Вергилий. Энеида. Книга XI

Вста­ла Авро­ра меж тем, Оке­а­на лоно поки­нув.
Бла­го­че­сти­вый Эней, хоть его и торо­пит забота
Пав­ших пре­дать зем­ле, хоть печаль мра­чит ему душу,
Все же с рас­све­том спе­шит богам обе­ты испол­нить.
5 Холм насы­пав и дуб от вет­вей очи­стив огром­ный,
Он воз­дви­га­ет тро­фей в честь тебя, Вла­ды­ка сра­же­ний,
И оде­ва­ет его с Мезен­ция сня­тым ору­жьем:
В брыз­гах кро­ва­вой росы кос­ма­тый шлем и облом­ки
Копий веша­ет он и тяже­лый пан­цирь, про­би­тый
10 В дюжине мест; а сле­ва к ство­лу он проч­но при­ла­дил
Щит из меди и меч в нож­нах из кости сло­но­вой.
После к дру­зьям — ибо плот­но его обсту­пи­ли, ликуя,
Тев­кров и тус­ков вожди — обра­тил­ся он с речью такою:
«Глав­ный труд совер­шен! Пусть и то, что сде­лать оста­лось,
15 Вас не стра­шит: вот пер­ви­ны вой­ны, вот тира­на доспе­хи,
Вот во что пре­вра­щен моей рукою Мезен­ций.
Ныне поход пред­сто­ит на царя, на сте­ны лати­нян.
Души свои и мечи с надеж­дой к бит­вам готовь­те,
Чтобы, как толь­ко дадут все­выш­ние нам изво­ле­нье
20 Вновь зна­ме­на под­нять и вой­ска из лаге­ря дви­нуть,
Празд­ны­ми мыс­ля­ми страх к про­мед­ле­нью нас не при­нудил.
Преж­де, одна­ко, зем­ле пре­да­дим сорат­ни­ков пав­ших;
Ждут погре­бе­нья они: ведь для тех, кто ушел к Ахе­рон­ту,
Поче­сти нету иной. Награ­ди­те послед­ним подар­ком
25 Храб­рые души дру­зей, сво­ею кро­вью добыв­ших
Роди­ну новую нам. Пусть в печаль­ный город Эванд­ра
Будет отправ­лен Пал­лант, храб­рей­шим рав­ный отва­гой,
В чер­ный день уне­сен­ный навек бес­по­щад­ною смер­тью».
Так он в сле­зах про­из­нес и назад напра­вил­ся к дому,
30 Где поло­жи­ли в сенях без­ды­хан­ное тело Пал­лан­та.
Ста­рец Акет его охра­нял, кото­рый Эван­д­ру
Ору­же­нос­цем слу­жил, а потом с питом­цем люби­мым
В бой парра­сий­цев царем не в доб­рый час был отправ­лен.
Слу­ги тес­нят­ся вокруг, тол­пою схо­дят­ся тев­к­ры,
35 В горе тро­ян­ки сто­ят, рас­пу­стив по обы­чаю косы.
Чуть лишь роди­тель Эней вошел в высо­кие две­ри,
Горест­ный вопль под­ни­ма­ют они, уда­ряя рука­ми
В грудь, и эхом чер­тог отве­ча­ет скорб­ным сте­на­ньям.
Сам Эней, увидав Пал­лан­та лик побелев­ший
40 И на глад­кой груди от копья авзо­ний­ско­го рану,
Слез не мог удер­жать и про­мол­вил: «Отрок несчаст­ный!
Может ли быть, что, ко мне бла­го­склон­ной явив­шись, Фор­ту­на
Все же тебя отня­ла, не желая, чтоб новое цар­ство
Наше ты сам увидал и к отцу вер­нул­ся с победой?
45 Нет, не то обе­щал я Эван­д­ру-отцу на про­ща­нье
В час, когда он, посы­лая меня началь­ст­во­вать мощ­ным
Вой­ском, нас обни­мал и с тре­во­гой твер­дил, что при­дет­ся
Встре­тить нам храб­рых мужей, с суро­вым наро­дом сра­жать­ся.
Вер­но, он и сей­час надеж­дой тешит­ся тщет­ной.
50 Небу обе­ты тво­рит, алта­ри отяг­ча­ет дара­ми.
Мы же Пал­лан­та — ведь он небе­сам ниче­го уж не дол­жен! —
Груст­но про­во­дим к отцу, возда­вая почесть пустую.
Горь­ко будет ему погре­бе­нье сына увидеть!
Это ль побед­ный воз­врат и три­умф, кото­ро­го ждал он?
55 В том ли я клял­ся ему? Но Пал­лан­та раны, о ста­рец,
Не опо­зо­рят тебя, при­зы­вать тебе не при­дет­ся
Смерть отто­го, что спас­ся твой сын. О, какую опо­ру
Ты поте­рял, Авзо­ний­ский край, и ты, мой Аска­ний!»
Юно­шу так опла­кал герой, и под­нять пове­лел он
60 На́ пле­чи прах и от всех отрядов тыся­чу выбрал
Луч­ших мужей, чтоб они про­во­ди­ли тело с поче­том,
Чтоб разде­ли­ли они и скорбь и сле­зы Эванд­ра,
Ибо воз­мож­но ль отцу отка­зать хоть в таком уте­ше­нье?
Тот­час из гиб­ких вет­вей дубов и дерев зем­ля­нич­ных
65 Тев­к­ры усерд­но пле­сти погре­баль­ные ста­ли носил­ки.
Ложе про­стое они зате­ня­ют густою лист­вою,
После кла­дут на него отваж­но­го юно­ши тело.
Сам он подо­бен цвет­ку, что рукою деви­чьей сорван, —
Неж­ной фиал­ке лес­ной, гиа­цин­ту, скло­нен­но­му том­но:
70 Яркий цвет и кра­су до поры хра­нит он, но толь­ко
Мать-зем­ля уж его не пита­ет све­жею силой.
Два пур­пур­ных пла­ща, золо­тою заткан­ных нитью,
Вынес роди­тель Эней, — те пла­щи сво­и­ми рука­ми
Сде­ла­ла, рада трудам, для него цари­ца Дидо­на,
75 Тон­ким утком золотым рас­пещ­рив тяже­лые тка­ни.
Пол­ный печа­ли, надел он один из пла­щей на Пал­лан­та,
Плот­но оку­тал вто­рым обре­чен­ные пла­ме­ни куд­ри;
К этим послед­ним дарам он при­ба­вил долю добы­чи,
Взя­той вче­ра лишь в бою, и послов нагру­зил вере­ни­цу.
80 Копья он шлет и коней, у вра­га захва­чен­ных в бит­ве,
Руки свя­зав за спи­ной, отправ­ля­ет плен­ных для жерт­вы
Манам, чтоб кро­вью залить кост­ра погре­баль­но­го пла­мя,
Так­же велит он к шестам име­на при­бить и доспе­хи
Всех побеж­ден­ных вра­гов, чтобы сами вожди понес­ли их.
85 Сза­ди вла­чит­ся Акет, удру­чен­ный года­ми и горем,
В грудь уда­ряя себя и лицо ног­тя­ми тер­зая
Иль про­сти­ра­ясь в пыли и к зем­ле при­па­дая всем телом.
Вот колес­ни­цы ведут, обаг­рен­ные руту­лов кро­вью,
Сле­дом ска­кун бое­вой Этон шага­ет, невзнуздан,
90 Голо­ву низ­ко скло­нив и роняя круп­ные сле­зы.
Шлем и копье Пал­лан­та несут, ибо про­чим ору­жьем
Турн завла­дел. Высту­па­ют вослед печаль­ной фалан­гой,
С копья­ми вниз ост­ри­ем, аркад­цы, тус­ки и тев­к­ры.
После того, как про­шли они все вере­ни­цею дол­гой,
95 Встал на месте Эней и про­мол­вил со сто­ном глу­бо­ким:
«Рок суро­вый вой­ны меня к сле­зам и поте­рям
Новым зовет. Про­сти же навек, Пал­лант мой отваж­ный,
Веч­ная память тебе!» И умолк Эней, и напра­вил
Шаг он к высо­ким сте­нам, воз­вра­ща­ясь к сорат­ни­кам в лагерь.
100 Жда­ли Энея меж тем послы из сто­ли­цы латин­ской;
Вет­ви оли­вы дер­жа, пере­ви­тые шер­стью, моли­ли,
Чтобы доз­во­лил он взять тела, лежа­щие в поле,
Там, где меч их ско­сил, и кур­ган насы­пать над ними:
С теми, кто све­та лишен, с побеж­ден­ны­ми мож­но ль сра­жать­ся?
105 Пусть ради друж­бы былой поща­дит он наз­ва́ного тестя.
Доб­рый Эней не пре­зрел послан­цев закон­ную прось­бу,
Все раз­ре­шил им, о чем умо­ля­ли они, и про­мол­вил:
«Злою судь­би­ной какой вы, лати­няне, вверг­ну­ты были
В эту вой­ну? Поче­му вы сою­за с нами бежи­те?
110 Мира для мерт­вых, для тех, кто погуб­лен жре­би­ем Мар­са,
Про­си­те вы, — но мир и живым я дал бы охот­но!
Я не при­шел бы, когда б не назна­чил мне здесь посе­лить­ся
Рок, и вой­ну я веду не с наро­дом: царь ваш нару­шил
Госте­при­им­ства союз и дове­рил­ся Тур­на ору­жью.
115 Вый­ти на смерть одно­му спра­вед­ли­вее было бы Тур­ну:
Если сво­ею рукой вой­ну окон­чить он хочет,
Хочет тев­кров изгнать, — пусть сра­зит­ся со мной, чтобы выжил
Тот, кому жизнь сохра­нит или бог, или сила дес­ни­цы.
Но поспе­ши­те к себе, чтоб огню сограж­дан несчаст­ных
120 Нын­че пре­дать». Про­мол­вил Эней — и послы в изум­ле­нье
Замер­ли, толь­ко в гла­за друг дру­гу мол­ча гляде­ли.
Речью такой нако­нец отве­тил Дранк пре­ста­ре­лый,
Тур­на юно­го враг, обви­ни­тель его посто­ян­ный:
«О тро­ян­ский герой, воз­не­сен ты мол­вою, но выше
125 Мощью в бою воз­не­сен! Чему нам преж­де дивить­ся,
Что про­слав­лять: спра­вед­ли­вость твою или подвиг твой труд­ный?
В город род­ной отне­сем твое с бла­го­дар­но­стью сло­во,
Сно­ва с Лати­ном тебя, если путь ука­жет Фор­ту­на,
Мы при­ми­рим. Пусть рутул дру­гих союз­ни­ков ищет!
130 Сте­ны с тобой воз­во­дить, воз­ве­щен­ные роком, и кам­ни
Трои для вас на пле­чах под­но­сить нам будет отрад­но».
Так ска­зал он, и речь все одоб­ри­ли кри­ком соглас­ным.
В два­жды шесть дней уста­нов­лен был срок и, хра­ни­мые миром,
Ста­ли без стра­ха бро­дить по нагор­ным лесам меж лати­нян
135 Тев­к­ры. Ясень зве­нит от уда­ров дву­острой секи­ры,
Вои­ны валят ство­лы до звезд под­няв­ших­ся сосен,
Кли­нья вго­ня­ют в дубы и в смо­ли­стые кед­ры усерд­но,
Брев­на кле­но­вые вниз на скри­пу­чих сво­зят теле­гах.
Той порою Мол­ва, вели­ко­го вест­ни­ца горя,
140 В дом Эванд­ра летит, напол­ня­ет город Эванд­ра,
Та мол­ва, что досель воз­ве­ща­ла победы Пал­лан­та.
Все к воротам спе­шат аркад­цы; факел печаль­ный
Каж­дый несет, как обы­чай велит; на доро­ге пыла­ет
Ряд бес­ко­неч­ных огней и поля выры­ва­ет из мра­ка.
145 Скорб­ной фри­гий­цы тол­пой при­бли­жа­лись навстре­чу арка­д­цам;
Соеди­ни­лись ряды, и, едва вошли они в город,
Мате­ри, их увидав, огла­си­ли ули­цы воп­лем.
Силой нель­зя ника­кой удер­жать Эванд­ра: выхо­дит
Он в середи­ну, и лишь поста­ви­ли наземь носил­ки,
150 Ста­рец упал и к Пал­лан­ту при­ник, сте­ная и пла­ча;
Вырвал­ся голос с трудом из гор­ла, сжа­то­го горем:
«Нет, не это, Пал­лант, обе­щал ты отцу, уез­жая!
О, если б ты осто­рож­нее был, когда вве­рил­ся Мар­су!
Знал я, как силь­но вле­чет к неиз­ведан­ной сла­ве отваж­ных,
155 Знал, как отрад­но хва­лу стя­жать, сра­жа­ясь впер­вые!
Бит­вы при­бли­зи­лись к нам — и вот он, горест­ный опыт,
Вот награ­да твоя, вот обе­ты мои и молит­вы, —
Им ни один не внял из богов! О супру­га свя­тая,
Сча­стье, что ты умер­ла, не дожив до это­го горя.
160 Я же, судь­бу победив дол­го­ле­тьем, живу, пере­жив­ший
Сына отец. О, если бы сам я за вой­ском союз­ным
Тев­кров пошел, чтоб в меня вон­зи­лись руту­лов копья,
Если б меня, не Пал­лан­та домой при­нес­ли без­ды­хан­ным!
Тев­к­ры, я вас не виню, не каюсь в том, что пожа­тьем
165 Рук мы скре­пи­ли союз: угото­ван был ста­ро­сти нашей
Этот удел, и если Пал­лант преж­девре­мен­ной смер­ти
Был обре­чен, то одно мне отрад­но: пал он, сра­зив­ши
Тыся­чи воль­сков и вам про­ла­гая в Лаций доро­гу.
С тем же твой прах схо­ро­ню я поче­том, с каким про­во­жа­ли
170 Бла­го­че­сти­вый Эней тебя, Пал­лант, и фри­гий­цы,
И тиррен­цев вожди, и все тиррен­ское вой­ско.
Вижу: доспе­хи несут вра­гов, тобою уби­тых.
Турн, тут сто­ял бы и ты — тро­фей, оде­тый ору­жьем,
Если б тебе был равен Пал­лант и года­ми и силой.
175 Но для чего не даю я тро­ян­цам вер­нуть­ся в сра­же­нье?
Тев­к­ры, сту­пай­те к царю и сло­ва мои пере­дай­те:
Если посты­лую жизнь я вла­чу после смер­ти Пал­лан­та,
То лишь затем, что долг за мечом тво­им оста­ет­ся.
Тур­на ты дол­жен отцу и сыну. Пла­ты лишь этой
180 Жду от тебя и судь­бы. Не ищу я радо­стей в жиз­ни, —
Сыну лишь в цар­ство теней при­не­сти я хочу эту радость».
Вста­ла Авро­ра меж тем, и несчаст­ным смерт­ным яви­ла
Бла­гост­ный свет, и с собой при­нес­ла труды и заботы.
У побе­ре­жья Тар­хон и роди­тель Эней раз­ло­жи­ли
185 Утром кост­ры и, блюдя ста­рин­ный обы­чай, собра­ли
Вои­нов пав­ших тела. Запы­ла­ло чер­ное пла­мя,
Дым непро­гляд­ной застлал пеле­ной высо­кое небо.
Три­жды вокруг горя­щих кост­ров бой­цы обе­жа­ли
В бле­щу­щих латах сво­их, и кон­ные вои­ны три­жды
190 Вкруг погре­баль­ных огней про­ска­ка­ли с горест­ным воп­лем.
Сле­зы обиль­ной стру­ей оро­ша­ют доспе­хи и зем­лю.
Кри­ки мужей и кли­ки труб взле­та­ют к све­ти­лам.
Вои­ны мечут в огонь доспе­хи уби­тых лати­нян,
Пыш­ные шле­мы, мечи, с рас­ка­лен­ной осью коле­са,
195 Кон­ские сбруи; летят и дары зна­ко­мые в пла­мя:
Копья уби­тых дру­зей и щиты, несчаст­ли­вые в бит­ве.
В жерт­ву Смер­ти быков при­но­сят тут же без сче­та,
Кро­вью сви­ней и овец, что со всех похи­ще­ны паст­бищ,
Угли кост­ров кро­пят. И глядят тиррен­цы и тев­к­ры,
200 Как на кост­рах сго­ра­ют дру­зья по все­му побе­ре­жью,
И от обуг­лен­ных тел отой­ти не сме­ют, доко­ле
Влаж­ная ночь небо­свод не укра­си­ла звезд­ным убо­ром.
Так­же в дру­гой сто­роне у несчаст­ных лати­нян не мень­ше
Ярких пыла­ло кост­ров. Зары­ва­ют мно­гих уби­тых
205 Тут же на поле дру­зья; а дру­гих, собрав по рав­нине,
В ближ­ние зем­ли везут, в горо­да воз­вра­ща­ют род­ные.
Про­чих же там, где лежа­ли они бес­по­рядоч­ной грудой,
Всех ита­лий­цы сожгли без поче­та и сче­та, — повсюду
Пла­ме­нем частых кост­ров оза­ри­лось про­стор­ное поле.
210 Тре­тий рас­свет про­гнал с небо­сво­да сумрак холод­ный.
Утром в глу­бо­кой золе авзо­ниды собра­ли с печа­лью
Кости неве­до­мо чьи и зем­лей засы­па­ли теп­лой.
Пол­нит­ся скор­бью меж тем Лати­на бога­то­го город:
Сто­нут здесь гор­ше все­го, все­го силь­нее горю­ют.
215 Души люби­мых сестер, моло­дые несчаст­ные жены,
Мате­ри пав­ших бой­цов и отцов лишен­ные дети, —
Все про­кли­на­ют вой­ну и зло­счаст­ную Тур­но­ву свадь­бу,
Тре­бу­ют все, чтобы тяж­бу мечом решил в поедин­ке
Тот, кто на власть над стра­ной и на выс­шую честь при­тя­за­ет.
220 Роп­щу­щим сил при­да­ет свиде­тель­ство гнев­но­го Дран­ка:
Тур­на Эней вызы­ва­ет на бой, одно­го толь­ко Тур­на.
Но и за Тур­на речей разда­ет­ся нема­ло повсюду:
Слу­жит защи­той ему цари­цы вели­кое имя,
Преж­них при­зна­нье заслуг и сла­ва подви­гов гром­ких.
225 В эту пору, в раз­гар смя­тен­ных спо­ров, вер­ну­лись
От Дио­меда послы, из вели­ко­го горо­да гре­ков;
Груст­ный ответ они при­вез­ли: пона­прас­ну потра­тив
Столь­ко трудов, ниче­го не доби­лись они, и бес­силь­ны
Цен­ные были дары. У дру­гих пусть лати­няне ищут
230 Помо­щи в этой войне или мира про­сят у тев­кров.
Сил от горя совсем у царя Лати­на не ста­ло.
Рок Энея при­вел и боги с ним, — убеж­да­ют
В том небо­жи­те­лей гнев и моги­лы све­жие пав­ших.
Тот­час Латин у себя вели­кий совет соби­ра­ет,
235 Пер­вых из граж­дан при­звав при­ка­зом в дом свой высо­кий.
Быст­ро сошел­ся совет, и тол­пой по ули­цам пол­ным
Хлы­нул народ ко двор­цу. Стар­ше всех и года­ми и вла­стью,
Царь Латин посредине сидит с челом омра­чен­ным.
В самом нача­ле послам, при­шед­шим от стен это­лий­ских,
240 С чем воро­ти­лись они, рас­ска­зать он велит по поряд­ку,
Что отве­чал Дио­мед. И когда воца­ри­лось мол­ча­нье,
Венул начал рас­сказ, пови­ну­ясь цар­ско­му сло­ву.
«Граж­дане! Виде­ли мы Дио­меда и лагерь аргос­цев;
Дол­гий изме­ри­ли путь и тяготы все одо­ле­ли,
245 Жали мы руку, что в прах Или­он­ское цар­ство поверг­ла.
Город, назван­ный им Арги­ри­пой в честь горо­да пред­ков,
Он воз­во­дил на Япиг­ской зем­ле у под­но­жья Гар­га­на.
После того, как вве­ли нас к царю и дали нам сло­во,
Мы дары под­нес­ли и ска­за­ли, откуда и кто мы,
250 С кем вою­ем и что побуди­ло нас в Арпы явить­ся.
Выслу­шав нас, Дио­мед в ответ нам ска­зал бла­го­склон­но:
“Вы, счаст­ли­вый народ Сатур­но­ва древ­не­го цар­ства,
Что за судь­ба не дает, авзо­ний­цы, вам жить без­мя­теж­но,
Гонит вас зате­вать с вра­гом неве­до­мым вой­ны?
255 Всем, кто ору­жьем сво­им осквер­нил поля Или­о­на
(Я гово­рю не о тех, кто погиб, под сте­на­ми сра­жа­ясь,
Кто погло­щен Симо­ен­та стру­ей), неска­зан­ные каз­ни
Рок за зло­дей­ство послал, по все­му пре­сле­дуя миру
Нас, кого и При­ам пожа­лел бы. Зна­ют об этом
260

 

266 Злая Минер­вы звезда, Кафа­рей и уте­сы Эвбеи.
В раз­ные стра­ны судь­ба занес­ла воз­вра­щав­ших­ся гре­ков:
Бро­дит Атрид Мене­лай за Стол­ба­ми Про­тея в изгна­нье,
Видел ски­та­лец Улисс этней­ских цик­ло­пов пеще­ры.
Сам вла­сти­тель Микен, пред­во­ди­тель могу­чих ахей­цев,
267
268
264
265
269 Пал на поро­ге род­ном от руки жены нече­сти­вой:
Пре­лю­бо­дей зама­нил победи­те­ля Азии в сети.
Локров ли я назо­ву, засе­лив­ших берег Ливий­ский?
Идо­ме­нея ль очаг разо­рен­ный? Пир­ра ли цар­ство?
Не́ дали боги и мне в Кале­дон воз­вра­тить­ся пре­крас­ный,
270 Отчих пена­тов алтарь и жену желан­ную видеть.
Даже и ныне меня виде­нья страш­ные мучат:
Спут­ни­ков вижу моих, как они на кры­льях взле­та­ют,
В птиц — о, страш­ная казнь! — пре­вра­тив­шись, как над рекою
Вьют­ся и ска­лы вокруг огла­ша­ют жалоб­ным кри­ком.
275 Впро­чем, ино­го и ждать с той поры не мог я, безу­мец,
Как дерз­но­вен­ным копьем небо­жи­те­лей пло­ти кос­нул­ся,
Руку Вене­ры бла­гой осквер­нил кро­ва­вою раной.
Нет, не вовлечь вам меня, не вовлечь в такие сра­же­нья!
После того, как сожжен был Пер­гам, вой­ны не веду я
280 С тев­кра­ми: радо­сти нет вспо­ми­нать и о преж­них невзго­дах.
Вижу, дары при­нес­ли вы мне из отче­го края, —
Все дар­дан­цев вождю отдай­те! Ост­рые копья
С ним я не раз пре­ло­мил. Так поверь­те опы­ту: гро­зен
Он, под­ни­ма­ет ли щит иль зано­сит лету­чую пику.
285 Если бы двое еще роди­лось на паш­нях Идей­ских
Рав­ных Энею мужей, то к сте­нам ина­хий­ским пошло бы
Пле­мя Дар­да­на вой­ной, и опла­кать судь­бы пере­ме­ну
Гре­кам при­шлось бы. Коль мы под Тро­ей мед­ли­ли дол­го
И на деся­тый лишь год при­шла к ахей­цам победа,
290 То задер­жа­ла ее Энея и Гек­то­ра сила:
Оба отва­гой рав­ны и ору­жьем — но бла­го­че­стьем
Выше Эней. Пусть луч­ше рука сой­дет­ся с рукою,
Мир заклю­чая, чем щит со щитом в поедин­ке столк­нет­ся”.
Слы­шал ты, слав­ный наш царь, что отве­тил нам царь это­лий­цев,
295 Слы­шал суж­де­нье его о войне вели­кой и гроз­ной».
Речь закон­чил посол, по устам авзо­ний­цев тот­час же
Смут­ный ропот про­шел; так в местах, где порог каме­ни­стый
Путь пре­граж­да­ет реки, стес­нен­ные быст­рые струи
Роп­щут, и рокоту волн отве­ча­ет обры­ви­стый берег.
300 Толь­ко лишь смолк­ли уста и в серд­цах утих­ло вол­не­нье,
Царь, к бес­смерт­ным воз­звав, с пре­сто­ла высо­ко­го мол­вил:
«Как бы хотел я, чтоб мы о важ­ней­шем деле реше­нье
Рань­ше успе­ли при­нять! И совет полез­нее было б
Нам собрать не тогда, когда враг сто­ит под сте­на­ми.
305 Про­тив потом­ков богов мы ведем безыс­ход­ную бит­ву:
Непо­беди­мы они и в сра­же­ньях неуто­ми­мы,
Мы их не сло­мим вовек и сло­жить не заста­вим ору­жье.
Вы это­лий­цев при­звать наде­я­лись; замы­сел этот
Рух­нул. Лишь на себя оста­ет­ся надеж­да, — но сами
310 Види­те вы, как ничтож­на она и в каком раз­ру­ше­нье
Всё, что оста­лось у нас. Убеди­тесь воочию в этом!
Я не виню нико­го: всё, что может выс­шая доб­лесть,
Сде­ла­но было, и сил не щади­ло в борь­бе государ­ство.
Ныне о том, к чему средь сомне­ний скло­ня­ет­ся разум,
315 Вам я поведать хочу; так внем­ли­те речи корот­кой.
Есть близ Этрус­ской реки у меня родо­вое вла­де­нье,
Что дале­ко на закат в пре­де­лы сикан­цев про­стер­лось.
Пашут руту­лы там и аврун­ки леме­хом ост­рым
Склон каме­ни­стых хол­мов и пасут ста­да на стрем­ни­нах.
320 Весь этот край и хре­бет, оде­тый лесом сос­но­вым,
Тев­крам усту­пим в залог гряду­щей друж­бы и в цар­ство
Наше их при­зо­вем, дого­вор заклю­чив спра­вед­ли­вый.
Если уж так жела­ют они — пусть город свой стро­ят,
Если ж к пре­де­лам иным, к дру­гим пле­ме­нам поже­ла­ют
325 Тев­к­ры отплыть и решат Авзо­ний­скую зем­лю поки­нуть,
Сколь­ко они кораб­лей сна­рядить суме­ют греб­ца­ми, —
Два­дцать ли, боль­ше ли, — все ита­лий­ским оде­нем мы дубом.
Лес у бере­га есть. Пусть ука­жут нам вид и раз­ме­ры
Всех кораб­лей, — мы дадим работ­ни­ков, медь и оснаст­ку.
330 С тем, чтобы наши сло­ва пере­дать и добить­ся сою­за,
Пусть посла­ми пой­дут из чис­ла знат­ней­ших лати­нян
Сто чело­век, протя­нув оли­вы мир­ные вет­ви,
Золота в дар поне­сут и сло­но­вой кости талан­ты,
Так­же и крес­ло и плащ — досто­ин­ства цар­ско­го зна­ки.
335 Меж­ду собой сове­щай­тесь теперь — и спа­си­те отчиз­ну!»
Тут под­ни­ма­ет­ся Дранк, озлоб­лён, как все­гда, ибо Тур­на
Сла­ва язви­ла его стре­ка­лом зави­сти тай­ной.
Был он богат и крас­но гово­рил, но пылок в сра­же­нье
Не был; счи­тал­ся зато совет­чи­ком дель­ным и лов­ко
340 Сеял раздор. От мате­ри Дранк уна­сле­до­вал знат­ность,
Хоть и неве­до­мым был рож­ден отцом. И сего­дня
Так он ска­зал, гро­моздя обви­не­нья тяж­кие в гне­ве:
«То, что сове­ту­ешь ты, оче­вид­но всем, и не нуж­ны
Наши речи, о царь. Что сулит наро­ду Фор­ту­на, —
345 Спо­ру нет, — пони­ма­ет любой, да ска­зать не решит­ся,
Если не даст гово­рить сво­бод­но и спесь не уме­рит
Тот, чье води­тель­ство нам, и кич­ли­вый нрав, и жесто­кость —
Все я ска­жу, хоть мне он мечом угро­жа­ет смер­тель­ным! —
Столь­ко потерь при­нес­ли, по чьей вине зака­ти­лась
350 Мно­гих знат­ных звезда и город в скорбь погру­зил­ся.
Он же, хоть небу гро­зит, лишь на бег­ство наде­ет­ся в бит­вах.
К щед­рым дарам, кото­рые ты отпра­вить дар­дан­цам,
Царь наш доб­рый, хотел, одна­ко при­бавь пору­че­нье,
С тем чтобы волю твою наси­лье ничье не сло­ми­ло:
355 Тев­крам вели пере­дать, что дочь бла­го­род­но­му зятю
Ты как отец отда­ешь и навеч­но мир заклю­ча­ешь.
Если же страх перед Тур­ном ско­вал нам серд­це и разум,
Будем его само­го молить о мило­сти слез­но:
Пусть соиз­во­лит вер­нуть пра­ва царю и отчизне.
360 Ради чего бро­са­ешь ты в бой на вер­ную гибель
Столь­ких лати­нян, о Турн, наших бед­ст­вий исток и при­чи­на?
Нет спа­се­нья в войне; у тебя мы тре­бу­ем мира,
Мира залог усту­пи един­ст­вен­ный и неру­ши­мый!
Мнишь меня ты вра­гом, и без спо­ра я в этом приз­на́юсь, —
365 Пер­вым, одна­ко, к тебе при­хо­жу с моль­бой о поща­де:
Гор­дый свой дух усми­ри и уйди, побеж­ден­ный. Доволь­но
Виде­ли мы похо­рон и про­стор­ных полей разо­ри­ли.
Если же сла­ва вле­чет, и в груди вели­кую силу
Чув­ст­ву­ешь ты, и неве­ста тебе и цар­ство желан­ны,
370 Будь сме­лей и гру­дью сту­пай навстре­чу Энею.
Нет, для того, чтоб тебе царев­на в жены доста­лась,
Мы, ничтож­ный народ, неопла­кан­ный, непо­гре­бен­ный,
Гиб­нуть долж­ны на полях. Но коль есть в тебе сила и в серд­це
Пред­ков отва­га жива, то вра­гу, что тебя вызы­ва­ет,
375 Сам в лицо погляди».
Эти упре­ки зажгли неисто­вой яро­стью Тур­на,
С тяж­ким сто­ном сло­ва из груди у него изле­те­ли:
«Дранк, я знаю, все­гда торо­ват ты на речи быва­ешь
В час, когда руки нуж­ны для вой­ны. Ты в собра­нье ста­рей­шин
380 Пер­вым спе­шишь, но чер­тог напол­нять сло­ва­ми не вре­мя,
Хоть раз­гла­голь­ст­ву­ешь ты, не зная меры, покуда
На́ сте­ну враг не взо­шел и рвы не напол­ни­лись кро­вью.
Что же, реча­ми бря­цай, как при­вык ты, и в тру­со­сти Тур­на,
Дранк, обви­няй: ты ведь сам истре­бил огром­ные тол­пы
385 Тев­кров сво­ею рукой, и по всей рав­нине тро­феи
Ты водру­зил. Меж­ду тем испы­тать нам нетруд­но, что может
Доб­лесть живая свер­шить; дале­ко искать не при­дет­ся
Нам вра­гов: ото­всюду они к сте­нам под­сту­па­ют.
Вме­сте навстре­чу пой­дем! Поче­му же ты мед­лишь? Иль знать­ся
390 С Мар­сом лишь твой болт­ли­вый язык и рез­вые ноги
Будут все­гда?
Я побеж­ден? Неуже­ли меня назо­вет побеж­ден­ным
Тот, кто увидит, как Тибр бере­га навод­нил, пере­пол­нен
Кро­вью тро­ян­ских бой­цов, как Эванд­ра дом погу­бил я,
395 Корень его истре­бив, как совлек с аркад­цев доспе­хи?
Нет, раз­би­тым меня не вида­ли ни Битий, ни Пан­дар
В день, когда сот­ни мужей я отпра­вил в Орк, победи­тель,
Запер­тый в сте­нах вра­га и от вас отре­зан­ный валом.
“Нет спа­се­нья в войне”. Для вождя дар­дан­цев, безум­ный,
400 И для себя бере­ги про­ри­ца­нья свои! Про­дол­жай же,
Стра­хом сму­щая серд­ца, вос­хва­лять побеж­ден­но­го два­жды
Пле­ме­ни мощь и втап­ты­вать в грязь ору­жье лати­нян.
Ныне дро­жат, мол, вожди мир­мидон­цев пред силой фри­гий­ской,
Ныне испу­ган Тидид и Ахилл тре­пе­щет ларис­ский,
405 От Адри­а­ти­ки вспять текут и Авфида струи.
Дранк при­тво­рил­ся хит­ро, что моей опа­са­ет­ся мести,
Стра­хом сво­им кле­ве­ту отяг­чая пре­ступ­но. Не бой­ся!
Низ­кую душу твою я сво­ей рукой не исторг­ну,
Пусть оста­ет­ся с тобой и в тво­ей груди оби­та­ет.
410 Ныне к тво­им я, отец, перей­ду высо­ким суж­де­ньям.
Если ты все поте­рял на ору­жье наши надеж­ды,
Если поки­ну­ты мы, если враг, потес­нив нас одна­жды,
Силы наши сло­мил и Фор­ту­на не может вер­нуть­ся, —
Будем мира про­сить, про­сти­рая празд­ные руки.
415 Но когда бы хоть след в нас остал­ся доб­ле­сти преж­ней!
Всех счаст­ли­вей в трудах, всех выше духом отваж­ным
Тот для меня, кто смерть пред­по­чтет тако­му исхо­ду
И, чтоб не видеть его, будет зем­лю грызть, уми­рая.
Есть еще силы у нас, и нема­ло вои­нов цело,
420 Есть в Ита­лий­ской зем­ле горо­да, что помочь нам гото­вы,
Сла­ву и тев­к­ры в бою обиль­ной кро­вью купи­ли,
Мно­го потерь и у них, оди­на­ко­во буря коси­ла
Обе рати. Так что ж мы бежим от поро­га с позо­ром?
Что от стра­ха дро­жим до того, как тру­бы про­пе­ли?
425 Мно­гое вре­ме­ни труд изме­ня­ет, мно­гое может
День испра­вить один, и Фор­ту­ны нрав пере­мен­чив:
То посме­ет­ся она, то дела наши сно­ва упро­чит.
Помо­щи пусть из Арп не при­шлет нам царь это­лий­цев, —
С нами будет Мес­сап, и счаст­ли­вый Толум­ний, и с нами
430 Мно­гих наро­дов вожди. Не мину­ет вели­кая сла­ва
Лация луч­ших бой­цов и вои­те­лей с пашен Лав­рент­ских.
С нами Камил­ла, чей род средь воль­сков издав­на чтит­ся,
Кон­ных бой­цов она при­ве­ла, бли­стаю­щих медью.
Если же тев­к­ры на бой одно­го меня вызы­ва­ют,
435 Если один толь­ко Турн — поме­ха обще­му бла­гу,
Если угод­но вам, — что ж! Я не столь нена­ви­стен Победе,
Чтоб не решить­ся на всё во имя вели­кой надеж­ды.
Сме­ло пой­ду на вра­га, пусть вто­рым он будет Ахил­лом,
Пусть обле­чет­ся в доспех, что рукою ско­ван Вул­ка­на;
440 Душу его посвя­щаю я вам и тестю Лати­ну,
Ибо доб­ле­стью Турн нико­му не усту­пит из пред­ков.
“Толь­ко меня вызы­ва­ет Эней”. Но о том и молю я!
Лишь бы Дранк не погиб иску­пи­тель­ной жерт­вой, коль боги
В гне­ве на нас, иль меня не лишил победы и сла­вы!»
445 Так меж собой пре­пи­ра­лись вра­ги о неяс­ном и тем­ном
Буду­щем; тою порой покида­ли свой лагерь тро­ян­цы.
Вдруг про­нес­лась по двор­цу, при­во­дя в смя­те­ние тол­пы,
Весть и в еди­ный миг напол­ни­ла ужа­сом город:
Сомкну­тым стро­ем идут от бере­га тибр­ско­го тев­к­ры,
450 Сле­дом тиррен­ская рать по всей рас­тя­ну­лась рав­нине.
Тот­час народ взвол­но­вал­ся душой, и серд­ца встре­пе­ну­лись,
Ярость в груди под­ня­лась, раз­бу­же­на ост­рым стре­ка­лом,
Руки рва­ну­лись к мечам, моло­дежь при­зы­ва­ет к ору­жью,
Скорб­ные пла­чут отцы и роп­щут тихо. Вски­па­ют
455 Шум­ные спо­ры везде и взле­та­ют кри­ки до неба.
Гомон такой же сто­ит, когда птиц пере­лет­ная стая
В роще опу­стит­ся; так на обиль­ной рыбой Паду­зе
Хрип­лый крик лебедей разда­ет­ся по заво­дям звон­ким.
«Граж­дане! — рутул кри­чит, улу­чив мгно­ве­нье, — ну что же!
460 Дол­гий дер­жи­те совет и в без­дей­ст­вии мир вос­хва­ляй­те, —
Враг меж­ду тем уже вторг­ся в стра­ну!» С таки­ми сло­ва­ми
Быст­ро он бро­сил­ся прочь и дво­рец высо­кий поки­нул.
«Ты, Волуз, при­ка­жи сна­ря­жать­ся мани­пу­лам воль­сков,
Ты же и руту­лов рать поведешь. Вы кон­ни­цу в поле,
465 Кор, Камилл и Мес­сап, раз­вер­ни­те стро­ем широ­ким.
Вы — на баш­ни ско­рей, сте­ре­ги­те под­сту­пы к сте­нам,
Вы же, куда при­ка­жу, за мною сле­дуй­те в бит­ву».
Тот­час на сте­ны бой­цы со все­го сбе­жа­лись Лав­рен­та.
Новой бедой удру­чен, Латин покида­ет собра­нье;
470 Замы­сел свой отло­жить надол­го при­хо­дит­ся стар­цу.
Вновь он винит себя в том, что по доб­рой воле не при­нял
В город и зятем сво­им не назвал дар­дан­ца Энея.
Перед ворота­ми рвы горо­жане копа­ют и носят
Кам­ни и колья. И вот, кро­ва­вый бой воз­ве­щая,
475 Хрип­ло про­пе­ла тру­ба. На сте­нах мат­ро­ны и дети
Пест­рым стро­ем сто­ят, опас­но­стью при­зва­ны край­ней.
К хра­му Минер­вы меж тем, к высо­кой твер­дыне Пал­ла­ды
Едет в тол­пе мате­рей с дара­ми цари­ца Ама­та,
Дева Лави­ния с ней, при­чи­на бед­ст­вий вели­ких,
480 В зем­лю глядит, не смея под­нять пре­крас­ные очи.
Мате­ри вхо­дят и храм напол­ня­ют ладан­ным дымом,
Скорб­ные их голо­са от высо­ких несут­ся пред­две­рий:
«Ты, что ору­жьем силь­на, о Три­то­ния, бра­ней вла­ды­ка!
Мощ­ной рукой сокру­ши копье вра­га, чтобы пал он
485 Воз­ле высо­ких ворот, чтобы сги­нул раз­бой­ник фри­гий­ский!»
Сам неисто­вый Турн сна­рядил­ся в бит­ву поспеш­но:
Пан­цирь чешуй­ча­тый свой, горя­щий крас­ною медью,
Он надел, застег­нул на ногах золотые поно­жи,
К поя­су меч при­вя­зал и, вис­ки не покрыв еще шле­мом,
490 С кре­по­сти вниз он сбе­жал, золотым окру­жен­ный сия­ньем,
Радо­стью бур­ной кипя и в меч­тах вра­гов сокру­шая.
Так засто­яв­ший­ся конь выбе­га­ет из стой­ла на волю,
При­вязь порвав, и стрем­глав по откры­то­му полю несет­ся:
То к табу­нам кобы­лиц на про­стор­ные паст­би­ща мчит­ся,
495 То к зна­ко­мой реке, где при­вык он купать­ся и пла­вать,
Ржет, рез­вит­ся, летит, высо́ко голо­ву вски­нув,
Гри­ва на шее кру­той раз­ве­ва­ет­ся воль­но по вет­ру.
Тур­ну навстре­чу ска­кал пред­во­ди­мый девой Камил­лой
Воль­сков отряд; воз­ле самых ворот цари­ца на зем­лю
500 Спрыг­ну­ла; сле­дом за ней с лоша­дей соскольз­ну­ла немед­ля
Вся дру­жи­на ее; и ска­за­ла Тур­ну Камил­ла:
«Турн, если вера в себя не напрас­но дает­ся отваж­ным,
То обе­щать я осме­люсь тебе, что на тур­мы Энея
Я одна напа­ду и тиррен­скую кон­ни­цу встре­чу.
505 Пер­вой доз­воль испы­тать мне сего­дня опас­но­сти боя,
Сам же город хра­ни, у сте­ны оста­ва­ясь с пехотой».
Рутул, взор устре­мив на деву гроз­ную, мол­вил:
«Как бла­го­дар­ность могу, о кра­са Ита­лии, дева,
Сло­вом иль делом тебе я воздать? Ты гото­ва душою
510 Все пре­воз­мочь; разде­ли же со мной труды бое­вые!
Мне при­нес­ла и мол­ва, и лазут­чи­ки вер­ные вести:
Выслал впе­ред ковар­ный Эней по рав­нине отряды
Кон­ни­цы лег­кой, а сам, по обры­вам караб­ка­ясь гор­ным,
Через пустын­ный хре­бет про­би­ра­ет­ся тай­но к Лав­рен­ту.
515 Хит­рость замыс­лил и я: в изви­ли­стом узком уще­лье
Вход и выход заняв, я в лесу постав­лю заса­ду.
Кон­ни­цу ты тиррен­скую встреть — про­тив зна­ме­ни зна­мя.
Будут с тобою Мес­сап, тибур­тин­ский отряд и лати­нян
Тур­мы; ты же возь­ми на себя пол­ко­во­д­ца заботы».
520 Речью такою же он обо­д­ря­ет на бит­ву Мес­са­па,
С ним и дру­гих союз­ных вождей — и выхо­дит в сра­же­нье.
Есть кру­той пово­рот в уще­лье; слов­но нароч­но
Создан он для засад; здесь тес­ни­ны тем­ные скло­ны
Лесом густым зарос­ли, и ведет лишь ничтож­ная троп­ка
525 К узким про­хо­дам меж гор в глу­бине зло­ве­щей лощи­ны.
Пря­мо над ней высо­ко на горе поля­на про­стер­лась,
Мож­но за ска­ла­ми там зата­ить­ся в без­вест­ном укры­тье,
Чтобы вне­зап­но напасть на вра­гов или спра­ва, иль сле­ва,
Либо, засев на хреб­те, тяже­лые ска­ты­вать кам­ни.
530 Юно­ша в эти места поспе­шил по доро­гам зна­ко­мым
И, поля­ну заняв, укрыл­ся в лесу веро­лом­ном.
Дочь Лато­ны меж тем при­зва­ла про­вор­ную Опис,
Ним­фу, средь спут­ниц ее бли­став­шую в сон­ме свя­щен­ном,
В свой небес­ный чер­тог и с такою скорб­ною речью
535 К ней обра­ти­лась: «На бой сна­ря­жа­ет­ся ныне Камил­ла,
Наш наде­ва­ет доспех, бес­по­лез­ный в сече жесто­кой.
Всех мне доро­же она. Не сего­дня яви­лась к Диане
Эта любовь и зажгла вне­зап­ной неж­но­стью душу:
В дни, когда был озло­бив­ший всех про­из­во­лом над­мен­ным
540 Сверг­нут с пре­сто­ла Метаб, то, ста­рин­ный При­верн покидая,
В бег­ство средь рас­прей и смут пус­ка­ясь, унес он в изгна­нье
Дочь-малют­ку с собой и, Кас­мил­лы-мате­ри имя
Чуть изме­нив, назвал в честь нее мла­ден­ца Камил­лой.
Шел он, дитя при­жи­мая к груди, в дале­кие горы,
545 В дебри лесов, а вокруг с ору­жьем рыс­ка­ли воль­ски,
Смер­тью Мета­бу гро­зя. И вдруг пре­граж­да­ет доро­гу
Пен­ный поток бег­ле­цу: с бере­га­ми высо­ки­ми вро­вень
Воды стру­ил Ама­зен, от дождей раз­лив­шись обиль­ных.
Хочет Метаб реку пере­плыть, но, любо­вью к мла­ден­цу
550 Ско­ван­ный, мед­лит, боясь за бес­цен­ную ношу. И дол­го
Он раз­мыш­лял, покуда в душе не созре­ло реше­нье:
Воин могу­чий, носил он все­гда огром­ную пику,
Древ­ком ей проч­ным слу­жил узло­ва­тый дубок обо­жжен­ный;
Лубом дочь спе­ле­нав и корою проб­ко­вой мяг­кой,
555 Лов­ко ее при­вя­зал к середине пики роди­тель;
В мощ­ной руке потря­сая копье, небе­сам он взмо­лил­ся:
“Дева, вла­ды­чи­ца рощ, Лато­ны дочь все­б­ла­гая,
В раб­ство тебе посвя­щаю дитя! Убе­гая от смер­ти,
Ныне впер­вые она тво­е­го кос­ну­лась ору­жья.
560 Дочь, о боги­ня, при­ми, — ее невер­но­му вет­ру
Я пору­чаю!” И вот Метаб, спле­ча раз­мах­нув­шись,
Бро­сил копье; рокота­ла вол­на, и над быст­рым пото­ком
Пика лете­ла, сви­стя, уно­ся малют­ку Камил­лу.
Сам же Метаб, тес­ни­мый тол­пой, под­сту­пав­шей все бли­же,
565 Кинул­ся в воду, и вот, тор­же­ст­вуя, берет он мла­ден­ца —
Три­вии дар — и копье из тра­вы выры­ва­ет при­бреж­ной.
Люди его не пус­ка­ли в дома, горо­да не пус­ка­ли
В сте­ны свои, но Метаб не сда­вал­ся, сви­ре­пый, как преж­де:
Век про­во­дил он в пустын­ных горах пас­ту­хом оди­но­ким,
570 В дебрях колю­чих кустов, средь лес­ных дре­му­чих уро­чищ
Вскарм­ли­вал дочь моло­ком кобы­ли­цы, не знав­шей упряж­ки, —
Сам выда­и­вал он сос­цы над губа­ми мла­ден­ца.
Толь­ко лишь пер­вый свой след на зем­ле отпе­ча­та­ла доч­ка,
Дро­тик нато­чен­ный дал ей роди­тель в неж­ные руки,
575 Стре­лы в кол­чане и лук за пле­чо пове­сил малют­ке.
Вме­сто длин­ных одежд, вме­сто сет­ки в кудрях золо­че­ной
Шку­ра тиг­ри­цы у ней с голо­вы по спине нис­па­да­ла.
Дет­ской рукой мета­ла она нетя­же­лые копья,
Гиб­кой пра­щи реме­шок рас­кру­тить над собою уме­ла,
580 Был то стри­мон­ский журавль, то лебедь добы­чей Камил­лы.
В зем­лях тиррен­ских она мог­ла бы невест­кой желан­ной
Мно­гим стать мате­рям, но, одной пре­дав­шись Диане,
Зна­ет Камил­ла любовь лишь к ору­жью и к дев­ст­вен­ной жиз­ни,
Свя­то блюдя чистоту. Как хоте­ла бы я, чтоб Камил­лу
585 Вой­ны так не влек­ли, чтоб она не тре­во­жи­ла тев­кров!
Спут­ни­цей ныне моей она была бы люби­мой.
Но, коль ско­ро близ­ка неиз­беж­ная горь­кая участь,
С неба, о ним­фа, сле­ти, поспе­ши в пре­де­лы лати­нян,
Где завя­за­лась уже при зло­ве­щих зна­ме­ньях бит­ва.
590 Лук мой возь­ми и мстя­щую вынь стре­лу из кол­ча­на:
Раною кто осквер­нит Камил­лы свя­щен­ное тело,
Будь он тирре­нец иль тевкр, пусть сво­ей запла­тит мне кро­вью,
Я же в туче ее уне­су и под отчим кур­га­ном
Скрою, преж­де чем враг доспе­хи сни­мет с несчаст­ной».
595 Так ска­за­ла она, и, оку­та­на обла­ком чер­ным,
Ним­фа скольз­ну­ла с небес, рас­се­кая воздух шумя­щий.
Тою порой под­хо­ди­ли к сте­нам Лав­рен­та тро­ян­цы;
Кон­ное вой­ско вели, поде­лен­ное ров­но на тур­мы,
Сле­дом этрус­ков вожди. Ска­ку­ны звон­ко­но­гие в поле
600 Ржут и вста­ют на дыбы и, с уздой упор­ной воюя,
Носят­ся взад и впе­ред. Желез­ной порос­лью копья
Всюду взо­шли на лугах, и рав­ни­на свер­ка­ет ору­жьем.
Но и с дру­гой сто­ро­ны лати­нян вой­ско про­вор­ных,
С бра­том Кор, и Мес­сап, и всад­ни­ки девы Камил­лы
605 Вышли в поля навстре­чу вра­гу. Зане­сен­ные копья
Вои­ны дер­жат в руках и колеб­лют лег­кие дроты,
Топот пехоты слыш­ней, лоша­ди­ное ржа­нье все гром­че.
Вот на полет копья сошлись два вой­ска и вста­ли
Строй про­тив строя — и вдруг на вра­га кида­ют­ся с кри­ком,
610 Беше­ных гонят коней; ото­всюду сып­лют­ся копья
Густо, как снег, и сия­ние дня затме­ва­ет­ся тенью.
Мчат­ся лихой Акон­тей и Тиррен друг дру­гу навстре­чу,
Выста­вив пики впе­ред, — и с гул­ким гро­хотом оба
Пер­вы­ми пада­ют в прах, и с раз­ле­та сши­ба­ют­ся кони,
615 Гру­дью ломая грудь. Акон­тей, уда­ром отбро­шен,
Слов­но бал­ли­сты сна­ряд или быст­рая мол­ния в небе,
Прочь отле­тел дале­ко, и раз­ве­ял жизнь его ветер.
Тут же, сме­шав­ши ряды и щиты заки­нув за спи­ну,
Вспять погна­ли коней и помча­лись к сте­нам ита­лий­цы.
620 Тев­к­ры несут­ся вослед, пред­во­ди­мые храб­рым Ази­лом.
Лишь воз­ле самых ворот ита­лий­цы, опом­нив­шись, вста­ли,
Под­ня­ли крик и назад ска­ку­нов повер­ну­ли послуш­ных.
Тев­к­ры теперь убе­га­ют от них, отпу­стив­ши пово­дья.
Так, при­лив и отлив чередуя, пучи­на мор­ская
625 То при­хлынет к зем­ле и уте­сы накро­ет вол­ною
И на при­бреж­ный песок пошлет вспе­нён­ные струи,
То назад отбе­жит и, сто­я­чие ска­лы сши­бая,
Катит от бере­га их и сушу вновь обна­жа­ет.
Два­жды до самых стен отго­ня­ли руту­лов тус­ки,
630 Два­жды, щиты за спи­ной, убе­га­ли, отбро­ше­ны силой.
В тре­тий раз нако­нец сошлись вра­ги — и сме­ша­лись
Меж­ду собою ряды, и схва­тил­ся с вои­ном воин.
Слы­шен везде уми­раю­щих стон, ору­жье и тру­пы
В лужах кро­ви лежат, и на гру­ду тел то и дело
635 Ране­ный валит­ся конь; заки­па­ет бой бес­по­щад­ный.
Пря­мо не смея напасть на Рему­ла, изда­ли бро­сил
Пику в коня Орси­лох, и под ухо вон­зи­лось желе­зо.
Раной взбе­шён­ный, взвил­ся на дыбы ска­кун звон­ко­но­гий,
Воздух копы­та­ми бьет, нестер­пи­мой тер­зае­мый болью,
640 Рему­ла сбро­сив с сед­ла. И отва­гой, и ростом, и силой
Всех пре­взо­шед­ший в бою, Иолай повер­жен Катил­лом,
Им же Гер­ми­ний убит; с голо­вой непо­кры­той сра­жал­ся
Он, рас­пу­стив по пле­чам обна­жен­ным свет­лые куд­ри,
Ранам тело открыв без бояз­ни. Но пика про­би­ла
645 Грудь от пле­ча до пле­ча, и согнул­ся он, болью прон­зен­ный.
Чер­ная кровь повсюду течет, и сеет желе­зо
Смерть, и стре­мят­ся бой­цы навстре­чу гибе­ли слав­ной.
Там, где сеча кипит, ама­зон­ка лику­ет Камил­ла:
Левая грудь откры­та у ней, кол­чан за пле­ча­ми,
650 То посы­ла­ет она все чаще гиб­кие дроты,
То бое­вой свой топор рукой несла­бе­ю­щей дер­жит;
Лук золо­той за спи­ною зве­нит — ору­жье Диа­ны.
Даже когда отсту­пить застав­ля­ет Камил­лу про­тив­ник,
Стре­лы она посы­ла­ет назад, на бегу обер­нув­шись.
655 Спут­ниц отбор­ный отряд окру­жа­ет Камил­лу: Лари­на,
Тул­ла несет­ся за ней и Тар­пея с мед­ной секи­рой;
Луч­ших Ита­лии дев избра­ла она — укра­ше­нье
Вой­ска, и в мир­ные дни, и в бою надеж­ных помощ­ниц.
Так во фра­кий­ском краю по застыв­шим вол­нам Тер­мо­дон­та
660 Гонят со зво­ном коней ама­зон­ки в пест­рых доспе­хах,
Мчат с Иппо­ли­тою в бой или вслед люби­ми­це Мар­са,
Пен­те­си­лее, летят за ее колес­ни­цей, и гром­кий
Жен­ский раз­но­сит­ся клич, и щиты луно­вид­ные бле­щут.
Пер­вым кого и послед­ним кого, суро­вая дева,
665 Пика настиг­ла твоя? Сколь­ко тел ты в пра­хе про­стер­ла?
Пер­вым был Кли­тия сын Эвней: летел на тебя он,
Но в обна­жен­ную грудь впи­лось ело­вое древ­ко,
Гря­нул­ся воин с коня и на рану упал, изры­гая
Кро­ви пото­ки в песок и кор­чась в муках пред­смерт­ных.
670 Сле­дом Па́гас и Лир погиб­ли: пер­вый пытал­ся
Повод пой­мать, когда ране­ный конь его сбро­сил, вто­рой же
К дру­гу спе­шил, чтоб его под­хва­тить рукой без­оруж­ной.
Так друг на дру­га они и рух­ну­ли оба. А дева,
Сына Гип­пота сра­зив, Ама­ст­ра, мчит­ся в пого­ню
675 За Демо­фон­том, Тере­ем, и Хро­ми­ем, и Гар­па­ли­ком.
Сколь­ко бро­са­ет она в про­тив­ни­ка дро­ти­ков мет­ких,
Столь­ко и гибнет мужей. Но вот на коне апу­лий­ском
О́рнит, охот­ник лихой, в невидан­ных ска­чет доспе­хах:
Шку­рой быка, вои­те­ля стад, широ­кие пле­чи
680 Орнит одел и покрыл огром­ную голо­ву пастью
Вол­ка, в кото­рой клы­ки тор­ча­ли из челю­стей мощ­ных;
Сель­ская пика в руках у него; меж всад­ни­ков Орнит
Носит­ся взад и впе­ред и ростом всех пре­вос­хо­дит.
Дева его без труда средь вра­гов бегу­щих настиг­ла,
685 Грудь прон­зи­ла ему и недоб­рое мол­ви­ла сло­во:
«Мнил ты, тирре­нец, что здесь на лес­но­го зве­ря обла­ва?
День насту­пил, когда мы опро­верг­нем жен­ским ору­жьем
Ваши сло­ва. Но к манам отцов и ты не без сла­вы
Явишь­ся, ибо сама тебя сра­зи­ла Камил­ла».
690 Бута поверг­ла она и за ним Орси­ло­ха — из тев­кров
Самых могу­чих мужей; убе­гав­ше­му Буту вон­зи­лось
В шею копье, где она меж коль­чу­гой и шле­мом откры­та,
Где у всад­ни­ков щит за спи­ною сле­ва сви­са­ет;
Бег­ст­вом при­твор­ным потом увлек­ла Орси­ло­ха Камил­ла,
695 Вле­во пусти­ла коня, чтоб ска­кать по мень­ше­му кру­гу,
Мужа, что гнал­ся за ней, догна­ла и, моль­бам не вни­мая,
Два­жды удар нанес­ла секи­рой тяж­кой по шле­му,
Медь и кость раз­ру­бив, так что мозг полил­ся из раны.
Деве навстре­чу летел и вне­зап­но замер в испу­ге
700 Авна воин­ст­вен­ный сын, оби­та­те­ля гор Апен­нин­ских;
Был он, покуда судь­ба поз­во­ля­ла, хит­рец не послед­ний
Средь лигу­рий­цев; и вот, увидав, что от встре­чи с царев­ной
Не укло­нить­ся никак, что бежать не удаст­ся от бит­вы,
Стал он улов­ки в уме измыш­лять и Камил­ле лука­во
705 Мол­вил: «Пусть жен­щи­на ты — и для жен­щи­ны мно­го ли чести
В бит­ве вве­рять­ся коню? При­дер­жи ска­ку­на и на зем­лю
Сме­ло сту­пи, чтоб со мной в поедин­ке пешем сра­зить­ся.
Ско­ро узна­ешь ты, кто будет вет­ре­ной сла­вой обма­нут!»
Так он ска­зал; а она, уязв­лен­ная жгу­чей обидой,
710 Спут­ни­цам взять ска­ку­на при­ка­за­ла и спе­ши­лась храб­ро,
Толь­ко с мечом и глад­ким щитом, чтоб сра­зить­ся на рав­ных.
Он же, решив, что теперь одо­лел ее хит­рым обма­ном,
Боль­ше не мед­лил, но вмиг повер­нул коня и быст­рее
Прочь поле­тел, торо­пя жереб­ца желез­ною шпо­рой.
715 «Зря зано­сишь­ся ты, лигу­рий­ский хваст­ли­вый спе­си­вец!
Знай, тебя не спа­сут изво­рот­ли­вых пред­ков улов­ки,
К лжи­во­му Авну живым не помо­жет вер­нуть­ся ковар­ство».
Мол­ви­ла так и стрем­глав понес­лась лег­ко­но­гая дева
И, обо­гнав ска­ку­на, к бег­ле­цу лицом повер­ну­лась,
720 Повод схва­ти­ла рукой — и кро­ва­вая кара свер­ши­лась.
Так, с уте­са взле­тев, свя­щен­ный хищ­ник пер­на­тый
Мчит­ся лег­ко на кры­лах, в обла­ках насти­га­ет голуб­ку,
Жад­но хва­та­ет ее и тер­за­ет ког­тя­ми кри­вы­ми, —
Толь­ко капа­ет кровь и кру­жат­ся в возду­хе перья.
725 Не без­раз­лич­ным меж тем роди­тель бес­смерт­ных и смерт­ных
Оком взи­ра­ет на бой, вос­седая на высях Олим­па.
В бит­ву всту­пить побуж­да­ет Отец тиррен­ца Тар­хо­на,
Ост­рым стре­ка­лом язвит, раз­жи­гая в душе его ярость.
Там, где про­тив­ни­ка смял и смёл напор ита­лий­цев,
730 Мчит­ся Тар­хон на коне, окли­кая по име­ни тус­ков,
Рать обо­д­ряя на бой и сло­вом дух под­ни­мая:
«Вид­но, неве­до­мы вам ни стыд, ни обида, ни ярость!
Что за страх обу­ял вам лени­вые души, тиррен­цы?
Жен­щи­на ваши ряды, слов­но ста­до, гонит, как хочет!
735 Пра­во, зачем вам клин­ки, для чего без­обид­ные копья?
Вы лишь в люб­ви горя­чи и горазды на бит­вы ноч­ные,
Или, когда воз­ве­стят кри­вые флей­ты нача­ло
Вак­хо­вых пля­сок, когда на сто­лах и яст­ва и куб­ки,
Тут и усер­дье у вас, и доб­рой воли хва­та­ет,
740 Если на жерт­вен­ный пир при­зо­вет вас в рощу гада­тель».
Так он ска­зал и при­шпо­рил коня, обре­чен­ный на гибель,
В гущу вра­гов, слов­но вихрь, вле­тел и пра­вой рукою
Ве́нула сгреб на ска­ку и с коня сорвал его разом,
С силой при­тис­нул к груди и помчал­ся даль­ше с добы­чей.
745 Крик под­нял­ся до небес, и немед­ля взгляды лати­нян
Все обра­ти­лись к нему. А Тар­хон по рав­нине несет­ся,
Муж и ору­жье в руках; от копья отло­мив нако­неч­ник,
Шарит по телу вра­га, ища непри­кры­то­го места,
Чтобы удар нане­сти; но про­ти­вит­ся силою силе
750 Ве́нул, руку его оттолк­нуть пыта­ясь от гор­ла.
Слов­но как бурый орел, про­ле­таю­щий в небе высо­ком,
В лапах уно­сит змею, вон­зая в спи­ну ей ког­ти;
Ране­на, в кор­чах она изви­ва­ет гиб­кое тело,
Дыбом вста­ет чешуя, шипе­нье несет­ся из пасти,
755 Тянет­ся вверх голо­ва, но сми­ря­ет строп­ти­во­го гада
Пти­ца клю­вом кри­вым и взме­та­ет воздух кры­ла­ми.
Так, увле­кая стрем­глав из рядов тибур­тин­ских добы­чу,
Мчит­ся, ликуя, Тар­хон. Увле­чен­ные подви­гом мужа,
Рину­лись все мео­ний­цы впе­ред. Обре­чен­ный судь­бою,
760 Вер­тит­ся хит­рый Аррунт вокруг Камил­лы про­вор­ной,
Ждет, не пода­рит ли вдруг удоб­ный слу­чай Фор­ту­на.
В бит­ве куда бы свой путь ни напра­ви­ла гроз­ная дева,
Ска­чет повсюду за ней по пятам Аррунт мол­ча­ли­вый;
Сто­ит из гущи вра­гов ей назад умчать­ся с победой,
765 Юно­ша тот­час вослед ска­ку­на направ­ля­ет украд­кой.
Мож­но ль отсюда напасть иль оттуда напасть, веро­лом­ный
Ищет Аррунт и рыщет вокруг с копьем нагото­ве.
Неко­гда быв­ший жре­цом Кибе­лы и ей посвя­щен­ный,
Бил­ся меж тев­кров Хло­рей, бли­став­ший доспе­хом фри­гий­ским.
770 Мчит его взмы­лен­ный конь в чепра­ке из кожи, обши­той,
Слов­но перья­ми, сплошь чешу­ей позо­ло­чен­ной мед­ной;
Сам Хло­рей, обла­чен в баг­рец и пур­пур замор­ский,
С рогом ликий­ским в руках, посы­ла­ет гор­тин­ские стре­лы;
Лук золо­той за пле­ча­ми зве­нит, золо­той защи­ща­ет
775 Вещую голо­ву шлем, и жел­тым золо­том в узел
Собра­ны полы пла­ща из шур­ша­щих шафран­ных полот­нищ;
Выши­та туни­ка вся и покров, оде­ваю­щий бед­ра.
Дева — затем ли, чтоб в храм доспех тро­ян­ский пове­сить,
Или затем, чтоб самой кра­со­вать­ся в золо­те плен­ном, —
780 Гонит­ся толь­ко за ним, одно­го его выбрав добы­чей,
В гущу вра­гов всле­пую летит, поза­быв осто­рож­ность:
Жен­скую жад­ность раз­жег в ней убор дра­го­цен­ный Хло­рея.
Тот­час же, миг улу­чив, Аррунт, не заме­чен­ный девой,
Под­нял копье и с такой моль­бой обра­тил­ся к все­выш­ним:
785 «Бог, вели­чай­ший из всех, Апол­лон, хра­ни­тель Сорак­та!
Пер­во­го чтим мы тебя, для тебя сос­но­вые брев­на
Жар пожи­ра­ет, а мы шага­ем, силь­ные верой,
Через огонь и следы остав­ля­ем на тле­ю­щих углях!
Дай, все­мо­гу­щий отец, мне смыть с ору­жья этрус­ков
790 Этот позор! Мне не нужен доспех побеж­ден­ной Камил­лы,
Ни гор­де­ли­вый тро­фей, ни добы­ча: дела­ми ины­ми
Пусть я стя­жаю хва­лу, пусть вер­нусь и без сла­вы в отчиз­ну, —
Лишь бы сво­ей мне рукой изве­сти эту злую зара­зу!»
Феб услы­шал его, и душой поло­вине молит­вы
795 Внял он, но вет­рам велел поло­ви­ну дру­гую раз­ве­ять:
Дал изво­ле­ние бог, чтоб Аррунт вне­зап­ным уда­ром
Насмерть Камил­лу сра­зил, но гори­стую роди­ну сно­ва
Не дал увидеть ему, и сло­ва его буря умча­ла.
Пуще­на мет­кой рукой, про­сви­сте­ла в возду­хе пика;
800 Воль­ски увиде­ли вмиг угро­зу и взо­ры к царевне
Все обра­ти­ли тот­час; но Камил­ла не слы­ша­ла сви­ста,
Не увида­ла копья, что лете­ло, эфир рас­се­кая,
В тело доко­ле оно под гру­дью нагой не вон­зи­лось,
Деви­чьей кро­ви доколь не испи­ло из раны глу­бо­кой.
805 Спут­ни­цы кину­лись к ней в смя­те­нье и не́ дали наземь
Ране­ной деве упасть. Аррунт, всех боле испу­ган,
Бро­сил­ся прочь; сме­ша­лись в душе лико­ва­нье и ужас,
Боль­ше в царев­ну мет­нуть ни стре­лу он, ни дро­тик не сме­ет.
Слов­но как волк, покуда за ним не пусти­лись в пого­ню
810 Люди с ору­жьем, бежит без дорог в недо­ступ­ные горы,
После того как убьет пас­ту­ха иль телен­ка заре­жет
И, под брю­хо под­жав дро­жа­щий хвост, убе­га­ет
В чащу лес­ную ско­рей, ибо зна­ет вину за собою, —
Так же скрыл­ся из глаз оро­бев­ший Аррунт и, дово­лен
815 Тем, что успел убе­жать, в ряды бой­цов заме­шал­ся.
Дева из раны копье рукой цепе­не­ю­щей вырвать
Тщит­ся, но в реб­рах застрял глу­бо­ко нако­неч­ник желез­ный.
Никнет, сла­бея, она, охла­де­лые веки сме­жа­ет
Смерть, и с деви­че­ских щек исче­за­ет пур­пур­ный румя­нец.
820 И, уми­рая, она обра­ти­лась к одной из ровес­ниц —
Акке, кото­рой все­гда дове­ря­ла всех боль­ше, с кото­рой
Все заботы делить при­вык­ла, и так ей ска­за­ла:
«Силам при­хо­дит конец, сест­ра моя Акка. От раны
Я уми­раю, и мрак пеле­ной мне гла­за засти­ла­ет.
825 К Тур­ну беги, пере­дай мое послед­нее сло­во:
Пусть он меня заме­нит в бою и тев­кров отбро­сит.
Акка, про­щай!» И, ска­зав, обро­ни­ла пово­дья Камил­ла,
Наземь без сил соскольз­ну­ла с коня; засты­лое тело
Мед­лен­но холод ско­вал, из рук упа­ло ору­жье,
830 Тяж­ко скло­ни­лась на грудь голо­ва, осе­нен­ная смер­тью,
И отле­те­ла душа к теням, роп­ща и сте­ная.
Тот­час же ввысь до све­тил золотых гро­мо­глас­ный взмет­нул­ся
Крик, и сви­ре­пее бой заки­пел после смер­ти Камил­лы.
Рвут­ся впе­ред, спло­тив­ши ряды, тро­ян­ские рати,
835 С ними тиррен­цев вожди и отряд аркад­ский Эванд­ра.
Три­ви­ей послан­ный страж, вос­седа­ла Опис в ту пору
В ближ­них горах и с вер­шин наблюда­ла бит­ву без стра­ха.
Толь­ко лишь ярост­ный крик бой­цов она услы­ха­ла
И увида­ла вда­ли Камил­лы скорб­ную гибель,
840 Вырвал­ся стон у нее из груди, и про­мол­ви­ла ним­фа:
«Слиш­ком тяж­ко тебя, слиш­ком тяж­ко судь­ба пока­ра­ла,
Дева, за то, что вой­ной ты осме­ли­лась тев­кров тре­во­жить!
Жизнь твою не спас­ло то, что ты, людей избе­гая,
Чти­ла Диа­ну в лесах и наши стре­лы носи­ла…
845 Горе! Но в смерт­ный твой час не покинет вла­ды­чи­ца наша
На пору­га­нье тебя; мол­ва о гибе­ли девы
Все пле­ме­на обле­тит, и не ска­жет никто, что оста­лась
Ты неот­мщен­ной: ведь тот, кто грудь осквер­нил тебе раной,
Смер­тью иску­пит вину». У под­но­жья горы воз­вы­шал­ся
850 Древ­ний кур­ган зем­ля­ной, осе­нен­ный густы­ми вет­вя­ми
Дуба: поко­ил­ся там Дер­ценн, вла­ды­ка лав­рент­цев.
Быст­ро на этот кур­ган под­ня­лась пре­крас­ная ним­фа,
Ста­ла с вер­ши­ны хол­ма искать гла­за­ми Аррун­та
И, завидев его, лико­вав­ше­го серд­цем спе­си­вым,
855 Мол­ви­ла: «В сто­ро­ну ты для чего ухо­дишь? При­близь­ся!
Здесь ты погиб­нешь, Аррунт, за убий­ство Камил­лы награ­да
Ждет тебя здесь: ты умрешь, пора­жен­ный стре­лою Диа­ны».
Мол­ви­ла так и, меж стрел, в золо­че­ном лежав­ших кол­чане,
Выбрав одну, свой лук напряг­ла фра­кий­ская ним­фа;
860 Дол­го сги­ба­ла его, пока не кос­ну­лись друг дру­га
Рога кон­цы и стре­лы́ ост­рие руки не кос­ну­лось
Левой, а пра­вая в грудь, отво­дя тети­ву, не упер­лась.
В возду­хе свист Аррунт услы­хал — и в то же мгно­ве­нье
В тело ему глу­бо­ко нако­неч­ник желез­ный вон­зил­ся.
865 Сто­нам пред­смерт­ным его дру­зья не вня­ли, оста­вив
Мужа в пыли уми­рать, поза­бы­тым в неве­до­мом поле.
Опис меж тем воз­нес­лась на кры­лах к высотам Олим­па.
Лег­кий Камил­лы отряд, поте­ряв цари­цу, пустил­ся
В бег­ство пер­вым, и вслед поле­тел Атин, убе­гая,
870 Руту­лы с ним, и без вой­ска вожди, и бой­цы в бес­по­ряд­ке —
Все, коней повер­нув, спе­шат за сте­на́ми укрыть­ся.
Нет и мыс­ли о том, чтобы тев­кров напор смер­то­нос­ный
Стре­ла­ми оста­но­вить или встре­тить стой­ко с ору­жьем:
Дер­жат все за спи­ной с тети­вою спу­щен­ной луки,
875 Толь­ко копы­та коней потря­са­ют рых­лое поле.
Бли­же и бли­же к сте­нам несет­ся тем­ная туча
Пыли, тол­па мате­рей, ладо­ня­ми в грудь уда­ряя,
С башен глядит и зуб­цов, и до неба вопли взле­та­ют.
Пер­вый отряд бег­ле­цов в отво­рён­ные рвет­ся ворота, —
880 Но по пятам под­ле­та­ют вра­ги бес­по­рядоч­ным стро­ем,
Смерть лати­нян и здесь насти­га­ет — на самом поро­ге
Креп­ких оте­че­ских стен, и сре­ди домов без­опас­ных
Всад­ни­ки гиб­нут от ран. А дру­гие ско­рей запи­ра­ют
Ство­ры ворот и не сме­ют впу­стить сорат­ни­ков в город,
885 Путь моля­щим закрыв. Меж сво­их начи­на­ет­ся сеча:
Рвут­ся с меча­ми одни, их мечом отра­жа­ют дру­гие.
Вот на гла­зах мате­рей и отцов, рыдаю­щих горь­ко,
Те, что оста­лись вне стен, во рвы сры­ва­ют­ся с кру­чи
Или, узду отпу­стив и коней пого­няя всле­пую,
890 В креп­кие бал­ки ворот, как таран, колотят с раз­ле­та.
Мате­ри, жены — и те в раз­га­ре схват­ки смер­тель­ной
(Путь им к отчизне любовь и Камил­лы при­мер ука­за­ли)
Ста­ли дуби­ны со стен и в огне заост­рен­ные колья,
Слов­но копья, метать во вра­гов рукою дро­жа­щей;
895 В бит­ве за город род­ной погиб­нуть каж­дая жаж­дет.
Тур­на в лесу меж­ду тем настиг­ли горь­кие вести;
Акка их при­нес­ла, царя в смя­те­нье поверг­нув:
Нет уж Камил­лы в живых, и вой­ско воль­сков раз­би­то,
Враг насту­па­ет, и Марс ему сопут­ст­ву­ет в бит­ве,
900 Поле у тев­кров в руках, и страх до стен дока­тил­ся.
В яро­сти Турн (тако­ва гро­мо­верж­ца суро­вая воля)
Схо­дит, безу­мец, с хол­мов, покида­ет лес­ную заса­ду.
Толь­ко лишь он отсту­пил и достиг откры­той рав­ни­ны,
Как роди­тель Эней, мино­вав без поме­хи уще­лье,
905 Гор­ный хре­бет одо­лел и отряды из лесу вывел.
Так с вой­ска­ми они, поспе­шая оба к Лав­рен­ту,
Шли друг дру­гу вослед, разде­лен­ные малым про­стран­ст­вом,
В тот же миг, когда увидал Эней в отда­ле­нье
Строй ита­лий­ских бой­цов на полях, дымя­щих­ся пылью, —
910 Турн по доспе­хам узнал вла­ды­ку гроз­но­го тев­кров,
Ржа­нье коней услы­хал и мер­ный топот пехоты.
Тот­час сошлись бы они, чтобы в бит­ве поме­рить­ся силой,
Если бы Феб утом­лен­ных коней в пучи­ну Гибе­ра
Не погру­зил, заалев, и мрак, оку­тав­ший небо,
915 Лаге­рем стать не заста­вил вра­гов под самым Лав­рен­том.

ПРИМЕЧАНИЯ

Сти­хи 3—4. …хоть печаль мра­чит ему душу… спе­шит богам обе­ты испол­нить. — В ком­мен­та­ри­ях Сер­вия это место тол­ку­ет­ся сле­дую­щим обра­зом: по рим­ско­му обы­чаю, осквер­нен­ные похо­ро­на­ми не при­но­си­ли жерт­вы. Если же при­хо­ди­лось объ­еди­нять похо­ро­ны и жерт­во­при­но­ше­ния, то ста­ра­лись совер­шить сна­ча­ла обряд жерт­во­при­но­ше­ния.
Стих 6. Тро­фей. — См. при­меч. к «Эне­иде», X, 774—775. Вла­ды­ка сра­же­ний — Марс.
Стих 33. Парра­сий­цы — аркад­цы (см. при­меч. к «Эне­иде», VIII, 344).
Стих 51. …небе­сам ниче­го уж не дол­жен! — Рим­ляне счи­та­ли, что у чело­ве­ка при жиз­ни долг по отно­ше­нию к «выш­ним», «небес­ным» богам; после смер­ти он «дол­жен» толь­ко богам под­зем­но­го цар­ства, «ниж­ним», как их назы­ва­ли рим­ляне.
Стих 93. …с копья­ми вниз ост­ри­ем… — воин­ский похо­рон­ный обы­чай; обрат­ной сто­ро­ной пово­ра­чи­ва­ли и щиты, чтобы не осквер­нять видом мерт­во­го изо­бра­жен­ные на них боже­ства.
Стих 143. …как обы­чай велит… — По рим­ско­му обряду погре­бе­ния, умер­ше­го встре­ча­ли вне стен горо­да ночью с факе­ла­ми. Вер­ги­лий при­пи­сы­ва­ет этот обы­чай арка­д­цам.
Стих 194. …с рас­ка­лен­ной осью коле­са… — Ось коле­са бое­вой или спор­тив­ной колес­ни­цы рас­ка­ля­лась от быст­ро­го дви­же­ния. Эпи­тет «рас­ка­лен­ный» настоль­ко проч­но срос­ся для рим­ских поэтов с поня­ти­ем оси, что Вер­ги­лий употре­бил его и здесь, где речь идет о непо­движ­ных колес­ни­цах.
Стих 215. Души люби­мых сестер… — В пере­во­де сохра­нен поэ­ти­че­ский пери­фраз (вме­сто «люби­мые сест­ры»), свой­ст­вен­ный Гоме­ру и порой вос­про­из­во­ди­мый Вер­ги­ли­ем.
Стих 246. …в честь горо­да пред­ков… — Име­ет­ся в виду город Аргос-Гипи­он в Пело­пон­не­се. Арпы (стих 250) — позд­ней­шее назва­ние Арги­ри­пы.
Стих 247. Гар­ган — хре­бет в Апу­лии.
Стих 260. …злая Минер­вы звезда… — оче­вид­но, буря, послан­ная Минер­вой, чтобы погу­бить флот Аяк­са, сына Оилея (см. «Эне­иду», I, 39 и след.). Древ­ние счи­та­ли, что бури вызы­ва­ют­ся вли­я­ни­ем све­тил. …Кафа­рей и уте­сы Эвбеи. — Кафа­рей — ска­ли­стый мыс на ост­ро­ве Эвбея, где раз­би­ва­лись гре­че­ские кораб­ли.
Стих 262. Стол­бы Про­тея — сме­лое поэ­ти­че­ское обо­зна­че­ние ост­ро­ва Фарос у бере­гов Егип­та, где Мене­лай полу­чил пред­ска­за­ние от Про­тея (см. «Одис­сею», IV, 351 и след.). Стол­ба­ми Про­тея Фарос назван пото­му, что он пред­став­ля­ет собой как бы край­нюю восточ­ную точ­ку Сре­ди­зем­но­го моря, подоб­но тому как Стол­бы Гер­ку­ле­са (Гибрал­тар) — его край­нюю запад­ную точ­ку.
Стих 266. …сам вла­сти­тель Микен… — Ага­мем­нон. Пере­ста­нов­ка сти­хов по срав­не­нию с руко­пи­сью при­ня­та во всех изда­ни­ях.
Стих 268. Пре­лю­бо­дей — Эгисф, любов­ник Кли­тем­не­стры, жены Ага­мем­но­на (см. так­же при­меч. к «Эне­иде», III, 331).
Стих 264. Лок­ры — спут­ни­ки Аяк­са, сына Оилея, отне­сен­ные бурей к бере­гам Афри­ки и там посе­лив­ши­е­ся. Зло­клю­че­ния ахей­цев на пути из Трои состав­ля­ли сюжет не дошед­шей до нас после­го­ме­ров­ской эпи­че­ской поэ­мы «Воз­вра­ще­ния».
Стих 272. …спут­ни­ков вижу моих… — Спут­ни­ки Дио­меда были пре­вра­ще­ны Вене­рой в сто­ну­щих птиц и долж­ны были летать меж­ду рекой и морем.
Стих 286. …к сте­нам ина­хий­ским… — то есть в Аргос.
Стих 405. Авфид — река в Апу­лии, впа­даю­щая в Адри­а­ти­че­ское море.
Стих 457. Паду­за — рукав реки Пада (По).
Стих 463. Мани­пул — рим­ское воин­ское под­разде­ле­ние; леги­он состо­ял из трид­ца­ти мани­пу­лов.
Стих 540. При­верн — город Лация, при­над­ле­жав­ший сна­ча­ла вольскам.
Сти­хи 542—543. Кас­мил­ла, Камил­ла — древ­ней­шее латин­ское имя, име­ю­щее мно­же­ство зна­че­ний мифо­ло­ги­че­ско­го и рели­ги­оз­но­го харак­те­ра: 1) Камилл — бог-слу­жи­тель Вели­ких богов в мисте­ри­ях Само­фра­кии, 2) Камилл — имя Мер­ку­рия у этрус­ков, 3) камил­лы — низ­шие слу­жи­те­ли куль­тов у пеласгов, этрус­ков и рим­лян, 4) камил­ла­ми назы­ва­ли детей знат­ных фами­лий, спе­ци­аль­но опре­де­лен­ных в куль­то­вых цере­мо­ни­ях для под­не­се­ния обрядо­вых пред­ме­тов — кув­ши­на с водой, соли, муки. Вер­ги­лий дела­ет Камил­лу жри­цей Диа­ны, посвя­щен­ной богине с рож­де­ния, — имя «Камил­ла» сохра­ня­ет свой сакраль­ный смысл.
Стих 659. Так во фра­кий­ском краю… — Для Вер­ги­лия Фра­кия — край­ний север, поэто­му «засты­ла» вода реки Тер­мо­дон­та. Ама­зон­ки счи­та­лись фра­ки­ян­ка­ми.
Стих 661. Иппо­ли­та — дочь Мар­са, ама­зон­ка, взя­тая в плен Тесе­ем, мать Иппо­ли­та.
Сти­хи 701—702. …хит­рец не послед­ний средь лигу­рий­цев… — У лигу­рий­цев была репу­та­ция обман­щи­ков; Сер­вий при­во­дит даже мне­ние Като­на, что «все лигу­рий­цы обман­щи­ки».
Стих 721. …свя­щен­ный хищ­ник… — яст­реб; по поле­ту ястре­бов гада­ли про­ри­ца­те­ли-авгу­ры.
Стих 737. …кри­вые флей­ты… — фри­гий­ские флей­ты с загну­тым верх­ним кон­цом и широ­ким рас­тру­бом.
Стих 773. …с рогом ликий­ским… — с луком. …гор­тин­ские стре­лы… — крит­ские (Гор­ти­на — город на ост­ро­ве Кри­те). Ликий­цы и кри­тяне сла­ви­лись как стрел­ки из лука.
Стих 785. …Апол­лон, хра­ни­тель Сорак­та! — На вер­шине горы Сорак­та в Этру­рии, непо­да­ле­ку от Рима, был культ древ­не­ита­лий­ско­го боже­ства Вей­о­ви­са, в кото­ром впо­след­ст­вии при­зна­ли Апол­ло­на. Обряд жерт­во­при­но­ше­ний ему сопро­вож­дал­ся шест­ви­ем жре­цов (гир­пов, гир­пи­нов) по пылаю­щим брев­нам. Сер­вий цити­ру­ет Варро­на, утвер­ждав­ше­го, что ступ­ни жре­цов сма­за­ны осо­бым соста­вом.

Оглавление

Оцените статью
Античная мифология