Вергилий. Энеида. Книга VII

Здесь же скон­ча­лась и ты, Энея кор­ми­ли­ца, чтобы
Память навек о себе заве­щать побе­ре­жи­ям нашим:
Место, где прах твой зарыт, сохра­ня­ет имя Кай­е­ты,
Чтят гес­пе­рий­цы его; так не это ли сла­вой зовет­ся?
5 Бла­го­че­сти­вый Эней, совер­шив обряд погре­баль­ный,
Холм насы­пал над ней и, когда успо­ко­и­лось море,
В путь поспе­шил на всех пару­сах и гавань поки­нул.
Ветер в ночи́ понес кораб­ли, и луна бла­го­склон­но
Свет бело­снеж­ный лила и дро­би­лась, в зыбях отра­жа­ясь.
10 Плыл вдоль бере­га флот, минуя цар­ство Цир­цеи,
Где меж дре­му­чих лесов рас­пе­ва­ет ден­но и нощ­но
Солн­ца могу­чая дочь и, в ноч­ную тем­ную пору,
В пыш­ном двор­це, засве­тив души­стый факел кед­ро­вый,
Звон­кий про­во­дит чел­нок сквозь осно­ву тка­ни воздуш­ной.
15 С бере­га льви­ный рык доле­та­ет гнев­ный: ярят­ся
Зве­ри и рвут­ся с цепей, огла­шая без­молв­ную пол­ночь;
Мечет­ся с виз­гом в хле­ву сви­ней щети­ни­стых ста­до,
Гроз­но мед­веди ревут, завы­ва­ют огром­ные вол­ки, —
Все, кого силою трав погу­би­ла злая боги­ня,
20 В диких зве­рей пре­вра­тив и обли­чье отняв чело­ве­ка.
Чтобы Цир­цеи волш­ба не кос­ну­лась тро­ян­цев, чтоб вол­ны
К бере­гу их не снес­ли, не при­гна­ли в опас­ную гавань,
Вет­ром попу­т­ным Неп­тун пару­са эне­а­дов напол­нил,
Бег уско­рил судов и про­нес через бур­ные мели.
25 Море зарде­лось в лучах золо­ти­стой Авро­ры, свер­кав­ших
С неба, где мча­лась в сво­ей колес­ни­це алой боги­ня.
Ветер вне­зап­но упал, дуно­ве­нья боль­ше не мор­щат
Мра­мор­ной гла­ди — одни с без­вет­ри­ем борют­ся вес­ла.
Видит с моря Эней бере­га, зарос­шие лесом,
30 И меж огром­ных дерев поток, отрад­ный для взо­ра:
Это стру­ит Тибе­рин от пес­ка помут­нев­шие воды
В море по скло­нам кру­тым. Над леса­ми стаи пер­на­тых,
Что по реч­ным бере­гам и по рус­лам вьют себе гнезда,
Носят­ся взад и впе­ред, лас­кая пес­ня­ми небо.
35 Тот­час Эней пове­лел кораб­ли повер­нуть и напра­вить
К бере­гу; так он вошел, тор­же­ст­вуя, в тени­стые устья.
Ныне о древ­них веках, Эра­то́, доз­воль мне поведать,
О ста­ро­дав­них царях и о том, что в Лации было
В дни, когда с вой­ском при­плыл к бере­гам Авзо­ний­ским при­ше­лец,
40 Так­же о том, отче­го раз­го­ре­лась рас­пря впер­вые.
Ты пев­ца вдох­но­ви, о боги­ня! Петь начи­наю
Я о войне, о царях, на гибель гне­вом гони­мых,
И о тиррен­ских бой­цах, и о том, как вся Гес­пе­ри́я
Вста­ла с ору­жьем в руках. Вели­ча­вей преж­них собы­тья
45 Ныне пой­дут чере­дой — вели­ча­вей будет и труд мой.
Мир­но ста­рый Латин горо­да­ми и нива­ми пра­вил.
Фав­ну его роди­ла лав­рент­ская ним­фа Мари­ка, —
Так пре­да­нье гла­сит; был Пик роди­те­лем Фав­на,
Пика отцом был Сатурн, поло­жив­ший роду нача­ло.
50 Волей богов не имел Латин муж­ско­го потом­ства,
После того как судь­бой был похи­щен сын его юный.
Дочь лишь была у него, наслед­ни­ца мно­гих вла­де­ний:
Ста­ла неве­стой она, по годам созре­ла для бра­ка,
Мно­го из Лация к ней жени­хов и со всей Гес­пе­рии
55 Сва­та­лось, преж­де дру­гих — кра­сотою всех пре­взо­шед­ший
Турн, могу­чих отцов и дедов слав­ный пото­мок.
Юно­шу всем пред­по­чла и меч­та­ла цари­ца ско­рее
Зятем сде­лать его — но меша­ли ей зна­ме­нья свы­ше.
Лавр посредине двор­ца сто­ял меж высо­ких чер­то­гов,
60 Дол­гие годы хра­ним и все­ми чтим, как свя­щен­ный:
Сам Латин, гово­рят, когда клал осно­ва­нья твер­ды­ни,
Дере­во это нашел и его посвя­тил Апол­ло­ну,
Город же новый нарек по име­ни лав­ра Лав­рен­том.
Вдруг на вер­ши­ну его, — и рас­ска­зы­вать див­но об этом! —
65 В возду­хе путь про­ло­жив, при­ле­те­ли с гром­ким жуж­жа­ньем
Пче­лы тучей густой, и, сце­пив­шись нож­ка­ми плот­но,
Рой неждан­ный повис, точ­но плод, меж листьев на вет­ке.
Вмиг про­ри­ца­тель изрек: «Я зрю ино­зем­но­го мужа,
С той же он сто­ро­ны, что и рой, сюда же стре­мит­ся
70 С вой­ском сво­им, чтобы здесь воца­рить­ся в твер­дыне высо­кой».
Факе­ла чистый огонь к алта­рям под­но­си­ла одна­жды,
Стоя рядом с отцом, во двор­це Лави­ния-дева;
Тут при­виде­лось им, буд­то длин­ные куд­ри царев­ны —
Чудо гроз­ное! — вдруг охва­ти­ло шум­ное пла­мя,
75 Сле­дом убор занял­ся, занял­ся на челе само­цвет­ный
Цар­ский венец — и вот, золотым оку­та­на дымом,
Сеет она Вул­ка­нов огонь по про­стор­ным пала­там.
Див­ное зна­ме­нье так всем на страх истол­ко­ва­но было:
Сла­ва Лави­нию ждет и удел высо­кий в гряду­щем,
80 Но при­не­сет наро­ду она вели­кие вой­ны.
Царь в тре­во­ге спе­шит обра­тить­ся к ора­ку­лу Фав­на,
Веще­го стар­ца-отца вопро­сить в лесу Аль­бу­ней­ском,
Самом боль­шом из лесов, где зве­нит источ­ник свя­щен­ный,
Воздух смра­дом сво­их испа­ре­ний густых зара­жая.
85 Вся Энот­рия, все пле­ме­на ита­лий­ские в этот
Схо­дят­ся лес, чтоб сомне­нья свои раз­ре­шить. Если щед­рый
Дар при­не­сет в него жрец, и рас­сте­лит в ночи мол­ча­ли­вой
Жерт­вен­ных шку­ры овец, и уснет на ложе овчин­ном,
Мно­го узрит он во сне витаю­щих див­ных виде­ний,
90 Будет мно­гим вни­мать голо­сам, удо­сто­ен беседы
Веч­ных богов и теней, при­ле­тев­ших из глу­би Авер­на.
Здесь и роди­тель Латин искал в тре­во­ге отве­та.
Сто тон­ко­рун­ных заклал он сам овец по обряду,
Шку­ры в лесу рас­сте­лил — и едва лишь воз­лег на овчи­нах,
95 Тот­час голос к нему доле­тел из чащи дре­вес­ной:
«Доче­ри мужа най­ти, о мой сын, не стре­мись средь лати­нян,
С тем, кто избран тобой, не справ­ляй заду­ман­ной свадь­бы:
Зять из чуж­би­ны при­дет и кро­вью сво­ей воз­ве­ли­чит
Имя наше до звезд, и к ногам наших пра­вну­ков общих
100 Будет повер­жен весь мир, и все, что види­мо Солн­цу
В дол­гом пути меж дву­мя Оке­а­на­ми, — им поко­рит­ся».
Этих сове­тов отца, что ему в ночи мол­ча­ли­вой
Фав­ном были даны, не таил Латин — и повсюду
Мча­лась на кры­льях Мол­ва и о них горо­дам авзо­ний­ским
105 Весть нес­ла, когда флот потом­ков Лао­медон­та
Встал на при­чал у кру­тых бере­гов, тра­вою порос­ших.
Вышли с Эне­ем вожди и пре­крас­ный Аска­ний на сушу,
Наземь лег­ли отдох­нуть в тени высо­ко­го бука.
Тут же дру­зья на тра­ве рас­став­ля­ют для тра­пезы яст­ва,
110 Их, как Юпи­тер вну­шил, раз­ло­жив на лепеш­ках из пол­бы,
Диких при­но­сят пло­дов, на сто­лы из хле­ба кла­дут их…
Быст­ро скуд­ный запас истре­би­ли тро­ян­цы, и голод
Их заста­вил доесть и Цере­ры дар необиль­ный.
Толь­ко успе­ли они хле­бов, отме­чен­ных роком,
115 Дерз­кой кос­нуть­ся рукой и вку­сить от круг­лых лепе­шек,
Юл вос­клик­нул: «Ну вот, мы сто­лы теперь доеда­ем!»
Он пошу­тить лишь хотел, — но, услы­шав сло­во такое,
Понял Эней, что конец насту­пил ски­та­ньям, и сыну
Смолк­нуть велел, пора­жен изъ­яв­ле­ньем боже­ст­вен­ной воли.
120 Тот­час: «При­вет тебе, край, что судь­бою мне пред­на­зна­чен! —
Мол­вит он. — Вам при­вет, о пена­ты вер­ные Трои!
Здесь наш дом и роди­на здесь! Вспо­ми­наю теперь я:
Тай­ну судь­бы мне открыв, завет оста­вил роди­тель:
“Если ты при­плы­вешь на неве­до­мый берег и голод
125 Вдруг заста­вит тебя поедать сто­лы после пира,
Знай, что там обре­тешь при­ста­ни­ще ты, истом­лен­ный,
Пер­вые там дома зало­жи и сте­ны воз­двиг­ни”.
Голод наш тем голо­дом был — послед­ним из бед­ст­вий,
Нашим кла­дет он ски­та­ньям конец.
130 Радуй­тесь! Сле­ду­ет нам с луча­ми пер­вы­ми солн­ца
В раз­ные сто­ро­ны всем разой­тись от гава­ни, чтобы
Эти раз­ведать места, раз­уз­нать о селе­ньях и людях.
Ныне Юпи­те­ру вы сотво­ри­те из чаш воз­ли­я­нье,
Сно­ва налей­те вина и Анхи­за с моль­бой при­зо­ви­те».
135 Мол­вив, себе увен­чал он чело зеле­ной лист­вою,
Гения места при­звал и первую меж­ду бес­смерт­ных
Зем­лю, и нимф, и богов неиз­вест­ных покуда пото­ков,
После, порядок блюдя, он при­звал Фри­гий­скую матерь,
Бога Идей­ско­го, Ночь и ее вос­хо­дя­щие звезды,
140 К мате­ри в небе воз­звал и к Анхи­зу во мра­ке Эре­ба.
Тут с небес­ных высот все­мо­гу­щий свет­лый Роди­тель
Три­жды удар гро­мо­вой послал и руки мано­ве­ньем
Обла­ко тев­крам явил, золотым оси­ян­ное све­том.
Гул про­бе­жал по тро­ян­ским рядам: испол­ни­лись сро­ки,
145 Обе­то­ван­ная здесь воз­двиг­ну­та будет твер­ды­ня.
Тев­к­ры гото­вят пир, и, вели­ко­му раду­ясь чуду,
Ста­вят кра­те́ры они, вином их напол­нив до края.
Толь­ко лишь день оза­рил луча­ми пер­вы­ми зем­лю,
Тев­к­ры окрест раз­бре­лись и вкруг ста­на раз­веда­ли мест­ность.
150 В этих топях — исток Нуми­ция, Тиб­ром зовет­ся
Эта река, и живет здесь отваж­ное пле­мя лати­нян.
Сын Анхи­за тогда ото всех выби­ра­ет сосло­вий
Сто послов и велит им взять уви­тые шер­стью
Вет­ви Пал­ла­ды с собой и пой­ти к чер­то­гам вла­ды­ки,
155 Дар отне­сти и мира про­сить для тро­ян­ских при­шель­цев.
Без про­мед­ле­нья послы испол­ня­ют при­каз и поспеш­ным
Шагом пус­ка­ют­ся в путь. А Эней воз­дви­га­ет жили­ща,
Место для них над водой бороздой неглу­бо­кой наме­тив,
И, слов­но лагерь, дома часто­ко­лом и валом обво­дит.
160 Путь свой про­шли меж­ду тем послы и увиде­ли баш­ни,
Кро­вель вер­хуш­ки кру­тых и при­бли­зи­лись к сте­нам лати­нян.
Отро­ки там у ворот и юно­ши в пер­вом рас­цве­те
Гна­ли рез­вых коней, укро­щая в пыли колес­ни­цы,
Лук напря­га­ли тугой, мета­ли гиб­кие дроты
165 И вызы­ва­ли дру­зей потя­гать­ся про­вор­ст­вом и силой.
Вдруг вер­хо­вой гонец Лати­ну доно­сит седо­му:
Пря­мо к сто­ли­це идут мужи огром­но­го роста
В пла­тье неве­до­мом. Царь велит в чер­то­ги позвать их,
Сам же на отчий пре­стол в сре­дин­ном покое садит­ся.
170 В горо­де был на вер­шине хол­ма чер­тог вели­ча­вый
С мно­же­ст­вом гор­дых колонн — дво­рец лав­рент­ско­го Пика,
Рощей он был окру­жен и свя­щен­ным счи­тал­ся издрев­ле.
Здесь по обы­чаю все цари при­ни­ма­ли впер­вые
Жезл и фас­ции, здесь и храм и курия были,
175 Здесь и покой для свя­щен­ных пиров, где, заклав­ши бара­на,
Дол­гие дни за сто­лом отцы про­во­ди­ли неред­ко.
Дедов цар­ст­вен­ных здесь изва­я­нья из кед­ра сто­я­ли
В долж­ном поряд­ке: Итал и отец Сабин, наса­ди­тель
Лоз (неда­ром кри­вой вино­гра­да­ря серп у под­но­жья
180 Ста­туи стар­ца лежал); и Сатурн, и Янус дву­ли­кий
Были в пред­две­рье двор­ца, и вла­сти­те­лей обра­зы древ­них,
Что за отчиз­ну в бою полу­чи­ли Мар­со­вы раны.
Здесь надо все­ми дверь­ми при­би­то было ору­жье:
Взя­тые в плен колес­ни­цы вид­ны, кри­вые секи­ры,
185 Копья, щиты, и ворот кре­пост­ных затво­ры, и рост­ры,
С вра­же­ских сня­ты судов, и с мох­на­тою гри­вою шле­мы.
Пик, укро­ти­тель коней, сидел в корот­кой тра­бее,
Щит свя­щен­ный дер­жа и загну­тый жезл кви­ри­наль­ский.
Страст­ной любо­вью к нему горя, пре­вра­ти­ла Цир­цея,
190 Ядом спер­ва опо­ив и лозой золо­тою уда­рив,
В пест­рую пти­цу его, по ство­лам сту­ча­щую гром­ко.
Так изу­кра­шен был храм, куда послан­цев тро­ян­ских
Царь латин­ский при­звал, вос­седав­ший на отчем пре­сто­ле.
С речью при­вет­ли­вой он обра­тил­ся пер­вый к вошед­шим:
195 «Дай­те ответ, дар­дан­цев послы, — ведь и род ваш и город
Ведо­мы нам, и слы­ша­ли мы, что сюда вы плы­ве­те, —
Что вам нуж­но? Зачем, какой гони­мы нуж­дою
Вы через столь­ко морей к бере­гам при­шли Авзо­ний­ским?
Сби­лись ли вы с пути, при­нес­ла ли вас непо­го­да
200 (Бури неред­ко плов­цов засти­га­ют в море откры­том), —
Если уж в устье реки вы зашли и в гава­ни вста­ли,
То не пре­зри­те наш кров, дру­же­лю­бью лати­нян доверь­тесь.
Мы спра­вед­ли­вость блюдем не под гне­том зако­нов: Сатур­нов
Род доб­ро­воль­но хра­нит обы­чай древ­не­го бога.
205 Пом­ню я, — хоть мол­ва с года­ми сде­ла­лась смут­ной, —
Так ста­ри­ки аврунк­ские мне гово­ри­ли когда-то:
Родом отсюда Дар­дан, что отплыл на Са́мос Фра­кий­ский
(Назван теперь Само­фра­ки­ей он) и добрал­ся до Иды,
Начал отсюда он путь, из Кори­та в крае Тиррен­ском,
210 Ныне же занял пре­стол в чер­то­гах звезд­но­го неба,
Свой при­ба­вив алтарь к алта­рям бес­смерт­ных высо­ким».
Или­о­ней отве­чал на эти речи Лати­ну:
«Фав­на цар­ст­вен­ный сын, не вол­на, не чер­ная буря
К вашей зем­ле подой­ти нас при­нуди­ла натис­ком злоб­ным,
215 Берег неве­до­мый нас и све­ти­ла с пути не сби­ва­ли:
Сами избра­ли мы путь и в твой город при­шли доб­ро­воль­но,
Мы, изгнан­ни­ки царств, кото­рые в сла­ве и блес­ке
Солн­це виде­ло встарь, вос­хо­дя от края Олим­па;
Род от Юпи­те­ра наш, Юпи­те­ра пле­мя дар­дан­цев
220 С гор­до­стью пред­ком зовет, от высо­кой Юпи­те­ра кро­ви
Царь наш рож­ден, тро­я­нец Эней, к тебе нас послав­ший.
Что́ за губи­тель­ный вихрь под­нял­ся в Мике­нах жесто­ких
И про­ле­тел по Идей­ским полям, каким при­го­во­ром,
Рок два мира столк­нул — Евро­пу и Азию — в бит­ве,
225 Слы­шал и тот, кто живет в краю, где по кру­гу стру­ит­ся
Ток Оке­а­на, и тот, чье жили­ще в поя­се пятом,
Меж четы­рех поя­сов про­стер­том под солн­цем жесто­ким.
Мы от пото­па спас­лись и, ски­та­ясь по вод­ным рав­ни­нам,
Мало­го про­сим клоч­ка зем­ли без­опас­ной — при­ю­та
230 Отчим богам, и воды, и возду­ха — ими вла­де­ют
Рав­но смерт­ные все. Мы для вас бес­че­стьем не будем,
Вы же сла­ву навек стя­жа­е­те доб­рым дея­ньем;
Трою на лоно при­няв, не рас­ка­ет­ся край Авзо­ний­ский.
Я Энея судь­бой кля­нусь и могу­чей дес­ни­цей, —
235 Ведо­ма вер­ность ее и отва­га испы­та­на в бит­вах, —
Мно­го пле­мен и наро­дов чужих (пре­зи­рать нас не долж­но,
Если с вет­вя­ми в руках и с моль­бой на устах мы при­хо­дим)
Зва­ли в свои нас края, чтобы мы сре­ди них посе­ли­лись,
Но веле­нья богов и судь­ба застав­ля­ли Энея
240 Вашу зем­лю искать. Этот край, отчиз­ну Дар­да­на,
Вновь обре­сти мы долж­ны — тако­ва необор­ная воля
Феба — и Тибр Тиррен­ский най­ти, и Нуми­ций свя­щен­ный.
Кро­ме того, наш вождь от былых богатств посы­ла­ет
Дар ничтож­ный тебе, из горя­щей Трои спа­сен­ный:
245 Для воз­ли­я­ний богам эта чаша слу­жи­ла Анхи­зу,
В этом убо­ре При­ам, по обы­чаю граж­дан созвав­ши,
Суд перед ними тво­рил; вот наряд, тро­ян­ка­ми ткан­ный,
Вот и жезл, и свя­щен­ный венец».
Или­о­нея сло­вам Латин вни­мал непо­движ­но,
250 Голо­ву низ­ко скло­нив и блуж­дая задум­чи­вым взглядом
В зем­лю потуп­лен­ных глаз. Ни наряд с пур­пур­ным узо­ром
Не зани­ма­ет его, ни При­а­мов жезл дра­го­цен­ный:
Доче­ри буду­щий брак вла­де­ет думой Лати­на,
Царь повто­ря­ет в душе про­ри­ца­нье ста­ро­го Фав­на.
255 Вот пред­ре­чен­ный судь­бой, из дале­кой при­быв­ший чуж­би­ны
Зять, кото­ро­го он назо­вет царем рав­но­прав­ным,
Чьи потом­ки, в веках гряду­щих доб­ле­стью слав­ны,
Мощью сво­ей поко­рят весь круг земель насе­лен­ных.
Радост­но мол­вит Латин: «Да помо­гут нам боги, испол­нив
260 Все пред­ве­ща­нья свои! Дам я то, что ты про­сишь, тро­я­нец,
И не отверг­ну даров. И пока Латин на пре­сто­ле,
Тук изобиль­ных полей и богат­ства не мень­ше тро­ян­ских
Будут у вас. Но пусть, если узы госте­при­им­ства
Хочет Эней меж нами скре­пить и союз­ни­ком звать­ся,
265 Сам он без стра­ха при­дет и пред взо­ром дру­га пред­станет.
Будет пожа­тие рук зало­гом мира меж нами.
Вы же царю сво­е­му пере­дай­те то, что ска­жу я:
Вырос­ла дочь у меня, но из наше­го пле­ме­ни зятя
Выбрать ни зна­ме­нья мне не велят, ни в свя­ти­ли­ще отчем
270 Голос, кото­рый пред­рек, что жених с бере­гов чуже­даль­них
Явит­ся к нам и, слив свою кровь с латин­скою кро­вью,
Имя наше до звезд воз­не­сет. Это он мне ука­зан
Роком, — так думаю я и, если прав­ду про­видит
Дух мой, желаю того». И, про­мол­вив так, выби­ра­ет
275 Сам он пре­крас­ных коней (их три­ста в стой­лах сто­я­ло),
Каж­до­му дарит послу ска­ку­на кры­ло­но­го­го ста­рец,
В пест­рых все чепра­ках и в пур­пур­ных попо­нах узор­ных;
Звон­ко брен­чат у коней золотые под­вес­ки под гру­дью,
В золо­те сбруя у всех и в зубах уди­ла золотые.
280 В дар Энею он шлет колес­ни­цу с пар­ной упряж­кой:
Пышет огонь из нозд­рей у коней, что от пред­ков небес­ных
Род свой ведут — от тех полу­кро­вок, кото­рых Цир­цея
Тай­но добы­ла, впу­стив к коням отцов­ским кобы­лу.
Эти дары полу­чив, уно­ся пору­че­нья Лати­на,
285 Прочь уез­жа­ют вер­хом эне­ады с вестью о мире.
Тою порой в колес­ни­це сво­ей гро­мо­верж­ца супру­га
Мча­лась воздуш­ным путем, поки­нув И́нахов Аргос.
Вдруг увида­ла она, над Пахи­ном летя сици­лий­ским,
Изда­ли тев­кров суда и Энея, кото­рый, ликуя,
290 Стро­ил с дру­зья­ми дома и, дове­рясь суше, оста­вил
Бро­шен­ный флот. Замер­ла Юно­на, прон­зен­ная болью,
И, голо­вою трях­нув, изли­ла в сте­на­ни­ях серд­це:
«О, нена­вист­ный народ! О, моей непо­кор­ная воле
Воля судь­бы их! Ужель не мог­ли они пасть на сигей­ских
295 Бран­ных полях? Или в раб­ство попасть? Иль сго­реть в подо­жжен­ной
Трое? Но нет, средь огня и средь вра­же­ских толп нахо­ди­ли
Выход они! Или сила моя, быть может, иссяк­ла
И успо­ко­и­лась я, неустан­ной враж­дою пре­сы­тясь?
Нет, и средь волн я осме­ли­лась гнать лишен­ных отчиз­ны
300 Бег­лых фри­гий­цев, по всем морям им ста­вя пре­гра­ды!
Сил, чтобы тев­кров сло­мить, не хва­ти­ло и морю и небу.
Чем зия­ю­щий зев Харибды, и Сцил­ла, и Сир­ты
Мне помог­ли? От меня и от моря в устье желан­ном
Тиб­ра укры­лись они! Но ведь Мар­су силы доста­ло
305 Диких лапи­фов сгу­бить, и Диане раз­гне­ван­ной отдал
Сам роди­тель богов Кале­дон на рас­пра­ву ста­рин­ный.
Так ли была вели­ка Кале­до­на вина и лапи­фов?
Я же, цари­ца богов, супру­га Юпи­те­ра, сред­ства
Все, что мог­ла испы­тать, испы­та­ла, ничем не гну­ша­ясь, —
310 Но победил тро­я­нец меня! Так что ж, если мало
Вла­сти вели­кой моей — я молить дру­гих не уста­ну.
Если небес­ных богов не скло­ню — Ахе­ронт я подвиг­ну.
Пусть не дано мне Энея лишить гряду­ще­го цар­ства,
Пусть Лави­нии рок, пред­на­зна­чив­ший деву при­шель­цу,
315 Будет незыб­лем, — но я могу замед­лить свер­ше­нье,
Впра­ве я истре­бить у царей обо­их наро­ды.
Тесть и зять за союз пусть жиз­нью граж­дан запла­тят!
Дева! При­да­ным тво­им будет ру́тулов кровь и тро­ян­цев,
В брач­ный покой отведет тебя Бел­ло­на! Не толь­ко
320 Дочь Кис­сея на свет роди­ла горя­щее пла­мя, —
Так­же рож­ден и тобой, Вене­ра, для Трои вос­крес­шей
Новый Парис и вто­рой губи­тель­ный сва­деб­ный факел».
Вымол­вив это, она устре­ми­лась в гне­ве на зем­лю,
Там из при­ю­та богинь, при­но­ся­щих муки, из мра­ка
325 Кли­чет к себе Алле­кто́, кото­рой любез­ны раздо­ры,
Ярость, и гнев, и вой­на, и зло­дей­ства ковар­ные коз­ни.
Все нена­видят ее — и отец Плу­тон, и род­ные
Сест­ры: так часто она изме­ня­ет гнус­ный свой облик,
Так сви­реп ее вид, так чер­ны́ на челе ее змеи.
330 Ста­ла ее под­стре­кать таки­ми реча­ми Юно­на:
«Ради меня потрудись, о дочь без­брач­ная Ночи,
Ради меня, чтобы честь и сла­ва моя оста­ва­лись
Неко­ле­би­мы, чтоб царь обо­льщен эне­ада­ми не был,
Чтоб не доста­ли­ся им ни лав­рент­ские паш­ни, ни дева.
335 Ты спо­соб­на све­сти в поедин­ке любя­щих бра­тьев,
Дом напол­нить враж­дой и бедой, чтобы в нем погре­баль­ный
Факел не гас, ты сот­ни имен при­ни­ма­ешь и сот­ни
Спо­со­бов зна­ешь губить. Так най­ди в душе сво­ей щед­рой
Сред­ство раз­ру­шить союз и посе­ять пре­ступ­ную рас­прю,
340 Пусть воз­жаж­дут вой­ны и тот­час же схва­тят ору­жье».
В тот же миг Алле­кто́, напо­ен­ная ядом Гор­го­ны,
В Лаций летит, в кру­то­вер­хий чер­тог вла­ды­ки Лав­рен­та,
Там садит­ся она у две­рей мол­ча­ли­вых Ама­ты.
Тев­кров неждан­ный при­ход и брак отверг­ну­тый с Тур­ном
345 Серд­це цари­це зажгли обидой жен­ской и гне­вом.
Чер­ную вырвав змею из волос, боги­ня мет­ну­ла
Гада цари­це на грудь и под пла­тьем скры­ла у серд­ца,
Чтобы, бес­ну­ясь, она весь дом воз­му­ти­ла безумьем.
Гад под одеж­дой сколь­зит, по глад­кой груди изви­ва­ясь,
350 Тела каса­ясь едва, исступ­лен­ной Ама­те не виден;
Буй­ное серд­це ее напол­ня­ет он зло­бой зме­и­ной,
То пови­са­ет у ней золотым оже­ре­льем на шее,
То, как венец, обви­ва­ет чело, то по телу блуж­да­ет.
В душу покуда ее про­ни­ка­ла пер­вая пор­ча,
355 Влаж­ный яд, раз­го­ра­ясь в кро­ви, мутил ее чув­ства,
Но не пыла­ло еще пожа­ром пагуб­ным серд­це, —
Речь, при­выч­ную всем мате­рям, пове­ла она крот­ко,
Ста­ла опла­ки­вать дочь и с фри­гий­цем брак нена­вист­ный:
«Дочь неуже­ли отдашь ты, отец, изгнан­ни­кам-тев­крам?
360 Зна­чит, не жал­ко тебе ни себя, ни Лави­нии? Зна­чит,
Ты не жале­ешь и мать, от кото­рой с пер­вым поры­вом
Вет­ра раз­бой­ник умчит за моря широ­кие деву?
Раз­ве не так же про­ник пас­тух фри­гий­ский к спар­тан­цу,
Чтобы Еле­ну с собой уве­сти к тро­ян­ским твер­ды­ням?
365 Где же вер­ность твоя? Где забота о близ­ких былая?
Где обе­ща­нья, что ты давал пле­мян­ни­ку Тур­ну?
Если лати­няне взять долж­ны чуже­зем­но­го зятя,
Если незыб­ле­мо то, что роди­те­лем веле­но Фав­ном, —
Все, что жез­лу тво­е­му непо­д­власт­ны, зем­ли чужи­ми
370 Я почи­таю, — и нам о том же боги веща­ли.
Вспом­ни и Тур­на род: он воз­ник в дале­ких Мике­нах,
И́нах там и Акри­сий ему поло­жи­ли нача­ло».
Тщет­но к Лати­ну она под­сту­па­лась с таки­ми реча­ми:
Ста­рец сто­ял на сво­ем. Меж­ду тем все глуб­же и глуб­же
375 Яд змеи про­ни­кал, раз­ли­вал­ся по жилам цари­цы,
Бредом рас­судок ее пому­тив, — и вот по Лав­рен­ту
Ста­ла метать­ся она, одер­жи­мая бешен­ст­вом буй­ным.
Так от уда­ров бича кубарь бежит и кру­жит­ся,
Если дети его на дво­ре запус­ка­ют про­стор­ном;
380 Букс, гони­мый рем­нем, по дуге широ­кой несет­ся,
И, поза­быв за игрой обо всем, глядит и дивит­ся
Друж­но про­вор­ству его тол­па про­сто­душ­ных маль­чи­шек,
Пуще ста­ра­ясь взбо­д­рить кубарь уда­ра­ми. Так же
Средь разъ­ярен­ной тол­пы по Лав­рен­ту носи­лась Ама­та.
385 Вот, мена­дой себя возо­мнив, летит она в дебри,
Бешен­ство все тяже­лей, тяже­лей без­за­ко­нье вер­шит­ся:
Дочь увле­ка­ет она и в леси­стых горах укры­ва­ет,
Чтобы у тев­кров отнять неве­сту и свадь­бу рас­стро­ить.
«Вакх, эвоэ! толь­ко ты, — голо­сит она, — девы досто­ин!
390 Тирс для тебя лишь взя­ла, в хоро­вод для тебя лишь всту­пи­ла,
Лишь для тебя рас­ти­ла она свя­щен­ные куд­ри!»
Мчит­ся Мол­ва и серд­ца мате­рей зажи­га­ет безумьем,
То же неистов­ство их в убе­жи­ща новые гонит.
Все покида­ют дома, рас­пус­ка­ют по вет­ру косы,
395 Пол­нят чут­кий эфир пере­ли­ва­ми воплей про­тяж­ных,
Копья из лоз в руках, на пле­чах — зве­ри­ные шку­ры.
Мать несет­ся меж них с горя­щей вет­кой смо­ли­стой.
Брач­ные пес­ни поет, вели­чая Лави­нию с Тур­ном;
Кро­вью налив­ший­ся взгляд блуж­да­ет; вдруг вос­кли­ца­ет
400 Голо­сом хрип­лым она: «Ио, латин­ские жены!
Если, как преж­де, жива любовь к несчаст­ной Ама­те
В пре­дан­ных ваших серд­цах, если прав мате­рин­ских лишить­ся
Горь­ко вам — рви­те с волос повяз­ки, оргию правь­те
Вме­сте со мной!» Так по чащам лес­ным, где лишь зве­ри таи­лись,
405 Гонит ее Алле­кто́ и вак­хи­че­ским жалит стре­ка­лом.
Видит боги­ня: силь­ны поры­вы пер­вые буй­ства,
Рух­ну­ли замыс­лы все царя, и дом его рух­нул.
Мрач­ная, тот­час она на чер­ных кры­льях взле­та­ет,
Быст­рый Нот ее мчит к без­рас­суд­но­му руту­лу в город
410 (Был аргос­ца­ми он и бег­лян­кой Дана­ей осно­ван, —
Так пре­да­нье гла­сит, — и назва­ли пред­ки то место
Арде­ей; ныне оно сохра­ня­ет гор­дое имя,
Но не вели­чье свое). Здесь Турн в чер­то­ге высо­ком
Сон отрад­ный вку­шал во мра­ке ночи без­звезд­ной.
415 Образ пугаю­щий свой изме­нить Алле­кто́ поспе­ши­ла:
Злоб­ное скры­ла лицо под обли­чьем дрях­лой ста­ру­хи,
Гнус­ный изре­за­ла лоб мор­щи­на­ми, в куд­ри седые
Вет­ку оли­вы впле­ла и стя­ну­ла их туго повяз­кой.
Так пре­вра­ти­лась она в Кали­бу, жри­цу Юно­ны,
420 И пред­ста­ла во сне перед взо­ром Тур­на, про­мол­вив:
«Стер­пишь ли, Турн, чтоб труды твои все пона­прас­ну про­па­ли,
Чтобы твой жезл пере­шел так лег­ко к при­шель­цам дар­дан­ским?
Царь неве­сту тебе с при­да­ным, куп­лен­ным кро­вью,
Дать не жела­ет: ему ино­зем­ный нужен наслед­ник!
425 Что ж, на посме­ши­ще всем истреб­ляй тиррен­ские рати,
Даром иди хоть на смерть, покой охра­няя лати­нян.
Мир­ный сон твой сму­тить и все ска­зать тебе пря­мо
Дочь Сатур­на сама все­мо­гу­щая мне при­ка­за­ла.
Так не замед­ли при­звать ита­лий­цев юных к ору­жью,
430 Радост­но в бой их веди на вождей фри­гий­ских, раз­бив­ших
Стан у пре­крас­ной реки, и сожги кораб­ли рас­пис­ные!
Мощ­ная воля богов тако­ва. И если неве­сту
Царь Латин не отдаст и сво­их обе­ща­ний не сдер­жит, —
Пусть узна­ет и он, како­во ору­жие Тур­на».
435 Юно­ша жри­це в ответ с улыб­кой насмеш­ли­вой мол­вил:
«Нет, заблуж­да­ешь­ся ты, если дума­ешь, что не достиг­ла
Слу­ха наше­го весть о заплыв­ших в Тибр чуже­зем­цах.
Мни­мы­ми стра­ха­ми нас не пугай. Меня не забудет
Выш­них цари­ца богов!
440 К прав­де быва­ет сле­па побеж­ден­ная немо­щью ста­рость,
Вот и тер­за­ет она тебя напрас­ной тре­во­гой,
Вещую стра­хом пустым средь раздо­ров цар­ских моро­чит.
Мать! Забота твоя — изва­я­нья богов и свя­ты­ни,
Бит­вы и мир пре­до­ставь мужам, что сра­жа­ют­ся в бит­вах».
445 Гне­вом от этих слов заго­ре­лось фурии серд­це.
Речь свою Турн обо­рвал, вне­зап­ной дро­жью охва­чен,
Взор застыл у него: заши­пе­ли эри­нии змеи,
Страш­ный лик открыл­ся пред ним, и очи, блуж­дая,
Пла­ме­нем злоб­ным зажглись. В заме­ша­тель­стве вновь поры­вал­ся
450 Турн гово­рить, но, гро­зя, под­ня­лись на челе у боги­ни
Гады, и, щелк­нув бичом, Алле­кто́ его оттолк­ну­ла.
«Вот я, — вскри­ча­ла, — кого побеж­ден­ная немо­щью ста­рость,
К прав­де сле­пая, средь битв моро­чит ужа­сом тщет­ным!
Видишь меня? Я при­шла из при­ю­та сестер нена­вист­ных,
455 Бит­вы и смерть — забота моя!»
В бешен­стве вымол­вив так, горя­щий пла­ме­нем чер­ным
Факел мет­ну­ла она и вон­зи­ла юно­ше в серд­це.
Ужас тяж­кий пре­рвал героя сон бес­по­кой­ный,
Пот все тело ему омыл холод­ной вол­ною.
460 С кри­ком ищет он меч в изго­ло­вье, ищет по дому,
Стра­стью к войне ослеп­лен и пре­ступ­ной жаж­дой сра­же­ний,
Буй­ст­ву­ет, гне­вом гоним, — так порой, когда с трес­ком пыла­ет
Хво­рост и мед­ный котел окру­жа­ет шум­ное пла­мя,
В нем начи­на­ет бур­лить огнем нагре­тая вла­га,
465 Пенит­ся, слов­но поток, и дымит­ся, и пле­щет, как буд­то
Тес­но ей ста­ло в кот­ле, и клу­ба­ми пара взле­та­ет.
Мир пре­зрев и союз, при­зы­ва­ет в поход на Лати­на
Турн дру­зей моло­дых и велит гото­вить ору­жье,
Встать на защи­ту стра­ны и вра­га из Ита­лии выбить:
470 Сил доволь­но у них одо­леть и лати­нян и тев­кров.
Толь­ко лишь мол­вил он так и воз­нес все­выш­ним моле­нья,
Руту­лы все, как один, за ору­жье с жаром берут­ся:
В бой при­зы­ва­ет одних кра­сотой цве­ту­щая юность,
Пред­ки цари — дру­гих, а третьих — подви­гов сла­ва.
475 Тою порой, как Турн зажи­га­ет отва­гою души,
Прочь летит Алле­кто́ и несет­ся на кры­льях сти­гий­ских
К тев­крам и новые там зате­ва­ет коз­ни: при­ме­тив
Место, где дичь над рекой тра­вил пре­крас­ный Аска­ний,
Бешен­ст­вом сво­ру его рас­па­ля­ет исча­дье Коци­та,
480 Чут­ких кос­нув­шись нозд­рей зна­ко­мым запа­хом зве­ря,
Чтобы упор­ней гна­лись за оле­нем соба­ки. И это
Было нача­лом всех бед, пас­ту­хов толк­ну­ло на бит­ву.
Жил там кра­са­вец олень, высо­ки­ми гор­дый рога­ми,
Был он еще сосун­ком похи­щен у мат­ки и вскорм­лен
485 Тир­ра детьми и самим роди­те­лем Тирром, кото­рый
Цар­ские пас ста­да и сте­рег окрест­ные паш­ни.
Силь­вия, дочь пас­ту­ха, о руч­ном забо­ти­лась зве­ре,
Неж­ных цве­тов пле­те­ни­цы ему вкруг рогов обви­ва­ла,
Греб­нем чеса­ла шерсть и купа­ла в источ­ни­ке чистом.
490 Тро­гать себя поз­во­лял и к сто­лу под­хо­дил он охот­но
И, набро­див­шись в лесах, все­гда к зна­ко­мым поро­гам
Сам воз­вра­щал­ся назад, хоть порой и позд­нею ночью.
Это его вда­ле­ке учу­я­ли Юла соба­ки.
Зве­ря вспуг­ну­ли они, когда, от зноя спа­са­ясь,
495 Плыл он вниз по реке в тени зеле­ных отко­сов.
Сам Аска­ний, горя жела­ньем охот­ни­чьей сла­вы,
Лук согнул рого­вой и стре­лу в оле­ня напра­вил.
Бог невер­ной руке помог: с тети­вы зазве­нев­шей
С силой стре­ла сорва­лась и в утро­бу зве­рю вон­зи­лась.
500 Ране­ный мчит­ся олень домой, под зна­ко­мую кров­лю,
В стой­ло со сто­ном бежит, исте­кая кро­вью обиль­ной,
И, слов­но слез­ной моль­бой, весь дом сво­ей жало­бой пол­нит.
Силь­вия, пер­вой его увидав, уда­ря­ет рука­ми
В грудь, и на помощь зовет, и соседей суро­вых скли­ка­ет.
505 Тот­час же (ибо в лес­ной Алле­кто́ зата­и­лась заса­де)
Все при­бе­га­ют: один узло­ва­тую тащит дуби­ну,
Кол обо­жжен­ный — дру­гой. Пре­вра­ща­ет ярость в ору­жье
Все, что нашлось под рукой. И Тирр, что, кли­нья вго­няя,
В щепы рас­ка­лы­вал дуб, топор поспеш­но хва­та­ет,
510 Одно­сель­чан созы­ва­ет в ряды, без­удерж­ный в гне­ве.
Злая боги­ня, решив, что для рас­при вре­мя при­спе­ло,
Из лесу мчит­ся ско­рей и с кров­ли хле­ва пока­той
Гром­ко тру­бит в изо­гну­тый рог и пас­ту­шьим при­зы­вом
Все будо­ра­жит вокруг: содрог­ну­лась от адско­го рева
515 Роща, и шум про­бе­жал по вер­ши­нам дре­му­че­го леса,
Три­вии озе­ро звук услы­ха­ло, услы­шал сер­ни­стый
Нар с беле­сой водой и Вели­на исток отда­лен­ный,
Мате­ри в стра­хе тес­ней к груди при­жа­ли мла­ден­цев.
Быст­ро тру­ба Алле­кто́ соби­ра­ет зыч­ным при­зы­вом
520 Буй­ные тол­пы — и вот, на ходу хва­тая ору­жье,
В бой зем­ледель­цы бегут; но из лаге­ря Юлу на помощь
Вои­ны Трои спе­шат, рас­пах­нув­ши настежь ворота.
Ста­ли про­тив­ни­ки в строй. Нача­лась уж не дикая свал­ка,
В ход не дуби­ны идут и не колья с кон­цом обо­жжен­ным, —
525 Боя реша­ет исход секир дву­ост­рых желе­зо,
Частой стер­нею клин­ков още­ти­ни­лась чер­ная нива,
Медь на солн­це горит и мечет отблес­ки к небу.
Так под вет­ром спер­ва покры­ва­ет­ся белою пеной
Море, потом все силь­ней и выше взды­ма­ют­ся вол­ны,
530 И, нако­нец, до небес глу­бо­кая пле­щет пучи­на.
Вот про­сви­сте­ла стре­ла, и в пере­д­нем ряду ита­лий­цев
Юный Аль­мон упал, пре­крас­ный пер­ве­нец Тир­ра:
В гор­ло впи­лось ост­рие, и доро­гой голо­са влаж­ной
В рану хлы­ну­ла кровь, пре­се­кая жизнь и дыха­нье.
535 Валят­ся наземь тела. Про­стерт Галез пре­ста­ре­лый
В миг, когда вышел впе­ред, чтобы стать посред­ни­ком мира
(Всех спра­вед­ли­вей он был и бога­че в краю Авзо­ний­ском:
Пять ове­чьих отар, пять стад коров заго­нял он
В хле­вы, и сто плу­гов поля́ его борозди­ло).
540 Бились покуда вра­ги, одо­леть не в силах друг дру­га,
Взмы­ла ввысь Алле­кто, обе­ща­нье испол­нив и кро­вью
Пав­ших в пер­вом бою напо­ив нена­сыт­ную рас­прю,
К сво­ду кру­то­му небес унес­лась от зем­ли Гес­пе­рий­ской,
Гор­до Юноне она, тор­же­ст­вуя победу, ска­за­ла:
545 «Вот тебе все: и вой­на, и раздор, разде­лив­ший наро­ды.
Вновь попро­буй теперь их свя­зать сою­зом и друж­бой,
После того как гостей окро­пи­ла я кро­вью латин­ской.
Боль­ше сде­лаю я, если воля твоя неиз­мен­на:
Ближ­ние все горо­да под­ни­му и, слу­хи посе­яв,
550 Дух авзо­ний­цев зажгу безум­ной к бит­вам любо­вью,
Всех на под­мо­гу пошлю, все поля покрою ору­жьем».
Мол­вит Юно­на в ответ: «Доволь­но стра­хов и коз­ней,
Повод есть для вой­ны, и вра­ги схва­ти­лись вплот­ную,
Слу­чай вру­чил им мечи — но клин­ки уж отведа­ли кро­ви.
555 Пусть же такую они теперь отпразд­ну­ют свадь­бу —
Слав­ный Вене­ры сын и царь Латин веро­лом­ный.
Но не доз­во­лил Отец, пове­ли­тель вели­кий Олим­па,
Чтобы при све­те дня ты носи­лась по́ небу воль­но.
Прочь ухо­ди! Если ну́жны еще труды и уси­лья,
560 Справ­люсь я и сама!» Так Сатур­на дочь гово­ри­ла.
Фурия, кры­лья рас­крыв, на кото­рых змеи шипе­ли,
Верх­ний поки­ну­ла мир, уле­те­ла в оби­тель Коци­та.
Есть в Ита­лий­ской зем­ле меж гора­ми высо­ки­ми место,
Сла­вит­ся всюду оно, и мол­вой поми­на­ет­ся часто
565 Имя Амп­санкт­ских долин. Густо­ли­стым покры­тые лесом
Кру­чи с обе­их сто­рон нави­са­ют здесь, и меж ними
Реч­ка, гре­мя по кам­ням и клу­бясь ворон­ка­ми, мчит­ся,
Здесь зия­ет про­вал пеще­ры — в страш­ное цар­ство
Дита отвер­стая дверь; Ахе­рон­та вол­ной вредо­нос­ной
570 Выход этот про­бит, чрез кото­рый эри­ния скры­лась,
Мерз­кая всем, от себя изба­вив зем­лю и небо.
Дочь Сатур­на меж тем, завер­шая фурии дело,
Пуще раздор раз­жи­гать при­ня­лась. Устрем­ля­ет­ся в город
С поля рать пас­ту­хов и несет с собою уби­тых —
575 Аль­мо­на тело и труп изу­ве­чен­ный стар­ца Гале­за.
Все взы­ва­ют к богам и Лати­на в свиде­те­ли кли­чут,
Тев­кров в убий­стве винят. Появ­ля­ет­ся Турн средь смя­те­нья,
Мно­жит уко­ра­ми страх: неда­ром при­зва­ны тев­к­ры,
Сам он отверг­нут не зря — царь жела­ет с кро­вью фри­гий­ской
580 Кровь свою слить. И пока по лесам в вак­хи­че­ском буй­стве
Мате­ри мчат без пути, увле­кае­мы сла­вой Ама­ты, —
Их сыно­вья, собрав­шись тол­пой, к Мавор­су взы­ва­ют.
Зна­ме­ньям всем вопре­ки, вопре­ки веле­ни­ям рока,
Тре­бу­ют люди вой­ны, извра­щая волю все­выш­них.
585 Цар­ский дво­рец окру­жив, как на при­ступ, лати­няне рвут­ся,
Царь же незыб­лем и тверд, как утес в бушу­ю­щем море,
Слов­но в море утес, когда он средь рас­ту­ще­го гула
Всей гро­ма­дой сво­ей отра­жа­ет беше­ный натиск
Вою­щих волн, а вокруг гро­мы­ха­ют ска­лы и кам­ни
590 В пене седой, и с боков отры­ва­ют­ся тра­вы мор­ские.
Но, уж не в силах сло­мить сле­пую волю сограж­дан
(Все совер­ша­лось в тот миг по манию гнев­ной Юно­ны),
Царь, взы­вая к богам и к пусто­му небу, вос­клик­нул:
«Рок одо­лел нас, увы! За собой нас вихрь увле­ка­ет!
595 Сами запла́тите вы сво­ей свя­тотат­ст­вен­ной кро­вью,
О зло­по­луч­ные! Ждет и тебя, о Турн, за нече­стье
Горь­кая казнь, и позд­но богам при­не­сешь ты обе­ты.
Мне ж угото­ван покой, но, хоть гавань откры­та для стар­ца,
Мир­ной кон­чи­ны и я лишил­ся». Вымол­вив, смолк он
600 И, запер­шись во двор­це, бразды прав­ле­нья оста­вил.
Есть обы­чай один в Гес­пе­рий­ском Лации; преж­де
Свя­то его блюли горо­да аль­бан­цев, а ныне
Рим дер­жав­ный блюдет, начи­ная Мар­со­вы бра­ни,
Гетам ли он гото­вит вой­ну и пла­чев­ную участь,
605 В гроз­ный идет ли поход на гир­кан, ара­бов иль индов,
Шлет ли вой­ска навстре­чу заре, чтоб знач­ки леги­о­нов
Рим­ских отнять у пар­фян. Почи­та­ют все как свя­ты­ню
Две­ри двой­ные вой­ны, перед Мар­сом ярост­ным в стра­хе;
На сто засо­вов они из желе­за и меди надеж­но
610 Запер­ты, и ни на миг не отхо­дит бди­тель­ный Янус.
Но коль в сена­те отцы поре­шат, что вой­на неиз­беж­на,
Кон­сул тогда, обла­чен по-габин­ски наде­тою тогой
И кви­ри­наль­ским пла­щом, отво­ря­ет скри­пу­чие ство­ры,
Граж­дан на бит­ву зовет, и за ним идут они сле­дом,
615 В хрип­лые тру­бы тру­бят, одоб­ре­нье свое изъ­яв­ляя.
Дол­жен был бы Латин, объ­яв­ляя вой­ну эне­адам,
Мрач­ную дверь отво­рить, соблюдая тот же обы­чай, —
Но погну­шал­ся отец совер­шить обряд нена­вист­ный,
Скрыл­ся во мра­ке двор­ца, роко­вых не кос­нув­шись запо­ров.
620 Тут сле­те­ла с небес цари­ца богов и толк­ну­ла
Ство­ры сво­ею рукой; непо­дат­ли­вый шип повер­нул­ся,
Проч­ный сло­мал­ся засов — и две­ри вой­ны рас­пах­ну­лись.
Мир­ный и тихий досель, под­нял­ся весь край Авзо­ний­ский.
В пешем строю выхо­дят одни, дру­гие взме­та­ют
625 Пыль поле­том коней, и каж­дый ищет ору­жье.
Тот нати­ра­ет свой щит и бле­стя­щие лег­кие стре­лы
Салом, а этот вост­рит топор на камне точиль­ном,
Раду­ют всех вой­ско­вые знач­ки и труб­ные зву­ки.
Звон нако­ва­лен сто­ит в пяти горо­дах: обнов­ля­ют
630 Копья, доспе­хи, мечи в Кру­сту­ме­рии, в Тибу­ре гор­дом,
В Ардее, в сте­нах Антемн баш­не­нос­ных и в мощ­ной Атине.
Тела при­кры­тье — щиты — пле­тут из иво­вых пру­тьев,
Полый кует­ся шлем и надеж­ный пан­цирь из меди,
Мяг­кие гнут­ся листы сереб­ра для бле­стя­щих поно­жей.
635 Боль­ше ни серп не в чести, ни плуг: про­па­ла к ору­дьям
Мир­ным любовь; лишь наслед­ст­вен­ный меч нака­ля­ет­ся в горне.
Тру­бы ревут, идет по рукам дощеч­ка с паро­лем.
Шлем со сте­ны сни­ма­ет один, дру­гой запря­га­ет
Бью­щих копы­том коней, или вер­ный меч наде­ва­ет,
640 Или коль­чу­гу, из трех золотых спле­тен­ную нитей.
Настежь, боги­ни, теперь отво­ри­те вра­та Гели­ко­на,
Песнь о царях, что на бой под­ня­лись, и о ратях нач­ни­те,
Песнь о мужах, что цве­ли в бла­го­дат­ной зем­ле Ита­лий­ской
В дав­ние эти века, о сра­же­ньях, в стране запы­лав­ших.
645 Сами вы помни­те все и поведать може­те, девы,
Нам, до кото­рых едва дуно­ве­нье мол­вы доле­те­ло.
Пер­вым выстро­ил рать и на бой из Тиррен­ско­го края
Враг над­мен­ный богов, суро­вый вышел Мезен­ций.
Юный сын его Лавз был рядом с ним; кра­сотою
650 Толь­ко Турн, лав­рент­ский герой, его пре­взо­шел бы.
Лавз, укро­ти­тель коней и лес­ных зве­рей победи­тель,
Тыся­чу вел за собой — но вот­ще! — мужей агил­лин­ских;
Был он досто­ин иметь не тако­го вождя, как Мезен­ций,
Луч­ше­го так­же отца — не Мезен­ция — был бы досто­ин.
655 Сле­дом летел по лугам в колес­ни­це, паль­му стя­жав­шей,
Гор­дый победой коней пре­крас­но­го сын Гер­ку­ле­са,
Столь же пре­крас­ный и сам, Авен­тин; в честь отца он укра­сил
Щит свой сот­нею змей — опле­тен­ной гада­ми гид­рой.
Рея-жри­ца его средь лесов на хол­ме Авен­тин­ском
660 Тай­но на свет роди­ла, соче­тав­шись — смерт­ная — с богом,
Тою порой как, убив Гери­о­на, Лав­рент­ские паш­ни
Мощ­ный тиринф­ский герой посе­тил и в пото­ке Тиррен­ском
Выку­пал ста­до быков, в Ибе­рии с бою добы­тых.
Вои­ны копья несут и шесты с око­не­чьем желез­ным,
665 Круг­лым клин­ком пора­жа­ют вра­гов и дротом сабин­ским.
В шку­ру огром­но­го льва с още­ти­нен­ной гроз­ною гри­вой
Был одет Авен­тин; голо­ва с бело­зу­бою пастью
Шле­мом слу­жи­ла ему. Так, набро­сив покров Гер­ку­ле­сов
На́ пле­чи, в цар­ский дво­рец вхо­дил вои­тель суро­вый.
670 Сле­дом два близ­не­ца покида­ют Ти́бура сте­ны
(Город был так наре­чен в честь Тибур­тия, третье­го бра­та),
Пыл­кий Кор и Катилл, моло­дые потом­ки арги­вян.
Бра­тья всех впе­ре­ди через чащу копий несут­ся, —
Так с Офрий­ских вер­шин или с круч засне­жён­ных Гомо­лы
675 Быст­рым гало­пом летят два кен­тав­ра, рож­ден­ные тучей,
И рас­сту­па­ет­ся лес перед ними, бегу­щи­ми бур­но,
С гром­ким трес­ком вокруг лома­ет­ся частый кустар­ник.
Не укло­нил­ся от битв и созда­тель твер­дынь пре­не­стин­ских
Цекул; верят века пре­да­нью о том, что, Вул­ка­ном
680 В сель­ской глу­ши рож­ден­ный средь стад, в оча­ге был он най­ден.
Стро­ем широ­ким шагал за царем леги­он дере­вен­ский, —
Все, кто в Пре­не­сте живет, кто холод­ным вспо­ён Ание­ном
Иль Ама­зе­ном-отцом, кто в полях Габин­ских, любез­ных
Серд­цу Юно­ны, взра­щен, или в щед­рой Ана­гнии, или
685 В крае ручьев, меж Ге́рник­ских скал. Без щитов, без доспе­хов,
Без колес­ниц высту­па­ют они; сви­нец туск­ло-серый
Мечут одни из пра­щей, у дру­гих — два дро­ти­ка лег­ких
В креп­ких руках; вме­сто шле­мов у всех чело защи­ща­ют
Бурые шку­ры вол­ков, и босою левой ногою
690 Пыль попи­ра­ют они — лишь на пра­вой сапог сыро­мят­ный.
Так­же Мес­сап, укро­ти­тель коней, Неп­ту­но­ва отрасль, —
Ранить его не дано нико­му ни огнем, ни желе­зом, —
Весь свой празд­ный народ и от битв отвык­шее вой­ско
Тот­час к ору­жью при­звал и меч схва­тил в нетер­пе­нье.
695 Он фес­цен­нин­цев ряды ведет и эквов-фалис­ков,
Тех, кто живет на Фла­вин­ских полях и на кру­чах Сорак­та,
В рощах Капе­ны и там, где над озе­ром холм Цими­ний­ский.
Мер­но сту­па­ли они и вла­сти­те­ля сла­ви­ли пес­ней, —
Так средь туч дожд­ли­вых лебедей бело­снеж­ная стая
700 С паст­бищ обрат­но летит и про­тяж­ным звон­ким напе­вом
Все огла­ша­ет вокруг, и ему Азий­ские вто­рят
Топь и поток.
Если б сме­ша­лись ряды, то не ратью, в медь обла­чен­ной,
Всем бы каза­лись они, но пер­на­тых плот­ною тучей,
705 Что из про­сто­ров мор­ских к бере­гам воз­вра­ща­ют­ся с кри­ком.
Мощ­ные вывел вой­ска и пото­мок древ­них саби­нян,
Кла­вз, кото­рый и сам подо­бен мощ­но­му вой­ску:
Клав­ди­ев пле­мя и род от него пошли и про­ник­ли
В Лаций, когда уде­лил место в Риме саби­ня­нам Ромул.
710 С ним ами­терн­ский отряд и когор­та древ­них кви­ри­тов,
Все, что в Эре­те живут и в олив­ко­вых рощах Метус­ки,
Иль на Розей­ских полях близ Вели­на, иль в сте­нах Номен­та,
Иль на Севе́рской горе и на Те́трик­ских ска­лах суро­вых;
Все, что из Форул при­шли, из Кас­пе­рии, быст­рой Гимел­лы,
715 Все, кого Тибр поит и Фаб­а­рис, кто из холод­ной
Нур­сии при­был и кто из Латин­ских пре­де­лов, из Гор­ты,
Жите­ли мест, где текут зло­ве­щей Аллии струи, —
Вои­нов столь­ко же шло, сколь­ко волн бушу­ет в Ливий­ском
Море, когда Ори­он в ненаст­ные пря­чет­ся воды,
720 Сколь­ко в Ликий­ских полях золотых иль на нивах над Гер­мом
Спе­лых коло­сьев сто­ит под солн­цем ново­го лета.
Звон разда­ет­ся щитов, и зем­ля гудит под нога­ми.
Вслед Ага­мем­но­на друг, Алез, нена­вист­ник тро­ян­цев,
Впряг в колес­ни­цу коней и воин­ст­вен­ных сот­ни наро­дов
725 Тур­ну на помощь повел: тех, что пашут Мас­сик, счаст­ли­вый
Вак­ха дара­ми, и тех, кого аврунк­ские стар­цы
Высла­ли в бой от высо­ких хол­мов и рав­нин Сиди­ци­на,
Тех, что из Калы при­шли и от струй мел­ко­вод­ных Воль­тур­на;
Оски шли за царем и суро­вые сати­ку­лан­цы.
730 Тон­кий дро­тик, из тех, что рем­нем при­вя­за­ны гиб­ким,
Каж­дый воин несет и кожа­ный щит для при­кры­тья;
Меч кри­вой на боку, чтобы им вру­ко­паш­ную бить­ся.
О́бал! Так­же тебя помя­нуть не забу­ду я в песне.
Ним­фой Себе­та реч­ной был рож­ден ты Гело­ну, кото­рый
735 Пра­вил на склоне годов теле­бо­я­ми в цар­стве Капрейском.
Но уж дав­но его сын, не доволь­ст­ву­ясь отчим наде­лом,
Вла­сти сво­ей под­чи­нил пле­ме­на, что живут на рав­ни­нах,
Сар­на обиль­ной стру­ей оро­шен­ных; ему поко­ри­лись
Жите­ли Ба́тула, Руфр, зем­ледель­цы на нивах Целем­ны,
740 Те, на кого с высоты пло­до­нос­ные смот­рят Абел­лы.
Все на тев­тон­ский лад бро­са­ют кельт­ские копья,
Проб­ко­вый дуб обо­драв, из коры его дела­ют шле­мы,
Искрят­ся медью мечи, и щиты их искрят­ся медью.
В бит­ву так­же тебя посла­ли гори­стые Нер­сы,
745 У́фент, про­слав­лен­ный царь, неиз­мен­но счаст­ли­вый в сра­же­ньях,
Тверд и суров твой народ и при­вы­чен к дол­гим охотам
В дебрях лес­ных и к нелег­кой зем­ле Экви́куль­ских пашен.
Здесь зем­ледель­цы идут за плу­гом с мечом и в доспе­хах,
Любят они за добы­чей ходить и жить гра­бе­жа­ми.
750 Так­же слу­жи­тель богов из Марру­вия, горо­да мар­сов,
При­был отваж­ный Умброн по веле­нью вла­ды­ки Архип­па,
Шлем увен­чав зеле­ной лист­вой пло­до­нос­ной оли­вы.
Гадов пол­зу­чий род и гидр с ядо­ви­тым дыха­ньем —
Всех он умел усып­лять при­ка­са­ньем руки иль закля­тьем,
755 Ярость змей укро­щал, вра­че­вал их уку­сы искус­но.
Но, пора­жен дар­дан­ским копьем, не мог исце­лить он
Рану свою: ни сло­ва наве­ваю­щих дре­му закля­тий
Не помог­ли веду­ну, ни тра­вы с мар­сий­ских наго­рий.
Рощ Анги­тий­ских лист­вой и Фуци­на стек­лян­ной вол­ною,
760 Вла­гой озер опла­кан ты был.
Шел сра­жать­ся и ты, Иппо­ли­та отпрыск пре­крас­ный,
Вир­бий. Ари­ция в бой тебя посла­ла род­ная,
В ней ты воз­рос, где шумит Эге­рии роща, где вла­жен
Берег, где туч­ный алтарь бла­го­склон­ной Диа­ны дымит­ся.
765 Ибо пре­да­нье гла­сит: когда Иппо­ли­та сгу­би­ли
Маче­хи коз­ни и месть отца, когда рас­тер­за­ли
Тело его ска­ку­ны, в исступ­лен­ном летев­шие стра­хе, —
Вновь под небес­ный свод и к све­ти­лам эфи­ра вер­нул­ся
Он, вос­кре­шен Пеа­на тра­вой и любо­вью Диа­ны.
770 Но все­мо­гу­щий Отец, него­дуя на то, что вер­нул­ся
Смерт­ный из цар­ства теней к сия­нью слад­ко­му жиз­ни,
Мол­нию бро­сил в того, кто лекар­ство создал искус­но,
Фебо­рож­ден­но­го сам к вол­нам сти­гий­ским низ­ри­нул.
А Иппо­лит меж­ду тем уне­сен бла­го­дат­ной Диа­ной
775 В рощи Эге­рии был и сокрыт в при­юте надеж­ном.
Имя себе изме­нив и назвав­шись Вир­би­ем, здесь он
Век в без­вест­но­сти свой средь лесов про­вел ита­лий­ских.
Вот поче­му и теперь в запо­вед­ную Три­вии рощу
К хра­му досту­па нет креп­ко­но­гим коням, что на ска­лы
780 Юно­шу сбро­си­ли, мчась от мор­ско­го зве­ря в испу­ге.
С пылом отцов­ским и сын ска­ку­нов гонял по рав­ни­нам.
Он и сей­час на бит­ву летел, колес­ни­цею пра­вя.
Турн средь пер­вых рядов, то там, то тут появ­ля­ясь,
Ходит с ору­жьем и всех кра­сотой пре­вос­хо­дит и ростом.
785 Шлем укра­ша­ет его Химе­ра с гри­вой трой­ною,
Дышит огнем ее пасть, как жер­ло кипя­щее Этны, —
Чем сра­же­нье силь­ней сви­ре­пе­ет от про­ли­той кро­ви,
Тем силь­ней и она изры­га­ет мрач­ное пла­мя.
В левой руке его щит, а на нем — зла­то­ро­гая Ио,
790 Шер­стью покры­та уже, уже пре­вра­щен­ная в тел­ку;
Аргус ее сте­ре­жет на щите огром­ном, и рядом
И́нах-отец изли­ва­ет поток из урны чекан­ной.
В пешем строю за царем щито­нос­ное дви­жет­ся вой­ско,
Плот­ною тучей поля покры­вая: выхо­дят аврун­ки,
795 Древ­них сикан­цев отряд, и арги­вян, и руту­лов слав­ных,
Вслед — из Лаби­ция рать, со щита­ми цвет­ны­ми сакра­ны,
Те, кто доли­ны твои, Тибе­рин, и Нуми­ция берег
Пашут свя­щен­ный и плуг ведут по хол­мам руту­лий­ским,
Иль по Цир­цей­ским горам, или там, где нива­ми пра­вит
800 Анк­сур-Юпи­тер и с ним Феро­ния, гор­дая рощей,
Там ли, где Са́туры топь, где по тем­ным низи­нам студе­ный
Уфент ищет пути, чтобы в море излить свои воды.
Вме­сте с мужа­ми при­шла и Камил­ла из пле­ме­ни воль­сков,
Кон­ных бой­цов отряд при­ве­ла, бли­стаю­щий медью.
805 Руки при­вык­ли ее не к пря­же, не к шер­сти в кош­ни­цах,
Дева-воин, она трудов Минер­вы не зна­ла, —
Бран­ный был ведом ей труд и с вет­ра­ми бег впе­ре­гон­ки.
В поле лете­ла она по вер­хуш­кам зла­ков высо­ких,
Не при­ми­ная ногой стеб­лей и лом­ких коло­сьев,
810 Мча­лась и по морю, путь по вол­нам про­ла­гая про­вор­но,
Не успе­вая сто­пы омо­чить в соле­ной пучине.
Смот­рит ей вслед моло­дежь, поля и кров­ли усе­яв,
Изда­ли мате­ри ей дивят­ся в немом изум­ле­нье;
Глаз не в силах тол­па отве­сти от нее, лишь завидит
815 Пур­пур почет­ный, что ей оку­тал строй­ные пле­чи,
Золо­то пряж­ки в кудрях, ликий­ский кол­чан за спи­ною,
Ост­рый пас­ту­ше­ский дрот, из проч­но­го сде­лан­ный мир­та.

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 3. …сохра­ня­ет имя Кай­е­ты… — Рас­сказ о Кай­е­те, кор­ми­ли­це Энея, как и рас­ска­зы о Мизене и Пали­ну­ре, дол­жен объ­яс­нить про­ис­хож­де­ние назва­ния мест­но­сти.
Стих 12. Солн­ца могу­чая дочь — вол­шеб­ни­ца Цир­цея.
Стих 17. …сви­ней щети­ни­стых ста­до… — В сви­ней Цир­цея обра­ти­ла спут­ни­ков Улис­са («Одис­сея», X, 237 и след.).
Стих 37. Эра­то — муза любов­ной поэ­зии, здесь вооб­ще муза.
Стих 47. Фав­ну его роди­ла… — В гре­че­ской тра­ди­ции Латин — сын Одис­сея и Цир­цеи. Фавн — ита­лий­ский бог, покро­ви­тель лесов и полей, пас­ту­хов и стад, отож­дествля­е­мый с Паном.
Стих 48. Пик — бог лесов и полей, пред­ска­за­тель буду­ще­го. Он же пер­вый царь лати­нян. Когда Пик отверг любовь Цир­цеи, она пре­вра­ти­ла его в дят­ла.
Стих 82. …в лесу Аль­бу­ней­ском… — Лес назван по име­ни Аль­бу­неи — ним­фы свя­щен­но­го источ­ни­ка.
Стих 114. …хле­бов, отме­чен­ных роком… — Сбы­ва­ет­ся про­ро­че­ство об окон­ча­нии стран­ст­вий Энея и его спут­ни­ков (см. «Эне­иду», III, 255—257).
Стих 123. …завет оста­вил роди­тель… — Одно из про­ти­во­ре­чий, свиде­тель­ст­ву­ю­щих о том, что Вер­ги­лий не завер­шил работу над тек­стом поэ­мы: пред­ска­за­ние о поедае­мых сто­лах было сде­ла­но не Анхи­зом, а гар­пи­ей Келе­но.
Стих 138. Фри­гий­ская матерь — Кибе­ла.
Стих 139. Бог Идей­ский — Юпи­тер Крит­ский.
Стих 150. Нуми­ций — река в Лации, выте­каю­щая из болота и впа­даю­щая в море. Слу­жи­ла гра­ни­цей меж­ду лав­рент­ца­ми и руту­ла­ми.
Стих 154. Вет­ви Пал­ла­ды — вет­ви оли­вы, свя­щен­но­го дере­ва Афи­ны Пал­ла­ды; обви­тые белы­ми повяз­ка­ми, они слу­жи­ли зна­ком мира в руках послов.
Стих 174. Курия — здесь: место собра­ний сена­та.
Стих 178. Итал — леген­дар­ный царь, пра­вив­ший энотра­ми. Отец Сабин — леген­дар­ный пред­ок пле­ме­ни саби­нян.
Стих 180. Янус дву­ли­кий — древ­ний ита­лий­ский бог. Он изо­бра­жал­ся с дву­мя лица­ми, ста­рым и моло­дым, обра­щен­ны­ми в раз­ные сто­ро­ны, — сим­вол зна­ния про­шло­го и буду­ще­го. Янус счи­тал­ся богом две­рей, богом всех начал, а так­же вер­ши­те­лем вой­ны и мира.
Сти­хи 187—188. Тра­бея — корот­кий плащ с пур­пур­ны­ми поло­са­ми; его носи­ли цари и авгу­ры — жре­цы, пред­ска­зы­вав­шие буду­щее по поле­ту птиц.
Кви­ри­наль­ский жезл — кри­вой посох авгу­ра.
Стих 206. …ста­ри­ки аврунк­ские… — Аврун­ки — один из наро­дов, насе­ляв­ших Лаций.
Стих 208. Само­фра­кия — ост­ров в Эгей­ском море.
Стих 211. …свой при­ба­вив алтарь… — то есть став богом. Неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли сомне­ва­ют­ся в под­лин­но­сти это­го сти­ха, так как об обо­жест­вле­нии Дар­да­на упо­ми­на­ний боль­ше не име­ет­ся.
Стих 224. Евро­па и Азия — здесь: Гре­ция и Троя.
Сти­хи 225—226. …по кру­гу стру­ит­ся ток Оке­а­на… — Оке­ан пред­став­ля­ет­ся в виде пото­ка, обте­каю­ще­го зем­лю по кру­гу. Само выра­же­ние заим­ст­во­ва­но у Гоме­ра («Или­а­да», XVIII, 339). См. так­же при­меч. к «Геор­ги­кам», I, 233—239.
Сти­хи 282—283. …кото­рых Цир­цея тай­но добы­ла… — Цир­цея тай­но слу­чи­ла обык­но­вен­ную лошадь с одним из огнен­ных коней сво­его отца Солн­ца.
Стих 287. Ина­хов Аргос. — Инах — леген­дар­ный осно­ва­тель Аргоса.
Сти­хи 304—305. …Мар­су силы доста­ло диких лапи­фов сгу­бить… — Царь лапи­фов Пири­фой при­гла­сил на свадь­бу всех богов, за исклю­че­ни­ем Мар­са. Раз­гне­ван­ный бог воз­будил ссо­ру и бит­ву меж­ду лапи­фа­ми и кен­тав­ра­ми, при­гла­шен­ны­ми на пир.
Сти­хи 305—307. Кале­до­на вина… — Она заклю­ча­лась в том, что царь горо­да не почтил Диа­ну жерт­во­при­но­ше­ни­я­ми. Диа­на насла­ла на город страш­но­го веп­ря, охота на него вызва­ла рас­прю меж­ду геро­я­ми, из-за кото­рой погиб кале­дон­ский герой Меле­агр и мно­гие дру­гие.
Стих 319. Бел­ло­на — боги­ня вой­ны, спут­ни­ца Мар­са.
Стих 320. Дочь Кис­сея — Геку­ба. Когда она была бере­мен­на Пари­сом, ей при­снил­ся сон, буд­то она рожа­ет факел.
Стих 327. …отец Плу­тон… — Фурии не были детьми царя под­зем­но­го цар­ства, но, как под­зем­ные боги­ни, мог­ли назы­вать­ся детьми Плу­то­на. Один из орфи­че­ских гим­нов, прав­да, име­ну­ет их «дочерь­ми под­зем­но­го Зев­са и Пер­се­фо­ны».
Стих 363. Пас­тух фри­гий­ский — Парис. Спар­та­нец — Мене­лай.
Стих 366. …пле­мян­ни­ку Тур­ну? — Вени­лия, мать Тур­на, была сест­рою Ама­ты.
Сти­хи 371—372. Вспом­ни и Тур­на род… — Пред­ки Тур­на Инах и Акри­сий — арги­вяне, поэто­му Ама­та счи­та­ет его тем чуже­зем­цем, за кото­ро­го пред­ска­за­но выдать Лави­нию. Даная, дочь Акри­сия и внуч­ка Ина­ха, при­быв в Ита­лию и осно­вав город Ардею, вышла замуж за вождя руту­лов Пилум­на — пра­пра­деда Тур­на.
Стих 391. …рас­ти­ла она свя­щен­ные куд­ри! — Ино­гда древ­ние отра­щи­ва­ли воло­сы, посвя­щая их боже­ству, и сре­за­ли их лишь в жерт­ву это­му богу.
Стих 412. Ардея. — Как насе­лен­ный пункт в эпо­ху Вер­ги­лия Ардея не суще­ст­во­ва­ла, но место ее извест­но; в наши дни оно вхо­дит в чер­ту горо­да Рима.
Сти­хи 516—518. …Три­вии озе­ро… Нар с беле­сой водой… Вели­на исток… — озе­ра и реки Лаци­у­ма; озе­ро Три­вии сла­ви­лось рощей и хра­мом Диа­ны, при­ток Тиб­ра Нар — сво­ей сер­ни­стой водой, ручей Велин был гра­ни­цей Умбрии и обла­сти саби­нян.
Стих 532. Аль­мон назван по име­ни впа­даю­щей в Тибр реки, как и мно­гие дру­гие ита­лий­ские пер­со­на­жи Вер­ги­лия: Галез (стих 535), Уфент (стих 745), Умброн (стих 751).
Стих 565. Амп­санкт­ские доли­ны были извест­ны удуш­ли­вы­ми испа­ре­ни­я­ми, кото­рые свя­зы­ва­лись с пред­став­ле­ни­я­ми об одном из вхо­дов в под­зем­ное цар­ство.
Сти­хи 606—607. …знач­ки леги­о­нов рим­ских отнять у пар­фян. — В дей­ст­ви­тель­но­сти Август дипло­ма­ти­че­ским путем добил­ся воз­вра­та рим­ских бое­вых знач­ков, за три деся­ти­ле­тия до того захва­чен­ных пар­фя­на­ми у пол­ко­во­д­ца Крас­са.
Стих 608. …две­ри… вой­ны… — См. при­меч. к «Эне­иде», I, 293.
Стих 612. …по-габин­ски наде­тою тогой… — то есть таким обра­зом, чтобы одна ее поло­ви­на, пере­бро­шен­ная сза­ди, оку­ты­ва­ла голо­ву.
Стих 613. Кви­ри­наль­ский плащ — тра­бея (см. при­меч. к сти­ху 187 этой кни­ги «Эне­иды»).
Стих 621. …шип повер­нул­ся… — В древ­но­сти две­ри не наве­ши­ва­лись на пет­лях, а вра­ща­лись на вер­ти­каль­ных шипах, вхо­дя­щих в пазы пола и верх­ней при­то­ло­ки.
Сти­хи 630—631. Кру­сту­ме­рий, Тибур, Ардея, Антем­ны, Ати­на — горо­да Лация.
Стих 637. Дощеч­ка с паро­лем — наво­щен­ная дощеч­ка с напи­сан­ным на ней паро­лем.
Стих 641. Боги­ни — здесь музы. Гели­кон — гора в Бео­тии, оби­та­ли­ще муз. Далее сле­ду­ет пере­чис­ле­ние ита­лий­ских ратей, постро­ен­ное по образ­цу гоме­ров­ско­го «спис­ка кораб­лей» — пере­чис­ле­ния ахей­цев, при­шед­ших под Трою («Или­а­да», II, 816 и след.).
Стих 659. Авен­тин­ский холм — один из семи хол­мов Рима.
Стих 661. …убив Гери­о­на… — Похи­ще­ние стад трех­те­ло­го вели­ка­на Гери­о­на — один из две­на­дца­ти подви­гов Гер­ку­ле­са. По мест­ным пре­да­ни­ям, Гери­он жил в Ибе­рии (Испа­ния), и, воз­вра­ща­ясь в Гре­цию, Гер­ку­лес про­хо­дил через Ита­лию.
Стих 662. …тиринф­ский герой… — то есть Гер­ку­лес; Тиринф — город в Арго­лиде, извест­ный куль­том Гер­ку­ле­са.
Сти­хи 670—672. Сле­дом два близ­не­ца … Катилл, Кор и Тибурт (Тибур­тий) — осно­ва­те­ли горо­да Тибу­ра, по рим­ско­му пре­да­нию, вну­ки аргос­ско­го царя Амфи­а­рая, погиб­ше­го в похо­де семе­рых про­тив Фив.
Стих 674. Офрий­ские вер­ши­ны, Гомо­ла — горы в Фес­са­лии.
Стих 678. …твер­дынь пре­не­стин­ских… — Пре­не­ста — город в Лации.
Сти­хи 682—683. Аниен и Ама­зен — боги рек Анио и Ама­зен в Лации.
Стих 695. Фес­цен­нин­цы — жите­ли горо­да Фес­цен­ния в Этру­рии. Эквы-фалис­ки — пле­мя, оби­тав­шее в той же окру­ге.
Стих 709. …уде­лил место в Риме саби­ня­нам Ромул. — По пре­да­нию, для уве­ли­че­ния насе­ле­ния Рима Ромул при­гла­сил на празд­ник соседей-саби­нян, и во вре­мя пира рим­ские юно­ши похи­ти­ли сабин­ских деву­шек. После раз­го­рев­шей­ся из-за это­го вой­ны и при­ми­ре­ния рим­ляне и саби­няне соста­ви­ли еди­ную общи­ну.
Стих 710. Ами­терн­ский отряд — из древ­не­го сабин­ско­го горо­да Ами­тер­на. Древ­ние кви­ри­ты — саби­няне, жите­ли Курий (в дру­гом про­из­но­ше­нии — кури­ты), в отли­чие от рим­лян, кото­рые ста­ли назы­вать­ся кви­ри­та­ми уже после сли­я­ния с саби­ня­на­ми.
Стих 717. …зло­ве­щей Аллии… — Река Аллия назва­на зло­ве­щей, пото­му что рим­ляне потер­пе­ли на ней пора­же­ние от гал­лов в 390 г. до н. э.
Стих 723. Ага­мем­но­на друг, Алез… — Алез, по свиде­тель­ству неко­то­рых антич­ных авто­ров, был воз­ни­цей Ага­мем­но­на под Тро­ей.
Сти­хи 725—726. …Мас­сик, счаст­ли­вый Вак­ха дара­ми… — См. при­меч. к «Геор­ги­кам», II, 143.
Сти­хи 727—728. Сиди­цин — город в Кам­па­нии. Калы — город южной Кам­па­нии, извест­ный вино­де­ли­ем. Воль­турн — река в Кам­па­нии.
Стих 729. Оски — древ­ний ита­лий­ский народ. Сати­ку­лан­цы — жите­ли Сати­ку­ла, горо­да в горах Кам­па­нии.
Сти­хи 739—740. Батул, Руф­ры, Абел­лы — горо­да Кам­па­нии. Целем­на — мест­ность, посвя­щен­ная Юноне.
Стих 744. Нер­сы — город в цен­траль­ной Ита­лии.
Стих 747. …Экви­куль­ских пашен… — Име­ют­ся в виду зем­ли эквов, одно­го из пле­мен Цен­траль­ной Ита­лии.
Стих 750. Мар­сы — народ, имев­ший репу­та­цию зна­ха­рей.
Стих 759. Рощ Анги­тий­ских. — Анги­ция, сест­ра Медеи (а по неко­то­рым ска­за­ни­ям — сама Медея), была зане­се­на бурей в Умбрию, к мар­сам, и научи­ла их кол­дов­ству. Фуцин — озе­ро; мест­ность, где почи­та­ли Анги­цию.
Стих 761. Иппо­лит — люби­мец Диа­ны, про­кля­тый отцом, Тесе­ем, из-за кле­ве­ты маче­хи Фед­ры. Вер­ги­лий изла­га­ет дру­гую вер­сию мифа; она повто­ря­ет­ся толь­ко у жив­ших после него писа­те­лей.
Стих 762. Ари­ция — ним­фа, любив­шая Иппо­ли­та; по дру­го­му тол­ко­ва­нию, мест­ность око­ло Рима, роди­на Вир­бия.
Стих 763. Эге­рия — ним­фа, под защи­ту кото­рой отда­ли вос­крес­ше­го Иппо­ли­та Вир­бия.
Стих 769. …вос­кре­шен Пеа­на тра­вой… — тра­вой Эску­ла­па, мифи­че­ско­го цели­те­ля, бога вра­че­ва­ния. Пеан — назва­ние Феба-Апол­ло­на и Эску­ла­па как его сына.
Стих 773. Фебо­рож­ден­ный — Эску­лап.
Стих 789. …зла­то­ро­гая Ио… — Ио (см. при­меч. к «Геор­ги­кам», III, 153), как дочь Ина­ха, — пра­ро­ди­тель­ни­ца Тур­на.
Стих 792. Инах — см. при­меч. к сти­ху 287 этой кни­ги, счи­тал­ся так­же и богом реки.
Сти­хи 794—796. Арги­вяне — потом­ки арги­вян, осно­вав­шие город Ардею в зем­ле руту­лов. Сакра­ны — ско­рее все­го граж­дане, свя­зан­ные с рели­ги­оз­ным куль­том (sac­ra). Аврун­ки, Лаби­ция рать (лаби­ка­ны) — соседи руту­лов.
Стих 779. Цир­цей­ские горы — Цир­цей­ский мыс на побе­ре­жье Лация.
Стих 800. Анк­сур — древ­нее ита­лий­ское боже­ство, слив­ше­е­ся впо­след­ст­вии с Юпи­те­ром. Феро­ния — жена Анк­су­ра, кото­рой была посвя­ще­на роща в трех милях от Рима.

Оглавление

• Вергилий. Энеида. Книга I
• Вергилий. Энеида. Книга II
• Вергилий. Энеида. Книга III
• Вергилий. Энеида. Книга IV
• Вергилий. Энеида. Книга V
• Вергилий. Энеида. Книга VI
• Вергилий. Энеида. Книга VII
• Вергилий. Энеида. Книга VIII
• Вергилий. Энеида. Книга IX
• Вергилий. Энеида. Книга X
• Вергилий. Энеида. Книга XI
• Вергилий. Энеида. Книга XII