сте­ны вве­сти коня и в кре­пость поста­вить.
35 Капис и те, кто судил осмот­ри­тель­ней и про­зор­ли­вей,
В море низ­верг­нуть ско­рей подо­зри­тель­ный дар пред­ла­га­ют,
Или костер раз­ве­сти и спа­лить данай­ские коз­ни,
Или отвер­стье про­бить и тай­ник в утро­бе раз­ведать.
Шат­кую чернь рас­ко­лов, столк­ну­лись оба стрем­ле­нья…
40 Тут, нетер­пе­ньем горя, несет­ся с хол­ма кре­пост­но­го
Лао­ко­онт впе­ре­ди тол­пы мно­го­люд­ной сограж­дан,
Изда­ли гром­ко кри­чит: “Несчаст­ные! Все вы безум­ны!
Вери­те вы, что отплы­ли вра­ги? Что быть без обма­на
Могут данай­цев дары? Вы Улис­са не зна­е­те, что ли?
45 Либо ахей­цы внут­ри за дос­ка­ми эти­ми скры­лись,
Либо вра­ги воз­ве­ли гро­ма­ду эту, чтоб нашим
Сте­нам гро­зить, дома наблюдать и в город про­ник­нуть.
Тев­к­ры, не верь­те коню: обман в нем некий таит­ся!
Чем бы он ни был, стра­шусь и дары при­но­ся­щих данай­цев”.
50 Мол­вил он так и с силой копье тяже­лое бро­сил
В бок огром­ный коня, в оде­тое дере­вом чре­во.
Пика впи­лась, задро­жав, и в утро­бе коня потря­сен­ной
Гулом отдал­ся удар, загуде­ли поло­сти глу­хо.
Если б не воля богов и не разум наш ослеп­лен­ный,
55 Он убедил бы взло­мать тай­ник аргос­ский желе­зом, —
Троя не пала б досель и сто­я­ла твер­ды­ня При­а­ма.
Вдруг мы видим: спе­шат пас­ту­хи дар­дан­ские с кри­ком,
Пря­мо к царю незна­ком­ца ведут, свя­зав ему руки,
Хоть и вышел он к ним и по соб­ст­вен­ной воле им сдал­ся.
60 Так под­стро­ил он все, чтобы Трою открыть для ахей­цев,
В муже­ство веря свое, был готов он к обо­им исхо­дам:
Или в обмане успеть, иль пой­ти на вер­ную гибель.
Плен­но­го видеть ско­рей не тер­пит­ся юно­шам Трои:
Все под­бе­га­ют к нему, в насмеш­ках над ним состя­за­ясь…
65 Ныне о коз­нях услышь данай­ских — и все пре­ступ­ле­нья
Ты постиг­нешь, узнав об одном!
Плен­ник сто­ял на виду у тол­пы, без­оруж­ный, сму­щен­ный,
Мед­лен­но взглядом обвел он фри­гий­цев ряды и вос­клик­нул:
“Горе! Какая зем­ля теперь иль море какое
70 Могут дать мне при­ют? Что, жал­ко­му, мне оста­ет­ся?
Боль­ше места мне нет средь данай­цев — но вот и дар­дан­цы,
В гне­ве упор­ны, моей жела­ют кро­ви и каз­ни!”
Стон его всех нас смяг­чил и уме­рил враж­деб­ную ярость,
Мы его про­сим ска­зать, от какой про­ис­хо­дит он кро­ви,
75
76 Что нам при­нес. Пусть он ска­жет: на что наде­ял­ся, сдав­шись?
[Он же, отбро­сив страх, о себе нако­нец нам поведал:]
“Царь! Всю прав­ду тебе я открою, что б ни было даль­ше,
И отри­цать не ста­ну, что я по рож­де­нью арго­сец.
Это преж­де все­го; пусть Фор­ту­на несчаст­ным Сино­на
80 Сде­ла­ла — лжи­вым его и бес­чест­ным ковар­ной не сде­лать!
Вер­но, из чьих-нибудь уст ты имя слы­хал Пала­меда,
Сына Бела: ведь он был повсюду мол­вою про­слав­лен.
Лож­но его обви­нив по наве­там напрас­ным в измене
Из-за того, что вой­ну пори­цал он, пеласги без­вин­но
85 Пре­да­ли смер­ти его — а теперь скор­бят по умер­шем.
Был он род­ст­вен­ник нам, и с ним мой отец небо­га­тый
С пер­во­го года вой­ны меня в сра­же­нья отпра­вил.
Твер­до покуда сто­ял у вла­сти и в цар­ских сове­тах
Силу имел Пала­мед, — и у нас хоть немно­го, но были
90 Сла­ва, почет… Но когда ковар­но­го зависть Улис­са
Со све­ту дру­га сжи­ла (то, о чем гово­рю я, извест­но),
Жизнь я с тех пор вла­чил во мра­ке, в горе и скор­би,
Гнев питая в душе за его без­вин­ную гибель.
Но не смол­чал я, гро­зя ото­мстить, чуть слу­чай най­дет­ся,
95 Если в Аргос род­ной суж­де­но мне вер­нуть­ся с победой;
Речью без­дум­ною той я нена­висть злоб­ную вызвал.
В этом при­чи­на всех бед. С тех пор Улисс то и дело
Начал меня устра­шать обви­не­нья­ми, сеять средь вой­ска
Тем­ные слу­хи: искал он ору­жье, вину свою зная.
100 Не успо­ко­ил­ся он, покуда помощь Кал­хан­та…
Но для чего я вот­ще вспо­ми­наю о преж­них невзго­дах?
Что я мед­лю? Коль все рав­ны пред вами ахей­цы, —
Слы­ша­ли вы обо мне доволь­но! Казнь начи­най­те!
Это­го жаж­дет Улисс и щед­ро запла­тят Атриды!”
105 Мы же хотим обо всем раз­уз­нать, рас­спро­сить о при­чи­нах,
Не запо­до­зрив зло­действ, пеласгий­ских не зная уло­вок.
Он про­дол­жал свою речь, тре­пе­ща от при­твор­но­го стра­ха:
“Чаще данай­цы меж тем, истом­лен­ные дол­гой вой­ною,
Ста­ли о бег­стве меч­тать, о том, чтобы Трою поки­нуть, —
110 О, хоть бы сде­ла­ли так! Но часто сви­ре­пые бури
Им не дава­ли отплыть, и Австр устра­шал ухо­дя­щих.
Боль­ше все­го буше­ва­ла гро­за в широ­ком эфи­ре
После того, как воз­двиг­ли коня из бре­вен кле­но­вых.
Мы, не зная, как быть, Эври­пи­ла тогда посы­ла­ем
115 Феба ора­кул спро­сить, — но печаль­ный ответ он при­но­сит:
«Кро­вью вет­ры сми­рить, заклав невин­ную деву,
Вам, данай­цы, при­шлось, когда плы­ли вы к бере­гу Трои, —
Кро­вью долж­ны вы снис­кать воз­врат и в жерт­ву бес­смерт­ным
Душу аргос­ца при­несть». И едва мы ответ услы­ха­ли,
120 Тре­пет холод­ный про­шел по костям и замер­ло серд­це:
Кто судь­бой обре­чен, кого Апол­лон изби­ра­ет?
Тут на гла­зах смя­тен­ной тол­пы ита­ки­ец Кал­хан­та
На середи­ну повлек, гром­ко­глас­но тре­буя, чтобы
Волю богов он открыл. Хит­ре­ца зло­де­я­нье и преж­де
125 Мне пред­ре­ка­ли не раз, гряду­щее втайне про­видя.
Два­жды пять дней про­ри­ца­тель мол­чал и скры­вал­ся, чтоб жерт­ву
Не назы­вать и на смерть нико­го не обречь пред­ска­за­ньем, —
После мол­ча­нье пре­рвал, понуж­дае­мый кри­ком Улис­са,
По уго­во­ру меж них меня на закла­нье назна­чил.
130 Тут уж никто не роп­тал: ведь смерть, кото­рой боял­ся
Каж­дый, теперь одно­го, ему на горе, постиг­ла.
Бли­зил­ся день роко­вой. Гото­ви­ли все для обряда:
Соль с мукой попо­лам, вкруг вис­ков мне тугие повяз­ки.
Вырвал­ся я, при­знаю́сь, око­вы порвал и от смер­ти
135 Ночью в густых трост­ни­ках у болот­но­го озе­ра скрыл­ся,
Ждал, чтоб ушли, под­няв пару­са, — если толь­ко под­ни­мут!
Боль­ше надеж­ды мне нет ни древ­нюю роди­ну сно­ва,
Ни дво­их сыно­вей, ни отца желан­но­го видеть.
Может быть, тре­буя с них за бег­ство наше рас­пла­ты,
140 Смер­тью несчаст­ных мою вину пока­ра­ют ахей­цы…
Име­нем выш­них богов, кото­рым ведо­ма прав­да,
Име­нем вер­но­сти — коль оста­ет­ся еще сре­ди смерт­ных
Неосквер­нен­ной она, — молю: над наши­ми сжаль­ся
Беда­ми! Сжаль­ся над тем, кто столь­ко вынес без­вин­но!”
145 Жизнь мы дару­ем ему, хит­ре­ца сле­зам состра­дая.
Пер­вым При­ам при­ка­зал от тес­ных пут ему руки
Осво­бо­дить и к нему обра­тил­ся с при­вет­ли­вой речью:
“Кто бы ты ни был, теперь забудь поки­ну­тых гре­ков.
Нашим ты будешь. Но мне ответь на вопрос мой прав­ди­во:
150 Этот чудо­вищ­ный конь для чего воз­веден? Кем постро­ен?
Что стре­ми­лись создать, — ору­дье вой­ны иль свя­ты­ню?”
Так он ска­зал. А Синон, в пеласгий­ских улов­ках искус­ный,
Начал, к небу воздев от оков сво­бод­ные руки:
“Веч­ных огней боже­ства неру­ши­мые, вами кля­нусь я,
155 Вами, меч и алтарь нече­сти­вый, кото­рых избег я,
Вами, повяз­ки богов, что носил я, идя на закла­нье!
Нет мне гре­ха разо­рвать свя­щен­ные узы данай­цев,
Нет гре­ха нена­видеть мужей и ска­зать без утай­ки
Все, что скры­ва­ют они. Я не свя­зан зако­ном отчиз­ны!
160 Ты лишь обе­там сво­им хра­ни, сохра­нен­ная Троя,
Вер­ность, коль щед­ро тебе отпла­чу и прав­ду открою!
Веры в побед­ный исход и надежд зало­гом для гре­ков
Помощь Пал­ла­ды была все­гда. Когда ж нече­сти­вый
Сын Тидея и с ним Улисс — зло­действ измыс­ли­тель —
165 В храм свя­щен­ный вошли, роко­вой оттуда Пал­ла­дий
Силой исторг­ли, убив сто­ро­жей высо­кой твер­ды­ни,
Образ свя­щен­ный схва­тив, дерз­но­вен­но сме­ли кос­нуть­ся
Кро­вью зали­той рукой деви­чьих повя­зок боги­ни, —
Тот­час на убыль пошла, покидая данай­цев, надеж­да,
170 Силы сло­ми­лись у них, и боги­ня им ста­ла враж­деб­на.
Гнев свой Три­то­ния им яви­ла в зна­ме­ньях ясных:
В лагерь едва был образ вне­сен — в очах засвер­ка­ло
Яркое пла­мя, и пот про­сту­пил на теле соле­ный;
И, как была, со щитом и копьем колеб­ле­мым, дева —
175 Страш­но об этом ска­зать — на месте под­прыг­ну­ла три­жды.
Тут воз­ве­ща­ет Кал­хант, что долж­ны немед­ля данай­цы
Морем бежать, что Пер­гам не раз­ру­шат аргос­ские копья,
Если в Арго­се вновь не испро­сят при­мет, воз­вра­тив­ши
Бла­го­во­ле­нье богов, что вез­ли на судах они преж­де.
180 Ныне стре­мят­ся они по вет­ру в род­ные Мике­ны,
С тем чтобы милость богов вер­нуть и вне­зап­но явить­ся,
Море изме­рив опять. Так Кал­хант тол­ку­ет при­ме­ты.
Образ же этот они по его нау­ще­нью воз­двиг­ли,
Чтобы тягост­ный грех иску­пить оскорб­ле­нья свя­ты­ни.
185 Сде­лать огром­ным коня, и дубом одеть, и до неба
Эту гро­ма­ду под­нять пове­лел Кал­хант, чтоб не мог он
Через ворота прой­ти и, в горо­де став за сте­на­ми,
Ваш народ охра­нять искон­ной силой свя­щен­ной.
Ибо, коль ваша рука оскор­бит при­но­ше­нье Минер­ве,
190 Страш­ная гибель тогда (пусть преж­де пошлют ее боги
Вашим вра­гам) фри­гий­цам гро­зит и При­а­мо­ву цар­ству,
Если же в город его вы сво­и­ми рука­ми введе­те, —
Азия гроз­ной вой­ной пой­дет на Пело­по­вы сте­ны,
Вам пред­ре­чен­ный удел доста­нет­ся нашим потом­кам”.
195 Лжи­вы­ми клят­ва­ми нас убедил Синон веро­лом­ный:
Верим его лице­мер­ным сле­зам, в запад­ню попа­да­ют
Те, кого ни Тидид, ни Ахилл, ни мно­гие сот­ни
Вра­жьих судов, ни десять лет вой­ны не сло­ми­ли.
Новое зна­ме­нье тут — страш­ней и ужас­нее преж­них —
200 Нашим яви­лось очам и серд­ца сле­пые сму­ти­ло:
Лао­ко­онт, что Неп­ту­на жре­цом был по жре­бию избран,
Пред алта­рем при­но­сил быка тор­же­ст­вен­но в жерт­ву.
Вдруг по гла­ди мор­ской, изги­бая коль­ца­ми тело,
Две огром­ных змеи (и рас­ска­зы­вать страш­но об этом)
205 К нам с Тенедо­са плы­вут и стре­мят­ся к бере­гу вме­сте:
Тела верх­няя часть под­ня­лась над зыбя­ми, кро­ва­вый
Гре­бень тор­чит из воды, а хвост огром­ный вла­чит­ся,
Вла­гу взры­вая и весь изви­ва­ясь вол­ни­стым дви­же­ньем.
Стонет соле­ный про­стор; вот на берег выполз­ли змеи,
210 Кро­вью пол­ны и огнем гла­за горя­щие гадов,
Лижет дро­жа­щий язык сви­стя­щие страш­ные пасти.
Мы, без кро­вин­ки в лице, раз­бе­жа­лись. Змеи же пря­мо
К Лао­ко­он­ту пол­зут и дво­их сыно­вей его, преж­де
В страш­ных объ­я­тьях сда­вив, опле­та­ют тон­кие чле­ны,
215 Бед­ную плоть тер­за­ют, язвят, раз­ры­ва­ют зуба­ми;
К ним отец на помощь спе­шит, копьем потря­сая, —
Гады хва­та­ют его и огром­ны­ми коль­ца­ми вяжут,
Два­жды вкруг тела ему и два­жды вкруг гор­ла обвив­шись
И над его голо­вой воз­вы­ша­ясь чешуй­ча­той шеей.
220 Тщит­ся он разо­рвать узлы живые рука­ми,
Яд и чер­ная кровь повяз­ки жре­ца зали­ва­ет,
Вопль, повер­гаю­щий в дрожь, до звезд подъ­ем­лет несчаст­ный, —
Так же ревет и невер­ный топор из загрив­ка стре­мит­ся
Вытря­сти ране­ный бык, убе­гая от места закла­нья.
225 Оба дра­ко­на меж тем усколь­за­ют к высо­ко­му хра­му,
Быст­ро пол­зут напря­мик к твер­дыне Три­то­нии гроз­ной,
Чтобы под круг­лым щитом у ног боги­ни укрыть­ся.
Новый ужас объ­ял потря­сен­ные души тро­ян­цев:
Все гово­рят, что не зря запла­тил за свое зло­де­я­нье
230 Лао­ко­онт, кото­рый посмел копьем нече­сти­вым
Тело коня пора­зить, запо­вед­ный дуб осквер­няя.
Люди кри­чат, что в город вве­сти нуж­но образ свя­щен­ный,
Нуж­но боги­ню молить.
Брешь про­би­ва­ем в стене, широ­кий про­ход откры­ва­ем.
235 Все за дело взя­лись: кат­ки под­во­дят гро­ма­де
Под ноги, шею вокруг обви­ва­ют пень­ко­вым кана­том,
Тянут. Конь роко­вой тяже­ло подви­га­ет­ся к сте­нам,
Вра­жьим ору­жьем чре­ват. Вокруг невин­ные девы,
Маль­чи­ки гим­ны поют и лику­ют, кос­нув­шись верев­ки.
240 Все при­бли­жа­ет­ся конь, всту­па­ет в город с угро­зой…
О Или­он, оби­тель богов, дар­дан­цев отчиз­на!
Сте­ны, что сла­ву в бою обре­ли! За порог заде­вая,
Три­жды вста­вал он, и три­жды внут­ри зве­не­ло ору­жье;
Мы же сто­им на сво­ем, в ослеп­ле­нье разум утра­тив,
245 Ста­вим, на го́ре себе, гро­ма­ду в твер­дыне свя­щен­ной.
Нам пред­ре­кая судь­бу, уста отверз­ла Кас­сандра, —
Тев­к­ры не вери­ли ей, по веле­нью бога, и рань­ше.
Хра­мы богов в этот день, что для нас, несчаст­ных, послед­ним
Был, — слов­но в празд­ник, лист­вой зеле­ной мы укра­ша­ем.
250 Солн­це меж тем совер­ши­ло свой путь, и ночь опу­сти­лась,
Мра­ком оку­тав густым небо­свод, и зем­лю, и море,
Коз­ни данай­цев сокрыв. Раз­бре­лись по горо­ду тев­к­ры,
Смолк­ли все, и сон объ­ял уста­лые чле­ны.
Тою порой арги­вян суда, постро­ясь фалан­гой,
255 От Тенедо­са в тиши, под защи­той луны мол­ча­ли­вой,
К бере­гу вновь зна­ко­мо­му шли. И лишь толь­ко взмет­ну­лось
Пла­мя на цар­ской кор­ме, — Синон, хра­ни­мый враж­деб­ной
Волей богов, сос­но­вый затвор тай­ком откры­ва­ет
Скры­тым в утро­бе бой­цам. И конь выпус­ка­ет нару­жу
260 Запер­тых гре­ков: на свет из дубо­вой выхо­дят пеще­ры
Радост­но храб­рый Фес­сандр, и Сфе­нел с Улис­сом сви­ре­пым;
Вниз, по кана­ту скольз­нув, спу­сти­лись Фоант с Ака­ман­том,
Неопто­лем Пелид, Маха­он-вра­че­ва­тель, и сле­дом
Царь Мене­лай, и за ними Эпей, стро­и­тель заса­ды.
265 Тот­час на город напав, в вине и во сне погре­бен­ный,
Стра­жей убив, встре­ча­ют они в отво­рён­ных воротах
Новых сорат­ни­ков, слив соумыш­лен­ных оба отряда.
Час насту­пил, когда на людей уста­лых нис­хо­дит
Кра­ду­чись пер­вый сон, богов пода­рок отрад­ный.
270 В этот час мне явил­ся во сне опе­ча­лен­ный Гек­тор:
Сле­зы обиль­но он лил и, как в день, когда влек его тело
За колес­ни­цей Ахилл, был черен от кро­ви и пыли;
Мерт­вые вспух­ли сто­пы от рем­ней, сквозь раны про­де­тых, —
Горе! Как жалок на вид и как на того не похож был
275 Гек­то­ра он, что из бит­вы при­шел в доспе­хах Ахил­ла
Или фри­гий­ский огонь на суда данай­ские бро­сил!
Грязь в боро­де у него, и от кро­ви воло­сы слип­лись,
В ранах вся грудь, — ибо мно­же­ство ран полу­чил он у отчих
Стен. И при­виде­лось мне, что запла­кал я сам и с такою
280 Речью печаль­ной к нему обра­тил­ся, героя оклик­нув:
“Све­точ Дар­да­нии! Ты, о надеж­да вер­ней­шая тев­кров!
Что ты так мед­лил прий­ти? От каких бере­гов ты явил­ся?
Гек­тор желан­ный, зачем, когда столь­ко тво­их схо­ро­ни­ли
Близ­ких и столь­ко трудов пре­тер­пе­ли и люди и город,
285 Видим тебя истом­лен­ные мы? И что омра­ча­ет
Свет­лый лик твой, ска­жи! Поче­му эти раны я вижу?”
Вре­мя не стал он терять, чтоб на празд­ные эти вопро­сы
Дать мне ответ, но, тяж­ко вздох­нув, про­мол­вил со сто­ном:
“Сын боги­ни, беги, из огня спа­сай­ся ско­рее!
290 Сте­на­ми враг овла­дел, с вер­ши­ны рушит­ся Троя!
Отдал доволь­но ты и При­аму и родине! Если б
Мог быть Пер­гам дес­ни­цей спа­сен, — то дес­ни­цей моею!
Троя вру­ча­ет тебе пена­тов сво­их и свя­ты­ни:
В спут­ни­ки судеб тво­их ты возь­ми их, сте­ны най­ди им,
295 Ибо, объ­е­хав моря, ты воз­двиг­нешь город вели­кий”.
Вымол­вив так, сво­ею рукой выно­сит он Весту,
Веч­ный огонь и повяз­ки ее из свя­щен­ных убе­жищ.
Вопли скор­би меж тем разда­ют­ся по горо­ду всюду.
Хоть и сто­ял в сто­роне, густы­ми дере­вья­ми скры­тый,
300 Дом Анхи­за-отца, но все ясней и яснее
Шум доле­та­ет к нему и ужас­ный скре­жет ору­жья.
Вмиг вос­пря­нув от сна, я взо­шел на вер­хуш­ку высо­кой
Кров­ли и там сто­ял и вни­мал им, слух напря­гая;
Так, если буй­ным огнем, разду­вае­мым ярост­ной бурей,
305 Вдруг зай­мут­ся поля иль поток стре­ми­тель­ный гор­ный
Паш­ни — работу быков — и посе­вы туч­ные губит,
Валит леса и вле­чет за собой, — пас­тух изум­лен­ный,
Став на вер­шине ска­лы, отда­лен­но­му шуму вни­ма­ет.
Тут толь­ко ста­ла ясна мне исти­на; коз­ни данай­цев
310 Все откры­лись теперь. Побеж­ден­ный силой Вул­ка­на,
Дом Деи­фо­ба упал; горит жили­ще соседа
Ука­ле­го­на, и блеск отра­жа­ют Сигей­ские воды.
Кли­ки труб и вои­нов крик разда­ют­ся повсюду.
Я вне себя хва­та­юсь за меч, хоть поль­зы в нем мало.
315 Жаж­дем сорат­ни­ков мы най­ти, спло­тив­шись отрядом,
Кре­пость занять. И ярость и гнев опро­ки­ну­ли разум:
Кажет­ся нам, что достой­ней все­го — с ору­жьем погиб­нуть.
Тут появ­ля­ет­ся Панф, ускольз­нув­ший от копий ахей­ских,
Панф Офри­ад, что жре­цом был в хра­ме Феба высо­ком:
320 Малень­кий внук на руках, и свя­ты­ни богов побеж­ден­ных
В бег­стве с собой он вле­чет, к мое­му поспе­шая поро­гу.
“Где страш­нее беда, о Панф? Где най­ти нам твер­ды­ню?”
Толь­ко про­мол­вил я так, со сто­ном он мне отве­тил:
“День послед­ний при­шел, неми­ну­е­мый срок насту­па­ет
325 Цар­ству дар­дан­ско­му! Был Или­он, тро­ян­цы и сла­ва
Гром­кая тев­кров была, — но все жесто­кий Юпи­тер
Отдал вра­гам; у гре­ков в руках пылаю­щий город!
В кре­по­сти конь одно­го за дру­гим выпус­ка­ет арги­вян,
И победи­тель Синон, ликуя, пол­нит пожа­ром
330 Трою. Данай­цы — одни к отво­рен­ным воротам под­хо­дят, —
Столь­ко же неко­гда к нам из Микен вели­ких яви­лось;
Выста­вив копья, заняв тес­ни­ны улиц, дру­гие
Стро­ем сто­ят с обна­жен­ным мечом, свер­кая клин­ка­ми, —
Каж­дый готов уби­вать. У ворот лишь пер­вые стра­жи,
335 В бой всле­пую всту­пив, про­ти­вят­ся натис­ку тщет­но”.
Речи Пан­фа такой пови­ну­ясь и воле бес­смерт­ных,
Мчусь я в бой и в огонь, куда при­зы­ва­ет боги­ня
Мрач­ная мще­нья, и шум, и до неба подъ­ятые вопли.
Встре­тив меня при све­те луны, Рифей и отваж­ный
340 В бит­вах Эпит, Гипа­нид и Димант ко мне при­мы­ка­ют,
Чтобы со мной заод­но сра­жать­ся; с ними под­хо­дит
Сын Мигдо­на Кореб: на этих днях лишь явил­ся
Юно­ша к нам, полю­бив без­рас­суд­ной любо­вью Кас­сан­дру.
При­был на помощь как зять к При­аму он и к фри­гий­цам
345 И настав­ле­ньям вни­мать неве­сты сво­ей исступ­лен­ной
Не поже­лал.
Видя, что все собра­лись затем, чтоб сра­жать­ся без стра­ха,
К ним обра­тил­ся я так: “О юно­ши, тщет­но пыла­ют
Храб­ро­стью ваши серд­ца! Вы гото­вы идти, не колеб­лясь,
350 С тем, кто решил­ся на все, — но исход вам изве­стен заране!
Все отсюда ушли, алта­ри и хра­мы поки­нув,
Боги, чьей волей все­гда дер­жа­ва наша сто­я­ла.
Что же! Погиб­нем в бою, но горя­ще­му гра­ду помо­жем!
Для побеж­ден­ных спа­се­нье одно — о спа­се­нье не думать!”
355 Яро­стью я их зажег. И вот, точ­но хищ­ные вол­ки
В чер­ном тумане, когда нена­сыт­ной голод утро­бы
Стаю всле­пую ведет, а щен­ки с пере­сох­шею глот­кой
Ждут по лого­вам их, — мы средь вра­же­ских копий навстре­чу
Гибе­ли вер­ной бредем по сре­дин­ным ули­цам Трои,
360 Сумрач­ной тенью сво­ей нас чер­ная ночь осе­ня­ет.
Кто о кро­ва­вой резне той ночи страш­ной рас­ска­жет?
Хва­тит ли смерт­но­му слез, чтобы наши стра­да­нья опла­кать?
Древ­ний рушит­ся град, царив­ший дол­гие годы.
Всюду — вдоль улиц, в домах, у две­рей запо­вед­ных свя­ти­лищ —
365 Груды тел непо­движ­ных лежат, во пра­хе про­стер­тых.
Пеню кро­ва­вую тут не одни лишь пла­тят тро­ян­цы:
Даже в серд­ца побеж­ден­ных порой воз­вра­ща­ет­ся храб­рость,
И победи­тель тогда дана­ец пада­ет наземь.
Всюду ужас, и скорбь, и смерть мно­го­ли­кая всюду.
370 Пер­вый дана­ец, что нам повстре­чал­ся, тол­пой окру­жен­ный,
Был Анд­ро­гей. За сорат­ни­ков нас в неведе­нье при­нял
Он и с речью такой при­вет­ли­во к нам обра­тил­ся:
“Эй, торо­пи­тесь, дру­зья! Как мож­но мед­лить так дол­го
В празд­но­сти? Гра­бят без вас и раз­но­сят Пер­гам подо­жжен­ный!
375 Вы же толь­ко теперь с кораб­лей высо­ких иде­те!”
Мол­вил — и понял он вдруг, не услы­шав ясных отве­тов
Ни от кого, что в гуще вра­гов ока­зал­ся неждан­но.
Тот­час же с кри­ком назад Анд­ро­гей изум­лен­ный отпря­нул, —
Так же, слу­чай­но сту­пив, в колю­чем тер­нов­ни­ке пут­ник
380 Вдруг потре­во­жит змею — и с тре­пе­том прочь он стре­мит­ся,
Видя, что гад под­нял­ся и сви­ре­по раздул свою шею.
Так отсту­пил Анд­ро­гей, когда нас узнал, устра­шен­ный.
Сомкну­тым стро­ем на них мы со всех сто­рон напа­да­ем,
385 Видим: сопут­ст­ву­ет нам Фор­ту­на в пер­вом сра­же­нье.
Духом вос­пря­нул Кореб, мимо­лет­ным обод­рен успе­хом,
Мол­вит: “Дру­зья, если нам ука­за­ла Фор­ту­на к спа­се­нью
Путь, где она бла­го­склон­на была, — после­до­вать долж­но
Этим путем. Обме­ня­ем щиты и к нашим доспе­хам
390 Зна­ки данай­ские мы при­ла­дим. Хит­рость и храб­рость
В бит­ве с вра­га­ми рав­ны! Сам недруг даст нам ору­жье”.
Мол­вив так, наде­ва­ет он шлем Анд­ро­гея кос­ма­тый,
Пыш­но укра­шен­ный щит и меч аргос­ский хва­та­ет.
Дела­ют то же Рифей и Димант, и радост­но сле­дом
395 Юно­ши все ору­жье берут, добы­тое с бою.
Без изво­ле­нья богов мы рыщем ночью сле­пою,
Тут напа­да­ем и там, с тол­пой сме­шав­шись данай­цев;
Мно­гих отпра­ви­ли мы в оби­тель мрач­ную Орка.
Враг раз­бе­га­ет­ся: те на берег спе­шат без­опас­ный —
400 Спря­тать­ся воз­ле судов, а те, в постыд­ном смя­те­нье,
Лезут опять на коня, — чтоб в зна­ко­мом чре­ве укрыть­ся.
Но про­тив воли богов ни на что нель­зя пола­гать­ся!
Видим: из хра­ма вле­кут, из свя­щен­ных убе­жищ Минер­вы,
Деву, При­а­мо­ву дочь, Кас­сан­дру; воло­сы пали
405 На пле­чи ей; пылаю­щий взор воз­ве­ла она к небу, —
Толь­ко взор, ибо руки под­нять не дава­ли око­вы.
Зре­ли­ще это Кореб сне­сти не мог и, взъярив­шись,
В самую гущу вра­гов устре­мил­ся на вер­ную гибель.
Сле­дом за ним и мы напа­ли сомкну­тым стро­ем.
410 Тут посы­па­лись вдруг с высо­кой свя­ти­ли­ща кров­ли
Копья тро­ян­цев на нас: нача­лась пла­чев­ная бит­ва, —
Из-за доспе­хов чужих, из-за гре­че­ских шле­мов гри­ва­стых.
Враг сбе­жал­ся на крик: за добы­чу отби­тую в гне­ве,
Мчат­ся со всех сто­рон данай­цы — оба Атрида,
415 Пыл­кий Аякс и за ним доло­пов гроз­ное вой­ско.
Так ино­гда сры­ва­ет­ся вихрь, и встреч­ные вет­ры
Борют­ся: Нот, и Зефир, и Эвр, что радост­но гонит
Коней Зари; и сто­нут леса, и сви­ре­по тре­зуб­цем
Пеной покры­тый Нерей до глу­бин воз­му­ща­ет пучи­ны.
420 Даже и те, кого уда­лось во тьме непро­гляд­ной
Хит­ро­стью нам разо­гнать и рас­се­ять по горо­ду, — сно­ва
Все появ­ля­ют­ся здесь: щиты и под­лож­ные копья
Тот­час они узна­ют, услы­хав наш выго­вор стран­ный.
Враг пода­вил нас чис­лом. Сра­жен рукой Пене­лея,
425 Пада­ет пер­вым Кореб к алта­рю копье­нос­ной боги­ни.
Пал и Рифей, что все­гда спра­вед­ли­вей­шим слыл сре­ди тев­кров,
Сле­дуя прав­де во всем (но ина­че боги суди­ли).
Пал Гипа­нид и Димант, уби­ты тро­ян­ца­ми оба.
Панф! И тебя не спас­ли, когда был ты повер­жен вра­га­ми,
430 Ни бла­го­че­стье твое, ни повяз­ки жре­ца Апол­ло­на!
Трои прах и огонь, в кото­ром дру­зья поги­ба­ли,
Вы мне свиде­те­ли: в час кру­ше­нья я не стре­мил­ся
Копий данай­ских бежать и уйти от уча­сти гроз­ной.
Гибель я заслу­жил — но рок мне иное назна­чил.
435 Вырвал­ся с Пели­ем я и с Ифи­том (Ифит отяг­чен был
Воз­рас­том, Пелий был слаб от ран, нане­сен­ных Улис­сом).
Кри­ки и шум непре­стан­но влек­ли нас к дому При­а­ма.
Бит­ва такая здесь шла мно­го­люд­ная, слов­но нигде уж
Не было боль­ше вой­ны, и бой­цов не удер­жи­вал город.
440 Лютый сви­реп­ст­ву­ет Марс. Данай­цы рвут­ся в чер­то­ги,
Тщат­ся вхо­ды занять, при­кры­ва­ясь свер­ху щита­ми,
Лест­ни­цы ста­вят к сте­нам и у самых две­рей по сту­пе­ням
Лезут все выше они, про­тив стрел щиты выстав­ляя
Левой рукой, а пра­вой уже хва­та­ясь за кров­ли.
445 Баш­ни рушат на них, чере­пи­цу мечут дар­дан­цы, —
Видя послед­ний свой час, на краю неми­ну­е­мой смер­ти
Этим ору­жьем они от вра­гов хотят защи­тить­ся.
Дедов­ских древ­них вре­мен кра­су — золо­че­ные бал­ки
Катят свер­ху одни; дру­гие, мечи обна­жив­ши,
450 Вста­ли в две­рях изнут­ри, охра­ня­ют их сомкну­тым стро­ем.
Духом вос­пря­нув, спе­шим ско­рее к цар­ским чер­то­гам,
Чтобы попол­нить ряды и помощь подать побеж­ден­ным.
Дверь потай­ная была и ход, поки­ну­тый все­ми:
Сза­ди он вел во дво­рец через все покои При­а­ма,
455 Здесь ходи­ла не раз, пока наше цар­ство не пало,
Без про­во­жа­тых, одна, Анд­ро­ма­ха к роди­те­лям мужа,
К деду несчаст­ная мать носи­ла Асти­а­на­к­са.
Быст­ро выбе­жал я на высо­кую кры­шу, откуда
Бед­ные тев­к­ры вниз без­вред­ные копья мета­ли.
460 С краю там баш­ня была, до самых звезд под­ни­ма­лась
Кров­лей высо­кой она, с нее вид­на была Троя,
Ряд при­выч­ный судов данай­ских и лагерь ахей­ский.
Баш­ню вокруг обсту­пив, мы желе­зом кру­шим осно­ва­нья
Там, где высо­кий настил рас­ша­тал­ся в швах осла­бев­ших,
465 Вниз тол­ка­ем ее, и вне­зап­но с гро­хотом гроз­ным
Рушит­ся все, и вра­же­ский строй засы­па­ют облом­ки.
Но под­сту­па­ют еще и еще данай­цы, и гра­дом
Кам­ни и копья летят.
Воз­ле самых сеней на поро­ге цар­ском ярит­ся
470 Пирр, и ярко бле­стит доспех, свер­каю­щий медью.
Так выхо­дит на свет, напи­тав­шись тра­вой ядо­ви­той,
Змей­ка: зимой холо­да под зем­лей ее дол­го дер­жа­ли;
Юно­стью ныне бле­стя и сбро­сив ста­рую кожу,
Скольз­кую спи­ну она изви­ва­ет и грудь под­ни­ма­ет
475 К солн­цу опять, и тре­пе­щет язык раз­дво­ен­ный в пасти.
Рядом сто­ит вели­кан Пери­фант и воз­ни­ца Ахил­ла
Авто­медонт-щито­но­сец и с ним ски­рос­ское вой­ско:
Все, дво­рец обсту­пив, на кры­шу факе­лы мечут.
Пирр — в пере­д­них рядах: схва­тив топор дву­лез­вий­ный,
480 Рубит порог и дверь, оби­тую медью, сры­ва­ет
Прочь с кося­ка. Уж насквозь про­ру­бил он дубо­вую дос­ку;
Слов­но рас­кры­тая пасть, широ­ко в ней зия­ет отвер­стье:
Внут­рен­ность дома вид­на, череда чер­то­гов откры­лась,
Виден При­а­ма покой и царей наших древ­них пала­ты,
485 Люди с ору­жьем вид­ны, что сто­ят за пер­вою две­рью.
Пол­нит­ся дом меж­ду тем смя­те­ньем и горест­ным сто­ном:
В гул­ких чер­то­гах двор­ца отда­ют­ся жен­ские вопли,
Крик доле­та­ет до звезд. Объ­ятые тре­пе­том, бро­дят
Мате­ри, жены везде по обшир­ным поко­ям, и две­ри
490 Дер­жат в объ­я­тьях они, поце­лу­я­ми их покры­вая.
Натис­ком Пирр подо­бен отцу: и запо­ры и стра­жи —
Все бес­силь­ны пред ним. От уда­ров частых тара­на
Дверь пода­лась нако­нец, сорва­лась с шипов и упа­ла.
Сила путь про­ла­га­ет себе: вло­ми­лись данай­цы,
495 Пер­вых стра­жей сва­лив, раз­ли­лись по двор­цу, слов­но вол­ны.
С мень­шей силой поток вспе­нён­ный, про­рвав­ши пло­ти­ны,
Натис­ком волн одолев на пути сто­я­щие дам­бы,
Беше­но мчит по лугам и по нивам стре­мит свои вол­ны,
Вме­сте со стой­ла­ми скот уно­ся. Разъ­ярен­но­го Пир­ра
500 Видел я сам и Атридов дво­их на высо­ком поро­ге,
Видел меж ста доче­рей и неве­сток Геку­бу, При­а­ма, —
Кро­вью баг­рил он алтарь, где огонь им самим освя­щен был.
Брач­ных поко­ев пол­ста — на потом­ков обиль­ных надеж­да,
Две­ри, щита­ми вра­гов и вар­вар­ским гор­дые зла­том, —
505 Рушит­ся все. Что огонь поща­дил, — доста­лось данай­цам.
Спро­сишь, быть может, о том, како­ва была участь При­а­ма?
Видя, что занят вра­гом раз­ру­шен­ный город, что вхо­ды
Взло­ма­ны цар­ских палат, что дво­рец напол­ня­ют данай­цы,
Ста­рец, отвык­ший от битв, дро­жа­щей рукой обла­ча­ет
510 Дрях­лое тело в доспех, наде­ва­ет меч бес­по­лез­ный,
Пря­мо в гущу вра­гов устрем­ля­ет­ся в поис­ках смер­ти.
В самом серд­це двор­ца, под откры­тым сво­дом небес­ным
Был огром­ный алтарь, и ста­рый лавр густо­ли­стый
Рос, нави­сая над ним, осе­няя вет­вя­ми пена­тов.
515 В тщет­ной надеж­де вокруг с Геку­бой доче­ри сели,
Жались друг к дру­гу они, как голуб­ки под бурею чер­ной,
Ста­туи веч­ных богов обни­мая. Когда же Геку­ба
Мужа увиде­ла вдруг в доспе­хах, при­лич­ных лишь юным, —
Мол­ви­ла: “Бед­ный При­ам, о что за умы­сел страш­ный
520 Это ору­жие взять тебя заста­вил? Куда ты?
Нет, не в таком под­креп­ле­нье, увы, не в таких рато­бор­цах
Вре­мя нуж­да­ет­ся! Нет, если б даже был здесь мой Гек­тор…
Так отой­ди же сюда! Защи­тит нас жерт­вен­ник этот,
Или же вме­сте умрем!” И, про­мол­вив, она при­вле­ка­ет
525 Стар­ца к себе и сажа­ет его в укры­тье свя­щен­ном.
В этот миг, ускольз­нув от рез­ни, учи­ня­е­мой Пирром,
Сын При­а­мов Полит появил­ся. Средь вра­же­ских копий,
Ране­ный, вдоль колон­над он летит по пустын­ным пала­там,
Сле­дом гонит­ся Пирр, разъ­ярен­ный про­ли­той кро­вью, —
530 Кажет­ся — вот он схва­тит его или пикой настигнет.
Все же Полит убе­жал: исте­каю­щий кро­вью, упал он
Наземь и дух испу­стил на гла­зах у При­а­ма с Геку­бой.
Тут При­ам, хоть над ним уже вер­ная смерть нави­са­ла,
Гне­ва не мог сдер­жать и вос­клик­нул голо­сом сла­бым:
535 “Пусть за зло­дей­ство тебе и за дер­зость пре­ступ­ную боги, —
Если еще спра­вед­ли­вость небес кара­ет пре­ступ­ных, —
Всем, что ты заслу­жил, возда­дут и запла­тят достой­ной
Пла­той за то, что меня ты заста­вил сынов­нюю гибель
Видеть и взо­ры отца запят­нал лице­зре­ни­ем смер­ти.
540 Нет, не таков был Ахилл (ты лжешь, что тебе он роди­тель):
Прав моля­ще­го он усты­дил­ся и чести был верен,
Отдал При­аму-вра­гу без­ды­хан­ное Гек­то­ра тело
Для погре­бе­нья и нас отпу­стил домой невреди­мо”.
Вымол­вив так, без раз­ма­ха копье бес­силь­ной рукою
545 Ста­рец в Пир­ра мет­нул, но застря­ла без­вред­ная пика
В выпук­лой части щита, отра­жен­ная гул­кою медью.
Пирр отве­чал: “Так сту­пай, и вест­ни­ком будь, и поведай
Это Пелиду-отцу. О моих печаль­ных дея­ньях
Все рас­ска­зать не забудь и о вырод­ке Неопто­ле­ме.
550 Так умри же!” И вот, про­мол­вив, вле­чет к алта­рю он
Стар­ца, кото­рый сколь­зит в кро­ви уби­то­го сына;
Левой рукой При­а­ма схва­тив за воло­сы, пра­вой
Меч он зано­сит и в бок вон­за­ет по руко­ят­ку.
Так скон­чал­ся При­ам, и судил ему рок перед смер­тью
555 Трои слав­ной пожар и кру­ше­нье Пер­га­ма увидеть,
После того как вла­сти­те­лем он земель и наро­дов
Азии неко­гда был. Лежит на при­бре­жье тро­ян­ском,
Сруб­ле­на с плеч, голо­ва и лежит безы­мян­ное тело.
Я обо­млел, и впер­вые объ­ял меня ужас жесто­кий:
560 Мило­го образ отца мне пред­ста­вил­ся в это мгно­ве­нье,
Ибо я видел, как царь, ровес­ник ему, от уда­ра
Страш­но­го дух испу­стил. Предо мной пред­ста­ла Кре­уса,
Дом раз­граб­лен­ный мой, мало­лет­не­го Юла поги­бель.
Я огля­нул­ся, смот­рю, вокруг оста­лось ли вой­ско?
565 Все поки­ну­ли бой: осла­бев­ши, трус­ли­во на зем­лю
Спрыг­ну­ли или огню истом­лен­ное пре­да­ли тело.
Был я один, когда вдруг на поро­ге свя­ти­ли­ща Весты
Вижу Тин­да­ро­ву дочь, что в убе­жи­ще тай­ном скры­ва­лась
Мол­ча, в надеж­де спа­стись, — но при ярком све­те пожа­ра
570 Вид­но было мне все, когда брел я, вокруг ози­ра­ясь.
Рав­но стра­шась, что ее за сожжен­ный Пер­гам пока­ра­ют
Тев­к­ры и что ото­мстят поки­ну­тый муж и данай­цы,
Спря­та­лась у алта­ря и, незри­мая, в хра­ме сиде­ла
Та, что была рож­де­на на поги­бель отчизне и Трое.
575 Вспых­ну­ло пла­мя в душе, побуж­да­ет гнев перед смер­тью
Ей за отчиз­ну воздать, нака­зать за все пре­ступ­ле­нья:
“Зна­чит, вер­нет­ся она невреди­мо в род­ные Мике­ны,
Спар­ту узрит и прой­дет цари­цей в три­ум­фе, рож­ден­ном
Ею самой? Увидав сыно­вей и роди­те­лей сно­ва,
580 В дом свой вой­дет в окру­же­нье тол­пы рабов или­он­ских,
После того как При­ам от меча погиб, и пыла­ет
Троя, и кро­вью не раз оро­шал­ся берег дар­дан­ский?
Так не бывать же тому! Пусть сла­вы мне не при­ба­вит
Жен­щине месть, — недо­стой­на хва­лы такая победа, —
585 Но, по заслу­гам ее пока­рав, истре­бив эту сквер­ну,
Я стя­жаю хва­лу, и слад­ко будет напол­нить
Душу мще­нья огнем и прах моих близ­ких насы­тить”.
Мыс­ли такие в уме, ослеп­лен­ном гне­вом, кипе­ли,
Вдруг (очам нико­гда так ясно она не явля­лась)
590 Мать бла­гая, в ночи бли­стая чистым сия­ньем,
Вста­ла пере­до мной во всем вели­чье боги­ни,
Точ­но такая, какой ее небо­жи­те­ли видят.
Руку мою удер­жа­ла она и мол­ви­ла сло­во:
“Что за страш­ная боль под­стре­ка­ет без­удерж­ный гнев твой?
595 Что ты безум­ст­ву­ешь, сын? Иль до нас уж нет тебе дела?
Что не посмот­ришь спер­ва, где отец, удру­чен­ный года­ми,
Бро­шен тобой, и живы ль еще супру­га Кре­уса,
Маль­чик Аска­ний? Ведь их окру­жи­ли гре­ков отряды!
Если б моя не была им надеж­ной защи­той забота,
600 Их унес бы огонь или вра­же­ский меч уни­что­жил.
Нет, не спар­тан­ки кра­са Тин­да­риды, тебе нена­вист­ной,
И не Парис, обви­нен­ный во всем, — лишь богов бес­по­щад­ность,
Толь­ко она опро­ки­ну­ла мощь и вели­чие Трои.
Сын мой, взгля­ни: я рас­сею туман, что сей­час омра­ча­ет
605 Взор тво­их смерт­ных очей и плот­ной влаж­ной заве­сой
Все засти­ла­ет вокруг. Молю: мате­рин­ских при­ка­зов
Ты не стра­шись и сове­там моим безот­каз­но после­дуй.
Там, где повер­же­ны в прах гро­ма­ды башен, где глы­бы
Сбро­ше­ны с глыб и дым клу­бит­ся, сме­шан­ный с пылью, —
610 Сте­ны сме­та­ет Неп­тун, сотря­сая устои тре­зуб­цем,
Город весь он кру­шит и сры­ва­ет его с осно­ва­ний.
Тут Юно­на, заняв ворота Скей­ские пер­вой,
Ярост­ным пылом пол­на и мечом опо­я­са­на, кли­чет
Вой­ско от кораб­лей.
615 Видишь: там, в высо­те, заня­ла твер­ды­ни Пал­ла­да,
Села, эгидой бле­стя, голо­вой Гор­го­ны пугая.
Сам Отец укреп­ля­ет дух данай­цев, и силы
Им при­да­ет, и богов воз­буж­да­ет про­тив дар­дан­цев.
Бег­ст­вом спа­сай­ся, мой сын, покинь сра­же­нья! С тобою
620 Буду все­гда и к отчим две­рям при­ве­ду без­опас­но”.
Вымол­вив, скры­лась она в непро­гляд­ном сумра­ке ночи;
Я же воочью узрел богов, Или­о­ну враж­деб­ных,
Гроз­ные лики во тьме.
Весь перед взо­ром моим Или­он горя­щий про­стер­ся.
625 Вижу: пада­ет в прах с высоты Неп­ту­но­ва Троя,
Буд­то с вер­ши­ны горы, бес­по­щад­ным под­руб­лен желе­зом,
Ясень ста­рый, когда, чередуя все чаще уда­ры
Ост­рых секир, зем­ледель­цы его поверг­нуть стре­мят­ся,
Он же сто­ит до поры, и тре­пе­щу­щей кро­ной кача­ет,
630 И нако­нец, побеж­ден глу­бо­ки­ми рана­ми, с тяж­ким
Сто­ном рушит­ся вниз, от род­но­го хреб­та отры­ва­ясь.
Вниз я бегу и, боги­ней ведом, средь вра­гов и пожа­ров
Дви­га­юсь в путь: про­пус­ка­ют меня огонь и ору­жье.
Но лишь толь­ко достиг я поро­гов гнезда родо­во­го,
635 Ста­ро­го дома отцов, — тот, к кому я всех боль­ше стре­мил­ся,
В горы кого уне­сти всех преж­де желал я, — роди­тель
Мне гово­рит, что не хочет он жить после гибе­ли Трои,
Чтобы изгна­нье сно­сить: “У вас не тро­ну­ла ста­рость
Кро­ви, и силы креп­ки, и тела вынос­ли­вы ваши,
640 Вы и беги­те!
Если бы век мой про­длить небо­жи­те­лям было угод­но,
Это жили­ще они б сохра­ни­ли. Доволь­но одна­жды
Город взя­тый узреть, пере­жить паде­нье отчиз­ны!
Здесь поло­жи­те меня, здесь про­сти­тесь со мной и беги­те!
645 Смерть от сво­ей руки я при­му, иль враг пожа­ле­ет:
Ради добы­чи убьет. Мне лишить­ся гроб­ни­цы не страш­но!
Слиш­ком уж я зажил­ся, нена­вист­ный богам, бес­по­лез­ный,
С той поры как роди­тель богов и людей пове­ли­тель
Мол­нией дунул в меня и огнем кос­нул­ся небес­ным”.
650 Так упор­ст­во­вал он и одно твер­дил непре­клон­но;
Я взмо­лил­ся в сле­зах, и со мной Кре­уса, Аска­ний, —
Весь наш дом отца умо­лял, чтобы всех не губил он
Вме­сте с собой и гне­ту­ще­му нас не спо­соб­ст­во­вал року.
Все моль­бы он отверг и сто­ял на том, что замыс­лил.
655 Вновь я в бит­ву стрем­люсь и желаю смер­ти, несчаст­ный;
Был ли выход иной у меня, иное реше­нье?
“Мог ты поду­мать и впрямь, что, поки­нув тебя, убе­гу я?
Как с роди­тель­ских уст сорва­лось нече­сти­вое сло­во?
Если угод­но богам до кон­ца истре­бить этот город,
660 Преж­де могу­чий, и ты жела­ешь к поги­бе­ли Трои
Гибель при­ба­вить свою и потом­ков сво­их, то для смер­ти
Дверь откры­та: ведь Пирр, При­а­мо­вой зали­тый кро­вью,
Сына пред взо­ром отца и отца в свя­ти­ли­ще губит.
Мать все­б­ла­гая! Так вот для чего сквозь пла­мя, сквозь копья
665 Ты меня про­ве­ла: чтоб вра­гов в этом доме я видел,
Чтоб на гла­зах у меня и отец, и сын, и Кре­уса
Пали мерт­вы­ми здесь, обаг­ряя кро­вью друг дру­га!
Мужи, неси­те мечи! Послед­ний рас­свет побеж­ден­ных
Ныне зовет! Отпу­сти­те меня к вра­гам и поз­воль­те
670 В новую бит­ву всту­пить, чтоб не умер­ли мы без отмще­нья!”
Вновь наде­ваю доспех, и сно­ва щит при­креп­ляю
К левой руке, и опять поспе­шаю из дому в бит­ву,
Но на поро­ге меня удер­жа­ла жена, при­па­дая
С пла­чем к коле­ням моим и Юла к отцу протя­нув­ши:
675 “Если на гибель идешь, то и нас веди за собою!
Если ж, ору­жье под­няв, на него воз­ла­га­ешь надеж­ды, —
Рань­ше наш дом защи­ти! На кого покида­ешь ты Юла,
Стар­ца-отца и меня, кото­рую звал ты супру­гой?”
Так при­чи­та­ла она, чер­тог огла­шая сте­на­ньем.
680 Тут изум­лен­ным очам яви­лось неждан­ное чудо:
Юл сто­ял в этот миг пред лицом роди­те­лей скорб­ных;
Вдруг при­виде­лось нам, что вен­цом вкруг голов­ки ребен­ка
Ров­ный свет раз­лил­ся, и огонь, каса­ясь без­вред­но
Маль­чи­ка мяг­ких волос, у вис­ков раз­го­ра­ет­ся ярко.
685 Тре­пет объ­ял нас и страх: спе­шим горя­щие куд­ри
Мы пога­сить и водой зали­ва­ем свя­щен­ное пла­мя.
Очи воздел роди­тель Анхиз к созвез­дьям, ликуя,
Руки про­стер к небе­сам и сло­ва про­мол­вил такие:
“Если к моль­бам скло­ня­ешь­ся ты, все­мо­гу­щий Юпи­тер,
690 Взгляд обра­ти к нам, коль мы бла­го­че­стьем того заслу­жи­ли,
Зна­ме­нье дай нам, Отец, под­твер­ди нам эти при­ме­ты!”
Толь­ко лишь вымол­вил он, как гром вне­зап­но раздал­ся
Сле­ва, и, с неба скольз­нув, над нами звезда про­ле­те­ла,
Сумрак огнем разо­рвав и в ночи излу­чая сия­нье.
695 Виде­ли мы, как она, про­мельк­нув над кров­лею дома,
Свет­лая, скры­лась в лесу на склоне Иды высо­кой,
В небе свой путь про­чер­тив бороздою огнен­ной длин­ной,
Блеск раз­ли­вая вокруг и запах сер­но­го дыма.
Чудом таким убеж­ден, роди­тель, взор устрем­ляя
700 Ввысь, обра­тил­ся к богам и почтил свя­тое све­ти­ло:
“Боль­ше не мед­лю я, нет, но пой­ду, куда поведе­те,
Боги отцов! Лишь спа­си­те мой род, мне вну­ка спа­си­те!
Зна­ме­нье вами дано, в вашей вла­сти боже­ст­вен­ной Троя.
Я усту­паю, мой сын: тебе я спут­ни­ком буду”.
705 Так про­мол­вил Анхиз. Меж­ду тем доно­сил­ся все гром­че
Пла­ме­ни рев из-за стен и пожа­ры к нам зной при­бли­жа­ли.
“Милый отец, если так, — поско­рей садись мне на пле­чи!
Сам я тебя поне­су, и не будет мне труд этот тяжек.
Что б ни слу­чи­лось в пути — одна нас встре­тит опас­ность
710 Или спа­се­нье одно. Идет пусть рядом со мною
Малень­кий Юл и по нашим следам в отда­ле­нье — Кре­уса.
Вы же нака­зы мои со вни­ма­ньем слу­шай­те, слу­ги:
Есть за сте­ной город­ской при­го­рок с поки­ну­тым хра­мом
Древним Цере­ры; рас­тет близ него кипа­рис, что свя­щен­ным
715 Слыл у отцов и лишь тем сохра­нен был дол­гие годы.
С вами в убе­жи­ще то мы с раз­ных сто­рон собе­рем­ся.
В руки, роди­тель, возь­ми свя­ты­ни и отчих пена­тов;
Мне их касать­ся греш­но: лишь недав­но сра­же­нье и сечу
Я поки­нул, и мне теку­чей преж­де стру­ею
720 Долж­но омыть­ся”.
Вымол­вив так, я пле­чи себе и скло­нен­ную спи­ну
Свер­ху одеж­дой покрыл и жел­той льви­ною шку­рой,
Под­нял ношу мою; вце­пил­ся в пра­вую руку
Малень­кий Юл, за отцом поспе­шав­ший шагом неров­ным;
725 Шла жена поза­ди. Потем­ней выби­ра­ем доро­гу;
Я, кто недав­но ни стрел, летев­ших в меня, не боял­ся,
Ни бес­счет­ных вра­гов, тол­пой мне путь пре­граж­дав­ших, —
Ныне любых ветер­ков, любо­го шума пуга­юсь:
Страш­но за ношу мою и за спут­ни­ка страш­но не мень­ше.
730 Вот и ворота вид­ны; я думал, путь мой окон­чен —
Но пока­за­лось мне вдруг, что до слу­ха доно­сит­ся частый
Шорох шагов. И роди­тель, во тьму впе­рив­ший­ся взо­ром,
Крик­нул: “Беги, мой сын, беги: они уже близ­ко!
Вижу: щиты их горят и медь мер­ца­ет во мра­ке”.
735 Тут-то враж­деб­ное мне боже­ство (не знаю, какое)
Разум похи­ти­ло мой, пому­тив его стра­хом: покуда
Я без доро­ги бежал, выби­ра­ясь из улиц зна­ко­мых,
Злая судь­ба у меня отня­ла супру­гу Кре­усу:
То ли замеш­ка­лась где, заблуди­лась ли, села ль, устав­ши, —
740 Я не знаю досель, — но ее мы не виде­ли боль­ше.
Я ж огля­нул­ся назад, о поте­рян­ной вспом­нил не рань­ше,
Чем на свя­щен­ный холм к ста­рин­но­му хра­му Цере­ры
Мы добра­лись. При­шли сюда все — одной не хва­та­ло;
Мужа, и сына, и слуг ожи­да­нья она обма­ну­ла.
745 О, кого из богов и людей в тот миг, обе­зу­мев,
Я не винил? Что видал я страш­ней в повер­жен­ной Трое?
Юно­го сына, отца Анхи­за, тро­ян­ских пена­тов
Я пору­чаю дру­зьям, укрыв их в изги­бе доли­ны,
Сам же в город стрем­люсь, обла­чив­шись доспе­хом бле­стя­щим.
750 Твер­до решаю опять пре­врат­но­сти боя изведать,
Трою прой­ти до кон­ца средь смер­тель­ных опас­но­стей сно­ва…
Преж­де спе­шу я к стене и к воротам, откуда я вышел,
Тем же путем воз­вра­ща­юсь назад и во тьме ози­ра­юсь:
755 Жут­ко повсюду душе, сама тиши­на устра­ша­ет.
К дому — может быть, здесь, быть может, сюда воро­ти­лась? —
Я под­хо­жу, но в чер­тог уже про­ник­ли данай­цы.
Пла­мя жад­ное вверх до высо­кой взви­ва­ет­ся кров­ли,
Ветер взду­ва­ет огонь, и пожар до неба бушу­ет.
760 Даль­ше иду: предо мной При­а­мов дво­рец и твер­ды­ня;
Хра­ма Юно­ны пусты колон­на­ды — толь­ко отбор­ных
Двое стра­жей сто­ят: Улисс про­кля­тый и Феникс,
Зор­ко добы­чу хра­ня. Сюда нес­ли ото­всюду
Трои каз­ну и пре­сто­лы богов, из горя­щих свя­ти­лищ
765 Взя­тые дерз­ко вра­гом, золотые чаши литые,
Груды одежд. И тут же, дро­жа, вере­ни­цею длин­ной
Мате­ри, дети сто­ят.
Даже голос подать я решил­ся в сумра­ке ночи,
Ули­цы кри­ком сво­им напол­нил и скорб­но Кре­усу
770 Сно­ва и сно­ва к себе при­зы­вал со сто­ном, — но тщет­но.
Так я искал без кон­ца, вне себя по горо­ду рыс­кал;
Вдруг пред оча­ми пред­стал печаль­ный при­зрак Кре­усы:
Тень ее выше была, чем при жиз­ни облик зна­ко­мый.
Тот­час я обо­млел, и голос в гор­ле пре­сек­ся.
775 Мне ска­за­ла она, облег­чая заботы сло­ва­ми:
“Поль­зы мно­го ли в том, что безум­ной пре­дал­ся ты скор­би,
Милый супруг? Не без воли богов все это свер­ши­лось,
И не судь­ба тебе спут­ни­цей взять отсюда Кре­усу:
Не́ дал это­го нам вла­сти­тель бес­смерт­ный Олим­па!
780 Дол­го широ­кую гладь бороздить ты будешь в изгна­нье,
Преж­де чем в зем­лю при­дешь Гес­пе­рий­скую, где тихо­струй­ный
Тибр лидий­ский течет средь мужа­ми возде­лан­ных пашен.
Ты счаст­ли­вый удел, и цар­ство себе, и супру­гу
Цар­ско­го рода най­дешь; так не плачь по Кре­усе люби­мой!
785 Мне не при­дет­ся двор­цы мир­мидо­нян или доло­пов
Гор­дые видеть и быть у жен данай­ских рабы­ней, —
Внуч­ке Дар­да­на, невест­ке Вене­ры.
Здесь удер­жа­ла меня богов Вели­кая Матерь.
Ныне про­щай и хра­ни любовь нашу общую к сыну!”
790 Сле­зы я лил и о мно­гом ска­зать хотел, но, про­мол­вив,
При­зрак поки­нул меня и рас­та­ял в возду­хе лег­ком.
Три­жды пытал­ся ее удер­жать я, сжи­мая в объ­я­тьях,
Три­жды из сомкну­тых рук бес­плот­ная тень усколь­за­ла,
Слов­но дыха­нье лег­ка, сно­виде­ньям кры­ла­тым подоб­на.
795 Ночь на исхо­де была, когда вновь дру­зей я увидел.
Тут, удив­лен­ный, нашел я тол­пу огром­ную новых
Спут­ни­ков: к нам, что ни час, сте­ка­ли­ся мате­ри, му́жи,
К нам моло­дежь собра­лась — поко­ле­нье изгнан­ни­ков жал­ких!
Шли ото­всюду они, и сил и реши­мо­сти пол­ны
800 В зем­лю любую со мной отплыть, куда захо­чу я.
Тою порой Люци­фер взо­шел над вер­ши­на­ми Иды,
День выво­дя за собой. Охра­ня­ла данай­ская стра­жа
Вхо­ды ворот. Наши силы уже не кре­пи­ла надеж­да.
На пле­чи взял я отца и без­ро­пот­но дви­нул­ся в горы».

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 7. …долоп, мир­мидо­нец… — Пред­ста­ви­те­ли фес­са­лий­ских пле­мен, при­веден­ные в Трою Ахил­лом.
Сти­хи 46—47. …воз­ве­ли гро­ма­ду эту, чтоб нашим сте­нам гро­зить… — Лао­ко­онт при­ни­ма­ет коня за свое­об­раз­ную осад­ную баш­ню; такие баш­ни рим­ляне стро­и­ли из дере­ва, ста­ви­ли на коле­са и во вре­мя при­сту­па подо­дви­га­ли вплот­ную к город­ским сте­нам.
Стих 76. Стих, повто­ря­ю­щий стих 612 из третьей кни­ги, в этом месте явля­ет­ся позд­ней­шей встав­кой.
Стих 83. Лож­но в измене его обви­нив… — Улисс напи­сал под­лож­ное пись­мо от име­ни При­а­ма к Пала­меду и под­бро­сил день­ги в палат­ку Пала­меда, что и послу­жи­ло пово­дом к обви­не­нию его в измене.
Стих 100. …покуда помощь Кал­хан­та… — Здесь у Вер­ги­лия фра­за обо­рва­на; это рито­ри­че­ская фигу­ра умол­ча­ния с оче­вид­ным под­ра­зу­ме­вае­мым про­дол­же­ни­ем. Кал­хант — про­ри­ца­тель в гре­че­ском вой­ске под Тро­ей.
Стих 104. Атриды — Ага­мем­нон и Мене­лай, сыно­вья микен­ско­го царя Атрея.
Стих 113. …коня из бре­вен кле­но­вых. — В даль­ней­шем Вер­ги­лий гово­рит, что конь был из дуба (стих 258). Это про­ти­во­ре­чие — резуль­тат неза­вер­шен­но­сти поэ­мы.
Стих 116. …вет­ры сми­рить, заклав невин­ную деву… — Речь идет об Ифи­ге­нии, доче­ри Ага­мем­но­на, при­не­сен­ной в жерт­ву Арте­ми­де. Перед отплы­ти­ем под Трою послан­ные боги­ней про­тив­ные вет­ры не дава­ли гре­кам отча­лить из гава­ни Авлида, и, чтобы уми­ло­сти­вить боги­ню, девуш­ку закла­ли на алта­ре.
Стих 122. Ита­ки­ец — Улисс (Одис­сей), царь ост­ро­ва Ита­ка.
Стих 133. …соль с мукой попо­лам, вкруг вис­ков мне тугие повяз­ки. — Солью с мукой посы­па­ли голо­ву жерт­вы, жерт­вен­ный огонь и ножи; повяз­ки при жерт­во­при­но­ше­нии накла­ды­ва­лись на жерт­ву, на жре­цов и изо­бра­же­ние боже­ства.
Стих 154. Веч­ных огней боже­ства… — Вер­ги­лий застав­ля­ет Сино­на клясть­ся лож­ной клят­вой, так как небес­ные све­ти­ла, кото­рых он при­зы­ва­ет в свиде­те­ли, не мог­ли видеть его вымыш­лен­но­го столк­но­ве­ния с гре­ка­ми. Точ­но так же не суще­ст­во­ва­ло и атри­бу­тов жерт­во­при­но­ше­ния, пере­чис­лен­ных даль­ше.
Стих 165. …роко­вой… Пал­ла­дий… — Ста­туя Пал­ла­ды со щитом и копьем счи­та­лась хра­ни­тель­ни­цей Трои; похи­ще­ние ее Дио­медом и Улис­сом — нече­стие, вызвав­шее гнев боги­ни.
Стих 171. Три­то­ния — эпи­тет Минер­вы по месту ее рож­де­ния (Три­то­нида — озе­ро в Ливии, или ручей в Бео­тии, име­но­вав­ший­ся Три­тон).
Стих 178. …в Арго­се вновь не испро­сят при­мет… — Повтор­ные гада­ния при неуда­чах — харак­тер­но рим­ская деталь куль­та.
Стих 193. Пело­по­вы сте­ны. — Име­ют­ся в виду пело­пон­нес­ские горо­да Аргос и Мике­ны. О Пело­пе см. при­меч. к «Геор­ги­кам», III, 7.
Стих 246. Кас­сандра — дочь При­а­ма; дар про­ри­ца­ния дан Кас­сан­дре Апол­ло­ном; но, нака­зы­вая ее за ослу­ша­ние, он же вну­шил тро­ян­цам неве­рие в ее пред­ска­за­ния.
Стих 261. Фесандр. — У Гоме­ра он не упо­ми­на­ет­ся. Сфе­нел — вождь арги­вян, друг Дио­меда.
Стих 262. Фоант — один из ахей­ских вождей. Ака­мант — гре­че­ский герой, спо­движ­ник Дио­меда.
Стих 263. Неопто­лем Пелид — сын Ахил­ла, внук Пелея. Маха­он — врач в стане гре­ков.
Стих 264. …Эпей, стро­и­тель заса­ды — мастер, воз­двиг­ший дере­вян­но­го коня; то же опре­де­ле­ние Эпея (Эпе­о­са) име­ет­ся у Гоме­ра («Одис­сея», VIII, 493).
Стих 275. …из бит­вы при­шел в доспе­хах Ахил­ла… — Когда Ахилл в обиде на Ага­мем­но­на отка­зал­ся участ­во­вать в бит­ве, в его доспе­хах сра­жал­ся Патрокл; убив его, Гек­тор и завла­дел доспе­ха­ми Ахил­ла (см. «Или­а­да», XVI—XVII).
Стих 276. …огонь на суда данай­ские бро­сил! — Во вре­мя отступ­ле­ния ахей­цев Гек­то­ру уда­лось дой­ти до побе­ре­жья, где сто­я­ли гре­че­ские кораб­ли, и под­жечь их (см. «Или­а­да», XV, 592 и след.).
Стих 312. Сигей­ские воды — воды Сигей­ской бух­ты близ Трои.
Стих 348. …к ним обра­тил­ся я так… — Обра­ще­ние пол­ко­во­д­ца с речью к вои­нам перед бит­вой — искон­ный рим­ский обы­чай.
Сти­хи 351—352. Все отсюда ушли… боги… — По веро­ва­ни­ям древ­них, боги-покро­ви­те­ли покида­ли город, кото­рый дол­жен был попасть в руки вра­га.
Стих 456. Анд­ро­ма­ха — жена Гек­то­ра, мать Асти­а­на­к­са.
Стих 470. Пирр — Неопто­лем, сын Ахил­ла.
Стих 477. Ски­рос­ское вой­ско — вой­ско Пир­ра, при­веден­ное им со сво­ей роди­ны, ост­ро­ва Ски­ро­са.
Сти­хи 489—490. …две­ри дер­жат в объ­я­тьях они… — В рим­ском доме две­ри были свя­щен­ны и нахо­ди­лись под покро­ви­тель­ст­вом бога две­рей — дву­ли­ко­го Яну­са.
Стих 501. Геку­ба — жена При­а­ма.
Стих 504. …две­ри, щита­ми вра­гов… гор­дые… — У рим­лян был обы­чай вешать воен­ную добы­чу над при­то­ло­кой две­ри.
Стих 517. …ста­туи веч­ных богов обни­мая… — Чело­век, укрыв­ший­ся у алта­ря и кос­нув­ший­ся рукой ста­туи бога, счи­тал­ся непри­кос­но­вен­ным.
Стих 562. Кре­уса — жена Энея, дочь При­а­ма и Геку­бы.
Стих 568. Тин­да­ро­ва дочь — Еле­на, дочь спар­тан­ско­го царя Тин­да­ра.
Стих 578. …прой­дет цари­цей в три­ум­фе… — Тор­же­ст­вен­ный въезд пол­ко­во­д­ца-победи­те­ля в род­ной город (три­умф) — обы­чай чисто рим­ский.
Стих 612. Ворота Скей­ские — ворота Трои, обра­щен­ные в сто­ро­ну лаге­ря гре­ков.
Стих 616. Эгида — пан­цирь из козьей шку­ры, атри­бут Зев­са и Афи­ны. …голо­вой Гор­го­ны пугая. — Три змее­во­ло­сые доче­ри Фор­ка — Сфе­ноя, Эври­а­ла и Меду­за — име­ют общее наиме­но­ва­ние Гор­го­ны; взгля­нув­шие на Меду­зу пре­вра­ща­ют­ся в камень. Голо­ва Меду­зы Гор­го­ны обыч­но изо­бра­жа­лась на щите или на груди Пал­ла­ды.
Сти­хи 642—643. Доволь­но одна­жды город взя­тый узреть… — Анхиз был свиде­те­лем взя­тия Трои Гер­ку­ле­сом в пору цар­ст­во­ва­ния Лао­медон­та.
Стих 646. Мне лишить­ся гроб­ни­цы не страш­но! — Для рим­ско­го чита­те­ля в этом воз­гла­се была вся сила отча­я­ния, так как лишить­ся погре­бе­ния — зна­чи­ло обречь душу на веч­ные ски­та­ния.
Сти­хи 648—649. …людей пове­ли­тель мол­нией дунул в меня… — Юпи­тер пора­зил Анхи­за мол­нией за то, что он рас­ска­зал о сво­ем любов­ном сою­зе с Вене­рой, то есть за раз­гла­ше­ние боже­ст­вен­ной тай­ны.
Сти­хи 692—693. …гром… раздал­ся сле­ва… — доб­рое зна­ме­ние, по рим­ским веро­ва­ни­ям.
Стих 762. Феникс — спо­движ­ник Ахил­ла, пред­во­ди­тель мир­мидон­цев.
Стих 781. …в зем­лю при­дешь Гес­пе­рий­скую… — Еще одно про­ти­во­ре­чие, объ­яс­ня­е­мое неза­вер­шен­но­стью поэ­мы: Кре­уса точ­но ука­зы­ва­ет Энею цель его стран­ст­вий — Ита­лию и Тибр, а в сле­дую­щей кни­ге он дол­го отыс­ки­ва­ет места, куда ему пред­на­зна­че­но плыть.
Стих 782. Тибр лидий­ский. — Тибр у Вер­ги­лия не раз име­ну­ет­ся «этрус­ским», этрус­ки же счи­та­лись выхо­д­ца­ми из Лидии. Отсюда — эпи­тет «лидий­ский».
Стих 801. Люци­фер — утрен­няя звезда, бук­валь­но: «све­то­но­сец» (см. так­же «Буко­ли­ки», VIII, 17).

Оглавление

Оцените статью
Античная мифология