Вергилий. Энеида. Книга VI

Так он про­мол­вил в сле­зах, и замед­лил флота дви­же­нье,
И нако­нец близ Кум подо­шел к побе­ре­жьям Эвбей­ским.
Носом в про­стор кораб­ли повер­ну­ли тев­к­ры; вон­зи­лись
В дно яко­рей ост­рия, и кор­мою к бере­гу вста­ли
5 Длин­ным рядом суда. Моло­дежь спе­шит в нетер­пе­нье
На Гес­пе­рий­ский песок; семе­на огня высе­ка­ют,
Скры­тые в жилах крем­ня; рас­хи­ща­ют дре­вес­ные кущи
В дебрях густых, где пря­чет­ся дичь, и реки нахо­дят.
Бла­го­че­сти­вый Эней к твер­дыне, где пра­вит вели­кий
10 Феб, и к пеще­ре идет — при­юту страш­ной Сивил­лы:
Там, от всех вда­ле­ке, вдох­но­ве­ньем ей душу и разум
Пол­нит Делос­ский про­рок и гряду­щее ей откры­ва­ет.
К роще Гека­ты они, к зла­то­вер­хо­му хра­му под­хо­дят.
Сам Дедал, гово­рят, из Мино­со­ва цар­ства бежав­ший,
15 Кры­льям вве­рив­ший жизнь и дерз­нув­ший в небо под­нять­ся,
Путь небы­ва­лый дер­жа к студе­ным звездам Мед­ведиц,
Здесь полет свой пре­рвал, над твер­ды­ней хал­кид­ских при­шель­цев;
В этих местах, где зем­лю он вновь обрел, Апол­ло­ну
Кры­лья Дедал посвя­тил и постро­ил храм вели­ча­вый.
20 Вот на две­рях Анд­ро­гей и убий­цы его — кек­ро­пиды,
Что в нака­за­нье долж­ны посы­лать на смерть еже­год­но
Семь сыно­вей; вот жре­бий уже выни­ма­ют из урны.
Кнос­ские зем­ли из волн на дру­гой под­ни­ма­ют­ся створ­ке:
Вот Паси­фаи, к быку вле­ко­мой стра­стью жесто­кой,
25 Хит­рость постыд­ная; вот о люб­ви чудо­вищ­ной память,
Плод дву­вид­ный ее, Мино­тавр, порож­де­нье цари­цы.
Вот зна­ме­ни­тый дво­рец, где без­вы­ход­на му́ка блуж­да­ний;
Толь­ко созда­тель двор­ца, над влюб­лен­ной сжа­лясь царев­ной,
Сам раз­ре­шил запад­ни загад­ку, нитью напра­вив
30 Мужа на вер­ный путь. И тебе, Икар, уде­лил бы
Места нема­ло Дедал, если б скорбь его не ско­ва­ла:
Два­жды гибель твою он пытал­ся на золо­те высечь,
Два­жды руки отца опус­ка­лись. Раз­гляды­вать две­ри
Дол­го бы тев­к­ры мог­ли, если б к ним не вышли навстре­чу
35 Послан­ный рань­ше Ахат и жри­ца Гека­ты и Феба,
Глав­ка дочь, Деи­фо­ба, и так царю не ска­за­ла:
«Этой кар­ти­ной, Эней, сей­час любо­вать­ся не вре­мя:
В жерт­ву теперь при­не­си из ярма не знав­ше­го ста­да
Семь быков моло­дых и столь­ко же ярок отбор­ных».
40 Так ска­за­ла она — и при­каз испол­нить свя­щен­ный
Тев­к­ры спе­шат и во храм по зову жри­цы всту­па­ют.
В склоне Эвбей­ской горы зия­ет пеще­ра, в нее же
Сто про­хо­дов ведут, и из ста выле­та­ют отвер­стий,
На́ сто зву­ча голо­сов, отве­ты вещей Сивил­лы.
45 Толь­ко к поро­гу они подо­шли, как вскрик­ну­ла дева:
«Вре­мя судь­бу вопро­шать! Вот бог! Вот бог!» Вос­кли­ца­ла
Так перед две­рью она и в лице изме­ня­лась, блед­нея,
Воло­сы буд­то бы вихрь раз­ме­тал, и грудь зады­ша­ла
Чаще, и в серд­це вошло исступ­ле­нье; выше, каза­лось,
50 Ста­ла она, и голос не так зазве­нел, как у смерт­ных,
Толь­ко лишь бог на нее дох­нул, при­бли­жа­ясь. «Ты мед­лишь,
Мед­лишь, Эней, моль­бы воз­не­сти? Вдох­но­вен­но­го хра­ма
Дверь отво­рят лишь моль­бы!» Так ска­за­ла дева — и смолк­ла.
Тев­кров страх до костей про­ни­зал холод­ною дро­жью.
55 Серд­це Эней меж­ду тем изли­вал в горя­чей молит­ве:
«Феб, ты все­гда состра­дал Или­о­на бед­ст­ви­ям тяж­ким,
Ты дар­дан­ской стре­лой пора­зил Эакида, напра­вив
Руку Пари­са, и ты по морям, омы­ваю­щим зем­ли,
Мно­гие годы нас вел — вплоть до пашен, за Сир­та­ми скры­тых,
60 Где, от всех вда­ле­ке, пле­ме­на живут мас­си­лий­цев.
Вот я настиг нако­нец убе­гаю­щий брег Ита­лий­ский —
Трои злая судь­ба пусть за нами не гонит­ся даль­ше!
Сжа­лить­ся так­же и вам над наро­дом пора или­он­ским,
Боги все и боги­ни, кому Пер­гам нена­ви­стен
65 Был и сла­ва его. И ты, про­ро­чи­ца-дева
Вещая, дай тро­ян­цам осесть на зем­лях Латин­ских, —
То, о кото­ром про­шу, мне судь­бой пред­на­зна­че­но цар­ство!
Дай посе­лить бес­при­ют­ных богов и пена­тов тро­ян­ских.
Три­вии с Фебом тогда я воз­двиг­ну из мра­мо­ра проч­ный
70 Храм, и празд­не­ства дни наре­ку я име­нем Феба.
В цар­стве моем и тебя ожи­да­ет при­ют вели­ча­вый:
В нем под опе­кой мужей посвя­щен­ных буду хра­нить я
Тай­ны судь­бы, кото­рые ты, о бла­гая, откро­ешь
Роду наше­му впредь. Не вве­ряй же листам пред­ска­за­ний,
75 Чтоб не сме­ша­лись они, раз­ле­та­ясь игруш­ка­ми вет­ра.
Мол­ви сама, я молю!» И на этом речь он окон­чил.
Вещая жри­ца меж тем все про­ти­вит­ся натис­ку Феба,
Точ­но вак­хан­ка, она по пеще­ре мечет­ся, буд­то
Бога может изгнать из серд­ца. Он же силь­нее
80 Ей тер­за­ет уста, укро­ща­ет мятеж­ную душу.
Вот уже сами собой отво­ри­лись свя­ти­ли­ща вхо­ды,
В сто отвер­стий летят про­ри­ца­нья девы на волю:
«Ты, кто избав­лен теперь от опас­но­стей гроз­ных на море!
Боль­ше опас­но­стей ждет тебя на суше. Дар­дан­цы
85 В край Лави­ний­ский при­дут (об этом ты не тре­вожь­ся) —
Но пожа­ле­ют о том, что при­шли. Лишь бит­вы я вижу,
Гроз­ные бит­вы и Тибр, что от про­ли­той пенит­ся кро­ви.
Ждут тебя Симо­ент, и Ксанф, и лагерь дорий­ский,
Ждет и новый Ахилл в краю Латин­ском, и так­же
90 Враг твой боги­ней рож­ден. И Юно­на тев­кров, как преж­де,
Гнать не устанет, и ты, удру­чен­ный нуж­дою про­си­тель, —
Сколь­ко ты обой­дешь горо­дов и пле­мен ита­лий­ских!
Вновь с ино­зем­кою брак и жена, при­ютив­шая тев­кров,
Будут при­чи­ной вой­ны.
95 Ты же, беде вопре­ки, не сда­вай­ся и шест­вуй сме­лее,
Шест­вуй, доко­ле тебе поз­во­лит Фор­ту­на. Нач­нет­ся
Там к спа­се­нию путь, где не ждешь ты, — в горо­де гре­ков».
Так из пеще­ры гостям воз­ве­ща­ла Кум­ская жри­ца
Гроз­ные тай­ны судь­бы — и свя­щен­ные вто­ри­ли сво­ды
100 Исти­ны тем­ным сло­вам. Апол­лон, сотря­сая пово­дья,
Деву безум­ную гнал и вон­зал ей под серд­це стре­ка­ло.
Пыл безум­ный угас, и уста исступ­лен­ные смолк­ли;
Мол­вит на это герой: «Я не вижу неждан­ных и новых
Бед и трудов впе­ре­ди: их лицо при­выч­но мне, дева!
105 Знал и преж­де о них, и в душе их все одо­лел я.
Лишь об одном я про­шу: если вход к царю пре­ис­под­ней —
Здесь, где водой Ахе­ронт пита­ет мрач­ные топи,
Дай туда мне сой­ти и лицо роди­те­ля видеть,
Путь ука­жи, отво­ри предо мной запо­вед­ные две­ри.
110 Я на этих пле­чах его из пла­ме­ни вынес,
Спас от вра­же­ских толп, что за нами с копья­ми гна­лись,
Спут­ни­ком был он моим в мор­ских ски­та­ньях, со мною
Все сно­сил наравне, чем гро­зи­ли нам небо и вол­ны,
Боль­ше в нем, немощ­ном, сил, чем отпу­ще­но ста­ро­сти, было.
115 Он и в при­ют твой вой­ти, и к тебе обра­тить­ся сми­рен­но
Мне с моль­бой нака­зал. Над отцом и сыном, о дева,
Сжаль­ся, бла­гая, молю! Ты можешь все, и неда­ром
Три­вия вла­сти тво­ей пору­чи­ла Аверн­ские рощи.
Неко­гда маны жены повел Орфей за собою,
120 Силь­ный фра­кий­ской сво­ей кифа­рой и струн бла­го­зву­чьем;
По́ллукс, изба­вив ценой поло­ви­ны бес­смертья от смер­ти
Бра­та, впе­ред и назад про­хо­дит этой доро­гой;
Шел здесь Тесей и Алкид. Но и я гро­мо­верж­ца пото­мок!»
Так он Сивил­лу молил, к алта­рю при­ка­са­ясь рукою.
125 Мол­ви­ла жри­ца в ответ: «О, рож­ден­ный от кро­ви все­выш­них,
Сын Анхи­за, поверь: в Аверн спу­стить­ся нетруд­но,
День и ночь рас­пах­ну­та дверь в оби­та­ли­ще Дита.
Вспять шаги обра­тить и к небес­но­му све­ту про­бить­ся —
Вот что труд­нее все­го! Лишь немно­гим, кого спра­вед­ли­вый
130 Царь богов воз­лю­бил, воз­не­сен­ным доб­ле­стью к звездам
Детям богов уда­лось воз­вра­тить­ся оттуда, где тем­ный
Вьет­ся Коцит, лени­вой стру­ей леса обе­гая.
Но если жаж­дет душа и стре­мит­ся серд­це так силь­но
Два­жды про­плыть по сти­гий­ским вол­нам и два­жды увидеть
135 Тар­тар, если тебе отра­ден подвиг безум­ный,
Слу­шай, что сде­лать тебе при­дет­ся. В чаще таит­ся
Ветвь, из золота вся, и листы на ней золотые.
Скрыт зла­то­куд­рый побег, посвя­щен­ный доль­ней Юноне,
В сумра­ке рощи густой, в тени лощи­ны глу­бо­кой.
140 Но не про­никнет никто в пота­ен­ные нед­ра зем­ные,
Преж­де чем с дере­ва он не сорвет завет­ную вет­ку.
Всем велит при­но­сить Про­зер­пи­на пре­крас­ная этот
Дар для нее. Вме­сто сорван­ной вмиг вырас­та­ет дру­гая,
Золо­том тем же на ней горят зве­ня­щие листья.
145 Взглядом кро­ны дерев обы­щи и ветвь золотую
Рви без­оруж­ной рукой: без уси­лья сте­бель под­даст­ся,
Если судь­ба при­зы­ва­ет тебя; если ж нет — ника­кою
Силой ее не возь­мешь, не отру­бишь и твер­дым желе­зом.
Знай и о том, что пока ты у наше­го мед­лишь поро­га,
150 Про­сишь отве­та у нас, — твой друг лежит без­ды­хан­ный,
Тело его погре­бе­ния ждет, кораб­ли осквер­няя.
Преж­де при­ют ему дай в глу­бо­кой гроб­ни­це, а после
Чер­ных овец зако­ли иску­пи­тель­ной жерт­вою пер­вой,
Или же ты не узришь для живых недо­ступ­ное цар­ство —
155 Сень сти­гий­ских лесов». И уста сомкну­ла Сивил­ла.
Груст­ный поту­пив­ши взор и нахму­рив чело, из пеще­ры
Вышел роди­тель Эней. Неиз­вест­но­стью душу томи­ла
Мысль о гряду­щем ему. За геро­ем мед­лен­ным шагом
Брел нераз­луч­ный Ахат, тре­во­гой той же томи­мый.
160 Часто друг дру­га они вопро­ша­ли: кто из тро­ян­цев
Умер, кого хоро­нить им при­дет­ся, по сло­ву Сивил­лы?
Так они подо­шли к побе­ре­жью сухо­му — и видят:
Спут­ник их вер­ный Мизен уне­сен недо­стой­ною смер­тью,
Сын Эола Мизен, что не знал себе рав­ных в искус­стве
165 Медью мужей созы­вать, зажи­гать их Мар­со­вым пылом.
Неко­гда Гек­то­ру был он сорат­ни­ком, с Гек­то­ром рядом
В гроз­ные бит­вы ходил с копьем и витою тру­бою;
После ж того как Ахилл похи­тил жизнь у героя,
Спут­ни­ком стал отваж­ный Мизен дар­дан­ца Энея,
170 Сле­дуя в бит­вах теперь за вождем, не менее слав­ным.
Ныне он звон­ко тру­бил в одну из рако­вин полых
И, огла­шая про­стор, вызы­вал богов состя­зать­ся;
Тут сопер­ник Три­тон, — если верить мож­но пре­да­нью, —
В пен­ные вол­ны меж скал безум­ца над­мен­но­го сбро­сил.
175 С воп­лем дру­зья окру­жи­ли его. Всех боль­ше горю­ет
Бла­го­че­сти­вый Эней. Пове­ле­нья Сивил­лы испол­нить
Все со сле­за­ми спе­шат и воз­двиг­нуть алтарь погре­баль­ный,
Чтобы — из целых ство­лов воз­веден — до небес он под­нял­ся.
Тев­к­ры торо­пят­ся в лес, при­ют зве­рей ста­ро­дав­ний:
180 Пада­ют сос­ны, шумит топо­ром под­руб­лен­ный падуб,
Кли­нья вон­за­ют­ся в ствол, и клен и ясень рас­ко­лот,
Буки огром­ные вниз по гор­ным катят­ся скло­нам.
В новом труде нико­му не усту­пит Эней: за секи­ру
Сам берет­ся герой и при­ме­ром дру­зей обо­д­ря­ет;
185 В серд­це печаль­ном меж тем он такую дума­ет думу,
Лес бес­ко­неч­ный кру­гом ози­рая с моль­бою без­молв­ной:
«Если бы в дебрях таких на дере­ве вдруг мне сверк­ну­ла
Ветвь золотая в гла­за! Ведь, на горе, слиш­ком прав­ди­во
Вещая жри­ца нам все о тебе, Мизен, пред­ска­за­ла».
190 Толь­ко поду­мал он так — и сей­час же пара голу­бок
С неба сле­те­ла, мельк­нув перед самым лицом у героя,
И на зеле­ной тра­ве усе­лась. Немед­ля пер­на­тых
Мате­ри спут­ниц узнал и взмо­лил­ся он, радо­сти полон:
«Если доро­га здесь есть, — про­во­жа­ты­ми будь­те мои­ми,
195 В рощу направь­те полет, где на туч­ную поч­ву бро­са­ет
Тень дра­го­цен­ный побег. И ты, бес­смерт­ная, сына
В труд­ный час не оставь». И, про­мол­вив, за пти­ца­ми сле­дом
Он поспе­шил и глядел, куда упорх­нут они даль­ше,
Знак пода­вая ему, — а они отле­та­ли за кор­мом,
200 Но лишь настоль­ко, чтоб он ни на миг не терял их из виду.
Так очу­ти­лись они воз­ле смрад­ных устий Авер­на.
Пти­цы взмы­ли стрем­глав, рас­се­кая воздух лету­чий,
И на раз­дво­ен­ный ствол желан­но­го дере­ва сели;
Золота отсвет свер­кал меж вет­вей его тем­но-зеле­ных, —
205 Так средь зимы, в холо­да, порой на дере­ве голом
Зеле­нью чуж­дой лист­вы и ярко­стью ягод шафран­ных
Бле­щет оме­лы побег, округ­лый ствол обви­вая.
Так же бли­ста­ли листы золотые на паду­бе тем­ном,
Так же дро­жа­ли они, дуно­ве­ньем колеб­ле­мы лег­ким.
210 Тот­час упря­мую ветвь схва­тил Эней в нетер­пе­нье
И, отло­мив­ши ее, унес в оби­тель Сивил­лы.
Тев­к­ры у моря меж тем по Мизене все так же рыда­ли,
Пра­вя послед­ний обряд над бес­чув­ст­вен­ным пра­хом героя.
Сло­жен высо­кий костер из дубо­вых ство­лов и смо­ли­стых
215 Веток; со всех сто­рон опле­тен он зеле­нью тем­ной.
Ста­вят дар­дан­цы пред ним печаль­ный ряд кипа­ри­сов,
Свер­ху кла­дут на костер бле­стя­щие мужа доспе­хи,
После сни­ма­ют с огня кот­лы с бур­ля­щей водою,
Чтобы омыть и потом ума­стить охла­де­лое тело.
220 Вновь под­ни­ма­ет­ся стон. Воз­ла­га­ют героя на ложе,
Алый набро­сив покров — одеж­ду, зна­ко­мую тев­крам.
Груст­ный долг испол­ня­ют дру­зья: под­ни­ма­ют носил­ки,
В сто­ро­ну глядя, несут к кост­ру опро­ки­ну­тый факел,
Отчий обы­чай блюдя. И сго­ра­ют в пла­ме­ни жар­ком
225 Ладан, яст­ва, елей, из сосудов про­лив­ший­ся емких.
После того как огонь про­го­рел и угли угас­ли,
Жаж­ду­щий пепел вином, омы­вая остан­ки, зали­ли;
Кости собрал Кори­ней и сокрыл их в брон­зо­вой урне,
Он же, с чистой водой обо­шед­ши спут­ни­ков три­жды,
230 Всех окро­пил, увлаж­нив пло­до­нос­ной вет­ку оли­вы;
Этим очи­стив мужей, про­из­нес он про­щаль­ное сло­во.
Бла­го­че­сти­вый Эней, кур­ган высо­кий насы­пав,
Сам воз­ло­жил на него тру­бу, вес­ло и доспе­хи,
Воз­ле под­но­жья горы, что доныне имя Мизе­на
235 Носит и впредь сохра­нит его на дол­гие годы.
Все совер­шив, он спе­шит настав­ле­нья Сивил­лы испол­нить.
Вход в пеще­ру меж скал зиял глу­бо­ким про­ва­лом,
Озе­ро путь пре­граж­да­ло к нему и тем­ная роща.
Пти­ца над ним ни одна не мог­ла про­ле­теть без­опас­но,
240

242 Мчась на про­вор­ных кры­лах, — ибо чер­ной без­дны дыха­нье,
Все отрав­ляя вокруг, под­ни­ма­лось до сво­дов небес­ных.
[Вот пото­му и зовут это место гре­ки Аор­ном.]
Жри­ца сюда при­ве­ла четы­рех тель­цов чер­но­спин­ных,
После, над их голо­вой сотво­рив вином воз­ли­я­нье,
245 Вырва­ла меж­ду рогов у них волос­ки и пер­ви­ны
Эти сожгла на свя­щен­ном огне, при­зы­вая Гека­ту,
Мощ­ную меж­ду богов, и в Эре­бе и в небе вла­ды­ку.
Спут­ни­ки, сни­зу ножи вон­зив им в гор­ло, собра­ли
В чаши теп­лую кровь. Овцу чер­но­рун­ную в жерт­ву
250 Мате­ри дев Эвме­нид и сест­ре ее вели­ча­вой
Сам Эней заклал и тели­цу — Дита супру­ге.
Стикса вла­ды­ке затем алта­ри воз­двиг он ноч­ные,
Целые туши быков на огонь воз­ло­жил и обиль­но
Жир­ным еле­ем полил горев­шие в пла­ме­ни жерт­вы.
255 Вдруг, едва небо­свод оза­рил­ся луча­ми вос­хо­да,
Вздрог­нув, на скло­нах леса́ зака­ча­лись, зем­ля загуде­ла,
Псов завы­ва­нье из тьмы донес­лось, при­бли­же­нье боги­ни
Им воз­ве­щая. И тут вос­клик­ну­ла жри­ца: «Сту­пай­те,
Чуж­дые таин­ствам, прочь! Немед­ля рощу покинь­те!
260 В путь отправ­ляй­ся, Эней, и выхва­ти меч свой из ножен:
Вот теперь-то нуж­на и отва­га, и твер­дое серд­це!»
Вымол­вив, тот­час она устре­ми­лась бур­но в пеще­ру,
Сле­дом — бес­страш­ный Эней, ни на шаг не отстав от вожа­той.
Боги, вла­сти­те­ли душ, и вы, мол­ча­ли­вые тени,
265 Хаос, и ты, Фле­ге­тон, и рав­ни­ны без­мол­вья и мра­ка,
Дай­те мне пра­во ска­зать обо всем, что я слы­шал; доз­воль­те
Все мне открыть, что во мгле глу­бо­ко под зем­лею таит­ся.
Шли всле­пую они под сенью ночи без­люд­ной,
В цар­стве бес­плот­ных теней, в пустын­ной оби­те­ли Дита, —
270 Так по лесам при луне, при невер­ном све­те зло­ве­щем,
Пут­ник бредет, когда небе­са засти­ла­ет Юпи­тер
Тем­ной тенью и цвет у пред­ме­тов ночь отни­ма­ет.
Там, где нача­ло пути, в пред­две­рье сумрач­ном Орка
Скорбь ютит­ся и с ней гры­зу­щие серд­це Заботы,
275 Блед­ные здесь Болез­ни живут и уны­лая Ста­рость,
Страх, Нище­та, и Позор, и Голод, злоб­ный совет­чик,
Муки и тягост­ный Труд — ужас­ные видом обли­чья;
Смерть и брат ее Сон на дру­гом оби­та­ют поро­ге,
Злоб­ная Радость, Вой­на, при­но­ся­щая гибель, и здесь же
280 Дев Эвме­нид желез­ный чер­тог и безум­ная Рас­пря, —
Воло­сы-змеи у ней под кро­ва­вой вьют­ся повяз­кой.
Вяз посредине сто­ит огром­ный и тем­ный, рас­ки­нув
Ста­рые вет­ви свои; сно­виде­ний лжи­вое пле­мя
Там нахо­дит при­ют, под каж­дым лист­ком при­та­ив­шись.
285 В том же пред­две­рье тол­пой тес­нят­ся тени чудо­вищ:
Сцил­лы дву­вид­ные тут и кен­тав­ров ста­да оби­та­ют,
Тут Бри­а­рей сто­ру­кий живет, и дра­кон из Лер­ней­ской
Топи шипит, и Химе­ра огнем вра­гов устра­ша­ет,
Гар­пии ста­ей вокруг вели­ка­нов трех­те­лых лета­ют…
290 Меч Эней обна­жил, вне­зап­ным стра­хом охва­чен,
Выста­вил ост­рый кли­нок, чтобы встре­тить натиск чудо­вищ,
И, не напом­ни ему мно­го­муд­рая дева, что этот
Рой бес­те­лес­ных теней сохра­ня­ет лишь види­мость жиз­ни,
Ринул­ся он бы на них, пустоту мечом рас­се­кая.
295 Даль­ше доро­га вела к Ахе­рон­ту, в глубь пре­ис­под­ней.
Мут­ные ому­ты там, раз­ли­ва­ясь широ­ко, бушу­ют,
Ил и песок выно­сят в Коцит бур­ли­вые вол­ны.
Воды под­зем­ных рек сте­ре­жет пере­воз­чик ужас­ный —
Мрач­ный и гряз­ный Харон. Клоч­ко­ва­той седой боро­дою
300 Все лицо оброс­ло — лишь гла­за горят непо­движ­но,
Плащ на пле­чах завя­зан узлом и висит без­образ­но.
Гонит он лод­ку шестом и пра­вит сам пару­са­ми,
Мерт­вых на утлом челне через тем­ный поток пере­во­зит.
Бог уже стар, но хра­нит он и в ста­ро­сти бод­рую силу.
305 К бере­гу страш­ной реки сте­ка­ют­ся тол­пы густые:
Жены идут, и мужи, и геро­ев сон­мы усоп­ших,
Юно­ши, дети спе­шат и девы, не знав­шие бра­ка,
Их на гла­зах у отцов унес огонь погре­баль­ный.
Мерт­вых не счесть, как листьев в лесу, что в холод осен­ний
310 Пада­ют наземь с дерев, иль как птиц, что с про­сто­ров пучи­ны,
Сбив­шись в стаи, летят к бере­гам, когда зим­няя сту­жа
Гонит их за моря, в края, согре­тые солн­цем.
Все умо­ля­ли, чтоб их пере­пра­вил пер­вы­ми ста­рец,
Руки тяну­ли, стре­мясь ока­зать­ся ско­рей за рекою.
315 Лодоч­ник мрач­ный с собой то одних, то дру­гих заби­ра­ет,
Иль про­го­ня­ет иных, на песок им сту­пить не давая.
Мол­вил Сивил­ле Эней, смя­те­нью теней удив­ля­ясь:
«Дева, ответь мне, чего тол­па над рекою жела­ет?
Души стре­мят­ся куда? Поче­му одни покида­ют
320 Берег, меж тем как по серым вол­нам отплы­ва­ют дру­гие?»
Жри­ца ста­рая так отве­ча­ла крат­ко Энею:
«Истин­ный отпрыск богов, Анхи­за сын! Пред тобою
Ширь Сти­гий­ских болот и Коци­та глу­бо­кие воды.
Ими покляв­ший­ся бог не осме­лит­ся клят­ву нару­шить.
325 Эти, что жал­кой тол­пой здесь сто­ят, — зем­лей не покры­ты.
Лодоч­ник этот — Харон; пере­во­зит он лишь погре­бен­ных.
На берег мрач­ный нель­зя пере­плыть через шум­ные вол­ны
Преж­де теням, чем покой обре­тут в моги­ле остан­ки.
Здесь блуж­да­ют они и сто лет над бере­гом реют, —
330 Толь­ко потом к желан­ной реке их вновь допус­ка­ют».
Шаг Эней задер­жал, погру­жен в глу­бо­кую думу,
Жре­бий несчаст­ных ему напол­нил жало­стью душу.
Видит: меж тех, кто лишен послед­них поче­стей, груст­но
Флота ликий­ско­го вождь Оронт сто­ит и Лев­ка́спид.
335 Вме­сте плы­ли они из Трои, вме­сте погиб­ли
В день, когда вет­ры, напав, и корабль и мужей пото­пи­ли.
Тут же бро­дил Пали­нур, что дер­жал лишь недав­но кор­ми­ло,
Бег направ­ляя судов, из ливий­ско­го горо­да плыв­ших;
В море упал он с кор­мы, наблюдая ноч­ные све­ти­ла.
340 Чуть лишь во мра­ке густом узнав печаль­но­го дру­га,
Пер­вым к нему обра­тил­ся Эней: «О, кто из все­выш­них
Отнял тебя у нас, Пали­нур, и бро­сил в пучи­ну?
Все рас­ска­жи! Ибо толь­ко в одном Апол­лон обма­нул нас,
Хоть и досе­ле во лжи ули­чен он не был ни разу:
345 Он пред­ре­кал мне, что ты невреди­мо в край Авзо­ний­ский
Через моря про­плы­вешь. Тако­вы богов обе­ща­нья!»
Но Пали­нур отве­чал: «Прав­див был Феба тре­нож­ник:
Я от руки боже­ства не погиб в пучине глу­бо­кой.
В воду вне­зап­но упав, я с силой вырвал кор­ми­ло, —
350 Ибо при нем неот­луч­но сто­ял, корабль направ­ляя, —
И за собою увлек. Кля­нусь тебе морем суро­вым,
Я не так за себя, как за твой корабль испу­гал­ся:
Что, если он, поте­ряв и кор­ми­ло и корм­че­го сра­зу,
Спра­вить­ся с натис­ком волн, все силь­ней вски­пав­ших, не смо­жет?
355 Нот сви­ре­пый меня три дол­гих ночи ненаст­ных
Гнал по без­бреж­ным морям. На рас­све­те чет­вер­то­го утра
С греб­ня вол­ны увидал я вда­ли Ита­лии берег.
Мед­лен­но плыл я к зем­ле, и при­бой уже не гро­зил мне,
Но на меня напа­ло с мечом, на добы­чу наде­ясь,
360 Дикое пле­мя, когда, отяг­чен­ный мок­рой одеж­дой,
Стал на ска­лу караб­кать­ся я, за вер­ши­ну цеп­ля­ясь.
Ныне ката­ют меня у бере­га ветер и вол­ны.
Сла­дост­ным све­том днев­ным и небом тебя закли­наю,
Памя­тью стар­ца-отца и надеж­дой отро­ка Юла, —
365 Мне избав­ле­ние дай: оты­щи Велий­скую гавань,
Тело мое схо­ро­ни — ибо все ты можешь, вели­кий, —
Или же, если тебе все­б­ла­гая мать ука­за­ла
Путь (ибо думаю я, что не про­тив воли все­выш­них
Ты соби­ра­ешь­ся плыть по широ­ким Сти­гий­ским болотам),
370 Руку несчаст­но­му дай и меня пере­правь через вол­ны,
Чтобы мир­ный при­ют я обрел хотя бы по смер­ти».
Так он ска­зал, и ему отве­ча­ла вещая жри­ца:
«Как ты посмел, Пали­нур, нече­сти­вой жаж­дой гони­мый,
Непо­гре­бен­ным прий­ти к сти­гий­ским водам суро­вым,
375 Как воро­тить­ся дерз­нул к реке Эвме­нид само­воль­но!
И не надей­ся моль­бой изме­нить реше­нья все­выш­них!
Но запом­ни сло­ва, что тебе я ска­жу в уте­ше­нье:
Явле­ны будут с небес горо­дам и наро­дам окрест­ным
Зна­ме­нья, чтобы они иску­пи­ли вину и воз­двиг­ли
380 Холм над тобой и жерт­вы тебе на хол­ме при­но­си­ли;
Место же это навек Пали­ну­ра имя полу­чит».
Девы сло­ва изгна­ли печаль из скорб­но­го серд­ца,
Рад Пали­нур, что будет зем­ля его име­нем звать­ся.
Путь про­дол­жа­ли они и к реке под­хо­ди­ли все бли­же.
385 Изда­ли, с лод­ки сво­ей пере­воз­чик ста­рый увидел,
Как они шли меж без­молв­ных дерев, поспе­шая на берег.
Пер­вым оклик­нул он их, про­кри­чав при­шель­цам сер­ди­то:
«Ты, чело­век, что к нашей реке с ору­жьем спу­стил­ся!
Стой и ска­жи, зачем ты при­шел! И даль­ше ни шагу!
390 Место здесь толь­ко теням и ночи, сон при­но­ся­щей.
В этом сти­гий­ском челне возить живых я не впра­ве;
Был я не рад, когда взял на эту лод­ку Алкида
Или на берег на тот пере­вез Пири­фоя с Тесе­ем,
Хоть от богов рож­де­ны и могу­чи были герои.
395 Этот схва­тил и свя­зал пре­ис­под­ней трех­гла­во­го стра­жа
Пря­мо у цар­ских две­рей и дро­жа­ще­го вывел на зем­лю,
Те гос­по­жу уве­сти из поко­ев Дита хоте­ли».
Так отве­ча­ла ему Амфри­зий­ская вещая дева:
«Коз­ней таких мы не стро­им, ста­рик, оставь опа­се­нья!
400 Не для наси­лья наш меч обна­жен; пусть чудо­вищ­ный сто­рож
Веч­но лаем сво­им бес­кров­ные тени пуга­ет,
Пусть блюдет в чисто­те Про­зер­пи­на ложе Плу­то­на.
Видишь: тро­я­нец Эней, бла­го­че­стьем и муже­ст­вом слав­ный,
К теням Эре­ба сошел, чтобы вновь роди­те­ля встре­тить.
405 Если не тронет тебя такая пре­дан­ность сына, —
Эту узна́ешь ты ветвь!» И под пла­тьем скры­тую вет­ку
Выну­ла жри­ца и гнев укро­ти­ла в серд­це Харо­на,
Боль­ше ни сло­ва ему не ска­зав; и ста­рец, любу­ясь
Блес­ком лист­вы роко­вой, дав­но не видан­ным даром,
410 К бере­гу лод­ку под­вел впе­ред кор­мой потем­нев­шей.
Души умер­ших про­гнав, что на длин­ных лав­ках сиде­ли,
Осво­бо­дил он настил и могу­че­го при­нял Энея
В лод­ку. Утлый чел­нок засто­нал под тяже­стью мужа,
Мно­го болот­ной воды набрал сквозь широ­кие щели;
415 Но через тем­ный поток невреди­мо героя и жри­цу
Бог пере­вез и сса­дил в камы­шах на или­стый берег.
Лежа в пеще­ре сво­ей, в три глот­ки лаял огром­ный
Цер­бер, и лай гро­мо­вой огла­шал мол­ча­ли­вое цар­ство.
Видя, как шеи у пса още­ти­ни­лись зме­я­ми гроз­но,
420 Слад­кую тот­час ему лепеш­ку с тра­вою снотвор­ной
Бро­си­ла жри­ца, и он, рази­нув голод­ные пасти,
Дар пой­мал на лету. На загрив­ках змеи поник­ли,
Всю пеще­ру заняв, раз­лег­ся Цер­бер огром­ный.
Сто­рож уснул, и Эней поспе­шил по доро­ге сво­бод­ной
425 Прочь от реки, по кото­рой никто назад не вер­нул­ся.
Тут же у пер­вых две­рей он плач про­тяж­ный услы­шал:
Горь­ко пла­ка­ли здесь мла­ден­цев души, кото­рых
От мате­рин­ской груди на рас­све­те сла­дост­ной жиз­ни
Рок печаль­ный унес во мрак моги­лы до сро­ка.
430 Рядом — оби­те­ли тех, кто погиб от лжи­вых наве­тов.
Но без реше­нья суда не полу­чат при­ста­ни­ща души;
Суд воз­глав­ля­ет Минос: он из урны жре­бии тянет,
Всех пред собра­ньем теней вопро­ша­ет о про­жи­той жиз­ни.
Даль­ше — уны­лый при­ют для тех, кто сво­ею рукою
435 Пре­дал смер­ти себя без вины и, мир нена­видя,
Сбро­сил бре­мя души. О, как они бы хоте­ли
К све­ту вер­нуть­ся опять и тер­петь труды и лише­нья!
Но не велит неру­ши­мый закон, и дер­жит в пле­ну их
Девя­ти­струй­ный поток и болота уны­лые Стикса.
440 Крат­кий прой­ден был путь — перед взо­ром Энея про­стер­лась
Ширь бес­край­них рав­нин, что «поля­ми скор­би» зовут­ся:
Всех, кого изве­ла люб­ви жесто­кая язва,
Пря­чет мир­то­вый лес, укры­ва­ют тай­ные тро­пы,
Ибо и смерть не изба­ви­ла их от мук и тре­во­ги.
445 Фед­ру увидел он здесь, и Про­к­риду, и с ней Эри­фи­лу, —
Раны зия­ли на ней, нане­сен­ные сыном сви­ре­пым;
Здесь и Эвад­на была, Лаода́мия и Паси­фая,
С ними бро­дил и Кеней, пре­вра­щен­ный из юно­ши в деву,
Ибо по смер­ти судь­ба ему преж­ний облик вер­ну­ла.
450 Тут же Дидо­на меж них, от недав­ней раны стра­дая,
Тенью блуж­да­ла в лесу. Герой тро­ян­ский побли­же
К ней подо­шел — и узнал в полу­мра­ке образ неяс­ный:
Так на небо глядит в ново­лу­нье пут­ник, не зная,
Виден ли месяц ему или толь­ко мнит­ся за тучей.
455 Слез Эней не сдер­жал и с любо­вью лас­ко­во мол­вил:
«Зна­чит, прав­ди­ва была та весть, что до нас доле­те­ла?
Бед­ной Дидо­ны уж нет, от меча ее жизнь обо­рва­лась?
Я ли при­чи­ною был кон­чи­ны тво­ей? Но кля­нусь я
Все­ми огня­ми небес, всем, что в цар­стве под­зем­ном свя­щен­но, —
460 Я не по воле сво­ей поки­нул твой берег, цари­ца!
Те же веле­нья богов, что теперь меня застав­ля­ют
Здесь во тьме средь теней бре­сти доро­гой нетор­ной,
Даль­ше тогда погна­ли меня. И не мог я пове­рить,
Чтобы раз­лу­ка со мной при­нес­ла тебе столь­ко стра­да­ний!
465 Стой! От кого ты бежишь? Дай еще на тебя поглядеть мне!
Рок в послед­ний ведь раз гово­рить мне с тобой доз­во­ля­ет».
Речью такой Эней цари­це, гнев­но глядев­шей,
Душу ста­рал­ся смяг­чить и вызвать ответ­ные сле­зы.
Но отвер­ну­лась она и гла­за поту­пи­ла в зем­лю,
470 Буд­то не внем­ля ему, и сто­я­ла, в лице не меня­ясь,
Твер­дая, слов­но кре­мень иль холод­ный мра­мор мар­пес­ский.
И нако­нец убе­жа­ла стрем­глав, не про­стив, не сми­рив­шись,
Скры­лась в тени­стом лесу, где по-преж­не­му жар­кой любо­вью
Муж ее пер­вый, Сихей, на любовь отве­ча­ет цари­це.
475 Дол­го Эней, потря­сен­ный ее судь­бою жесто­кой,
Вслед ухо­дя­щей смот­рел, и жало­стью пол­ни­лось серд­це.
Сно­ва пустил­ся он в путь, назна­чен­ный труд про­дол­жая,
Края рав­ни­ны достиг, где при­ют вои­те­лей слав­ных.
Здесь повстре­ча­лись ему Тидей, про­слав­лен­ный в бит­вах,
480 Пар­те­но­пей и блед­ная тень вла­ды­ки Адрас­та,
Здесь же дар­дан­цы, по ком на зем­ле так дол­го рыда­ли,
Пав­шие в бит­вах; Эней засто­нал, когда длин­ной чредою
Тев­к­ры про­шли перед ним: Поли­фет, посвя­щен­ный Цере­ре,
Анте­но­риды, Идей, — он и тут колес­ни­цею пра­вит,
485 Дер­жит и тут он копье — и Медонт, и Главк с Тер­си­ло­хом.
Тени со всех сто­рон обсту­пи­ли с кри­ком Энея,
Мало им раз взгля­нуть на него: всем хочет­ся доль­ше
Рядом побыть и спро­сить, для чего он спу­стил­ся к усоп­шим.
Рати данай­ской вожди, Ага­мем­но­на вои­нов тени,
490 Вдруг увидав, как во мра­ке горят героя доспе­хи
В стра­хе дро­жат перед ним: одни бро­са­ют­ся в бег­ство, —
Так же, как рань­ше они к кораб­лям убе­га­ли; дру­гие
Еле слыш­но кри­чат, ибо голос ней­дет из гор­та­ни.
Вдруг Деи­фоб При­а­мид пред­стал перед взо­ром Энея:
495 Весь изу­ве­чен, лицо истер­за­но пыт­кой жесто­кой,
Обе руки в кро­ви, и оба отре­за­ны уха,
Раны на месте нозд­рей без­образ­но зия­ют. Несчаст­ный
Страш­ные эти следы при­кры­вал рукою дро­жа­щей;
Дру­га с трудом лишь узнал Эней и оклик­нул печаль­но:
500 «Слав­ный в боях Деи­фоб, бла­го­род­ный Тев­к­ра пото­мок!
Кто решил­ся тебе ото­мстить так жесто­ко и гнус­но?
Так над тобою кому над­ру­гать­ся доз­во­ле­но было?
Мне донес­ла мол­ва, что в послед­нюю ночь ты нема­ло
Гре­ков сра­зил и упал, изне­мог­ший, на гру­ду уби­тых.
505 Холм над моги­лой пустой у при­бре­жий Ретей­ских воз­двиг я,
Три­жды к манам тво­им над гроб­ни­цей воз­звал гро­мо­глас­но.
Имя твое и доспех пре­бы­ва­ют там; но не мог я,
Друг, увидеть тебя и зем­лей род­ною засы­пать».
Мол­вил в ответ Деи­фоб: «Все, что долж­но, ты свя­то испол­нил:
510 Пред Деи­фо­бом ты чист, перед тенью уби­то­го дру­га.
Толь­ко роком моим и спар­тан­ки зло­дей­ст­вом погуб­лен
Я, — такую она по себе оста­ви­ла память!
Как послед­нюю ночь в лико­ва­нье обман­чи­вом все мы
Встре­ти­ли, — зна­ешь ты сам: слиш­ком памят­но все, что свер­ши­лось.
515 Толь­ко лишь конь роко­вой на кру­тые скло­ны Пер­га­ма
Под­нят был и при­нес вра­гов и ору­жье во чре­ве,
Тот­час она пове­ла, как бы оргию Вак­ха справ­ляя,
Жен хоро­во­дом вокруг; высту­пая сама меж­ду ними
С факе­лом ярким в руках, с высоты при­зы­ва­ла данай­цев.
520 Я же, устав от забот, с отяг­чен­ным дре­мотою взо­ром,
В брач­ный зло­счаст­ный покой ушел и забыл­ся на ложе
Слад­ким, глу­бо­ким сном, без­бо­лез­нен­ной смер­ти подоб­ным.
Слав­ная эта жена меж­ду тем уно­сит ору­жье
Из дому всё — даже вер­ный мой меч, что висел в изго­ло­вье, —
525 В дом Мене­лая зовет, рас­т­во­ря­ет настежь все две­ри.
Дума­ла, вид­но, она уго­дить люби­мо­му мужу,
Тем заста­вив мол­ву о былых пре­ступ­ле­ньях умолк­нуть.
Что же еще? Ворвал­ся Эолид, под­стре­ка­тель убий­ства,
Вме­сте с Атридом ко мне… О боги, если о мести
530 К вам взы­вать не греш­но — за бес­че­стье гре­кам воздай­те!
Но и ты мне ответь, тебя, живо­го, какие
Бед­ст­вия к нам при­ве­ли? Заблудил­ся ль ты, в море ски­та­ясь,
Боги ль при­сла­ли тебя? Какая судь­ба тебя гонит
В мрач­ный край, в уны­лый при­ют, где солн­це не всхо­дит?»
535 Дол­го беседа их шла; меж­ду тем на алой чет­вер­ке
Мира сре­дин­ную ось мино­ва­ла в эфи­ре Авро­ра.
Мог бы Эней весь отпу­щен­ный срок в раз­го­во­рах рас­тра­тить,
Если б Сивил­ла ему не напом­ни­ла речью корот­кой:
«Бли­зит­ся ночь, про­ле­та­ют часы в бес­по­лез­ных сте­на­ньях!
540 Две доро­ги, Эней, рас­хо­дят­ся с это­го места:
Путь напра­во ведет к сте­нам вели­ко­го Дита, —
Этим путем мы в Эли­зий пой­дем; а левой доро­гой
Злые идут на казнь, в нече­сти­вый спус­ка­ют­ся Тар­тар».
Ей отве­чал Деи­фоб: «Не сер­дись, могу­чая жри­ца,
545 Я ухо­жу обрат­но в тол­пу и во мрак воз­вра­ща­юсь!
Ты, наша гор­дость, иди! Пусть судь­ба твоя будет счаст­ли­вей!»
Так он ска­зал и прочь ото­шел с напут­ст­ви­ем этим.
Вле­во Эней поглядел: там, вни­зу, под кру­чей ска­ли­стой
Город рас­ки­нул­ся вширь, обведен­ный трой­ною сте­ною.
550 Огнен­ный бур­ный поток вкруг твер­ды­ни Тар­та­ра мчит­ся,
Мощ­ной стру­ей Фле­ге­тон увле­ка­ет гре­му­чие кам­ни.
Рядом ворота сто­ят на стол­пах ада­ман­то­вых проч­ных:
Ство­ры их сокру­шить ни люд­ская сила не может,
Ни ору­жье богов. На желез­ной башне высо­кой
555 Днем и ночью сидит Тизи­фо­на в одеж­де кро­ва­вой,
Глаз не смы­кая, она сте­ре­жет пред­две­рия Дита.
Слы­шит­ся стон из-за стен и свист пле­тей бес­по­щад­ных,
Лязг вле­ко­мых цепей и прон­зи­тель­ный скре­жет желе­за.
Замер на месте Эней и при­слу­шал­ся к шуму в испу­ге.
560 «Дева, ска­жи, како­вы обли­чья зло­дей­ства? Какие
Каз­ни свер­ша­ют­ся там? Что за гул доле­та­ет оттуда?»
Жри­ца в ответ нача­ла: «О вождь про­слав­лен­ный тев­кров,
Чисто­му боги всту­пать на пре­ступ­ный порог запре­ща­ют.
Но Гека­та, отдав мне под власть Аверн­ские рощи,
565 Всюду води­ла меня и воз­мез­дья богов пока­за­ла.
Кнос­ский судья Рада­мант суро­вой пра­вит дер­жа­вой;
Всех он каз­нит, застав­ля­ет он всех в пре­ступ­ле­ньях сознать­ся,
Тай­но соде­ян­ных там, навер­ху, где зло­деи напрас­но
Рады тому, что при­дет лишь по смер­ти срок искуп­ле­нья.
570 Мсти­тель­ным гне­вом пол­на, Тизи­фо­на с насмеш­кою злоб­ной
Хле­щет винов­ных бичом, и под­но­сит левой рукою
Гнус­ных гадов к лицу, и сви­ре­пых сестер созы­ва­ет.
Толь­ко потом, скре­же­ща, на скри­пу­чих шипах рас­пах­нут­ся
Ство­ры свя­щен­ных ворот. Посмот­ри, — ты видишь обли­чье
575 Той, что на стра­же сто­ит и порог изнут­ри охра­ня­ет?
Гид­ра огром­ная там, пять­де­сят рази­нув­ши пастей,
Пер­вый чер­тог сто­ро­жит. В глу­би­ну ухо­дит настоль­ко
Тар­та­ра тем­ный про­вал, что вдвое до дна его даль­ше,
Чем от зем­ли до небес, до высот эфир­ных Олим­па.
580 Там рож­ден­ных Зем­лей тита­нов древ­нее пле­мя
Кор­чит­ся в муках на дне, низ­верг­ну­то мол­нией в без­дну.
Виде­ла там я и двух сыно­вей Ало­эя огром­ных,
Что посяг­ну­ли взло­мать рука­ми небес­ные сво­ды,
Тщась гро­мо­верж­ца изгнать и лишить высо­ко­го цар­ства.
585 Виде­ла, как Сал­мо­ней несет жесто­кую кару, —
Тот, кто гро­мам под­ра­жал и Юпи­те­ра мол­ни­ям жгу­чим.
Ездил тор­же­ст­вен­но он на чет­вер­ке коней, потря­сая
Факе­лом ярким, у всех на гла­зах по сто­ли­це Элиды,
Тре­бо­вал, чтобы народ ему покло­нял­ся, как богу.
590 То, что нель­зя повто­рить, — гро­зу и гро­ма рас­ка­ты, —
Гро­хотом меди хотел и сту­ком копыт он под­де­лать,
Но все­мо­гу­щий Отец из туч густых огне­вую
Бро­сил в безум­ца стре­лу — не дымя­щий факел сос­но­вый, —
И с колес­ни­цы низ­верг, и спа­лил его в пла­мен­ном вих­ре.
595 Видеть мне было дано и Зем­ли все­ро­дя­щей питом­ца
Тития: телом сво­им рас­пла­стан­ным занял он девять
Юге­ров; кор­шун ему тер­за­ет бес­смерт­ную печень
Клю­вом-крюч­ком и в утро­бе, для мук исце­ля­е­мой сно­ва,
Роет­ся, пищи ища, и гнездит­ся под гру­дью высо­кой,
600 И ни на миг не дает отрас­таю­щей пло­ти покоя.
Надо ль лапи­фов назвать, Икси­о­на и Пири­фоя?
Камень чер­ный висит над теня­ми и дер­жит­ся еле,
Буд­то вот-вот упа­дет. Золотые ложа, как в празд­ник,
Застла­ны пыш­но, и пир при­готов­лен с рос­ко­шью цар­ской,
605 Яст­ва у само­го рта, — но из фурий страш­ней­шая тут же
То за сто­лом воз­ле­жит, не давая к еде при­кос­нуть­ся,
То вста­ет и, гром­ко кри­ча, под­ни­ма­ет свой факел.
Те, кто при жиз­ни враж­дой род­ных пре­сле­до­вал бра­тьев,
Кто уда­рил отца, или был бес­че­стен с кли­ен­том,
610 Или, богат­ства нажив, для себя лишь берёг их и близ­ким
Не уде­лял ниче­го (здесь таких бес­счет­ные тол­пы),
Или убит был за то, что бес­че­стил брач­ное ложе,
Или вос­стать на царя дерз­нул, изме­няя при­ся­ге,
Каз­ни здесь ждут. Но каз­ни какой — узнать не пытай­ся,
615 Не вопро­шай об уча­сти их и о видах муче­ний.
Катят кам­ни одни, у дру­гих рас­пя­тое тело
К спи­цам при­би­то колес. На ска­ле Тесей горе­мыч­ный
Веч­но будет сидеть. Повто­ряя одно непре­стан­но,
Гром­ко взы­вая к теням, воз­гла­ша­ет Фле­гий зло­счаст­ный:
620 “Не пре­зи­рай­те богов и учи­тесь блю­сти спра­вед­ли­вость!”
Этот над роди­ной власть за золо­то про­дал тира­ну
Или зако­ны за мзду отме­нял и менял про­из­воль­но,
Тот на дочь посяг­нул, осквер­нив ее ложе пре­ступ­но, —
Все дерз­ну­ли свер­шить и свер­ши­ли дерз­ко зло­дей­ство.
625 Если бы сто язы­ков и столь­ко же уст я име­ла,
Если бы голос мой был из желе­за, — я и тогда бы
Все пре­ступ­ле­нья назвать не мог­ла и кары исчис­лить!»
Дол­гий окон­чив рас­сказ, пре­ста­ре­лая Фебо­ва жри­ца
Мол­ви­ла: «Даль­ше сту­пай, завер­ши нелег­кий свой подвиг.
630 В путь поспе­шим: уж сте­ны вид­ны, что в цик­ло­по­вых гор­нах
Кова­ны; вижу я там под высо­ким сво­дом ворота:
Нам воз­ле них оста­вить дары велят настав­ле­нья».
Мол­ви­ла так — и они, шагая рядом во мра­ке,
Быст­ро про­шли остав­ший­ся путь и при­бли­зи­лись к сте­нам.
635 Там за поро­гом Эней окроп­ля­ет све­жей водою
Тело себе и к две­рям при­би­ва­ет ветвь золотую.
Сде­лав это и долг пред боги­ней умер­ших испол­нив,
В радост­ный край всту­пи­ли они, где взо­ру отрад­на
Зелень счаст­ли­вых дуб­рав, где при­ют бла­жен­ный таит­ся.
640 Здесь над поля­ми высок эфир, и све­том баг­ря­ным
Солн­це сия­ет свое, и свои заго­ра­ют­ся звезды.
Тело себе упраж­ня­ют одни в тра­вя­ни­стых пале­страх
И, состя­за­ясь, борь­бу на пес­ке золо­том зате­ва­ют,
В тан­це бьют кру­го­вом сто­пой о зем­лю дру­гие,
645 Пес­ни поют, и фра­кий­ский про­рок в оде­я­нии длин­ном
Мер­ным дви­же­ни­ям их семи­з­вуч­ны­ми вто­рит лада­ми,
Паль­ца­ми бьет по стру­на́м или плек­тром из кости сло­но­вой.
Здесь и ста­рин­ный род потом­ков Тев­к­ра пре­крас­ных,
Слав­ных геро­ев сонм, рож­ден­ных в луч­шие годы:
650 Ил, Асса­рак и Дар­дан, осно­ва­тель Трои могу­чей.
Храб­рый дивит­ся Эней: вот копья воткну­ты в зем­лю,
Вот колес­ни­цы мужей сто­ят пустые, и кони
Воль­но пасут­ся в полях. Если кто при жиз­ни ору­жье
И колес­ни­цы любил, если кто с осо­бым при­стра­стьем
655 Рез­вых коней раз­во­дил, — полу­ча­ет все то же за гро­бом.
Впра­во ли взглянет Эней или вле­во, — герои пиру­ют,
Сидя на све­жей тра­ве, и поют, ликуя, пеа­ны
В рощах, откуда бежит под сенью лав­ров души­стых,
Вверх на зем­лю стре­мясь, Эрида­на поток мно­го­вод­ный.
660 Здесь мужам, что погиб­ли от ран в боях за отчиз­ну,
Или жре­цам, что все­гда чистоту хра­ни­ли при жиз­ни,
Тем из про­ро­ков, кто рёк толь­ко то, что Феба достой­но,
Тем, кто укра­сил жизнь, создав искус­ства для смерт­ных,
Кто средь живых о себе по заслу­гам память оста­вил, —
665 Всем здесь вен­ча­ют чело бело­снеж­ной повяз­кой свя­щен­ной.
Тени вокруг собра­лись, и Сивил­ла к ним обра­ти­лась
С речью такой, — но преж­де дру­гих к Мусею, кото­рый
Был всех выше в тол­пе, на героя сни­зу взи­рав­шей:
«Ты, вели­чай­ший певец, и вы, бла­жен­ные души,
670 Нам ука­жи­те, про­шу, где Анхи­за най­ти? Ради встре­чи
С ним при­шли мы сюда, пере­плы­ли реки Эре­ба».
Ей в немно­гих сло­вах Мусей на это отве­тил:
«Нет оби­та­лищ у нас посто­ян­ных: по рощам тени­стым
Мы живем; у ручьев, где све­же́й тра­ва луго­вая, —
675 Наши дома; но, если вле­чет вас жела­ние серд­ца,
Надо хре­бет перей­ти. Вас поло­гим путем пове­ду я».
Так он ска­зал и пошел впе­ре­ди и с горы пока­зал им
Даль зеле­ных рав­нин. И они спу­сти­лись с вер­ши­ны.
Ста­рец Анхиз меж­ду тем ози­рал с усер­дьем рев­ни­вым
680 Души, кото­рым еще пред­сто­ит из доли­ны зеле­ной,
Где до поры пре­бы­ва­ют они, под­нять­ся на зем­лю.
Сон­мы потом­ков сво­их созер­цал он и вну­ков гряду­щих,
Чтобы узнать их судь­бу, и удел, и нра­вы, и силу,
Но лишь увидел, что сын к нему по лугу стре­мит­ся,
685 Руки поры­ви­сто он протя­нул навстре­чу Энею,
Сле­зы из глаз поли­лись и сло­ва из уст изле­те­ли:
«Зна­чит, ты все же при­шел? Одо­ле­ла путь непо­силь­ный
Вер­ность свя­тая твоя? От тебя и не ждал я ино­го.
Сно­ва дано мне смот­реть на тебя, и слу­шать, и мол­вить
690 Сло­во в ответ? Я на это все­гда упо­вал неиз­мен­но,
День счи­тая за днем, — и надеж­ды мне не солга­ли.
Сколь­ко про­шел ты морей, по каким ты зем­лям ски­тал­ся,
Сколь­ко опас­но­стей знал, — и вот ты сно­ва со мною!
Как за тебя я боял­ся, мой сын, когда в Ливии был ты!»
695 Сын отве­чал: «Ты сам, твой печаль­ный образ, отец мой,
Часто являл­ся ко мне, при­зы­вая в эти пре­де­лы.
Флот мой сто­ит в Тиррен­ских вол­нах. Протя­ни же мне руку,
Руку, роди­тель, мне дай, не беги от сынов­них объ­я­тий!»
Мол­вил — и сле­зы ему обиль­но лицо оро­си­ли.
700 Три­жды пытал­ся отца удер­жать он, сжи­мая в объ­я­тьях, —
Три­жды из сомкну­тых рук бес­плот­ная тень усколь­за­ла,
Слов­но дыха­нье, лег­ка, сно­виде­ньям кры­ла­тым подоб­на.
Тут увидел Эней в глу­бине доли­ны сокры­тый
Ост­ров лес­ной, где кусты раз­рос­лись и шуме­ли вер­ши­ны:
705 Мед­лен­но Лета тек­ла перед мир­ной оби­те­лью этой,
Там без чис­ла вита­ли кру­гом пле­ме­на и наро­ды.
Так порой на лугах в без­мя­теж­ную лет­нюю пору
Пче­лы с цвет­ка на цве­ток лета­ют и вьют­ся вкруг белых
Лилий, и поле вокруг огла­ша­ет­ся гром­ким гуде­ньем.
710 Видит все это Эней — и объ­ем­лет ужас героя;
Что за река там течет — в неведе­нье он вопро­ша­ет, —
Что за люди над ней такой тес­нят­ся тол­пою.
Мол­вит роди­тель в ответ: «Собра­лись здесь души, кото­рым
Вновь суж­де­но все­лить­ся в тела, и с вла­гой летей­ской
715 Пьют забве­нье они в уно­ся­щем заботы пото­ке.
Эти души тебе пока­зать и назвать поимен­но
Жаж­ду дав­но уже я, чтобы наших ты видел потом­ков,
Раду­ясь вме­сте со мной обре­те­нью зем­ли Ита­лий­ской».
«Мыс­ли­мо ль это, отец, чтоб отсюда души стре­ми­лись
720 Сно­ва под­нять­ся на свет и облечь­ся тягост­ной пло­тью?
Злая, вид­но, тос­ка вле­чет несчаст­ных на зем­лю!»
«Что ж, и об этом ска­жу, без отве­та тебя не остав­лю, —
Начал роди­тель Анхиз и все рас­ска­зал по поряд­ку. —
Зем­лю, небес­ную твердь и про­сто­ры вод­ной рав­ни­ны,
725 Лун­ный бли­стаю­щий шар, и Тита­на све­точ, и звезды, —
Все пита­ет душа, и дух, по чле­нам раз­ли­тый,
Дви­жет весь мир, про­ни­зав его необъ­ят­ное тело.
Этот союз поро­дил и людей, и зве­рей, и пер­на­тых,
Рыб и чудо­вищ мор­ских, сокры­тых под мра­мор­ной гла­дью.
730 Душ семе­на рож­де­ны в небе­сах и огнен­ной силой
Наде­ле­ны — но их отяг­ча­ет кос­ное тело,
Жар их зем­ная плоть, обре­чен­ная гибе­ли, гасит.
Вот что рож­да­ет в них страх, и страсть, и радость, и муку,
Вот поче­му из тем­ной тюрь­мы они све­та не видят.
735 Даже тогда, когда жизнь их в послед­ний час покида­ет,
Им не дано до кон­ца от зла, от сквер­ны телес­ной
Осво­бо­дить­ся: ведь то, что глу­бо́ко в них вко­ре­ни­лось,
С ними проч­но срос­лось — не остать­ся надол­го не может.
Кару нести пото­му и долж­ны они все — чтобы мукой
740 Про­шлое зло иску­пить. Одни, ове­вае­мы вет­ром,
Будут висеть в пусто­те, у дру­гих пят­но пре­ступ­ле­нья
Выжже­но будет огнем или смы­то в пучине без­дон­ной.
Маны любо­го из нас поне­сут свое нака­за­нье,
Чтобы немно­гим затем перей­ти в про­стор Эли­зий­ский.
745 Вре­мя круг свой замкнет, мину­ют дол­гие сро­ки, —
Вновь обре­тет чистоту, от зем­ной избав­лен­ный пор­чи,
Душ изна­чаль­ный огонь, эфир­ным дыха­ньем зажжен­ный.
Вре­ме­ни бег кру­го­вой отме­рит десять сто­ле­тий, —
Души тогда к Летей­ским вол­нам боже­ство при­зы­ва­ет,
750 Чтобы, забыв обо всем, они вер­ну­лись под сво­ды
Свет­ло­го неба и вновь захо­те­ли в тело все­лить­ся».
Вот что поведал Анхиз, и сына вме­сте с Сивил­лой
В гущу теней он повлек, и над шум­ной тол­пою у Леты
Вста­ли они на хол­ме, чтобы мож­но было оттуда
755 Всю вере­ни­цу душ обо­зреть и в лица вглядеть­ся.
«Сын мой! Сла­ву, что впредь Дар­да­нидам сопут­ст­во­вать будет,
Вну­ков, кото­рых тебе родит ита­лий­ское пле­мя,
Души вели­ких мужей, что от нас уна­сле­ду­ют имя, —
Все ты узришь: я открою тебе судь­бу твою ныне.
760 Видишь, юно­ша там о копье без жала опер­ся:
Бли­зок его черед, он пер­вым к эфир­но­му све­ту
Вый­дет, и в нем дар­дан­ская кровь с ита­лий­ской сольет­ся;
Будет он, млад­ший твой сын, по-аль­бан­ски Силь­ви­ем звать­ся,
Ибо его средь лесов взрас­тит Лави­ния. Этот
765 Позд­ний твой отпрыск царем и царей роди­те­лем станет.
С этой поры наш род будет пра­вить Дол­гою Аль­бой.
Сле­дом появит­ся Прок, наро­да тро­ян­ско­го гор­дость,
Капис, Нуми­тор и тот, кто тво­им будет име­нем назван, —
Силь­вий Эней; бла­го­че­стьем сво­им и доб­ле­стью в бит­вах
770 Всех он затмит, если толь­ко пре­стол аль­бан­ский полу­чит.
Вот она, юных мужей череда! Взгля­ни на могу­чих!
Всем вис­ки осе­нил венок дубо­вый граж­дан­ский.
Ими Поме­тий, Номент, и Фиде­ны, и Габии будут
Воз­веде­ны, и в горах Кол­ла­тия креп­кие сте­ны,
775 Ину­ев Лагерь они, и Кору, и Болу постро­ят,
Дав име­на местам, что теперь имен не име­ют.
Вот и тот, кто навек пра­ро­ди­те­ля спут­ни­ком станет,
Ромул, рож­ден­ный в роду Асса­ра­ка от Мар­са и жри­цы
Илии. Видишь, двой­ной на шле­ме высит­ся гре­бень?
780 Марс-роди­тель его отли­чил почет­ной при­ме­той!
Им направ­ля­е­мый Рим до пре­де­лов все­лен­ной рас­ши­рит
Вла­сти пре­де­лы сво­ей, до Олим­па души воз­вы­сит,
Семь твер­дынь на хол­мах окру­жит он еди­ной сте­ною,
Гор­дый вели­чьем сынов, Бере­кинф­ской богине подо­бен,
785 Что в баш­не­нос­ном вен­це по Фри­гий­ской стране разъ­ез­жа­ет,
Счаст­ли­ва тем, что бес­смерт­ных детей роди­ла, что и вну­ки
Все — небо­жи­те­ли, все оби­та­ют в высях эфир­ных.
Взо­ры теперь сюда обра­ти и на этот взгля­ни ты
Род и на рим­лян тво­их. Вот Цезарь и Юла потом­ки:
790 Им суж­де­но воз­не­стись к сре­дото­чью вели­ко­го неба.
Вот он, тот муж, о кото­ром тебе воз­ве­ща­ли так часто:
Август Цезарь, отцом боже­ст­вен­ным вскорм­лен­ный, сно­ва
Век вернет золо­той на Латин­ские паш­ни, где древ­ле
Сам Сатурн был царем, и пре­де­лы дер­жа­вы про­двинет,
795 Индов край поко­рив и стра­ну гара­ман­тов, в те зем­ли,
Где не увидишь све­тил, меж кото­ры­ми дви­жет­ся солн­це,
Где небо­дер­жец Атлант вра­ща­ет свод мно­го­звезд­ный.
Ныне уже про­ри­ца­нья богов о нем воз­ве­ща­ют,
Край Мео­тий­ских болот и Кас­пий­ские цар­ства пугая,
800 Тре­пет­ным стра­хом сму­тив семи­ст­руй­ные ниль­ские устья.
Столь­ко стран не про­шел ни Алкид в ски­та­ни­ях дол­гих,
Хоть и сра­зил мед­но­но­гую лань и стре­ла­ми Лер­ну
Он устра­шил и покой воз­вра­тил лесам Эри­ман­фа,
Ни вино­град­ной уздой подъ­ярем­ных сми­ря­ю­щий тиг­ров
805 Либер, что мчит­ся в сво­ей колес­ни­це с подоб­лач­ной Нисы.
Что ж не реша­ем­ся мы дея­нья­ми сла­ву умно­жить?
Нам уж не страх ли осесть на зем­ле Авзо­ний­ской меша­ет?
Кто это там, вда­ле­ке, вет­вя­ми оли­вы увен­чан,
Дер­жит свя­ты­ни в руках? Седи­ны его узнаю я!
810 Рим­лян царь, укре­пит он зако­на­ми пер­вы­ми город;
Бед­ной рож­ден­ный зем­лей, из ничтож­ных он явит­ся Курий,
Чтобы при­нять вели­кую власть. Ее пере­даст он
Тул­лу, что мир­ный досуг мужей лени­вых нару­шит,
Дви­нув сно­ва в поход от три­ум­фов отвык­шее вой­ско.
815 Анк на сме­ну ему воца­рит­ся, спе­си не чуж­дый:
Слиш­ком уж он и сей­час доро­жит любо­вью наро­да.
Хочешь Тарк­ви­ни­ев ты увидать и гор­дую душу
Мсти­те­ля Бру­та узреть, вер­нув­ше­го фас­ции Риму?
Вла­сти кон­суль­ской знак — секи­ры гроз­ные — пер­вым
820 Брут полу­чит и сам сыно­вей, мятеж зате­вав­ших,
На́ смерть осудит отец во имя пре­крас­ной сво­бо­ды;
Что бы потом­ки о нем ни ска­за­ли, — он будет несча­стен,
Но к отчизне любовь и жаж­да без­мер­ная сла­вы
Все пре­воз­мо­гут. Взгля­ни: вда­ле­ке там Деции, Дру­зы,
825 С гроз­ной секи­рой Торк­ват и Камилл, что орлов воз­вра­тит нам.
Видишь — там две души оди­на­ко­вым бле­щут ору­жьем?
Ныне, объ­ятые тьмой, меж собой они в доб­ром согла­сье,
Но ведь какою вой­ной друг на дру­га пой­дут, если све­та
Жиз­ни достиг­нут! Увы, как мно­го кро­ви про­льет­ся
830 В дни, когда тесть от Моне­ко­вых скал с Аль­пий­ско­го вала
Спу­стит­ся, зять же его с ору­жьем встре­тит восточ­ным!
Дети! Нель­зя, чтобы к вой­нам таким ваши души при­вык­ли!
Гроз­ною мощью сво­ей не тер­зай­те тело отчиз­ны!
Ты, пото­мок богов, ты пер­вый о мило­сти вспом­ни,
835 Кровь моя, меч опу­сти!..
Этот, Коринф поко­рив, поведет колес­ни­цу в три­ум­фе
На Капи­то­лий кру­той, над ахей­ца­ми сла­вен победой.
Тот повергнет во прах Ага­мем­но­на кре­пость — Мике­ны,
Аргос возь­мет, разо­бьет Эакида, Ахил­ло­ва вну­ка,
840 Мстя за пору­ган­ный храм Минер­вы, за пред­ков тро­ян­ских.
Косс и вели­кий Катон, ужель о вас умол­чу я?
Грак­хов не вспом­ню ли род? Сци­пи­о­нов, как мол­ния гроз­ных,
При­зван­ных гибель нести Кар­фа­ге­ну? Серра­на, что ниву
Сам засе­вал? Иль Фаб­ри­ция, кто, доволь­ст­ву­ясь малым,
845 Был столь могуч? О Фабии, вас назо­ву и уста­лый…
Ма́ксим, и ты здесь, кто нам про­мед­ле­нья­ми спас государ­ство!
Смо­гут дру­гие создать изва­я­нья живые из брон­зы,
Или обли­чье мужей повто­рить во мра­мо­ре луч­ше,
Тяж­бы луч­ше вести и дви­же­нья неба искус­ней
850 Вычис­лят иль назо­вут вос­хо­дя­щие звезды, — не спо­рю:
Рим­ля­нин! Ты научись наро­да­ми пра­вить дер­жав­но —
В этом искус­ство твое! — нала­гать усло­вия мира,
Милость покор­ным являть и сми­рять вой­ною над­мен­ных!»
Так Анхиз гово­рил изум­лен­ным спут­ни­кам; после
855 Он доба­вил: «Взгля­ни, вот Мар­целл, отяг­чен­ный добы­чей;
Ростом он всех пре­взо­шел, победи­тель во мно­гих сра­же­ньях,
Тот, кто Рим укре­пит, поко­леб­лен­ный тяж­кою сму­той,
Кто, воюя в сед­ле, раз­гро­мит пуний­цев и гал­лов, —
Тре­тий доспех, добы­тый в бою, посвя­тит он Кви­ри­ну».
860 Мол­вил на это Эней, увидев рядом с Мар­цел­лом
Юно­шу див­ной кра­сы в доспе­хах бле­стя­щих, кото­рый
Шел с неве­се­лым лицом, гла­за поту­пив­ши в зем­лю:
«Кто, ска­жи мне, отец, там идет с про­слав­лен­ным мужем?
Сын ли его иль один из бес­счет­ных потом­ков героя?
865 Спут­ни­ков сколь­ко вокруг! Каким он испол­нен вели­чьем!
Но осе­ня­ет чело ему ночь печаль­ною тенью».
Сле­зы из глаз поли­лись у Анхи­за, когда отве­чал он:
«Сын мой, вели­кая скорбь тво­е­му угото­ва­на роду:
Юно­шу явят зем­ле на мгно­ве­нье су́дьбы — и доль­ше
870 Жить не поз­во­лят ему. Пока­за­лось бы слиш­ком могу­чим
Пле­мя рим­лян богам, если б этот их дар сохра­ни­ло.
Мно­го сте­на­ний и слез вослед ему с Мар­со­ва поля
Город вели­кий пошлет! И какое узришь погре­бе­нье
Ты, Тибе­ри́н, когда воды помчишь мимо све­жей моги­лы!
875 Пред­ков латин­ских серд­ца воз­не­сти такою надеж­дой
Боль­ше не смо­жет никто из рож­ден­ных от кро­ви тро­ян­ской,
Боль­ше таких не взрас­тит себе во сла­ву питом­цев
Рому­лов край. Но увы! Ни к чему бла­го­че­стье и вер­ность,
Мощ­ная длань ни к чему. От него уйти невреди­мо
880 Враг ни один бы не мог, пусть бы юно­ша пешим сра­жал­ся,
Пусть бы шпо­ры вон­зал в бока ска­ку­на бое­во­го.
Отрок несчаст­ный, — увы! — если рок суро­вый ты сло­мишь,
Будешь Мар­цел­лом и ты! Дай­те роз пур­пур­ных и лилий:
Душу вну­ка хочу я цве­та­ми щед­ро осы­пать,
885 Выпол­нить долг перед ним хоть этим даром ничтож­ным».
Так бро­ди­ли они по все­му туман­но­му цар­ству,
Меж­ду широ­ких лугов, чтобы всех раз­глядеть и увидеть.
После того, как сыну Анхиз пере­чис­лил потом­ков,
Душу его рас­па­лив стрем­ле­ньем к сла­ве гряду­щей,
890 Ста­рец поведал ему о войне, что ждет его вско­ре,
О пле­ме­нах лав­рент­ских ска­зал, о сто­ли­це Лати­на,
Так­же о том, как невзгод избе­жать или лег­че сне­сти их.
Двое ворот откры­ты для снов: одни — рого­вые,
В них выле­та­ют лег­ко прав­ди­вые толь­ко виде­нья;
895 Белые ство­ры дру­гих изу­кра­ше­ны костью сло­но­вой,
Маны, одна­ко, из них толь­ко лжи­вые сны высы­ла­ют.
К ним, бесе­дуя, вел Анхиз Сивил­лу с Эне­ем;
Костью сло­но­вой бле­стя, рас­пах­ну­лись ворота пред ними,
К спут­ни­кам крат­ким путем и к судам Эней воз­вра­тил­ся.
900 Тот­час вдоль бере­га он поплыл в Кай­ет­скую гавань.
С носа летят яко­ря, кор­ма у бере­га вста­ла.

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 2. …близ Кум… к побе­ре­жьям Эвбей­ским. — Кумы были осно­ва­ны выхо­д­ца­ми из Хал­киды на ост­ро­ве Эвбея.
Сти­хи 11—12. …вдох­но­ве­ньем ей душу и разум пол­нит Делос­ский про­рок и гряду­щее ей откры­ва­ет. — Феб-Апол­лон вну­ша­ет свою волю и зна­ние про­ро­чи­це, а она откры­ва­ет ее смерт­ным.
Стих 13. Роща Гека­ты — роща, посвя­щен­ная трех­ли­ко­му боже­ству Фебе-Диане-Гека­те (см. при­меч. к «Эне­иде», IV, 511).
Стих 14. Сам Дедал… из Мино­со­ва цар­ства бежав­ший… — Дедал, леген­дар­ный афин­ский худож­ник и зод­чий, убив из худож­ни­че­ской рев­но­сти сво­его пле­мян­ни­ка, бежал на Крит к царю Мино­су, где постро­ил зна­ме­ни­тый Лаби­ринт. Затем он решил­ся бежать с помо­щью сде­лан­ных им кры­льев. При поле­те его сын Икар упал в море, Дедал же при­был в Ита­лию и постро­ил там храм Апол­ло­ну. Минос — сын Юпи­те­ра и Евро­пы, царь Кри­та; после смер­ти вме­сте со сво­им бра­том Рада­ман­том стал судьей в цар­стве мерт­вых.
Сти­хи 20—22. Анд­ро­гей — сын Мино­са; став победи­те­лем всех игр в Афи­нах, был убит афи­ня­на­ми (кек­ро­пида­ми — по име­ни Кек­ро­па, пер­во­го афин­ско­го царя), за что послед­ние были обя­за­ны еже­год­но по жре­бию достав­лять семь юно­шей и семь деву­шек на съе­де­ние крит­ско­му чудо­ви­щу Мино­тав­ру.
Стих 26. …дву­вид­ный… Мино­тавр… — Мино­тав­ра изо­бра­жа­ли чело­ве­ком с голо­вой быка.
Стих 28. …созда­тель двор­ца, над влюб­лен­ной сжа­лясь царев­ной… — Ари­ад­на, дочь царя Мино­са, по сове­ту Деда­ла дала афин­ско­му герою Тесею, убив­ше­му Мино­тав­ра, нить, с помо­щью кото­рой он выбрал­ся из Лаби­рин­та.
Стих 36. Деи­фо­ба — одно из имен Кум­ской Сивил­лы. Она дочь мор­ско­го боже­ства Глав­ка, так­же обла­даю­ще­го даром про­ри­ца­ния (см. при­меч. к «Буко­ли­кам», IV, 4, и к «Геор­ги­кам», I, 437).
Сти­хи 57—58. …ты… пора­зил Эакида, напра­вив руку Пари­са… — Ахилл, внук Эака, был убит Пари­сом при вхо­де в храм Апол­ло­на. Апол­лон напра­вил стре­лу Пари­са по прось­бе Неп­ту­на, мстя­ще­го за сво­его сына, уби­то­го Ахил­лом.
Сти­хи 69—70. Три­вии с Фебом… воз­двиг­ну… храм… — Этот храм Апол­ло­на был воз­двиг­нут Авгу­стом на Пала­тин­ском хол­ме; ста­туя бога сто­я­ла меж­ду изо­бра­же­ни­я­ми Лато­ны и Диа­ны (Три­вии).
Сти­хи 71—74. …и тебя ожи­да­ет при­ют вели­ча­вый… мужей посвя­щен­ных… — Име­ют­ся в виду так назы­вае­мые «Сивил­ли­ны кни­ги», по пре­да­нию, пере­дан­ные царю Тарк­ви­нию Гор­до­му самой Сивил­лой и пред­ве­щав­шие судь­бу Рима. «Сивил­ли­ны кни­ги» хра­ни­лись в глав­ном рим­ском свя­ти­ли­ще — хра­ме Юпи­те­ра Капи­то­лий­ско­го — под наблюде­ни­ем осо­бой кол­ле­гии жре­цов.
Сти­хи 89—94. …новый Ахилл… — Сивил­ла упо­доб­ля­ет буду­щие вой­ны Энея тро­ян­ской войне. Новый Ахилл — Турн, сын ним­фы Вени­лии.
…с ино­зем­кою брак… — Буду­щий брак Энея с Лави­ни­ей будет при­чи­ной вой­ны, как брак Пари­са и Еле­ны.
Стих 107. …Ахе­ронт пита­ет мрач­ные топи… — Име­ет­ся в виду боло­то, обра­зо­ван­ное под­зем­ной рекой Ахе­рон­том, высту­пав­шим на поверх­ность зем­ли; здесь, по пре­да­нию, про­хо­ди­ла гра­ни­ца пре­ис­под­ней.
Сти­хи 121—122. …Пол­лукс, изба­вив ценой поло­ви­ны бес­смертья от смер­ти бра­та… — Речь идет о Касто­ре и Пол­лук­се — сыно­вьях Леды, близ­не­цах, один из кото­рых был смерт­ным, а дру­гой бес­смерт­ным. После смер­ти Касто­ра Юпи­тер поз­во­лил бра­тьям один день вме­сте про­во­дить на Олим­пе, а дру­гой в пре­ис­под­ней.
Стих 123. Тесей помо­гал сво­е­му дру­гу Пири­фою похи­тить Про­зер­пи­ну из под­зем­но­го цар­ства. Алкид — Гер­ку­лес, кото­рый осво­бо­дил Тесея, схва­чен­но­го Плу­то­ном и при­ко­ван­но­го к ска­ле за похи­ще­ние Про­зер­пи­ны.
Стих 132. Коцит — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», III, 38.
Стих 134. …два­жды про­плыть по сти­гий­ским вол­нам… — Име­ет­ся в виду тепе­ре­ш­нее, доб­ро­воль­ное при­бы­тие Энея в цар­ство мерт­вых и обя­за­тель­ное — после смер­ти.
Стих 138. Доль­няя Юно­на — Про­зер­пи­на. Ана­ло­гич­но Плу­тон назы­вал­ся сти­гий­ским Юпи­те­ром.
Стих 177. Алтарь погре­баль­ный — костер, на кото­ром сжи­га­ли тело умер­ше­го.
Сти­хи 192—193. …пер­на­тых мате­ри спут­ниц… — Голу­би были посвя­ще­ны Вене­ре.
Стих 201. …смрад­ных устий Авер­на… — Воды озе­ра Авер­на были сер­ни­сты­ми; их смрад счи­тал­ся при­зна­ком того, что здесь нахо­дят­ся устья рек пре­ис­под­ней.
Стих 231. …очи­стив мужей, про­из­нес про­щаль­ное сло­во. — После очи­ще­ния совер­шав­ший его про­из­но­сил риту­аль­ное «кон­че­но». Все при­сут­ст­ву­ю­щие про­из­но­си­ли трое­крат­ное риту­аль­ное «про­щай».
Сти­хи 234—235. …горы, что доныне имя Мизе­на носит… — Мыс Мизен в Неа­по­ли­тан­ском зали­ве сохра­ня­ет это назва­ние и в наши дни.
Стих 242. Стро­ка эта, гла­ся­щая: «Вот пото­му и зовут это место гре­ки Аор­ном», — отсут­ст­ву­ет в боль­шин­стве руко­пи­сей и не ком­мен­ти­ру­ет­ся антич­ны­ми тол­ко­ва­те­ля­ми. Пото­му она при­зна­ет­ся позд­ней­шей встав­кой.
Стих 250. …мате­ри дев Эвме­нид… — Име­ет­ся в виду Ночь (она счи­та­лась мате­рью не толь­ко Эвме­нид, но всех мрач­ных богов: Смер­ти, Сна, Обма­на, Раздо­ра). …сест­ре ее вели­ча­вой… — то есть Зем­ле.
Стих 252. …алта­ри… ноч­ные… — Под­зем­ным богам алта­ри воз­дви­га­лись ночью.
Стих 257. …псов завы­ва­нье… — Псы сопро­вож­да­ли Гека­ту.
Стих 259. …чуж­дые таин­ствам, прочь! — Этот риту­аль­ный воз­глас обра­щен к спут­ни­кам Энея; золо­той вет­кой Эней при­об­щен к таин­ству.
Стих 265. Фле­ге­тон — река под­зем­но­го цар­ства, впа­да­ет в Ахе­ронт.
Стих 267. …все мне открыть, что во мгле… таит­ся. — Иссле­до­ва­те­ли убеди­тель­но пока­за­ли, что Вер­ги­лий в опи­са­нии загроб­но­го мира вос­про­из­во­дил не дошед­шее до нас апо­ка­лип­ти­че­ское сочи­не­ние Посидо­ния (135—50 гг. до н. э.), исто­ри­ка и фило­со­фа-сто­и­ка, дол­гое вре­мя жив­ше­го в Риме.
Сти­хи 273—278. …в пред­две­рье… Орка Скорбь ютит­ся… Заботы… Болез­ни… Ста­рость, Страх… — Бед­ст­вия, при­но­ся­щие людям гибель и достав­ля­ю­щие Орку новые души, поме­ще­ны в его пред­две­рье, как при­слу­жи­ваю­щие боже­ства.
Сти­хи 287. Бри­а­рей — сто­го­ло­вый и сто­ру­кий вели­кан, низ­верг­ну­тый Юпи­те­ром в под­зем­ное цар­ство.
Сти­хи 287—288. …дра­кон из Лер­ней­ской топи… — Лер­ней­ская Гид­ра, сто­го­ло­вое чудо­ви­ще, побеж­ден­ное Гер­ку­ле­сом, Химе­ра — изры­гав­шее пла­мя чудо­ви­ще с голо­вою льва, туло­ви­щем коз­ла и хво­стом дра­ко­на.
Стих 289. …вели­ка­нов трех­те­лых… — Име­ет­ся в виду Гери­он, чудо­ви­ще о трех срос­ших­ся телах.
Стих 295. Даль­ше доро­га вела к Ахе­рон­ту… — Основ­ная тема разде­ла, начи­наю­ще­го­ся этим сти­хом, — судь­ба душ, недо­пус­кае­мых в под­зем­ное цар­ство из-за того, что тела оста­лись непо­гре­бен­ны­ми. Иллю­ст­ри­ру­ет это посмерт­ная судь­ба Пали­ну­ра. Кро­ме того, этот эпи­зод явля­ет­ся данью гоме­ров­ской тра­ди­ции: Одис­сей так­же встре­ча­ет у гра­ниц Аида сво­его спут­ни­ка Эль­пе­но­ра («Одис­сея», XI, 51 и след.).
Стих 299. Харон — сын Эре­ба и Ночи, пере­во­зив­ший души умер­ших через Стикс.
Стих 324. Ими покляв­ший­ся бог не осме­лит­ся клят­ву нару­шить. — Бог, покляв­ший­ся под­зем­ной рекой (ее боже­ст­вом) и нару­шив­ший клят­ву, изго­нял­ся из сон­ма богов на девять лет и под­вер­гал­ся чело­ве­че­ским испы­та­ни­ям.
Стих 365. Велий­ская гавань. — Велия — при­бреж­ный город в Ита­лии, осно­ван­ный, по пре­да­нию, после при­бы­тия Энея в Лаций.
Стих 394. …хоть от богов рож­де­ны… — Тесей был сыном Неп­ту­на, Гер­ку­лес (Алкид) и Пири­фой — Юпи­те­ра.
Стих 396. …у цар­ских две­рей… — у тро­на Плу­то­на.
Стих 398. Амфри­зий­ская — то есть слу­жа­щая Апол­ло­ну. Амфриз — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», III, 2.
Стих 429 и след. …рок… унес… до сро­ка. — За Ахе­рон­том Вер­ги­лий поме­ща­ет души тех, кто умер до сро­ка, подоб­но Дидоне: невин­но осуж­ден­ных, само­убийц, а так­же умер­ших от люб­ви, пав­ших в бит­ве и мла­ден­цев.
Стих 432. Минос — сын Юпи­те­ра, царь Кри­та, судья в пре­ис­под­ней.
Сти­хи 434—435. …кто сво­ею рукою пре­дал смер­ти себя… — Пифа­го­рей­ская и пла­то­ни­че­ская док­три­ны осуж­да­ют само­убий­ство. Сто­и­ки допус­ка­ют его; Вер­ги­лий, оче­вид­но, осуж­да­ет. Одна­ко в эпо­ху Вер­ги­лия к само­убий­цам не отно­си­лись уже с той суро­во­стью, как во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки, когда им отка­зы­ва­ли в погре­бе­нии.
Стих 443. Мир­то­вый лес. — Мирт был посвя­щен Вене­ре.
Стих 445. Фед­ра — жена Тесея, покон­чи­ла с собой от несчаст­ной люб­ви к сво­е­му пасын­ку Иппо­ли­ту. Про­к­рида — жена царя Кефа­ла, по ошиб­ке уби­тая им на охо­те в то вре­мя, как она высле­жи­ва­ла его, подо­зре­вая в измене. Эри­фи­ла — была уби­та сво­им сыном Алк­мео­ном за то, что откры­ла вра­гам убе­жи­ще сво­его мужа Амфи­а­рая, не желав­ше­го идти в поход, в кото­ром, как он знал, ему суж­де­но погиб­нуть. Эри­фи­ла была под­куп­ле­на Поли­ни­ком, пода­рив­шим ей дра­го­цен­ное оже­ре­лье.
Сти­хи 447—448. Эвад­на — бро­си­лась в погре­баль­ный костер сво­его мужа Капа­нея, одно­го из семи вождей похо­да про­тив Фив. Лаода­мия — покон­чи­ла с собой, не в силах пере­не­сти смерть сво­его мужа Про­те­си­лая, пер­во­го погиб­ше­го под Тро­ей ахей­ца. Кеней — родил­ся жен­щи­ной; поз­же, когда полю­бив­ший ее Неп­тун обе­щал ей любую награ­ду, она захо­те­ла стать муж­чи­ной, неуяз­ви­мым для ран. Была в муж­ском обра­зе Кенея заду­ше­на кен­тав­ра­ми и в под­зем­ном цар­стве обре­ла пер­во­на­чаль­ный деви­че­ский облик.
Стих 471. Мар­пес­ский мра­мор — мра­мор с горы Мар­пес на ост­ро­ве Парос.
Сти­хи 479—480. Тидей, Пар­те­но­пей и Адраст — три гре­че­ских героя, участ­ни­ки похо­да про­тив Фив.
Стр. 483. …посвя­щен­ный Цере­ре… — жрец Цере­ры. Поли­фет (Поли­фит) упо­ми­на­ет­ся у Гоме­ра в «Илиа­де», XIII, 790.
Стих 484. Анте­но­риды — сыно­вья Анте­но­ра: Аге­нор, Полиб и Ака­мант. Идей — воз­ни­ца При­а­ма.
Стих 485. Медонт (Медон) — упо­ми­на­ет­ся у Гоме­ра в «Илиа­де», XVII, 216. Главк — пред­во­ди­тель ликий­цев, союз­ни­ков тро­ян­цев. Тер­си­лох — тро­ян­ский воин, уби­тый Ахил­лом.
Стих 511. Спар­тан­ка — Еле­на, став­шая женой Деи­фо­ба после гибе­ли Пари­са.
Стих 528. Эолид — Улисс (Одис­сей), кото­рый в позд­ней­ших ска­за­ни­ях назван вну­ком бога вет­ров Эола, сыном Сизи­фа.
Стих 540. Две доро­ги… — Здесь у Вер­ги­лия впер­вые выска­зы­ва­ет­ся идея загроб­но­го возда­я­ния: пра­вед­ные обре­та­ют бла­жен­ство в Эли­зии, злые иску­па­ют свою вину мука­ми в Тар­та­ре. Одна­ко и души злых по исте­че­нии сро­ка кары попа­да­ют в доли­ну Леты и оттуда вновь выхо­дят на свет, все­ля­ясь в тела (см. сти­хи 722—751 этой кни­ги «Эне­иды»).
Стих 555. Тизи­фо­на — одна из фурий.
Стих 582. Сыно­вья Ало­эя — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», I, 280.
Стих 585. Сал­мо­ней — царь Элиды, пытал­ся выдать себя за бога.
Стих 596. Титий — сын Зем­ли, нанес оскорб­ле­ние Латоне и был убит стре­ла­ми Диа­ны и Апол­ло­на.
Сти­хи 601—606. Лапи­фы — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», II, 455—457. Икси­он — царь лапи­фов, Пири­фой — его сын. Вер­ги­лий пере­но­сит на них нака­за­ние Тан­та­ла — муки голо­да в при­сут­ст­вии еды. Более тра­ди­ци­он­ная вер­сия о каре Икси­о­на — см. «Геор­ги­ки», III, 38 и при­меч. к это­му сти­ху.
Стих 617. …на ска­ле Тесей горе­мыч­ный… — Тесей, как и Пири­фой, был при­ко­ван к ска­ле Плу­то­ном за похи­ще­ние Про­зер­пи­ны.
Стих 619. Фле­гий — отец Икси­о­на, под­жег Дель­фий­ский храм.
Сти­хи 635—636. …Эней окроп­ля­ет све­жей водою тело… — Обряд очи­ще­ния, так как в Эли­зий, как в храм, могут вой­ти толь­ко непо­роч­ные.
Стих 645. Фра­кий­ский про­рок — Орфей, фра­ки­ец родом; здесь ука­зы­ва­ет­ся на мисте­ри­аль­ный харак­тер его куль­та.
Стих 647. Плектр — палоч­ка, кото­рой уда­ря­ли по стру­нам кифа­ры.
Стих 657. Пеан — пер­во­на­чаль­но гимн Апол­ло­ну-Пеа­ну. Назва­ние про­изо­шло от повто­ря­ю­ще­го­ся обра­ще­ния к боже­ству: «Пеан!» Позд­нее — вся­кая побед­ная песнь.
Стих 667. Мусей — леген­дар­ный атти­че­ский певец; подоб­но Орфею, учреди­тель таинств.
Сти­хи 723—751. …и все рас­ска­зал по поряд­ку. — В «откро­ве­нии» Анхи­за отра­зи­лось пифа­го­рей­ское уче­ние о метем­пси­хо­зе («пере­се­ле­нии душ»). Мир, по это­му уче­нию, есть подо­бие тела, орга­ны кото­ро­го животво­рит дух, еди­ный для неба, людей и живот­ных. Дух — в дан­ном слу­чае тер­мин стои­че­ской фило­со­фии.
Стих 725. Тита­на све­точ — солн­це.
Сти­хи 726—727. …все пита­ет душа, и дух… дви­жет весь мир… — Место, наи­бо­лее подат­ли­вое для хри­сти­ан­ских тол­ко­ва­ний. Имен­но на осно­ва­нии этих слов зна­ме­ни­тый магистр Абе­ляр (1079—1142), сред­не­ве­ко­вый фран­цуз­ский бого­слов и поэт, реко­мен­до­вал чте­ние язы­че­ско­го поэта хри­сти­ан­ским пас­ты­рям: «…ста­вит (Вер­ги­лий. — Н. С.) миро­вую душу выше про­чих тво­ре­ний…»
Стих 760. …копье без жала… — одна из ста­рин­ных рим­ских воен­ных наград.
Стих 763. …Силь­ви­ем звать­ся… — Имя Силь­вия, сына Энея и Лави­нии, впо­след­ст­вии ста­ло родо­вым име­нем аль­бан­ских царей. …ибо его средь лесов… — Имя Силь­вий свя­зы­ва­ет­ся с латин­ским «sil­va» — «лес».
Стих 767. Сле­дом появит­ся Прок… — Пере­чис­ляя царей Аль­бы-Лон­ги, Вер­ги­лий не сохра­ня­ет тра­ди­ци­он­ной исто­ри­че­ской после­до­ва­тель­но­сти.
Стих 770. …если толь­ко пре­стол аль­бан­ский полу­чит. — Пре­стол оспа­ри­вал­ся у Энея Силь­вия его опе­ку­ном.
Стих 772. Венок дубо­вый при­суж­дал­ся как награ­да за спа­се­ние пол­но­прав­но­го граж­да­ни­на.
Сти­хи 773—775. Вер­ги­лий назы­ва­ет восемь из трид­ца­ти коло­ний, осно­ван­ных аль­бан­ски­ми царя­ми в Лации. Инуй — ита­лий­ский бог лесов и полей, покро­ви­тель стад, то же, что и гре­че­ский Пан.
Стих 777. …пра­ро­ди­те­ля спут­ни­ком станет… — Будет обо­жест­влен, как Эней.
Стих 784. Бере­кинф­ская боги­ня. — Кибе­ла, Матерь богов, кото­рую изо­бра­жа­ли в вен­ке, укра­шен­ном баш­ня­ми. Бере­кинф — один из гор­ных хреб­тов Иды Фри­гий­ской.
Стих 792. …отцом боже­ст­вен­ным вскорм­лен­ный… — Август был усы­нов­лен обо­жест­влен­ным Юли­ем Цеза­рем.
Стих 796. …где не увидишь све­тил, меж кото­ры­ми дви­жет­ся солн­це… — Зем­ли столь дале­кие, что они лежат вне кру­га Зоди­а­ка.
Стих 805. Либер. — Вакх, по пре­да­нию, поко­рив­ший Индию, где нахо­дит­ся гора Ниса.
Стих 810—812. Рим­лян царь — Нума Пом­пи­лий, вто­рой рим­ский царь, учреди­тель куль­то­вых цере­мо­ний (поэто­му он со зна­ка­ми жре­ца), созда­тель граж­дан­ских зако­нов; за свою муд­рость был при­гла­шен из Курии, древ­не­го сабин­ско­го горо­да, чтобы пра­вить Римом.
Стих 813. Тулл Гости­лий — пре­ем­ник Нумы, отли­чав­ший­ся от сво­его миро­лю­би­во­го пред­ше­ст­вен­ни­ка воин­ст­вен­но­стью.
Стих 815. Анк… спе­си не чуж­дый… — гор­ды­ня чет­вер­то­го царя, Анка Мар­ция, вошла в народ­ные пре­да­ния.
Стих 817. Тарк­ви­нии — рим­ские цари Тарк­ви­ний Древ­ний и Тарк­ви­ний Гор­дый, этрус­ки по про­ис­хож­де­нию.
Сти­хи 818—824. Брут — один из вдох­но­ви­те­лей пере­во­рота, сбро­сив­ше­го в Риме власть царей и изгнав­ше­го Тарк­ви­ния. Брут учредил в Риме рес­пуб­ли­ку и стал пер­вым кон­су­лом. Сво­их сыно­вей, запо­до­зрен­ных в сочув­ст­вии Тарк­ви­ни­ям, Брут соб­ст­вен­но­руч­но каз­нил.
Стих 824. Деции, Дру­зы — рим­ские пат­ри­ци­ан­ские роды, из кото­рых вышли зна­ме­ни­тые пол­ко­вод­цы.
Стих 825. Торк­ват Тит Ман­лий — победи­тель гал­лов, напав­ших на Рим; изве­стен так­же тем, что каз­нил соб­ст­вен­но­го сына за невы­пол­не­ние при­ка­за. Камилл — в каче­стве дик­та­то­ра два­жды раз­бил гал­лов. Орлы — знач­ки рим­ско­го леги­о­на, его зна­ме­на.
Стих 828. …но ведь какою вой­ной друг на дру­га пой­дут… — Пред­ска­за­ние граж­дан­ской вой­ны Юлия Цеза­ря и Пом­пея.
Стих 830. Тесть — Гай Юлий Цезарь: Пом­пей был женат на его доче­ри. …от Моне­ко­вых скал с Аль­пий­ско­го вала… — Моне­ко­вы ска­лы — нынеш­нее Мона­ко. Цезарь, начи­ная граж­дан­скую вой­ну, шел в Ита­лию из Гал­лии, отде­лен­ной от Ита­лии Аль­па­ми, слов­но кре­пост­ным валом.
Стих 831. …ору­жьем восточ­ным! — Пом­пей набрал вой­ска в Азии и Гре­ции.
Стих 836. …этот, Коринф поко­рив… — Име­ет­ся в виду пол­ко­во­дец Луций Мум­мий, сжег­ший в 146 г. до н. э. гре­че­ский город Коринф.
Сти­хи 838—839. Тот… разо­бьет Эакида, Ахил­ло­ва вну­ка… — Речь идет о Луции Эми­лии Пав­ле, кото­рый в 146 г. до н. э. нанес пора­же­ние македон­ско­му царю Пер­сею, вед­ше­му свой род от Ахил­ла, вну­ка Эака.
Стих 840. …пору­ган­ный храм Минер­вы… — Име­ет­ся в виду оскорб­ле­ние Кас­сан­дры в хра­ме Минер­вы и похи­ще­ние Пал­ла­дия (см. при­меч. к «Эне­иде», I, 39—41, и II, 165).
Стих 841. Косс — победи­тель пле­ме­ни вей­ен­тов (428 г. до н. э.). Вели­кий Катон — Марк Пор­ций Катон Стар­ший Цен­зор (II в. до н. э.), обра­зец древ­ней суро­вой доб­ро­де­те­ли, изве­стен сво­ей нена­ви­стью к Кар­фа­ге­ну.
Стих 842. Грак­хи, Тибе­рий и Гай (II в. до н. э.) — народ­ные три­бу­ны, боров­ши­е­ся за наде­ле­ние плеб­са зем­лей. Сци­пи­о­ны — см. при­меч. к «Геор­ги­кам», II, 169—170.
Сти­хи 843—844. Серран — выдаю­щий­ся пол­ко­во­дец вре­мен Пер­вой пуни­че­ской вой­ны (264—241 гг. до н. э.). О сво­ем избра­нии кон­су­лом он узнал в то вре­мя, как засе­вал свое поле.
Сти­хи 844—845. Фаб­ри­ций Гай — кон­сул 476 и 472 гг. до н. э., победи­тель эпир­ско­го царя Пир­ра и враж­деб­но­го Риму ита­лий­ско­го пле­ме­ни сам­ни­тов; был изве­стен аске­ти­че­ским обра­зом жиз­ни.
Стих 846. Мак­сим — Квинт Фабий Мак­сим, пол­ко­во­дец из рода Фаби­ев; полу­чил про­зви­ще Кунк­та­тор (Мед­ли­тель) за выжида­тель­ную так­ти­ку в войне с Ган­ни­ба­лом, кото­рую он вел в долж­но­сти дик­та­то­ра в 218—217 гг. до н. э. …кто… про­мед­ле­нья­ми спас государ­ство! — Цита­та из поэ­мы ста­ро­рим­ско­го поэта Энния «Лето­пи­си», содер­жав­шей поэ­ти­че­ское изло­же­ние исто­рии Рима и во мно­гом послу­жив­шей образ­цом для «Эне­иды».
Стих 855. Мар­целл — Марк Клав­дий Мар­целл (III в. до н. э.), победи­тель галль­ско­го пле­ме­ни инсуб­ров, одер­жав­ший ряд побед и в войне с Ган­ни­ба­лом. Мар­целл посвя­тил Рому­лу-Кви­ри­ну доспе­хи галль­ско­го вождя, уби­то­го им в еди­но­бор­стве.
Стих 859. …тре­тий доспех… — До Мар­цел­ла пер­вые доспе­хи посвя­тил боже­ству (Юпи­те­ру) Ромул, вто­рые — Косс (см. стих 841) Мар­су.
Стих 861. …юно­шу див­ной кра­сы… — Име­ет­ся в виду соимен­ный сво­е­му дале­ко­му пред­ку Марк Клав­дий Мар­целл, сын сест­ры Авгу­ста, кото­ро­го Август про­чил в наслед­ни­ки. Мар­целл умер на два­дца­том году жиз­ни. По свиде­тель­ству Све­то­ния-Дона­та, чте­ние это­го места Вер­ги­ли­ем вызва­ло у Авгу­ста сле­зы.
Стих 872. …с Мар­со­ва поля… — Тело Мар­цел­ла было сожже­но на Мар­со­вом поле в Риме.
Стих 874. Тибе­рин — Тибр, по име­ни боже­ства реки Тибе­ри­на. Над Тиб­ром, в мав­зо­лее Юли­ев, был похо­ро­нен Мар­целл.
Сти­хи 882—883. Отрок несчаст­ный… если рок суро­вый ты сло­мишь, будешь Мар­цел­лом и ты! — Вер­ги­лий обра­ща­ет­ся к душе Мар­цел­ла до ее зем­но­го вопло­ще­ния. «Сло­мить рок» и «стать Мар­цел­лом» озна­ча­ет обре­сти суще­ст­во­ва­ние на зем­ле. Воз­мож­но и иное тол­ко­ва­ние: если бы ты, победив рок, ушел от ран­ней смер­ти, ты стал бы равен сво­е­му пра­щу­ру Мар­цел­лу.

Оглавление

Оцените статью
Античная мифология