Работы Гефеста — 2

Гефест был олимпийским богом огня, кузнечного дела, ремесленников, металлообработки и каменной кладки.

В этой части описываются оружие и доспехи, созданные Гефестом для царей и героев мифов. Самыми известными из этих артефактов были доспехи Геракла и Ахиллеса.

В предыдущей части «Работ» описываются другие творения бога, включая дворцы, ожившие статуи, колесницы, украшения, кубки и миски.

Изображение справа — Гефест, Фетида и доспехи Ахилла, 5 век до н.э., Музей изящных искусств Бостона.

ОРУЖИЕ БОГОВ

I. СТРЕЛЫ АПОЛЛОНА И АРТЕМИДЫ

Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Мифы. 140. (Источник: Гигин. Мифы. / Пер. Д. О. Торшилова под общ. ред. А. А. Тахо-Годи. – 2-е изд., испр. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. 43):

 

«Латона, держась за оливу, родила Аполлона и Диану, которым Вулкан принес в подарок стрелы. На четвертый день после того, как они родились, Аполлон отомстил за мать: он пришел на Парнас, убил стрелами Пифона»

II. МОЛНИИ ЗЕВСА

Сенека. Федра. 189. (Источник: Луций Анней Сенека. Федра / Перевод С. А. Ошерова / Луций Анней Сенека. Трагедии. – М.: Наука, 1983. – С. 42) (римская трагедия 1 в. н. э.):

 

«Изведал и кузнец [Гефест] трехзубой молнии:
Он, кто под Этной в горнах, вечно пышущих,
Вздувает пламя, малым опален огнем».

III. ОРУЖИЕ АФИНЫ

Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека. Книга 3. 187. (Источник: Аполлодор. Мифологическая библиотека / Перевод, заключительная статья, примечания, указатель В. Г. Боруховича. – Л.: Наука, 1972. – С. 6) (греческий мифограф 2 в. н. э.):

«Афи­на при­шла к Гефе­сту, желая изгото­вить себе ору­жие. Гефест, отверг­ну­тый Афро­ди­той, про­ник­ся стра­стью к Афине и стал ее пре­сле­до­вать, та же ста­ла убе­гать от него».

IV. КОПЬЯ И МЕЧИ КАБИРОВ

Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. Песнь 29. 183. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. — СПб: Алетейя, 1997. – С. 55) (греческий эпос 5 в. н. э.):

«Алкон сжимает во дланях огненный светоч смолистый,
Принадлежность шествий Гекаты в краю его отчем;
Дрот в деснице лемнийский, деянье кузницы отчей [Гефеста],
Держит он, воздымая; у лядвеи сильно-могучей
Меч широкий мерцает, если же кто-то посмеет
Камень, хоть малый, метнуть и заденет меди поверхность,
То от широкого лезвия и закаленного жала
Сами собою вспыхнут пламенные зарницы!»

ДОСПЕХИ БОГОВ

I. ЭГИДА ЗЕВСА И АФИНЫ

Гомер. Илиада. Песнь 15. 310 (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 188) (греческий эпос 8 в. до н. э.):

 

«Шест­во­вал Феб [Аполлон] небо­жи­тель,
Пер­си оде­яв­ший тучей, несу­щий эгид веле­леп­ный,
Бур­ный, кос­ма­тый, ужас­ный, кото­рый худож­ник бес­смерт­ный
Зев­су Кро­ниду Гефест даро­вал, чело­ве­кам на ужас».

Вергилий. Энеида. Книга 8. 372. (Источник: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / Перевод с латинского С. А. Ошерова. (Серия «Библиотека всемирной литературы», т. 6). – М.: Художественная литература, 1971. – С. 272-273) (римский поэт 1 в. до н. э.):

 

«Рядом Паллады доспех, наводящую ужас эгиду,
Спешно лощили — затем, чтобы золотом ярче блестела
Змей чешуя, чтоб грозней с груди богини глядела
Взором мертвых очей голова Горгоны убитой».

Стаций. Сильвы. Книга 3. 1. 130. Эпиталамий Стелле и Виолентилле. 54-57. (Источник: Стаций, Публий Папиний. Сильвы / Пер. Т. Л. Александровой. – СПб.: Алетейя, 2019. – С. 39):

 

«Звук не столь громовой издают наковальни под Этной,
Бронт и Стероп когда молотом бьют, не сильнее в пещерах
Лемноса треск, когда пламенный Мульцибер [Гефест] держит эгиду,
Тонкий чеканя узор, ублажая Палладу дарами».

ОРУЖИЕ ГЕРОЕВ

I. СЕРП ПЕРСЕЯ.

Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Астрономия. Книга 2. 12. (Источник: Гигин. Астрономия / Перевод и комментарии А. И. Рубана. СПб., Изд-во «Алетейя», 1997):

«Передают также, что он [Персей] получил от Вулкана серп, сделанный из адаманта, которым он убил Горгону Медузу»

II. КОЛЬЦО ПЕЛЕЯ

III. МЕЧ ИЛИ НОЖ ПЕЛЕЯ

Гесиод. Каталог Женщин. 56 / Перевод В. Вересаева. (Источник: Гесиод. Полное собрание текстов / Вступительная статья В. Н. Ярхо. Комментарии О. П. Цыбенко и В. Н. Ярхо. – М.: Лабиринт, 2001. – С. 54-55) (греческий эпос 8-7 вв. до н. э.):

 

«Гостя там задержать и клинок схоронить неприметно
Пышный, который тому изготовил Хромец многославный [Гефест], —
Меч пытаясь найти, сей муж среди гор Пелиона»

Филострат Младший. Картины. 15 / Переводчик Кондратьев С. П. (Источник: Филострат (старший и младший). Картины. Каллистрат. Описание статуй. – Томск: «Водолей», 1996) (греческий ритор 3 в. н. э.):

 

«[Из описания Калидонской охоты на кабана] На Пелее же накинут, плащ пурпурного цвета; в руках у него меч, работы Гефеста, на который он примет кабана»

ДОСПЕХИ ГЕРОЕВ

I. ЛАТЫ ДИОМЕДА

Гомер. Илиада. Песнь 9. 195 (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 188) (греческий эпос 8 в. до н. э.):

«И с рамен Дио­меда, сми­ри­те­ля коней, добудем
Пыш­ные, див­ные латы, Гефе­ста бес­смерт­но­го дело!»

II. БРОНЯ МЕМНОНА

Вергилий. Энеида. Книга 8. 372. (Источник: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / Перевод с латинского С. А. Ошерова. (Серия «Библиотека всемирной литературы», т. 6). – М.: Художественная литература, 1971. – С. 272-273) (римский поэт 1 в. до н. э.):

 

«Выковать тевкрам твоей рукой искусной, супруг мой [Гефест]…
Некогда внял ты Авроры слезам и мольбам Нереиды. [то есть снабдить своих сыновей Ахилеса и Мемнона оружием]».

III. ДОСПЕХИ ГЕРАКЛА, АХИЛЛ И ЭНЕЙ

См. записи ниже.

ДОСПЕХИ ГЕРАКЛА

I. БРОНЯ И ЩИТ ГЕРАКЛА

Гесиод. Щит Геракла. 122 — 327. / Перевод О. Цыбенко. (Источник: Эллинские поэты VIII – III вв. до н. э. / Перевод В. В. Вересаева. – М.: Ладомир, 1999. – С. ???) (греческий эпос 8-7 вв. до н. э.):

«[I. ПОНОЖИ И ПАНЦИРЬ]
Так промолвив, поножи из горной сияющей меди —
Дар преславный Гефеста — вокруг наложил на голени,
Панцирем сразу затем облек могучие перси,
Многоискусным, прекрасным, златым — его даровала
Зевсова дочерь Паллада Афина, когда собирался
Ко изнурительным подвигам он устремиться впервые.
[II. КОЛЧАН И СТРЕЛЫ]
На рамена возложил железо, оплот от несчастья,
Взметчивый муж и просторный колчан вкруг груди по оплечью
Сзади навесил, где много стрел внутри пребывало —
Гибели гласозабвенной подателей цепенящих:
Гибель несли пред собою и слезы несчетные людям.
Были точены посредь и предлинны, в своем окончанье
Хищного флегия мрачным пером они сокрывались.
[III. КОПЬЕ И ШЛЕМ]
Мощное взял он копье, повершенное жаркою медью,
Шлем на могучую голову пышнотворенный надвинул,
Вдоль облегавший чело, — адамантовой стали изделье —
Шлем такой возложил на главу Геракл богоравный.
[IV. ЩИТ]
В руки он щит пестроблещущий взял, который ни разу
Дальний иль ближний удар не пронзил — восхищение взору.
Весь по кругу эмалию белой и костью слоновой,
Светлым он мерцал янтарем и притом излучался
Златом блестящим, его пробегали полоски лазури.
Был посредине дракон и страх от него несказанный:
Часто взирал он очами, из коих светилося пламя,
Полнилась пасть его от зубов, белевших рядами,
[V. ШЛЕМ]
Неумолимых и грозных. Вверху над ужасной главою
Грозная Распря витала, к сраженью мужей побуждая,
Страшная, — разум и мысли она у мужей отнимает,
Кои противу Зевесова сына воздвигли сраженье.
Оных души в землю уже погрузились к Аиду,
Кости же их, лишенные кожи, изгнившей вкруг членов,
Сириус в черной пыли жарким лучом растлевает.
[VI. ЗАЩИТНЫЕ РЕЛЬЕФЫ]
[Там Напор и Отпор вблизи изваяны были,
Там и Рокот, и Ужас, и Мужеубийство пылало,
Там и Смятенье, и Распря метались, и лютая Гибель,
Свежею раной смиряя живых, а иных и без раны,
Третьих — уже убиенных — сквозь битву влачила за ноги,
Тканью, багровой от крови людской, укутала плечи,
Грозным взором глядя и криком вопя исступленным.]
Были там головы змей, несказанно ужасных и страшных,
Счетом двенадцать, что племя людей на земле устрашают,
Кои против Зевесова сына воздвигли сраженье.
Шло от зубов скрежетанье, во битву когда устремлялся
Амфитриониад, и чудесно сверкало ваянье, —
Словно пятна являлись взиравшим на грозных драконов:
Синими спины казались, и сумрачно пасти чернели.
Там же и вепрей дикое стадо, и львы недалече,
Кои взирали на них и, злобой ярясь, нападали,
Друг на друга бросались рядами: ни стая, ни стадо
Страха не знали, но выи щетинили те и другие.
Вот уж лев огромный повержен, а рядом и вепрей
Дух испускающих двое, — и черная с них изобильно
Наземь кровь изливалась. Выи назад запрокинув,
Там лежали они, убиенные страшными львами.
Пуще еще устремлялись иные, яряся сраженьем,
Те и другие — и дикие вепри, и львы буйнооки.
Там же сражение шло копьеборных воев-лапифов:
Вкруг там были владыка Кеней и Дриант с Пирифоем,
Там и Гоплей, и Эксадий, Фалер совокупно с Пролохом,
Там и Мопс Ампикид, Титаресий — Аресова отрасль,
Там и сын Эгеев Тесей, бессмертным подобный, —
Из серебра их тела, а брони вкруг тела златые.
Им противу с другой стороны устремлялись кентавры:
Вкруг там великий Петрей со птицепровидцем Асболом,
Там и Аркт, и Урей, и с ними Мимант черновласый,
Там и два Певкеева сына — Дриал с Перимедом, —
Из серебра их тела, но сосны во дланях златые.
Соустремленно они — воистину, словно живые, —
Между собою сошедшись, разили копьем иль сосною.
Там быстроногие кони грозного бога Ареса
Встали златые. Доспехосовлечный Арес-погубитель
В дланях имел копие и передним приказывал воям,
Сам от крови пурпурный, как будто сражал он живущих,
На колесницу взошед, а Ужас вместе со Страхом
Подле стояли, во схватку мужей углубиться желая.
Там и Зевесова дочь — добытчица Тритогенея,
Вид имея такой, словно битву желает подвигнуть,
В шлеме златом на главе, копье во дланях сжимая.
Плечи покрыла эгидой и шла во грозную распрю.
Там и пляска святая бессмертных: там посредине
Зевса сын и Лето извлекал прелестные звуки
Лиры златой. Вслед за нею песнь зачинали богини —
Звонкопоющих подобие дев — Пиерийские Музы.
Там прекраснопричальный залив неудержного моря
Оловом был чистоплавным изваян округлоточеный,
С морем волнуемым схожий, и двое вздымающих струи
Было дельфинов серебряных, рыб гоняющих быстрых.
Медные рыбы от них убегали, а рядом на бреге
Муж сидел, рыболову подобный, имея во дланях
Невод, который, казалось, для рыбной забрасывал ловли.
Был там конный Персей, дитя пышнокудрой Данаи,
И, не касаясь ногами щита и держась недалече, —
Диво великое молвить! — но был он лишенным опоры.
Сам его золотым изваял своими руками
Славный Хромец. Вкруг ног сандалии были крылаты,
Меч повисал вкруг плечей, облеченный в черные ножны,
В медную перевязь вдетый, — летел он, мысли подобный.
Всю же спину его исполинши глава занимала
Грозной Горгоны. Серебряна сумка округло свисала —
Диво для взора! — и яркие вниз от нее ниспадали
Кисти златые, вокруг же чела возвышался ужасный
Шлем Аида-владыки, сумрак ночной сохранявший.
Так, подобный тому, кто застыл во беге поспешном,
Сын Данаи Персей проносился. За ним порывались
Следом Горгоны — суровы они, несказанно ужасны, —
Силясь настигнуть его и ходьбою своей попирая
Бледную сталь, а щит оглашался великим гуденьем
Звонко и резко. Долу же с их поясов нависали
Змеи, округло вздымавшие главы, по двое у каждой.
Жалом они поводили и лязгали гневно зубами,
Дико взирая, а сверху на грозных Горгоновых главах
Страх великий витал. Поверх над ними сражались
Мужи, которые были в доспех ратоборный одеты:
Эти — стараясь от милых отцов и родимого града
Смертную гибель отвесть, иные — стремясь к разрушенью.
Много уже полегло, но боле еще воевало,
Распрю подъемля. На медных пышновоздвигнутых башнях
Жены громко вопили, себе раздирая ланиты,
Жен подобье живых — Гефеста преславного дело.
Мужи, что были в летах и коих старость настигла,
Стали толпой пред вратами градскими и руки к блаженным
Ввысь к богам простирали молебно, за долю сыновью
Страхом объяты. Те ж битву вели, а у них за спиною
С лязгом белые зубы сводили черные Керы.
Ликом ужасны они, кровавы, грозны, неприступны,
Распрю за павших вели и все порывались гурьбою
Черной крови испить: лишь только которая схватит
Труп ли, со свежей ли павшего раной, стремится окружно
Когти вонзить огромные, душу ж низринуть к Аиду
В Тартар холодный. Когда же сердце свое насыщают
Кровью людскою они, то долу бросают немедля
И устремляются вновь туда, где грохот и схватка.
Вот за воя они затеяли лютую битву:
Грозно одна на другую взирали во гневе очами,
Когти и страшные руки пускали в ход попременно.
Рядом с ними и Тьма стояла, грозна и ужасна,
Грязью покрыта, бледна и долу согбенная гладом,
Пухлоколенна, персты изострялись в огромные когти,
Слизи текли у нее из ноздрей, со щек изливалась
Кровь на землю. Она ж, оскалившись неумолимо,
Там стояла, и прах обволакивал плечи обильно,
Влажен слезами. А рядом был град мужей пышностенный:
Семеро врат золотых его окружало, объятых
Сводами вкруг. Мужи в ликованье и пляске усладу
Здесь имели. Во пышноколесной повозке невесту
К мужу везли, и брачная песнь воздымалася громко.
Свет далеко от факелов, яро горящих, кружился,
В дланях прислуги несомых. Красою расцветшие девы
Шли вперед, и тянулись, ликуя, вослед хороводы.
Там от нежных уст свирелями звонкими песню
Юноши слали, вокруг преломлялось гудение звучно.
Рядом прелестный напев исторгали формингами девы.
Юноши там иные под флейту справляли веселье.
Были средь них и такие, что тешились пляской и пеньем.
Шли вперед. Сей град всецельно веселие, пляски,
Радость объяли. Мужи, что были пред стенами града,
Мчались верхом, взойдя на коней, а пахари рядом
Землю пахали святую, у пояса платья скрепивши
Кругообразно. Была и высокая нива, на коей
Лезвием острым одни срезали согбенные стебли,
Тяжкие столь же зерном, как пышные хлебы Деметры.
Их во снопы другие вязали и клали на пашню.
Гроздья срезали третьи, серпы имевшие в дланях,
Их-то иные сносили в корзины. Лозняк недалеко
Был золотой — Гефеста премудрого славное дело.
Он стоял в колыханье листвы и серебряных жердей,
Гроздьями винными тяжек, кои уже почернели.
Там виноград давили и винное сусло черпали.
Там состязались в борьбе и в кулачном бою. Быстроногих
Зайцев гоняли, охотясь, другие, а псы острозубы
Дичь норовили настигнуть, она ж ускользнуть норовила.
Всадники рядом труды совершали, в своем состязанье
Спор и тягость имея; возницы там погоняли
Быстрых коней, на пышноскрепленные став колесницы
И оттянув повода. Летели вперед, громыхая,
Сбитые крепко повозки, и ступицы мощно гудели.
Труд они нескончаем имели: свершенья победы
Им никогда не достигнуть, но спор вели нерешимый.
Им треножник большой — за боренье награда — поставлен
Был златой — Гефеста премудрого славное дело.
Обод вкруг обтекал Океан, как поток наводненный.
Целостно он охватывал щит премногоискусный.
Лебеди выспреннелетные громко кричали на оном:
Много плавало их по глади, где рыбы сновали, —
Диво для взора и тяжкогремящему Зевсу, по воле
Коего щит Гефест сотворил огромный и крепкий,
Дланями плотно скрепив. Щитом сим Зевсов могучий
Сын премощно сотряс, к колеснице ринувшись конной,
Молнии Зевса-отца эгидодержавца подобный,
Поступью легкой. Возница его, Иолай достославный,
С ним на повозку взошед, колесницей изгибною правил».

Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека. Книга 2. 71. (Источник: Аполлодор. Мифологическая библиотека / Перевод, заключительная статья, примечания, указатель В. Г. Боруховича. – Л.: Наука, 1972. – С. 6) (греческий мифограф 2 в. н. э.):

 

«Геракл полу­чил от Гер­ме­са меч, от Апол­ло­на — лук и стре­лы, от Гефе­ста — золо­той пан­цирь, от Афи­ны — плащ»

II. КОЛЧАН ГЕРАКЛА

Колчан Геракла также кратко упоминается в цитируемом выше отрывке из Щита Геракла.

Квинт Смирнский. После Гомера. Книга 10. 192. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. 112) (греческий эпос 4 в. н. э.):

 

«[Филоктет],
Тело же храброго в битвах Геракла собой украшали
дивные видом доспехи. На поясе, ярко блестящем,
грозные, ужас вселяя, навеки застыли медведи,
барсы с оскаленной пастью и полные злобы шакалы.
Рядом клыкастые вепри да лютые волки ютились
с непобедимыми львами, которые, точно живые,
были для смертных очей. Беспощадные схватки меж ними
происходили повсюду и злое вешилось убийство.
Изображения эти на поясе все помещались.
Много их также собою героя колчан украшало.
Был здесь Гермес быстроногий, могучего сын Громовержца,
около Инаха скорую Аргусу смерть приносящий,
коего попеременно на страже глаза почивали.
Был Фаэтон, с колесницы в поток Эридана далекий
брошенный волею Зевса. И, как наяву, представала
в гибельном пламени Гея, а дым в небеса поднимался.
Богоподобный Персей поражал на колчане Медузу
между купелями звезд у пределов земли отдалённых,
близ Океана глубокотекущего — там же, где с Ночью
неутомимый встречается Гелиос, с неба спускаясь.
Сын Иапета великий к обрывистым скалам Кавказа
был тут подвешен, закованный несокрушимою цепью.
Грозные орел Громовержца клевал у несчастного печень,
та же опять возрастала, и мнилось, что слышно стенанье.
Изобразили всё это Гефеста умелые руки»

БРОНЯ АХИЛЛЕСА

Начало Мифа см.: ГЕФЕСТ ДЕЛАЕТ ДОСПЕХИ ДЛЯ АХИЛЛЕСА

Гомер. Илиада. Песнь 18. 136 — 19. 23 (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 188) (греческий эпос 8 в. до н. э.):

 

«[I. ГЕФЕСТ В КУЗНИЦЕ]
Так про­из­нес­ши, оста­вил ее и к мехам при­сту­пил он.
Все на огонь обра­тил их и дей­ст­во­вать дал пове­ле­нье.
Разом в отвер­стья гор­ниль­ные два­дцать мехов зады­ха­ли,
Раз­ным из дул их дыша разду­ваю­щим пла­мень дыха­ньем,
Или порыв­ным, слу­жа поспе­шав­ше­му, или спо­кой­ным,
Смот­ря на волю твор­ца и на нуж­ду тво­ри­мо­го дела.
Сам он в огонь рас­пы­хав­ший­ся медь некру­ши­мую вверг­нул,
Оло­во бро­сил, среб­ро, дра­го­цен­ное зла­то; и после
Тяж­кую на́коваль­ню наса­дил на столп, а в дес­ни­цу
Молот огром­ней­ший взял, и кле­щи захва­тил он дру­гою.
[II. ЩИТ АХИЛЛЕСА]
И вна­ча­ле работал он щит и огром­ный и креп­кий,
Весь укра­шая изящ­но; кру­гом его вывел он обод
Белый, бле­стя­щий, трой­ной; и при­де­лал ремень сереб­ри­стый.
Щит из пяти соста­вил листов и на кру­ге обшир­ном
Мно­же­ство див­но­го бог по замыс­лам твор­че­ским сде­лал.
Там пред­ста­вил он зем­лю, пред­ста­вил и небо, и море,
Солн­це, в пути неистом­ное, пол­ный сереб­ря­ный месяц,
Все пре­крас­ные звезды, каки­ми вен­ча­ет­ся небо:
Вид­ны в их сон­ме Пле­яды, Гиа­ды и мощь Ори­о­на,
Арк­тос, сына­ми зем­ны­ми еще колес­ни­цей зово­мый;
Там он все­гда обра­ща­ет­ся, веч­но блюдет Ори­о­на
И еди­ный чуж­да­ет­ся мыть­ся в вол­нах Оке­а­на.
Там же два гра­да пред­ста­вил он ясно­ре­чи­вых наро­дов:
В пер­вом, пре­крас­но устро­ен­ном, бра­ки и пир­ше­ства зре­лись.
Там невест из чер­то­гов, све­тиль­ни­ков ярких при блес­ке,
Брач­ных пес­ней при кли­ках, по стог­нам град­ским про­во­жа­ют.
Юно­ши хора­ми в пляс­ках кру­жат­ся; меж них разда­ют­ся
Лир и сви­ре­лей весе­лые зву­ки; почтен­ные жены
Смот­рят на них и диву­ют­ся, стоя на кры́льцах ворот­ных.
Далее мно­го наро­да тол­пит­ся на тор­жи­ще; шум­ный
Спор там под­нял­ся; спо­ри­ли два чело­ве­ка о пене,
Мзде за убий­ство; и клял­ся един, объ­яв­ляя наро­ду,
Буд­то он все запла­тил; а дру­гой отре­кал­ся в при­е­ме.
Оба реши­лись, пред­ста­вив свиде­те­лей, тяж­бу их кон­чить.
Граж­дане вкруг их кри­чат, сво­е­му доб­ро­хот­ст­вуя каж­дый;
Вест­ни­ки шум­ный их крик укро­ща­ют; а стар­цы град­ские
Мол­ча на теса­ных кам­нях сидят средь свя­щен­но­го кру­га;
Ски­пет­ры в руки при­ем­лют от вест­ни­ков звон­ко­го­ло­сых;
С ними вста­ют, и один за дру­гим свой суд про­из­но­сят.
В кру­ге пред ними лежат два талан­та чисто­го зла­та,
Мзда для того, кто из них спра­вед­ли­вее пра­во дока­жет.
Город дру­гой обле­жа­ли две силь­ные рати наро­дов,
Страш­но свер­кая ору­жи­ем. Рати дво­я­ко гро­зи­ли:
Или раз­ру­шить, иль граж­дане с ними долж­ны разде­лить­ся
Все­ми богат­ства­ми, сколь­ко цве­ту­щий их град заклю­ча­ет.
Те не скло­ня­лись еще и гото­ви­лись к тай­ной заса­де.
Сте­ну сте­речь по забра­лам супруг поста­вив любез­ных,
Юных сынов и мужей, кото­рых постиг­ну­ла ста­рость,
Сами выхо­дят; вождя­ми их и́дут Арей и Пал­ла­да,
Оба зла­тые, оде­тые оба зла­тою одеж­дой;
Вид их пре­кра­сен, в доспе­хах вели­че­ст­вен, сущие боги!
Всем отлич­ны они; чело­ве­ки далё­ко их ниже.
К месту при­шед­шие, где им каза­лась удоб­ной заса­да,
К бре­гу реч­но­му, где был водо­пой табу­нов раз­но­род­ных,
Там заседа­ют они, при­кры­ва­ясь бле­стя­щею медью.
Два согляда­тая их, отде­лясь, впе­ре­ди заседа­ют.
Смот­рят кру­гом, не узрят ли овец и волов под­хо­дя­щих.
Ско­ро ста­да пока­за­ли­ся; два пас­ту­ха за ста­да­ми,
Тешась цев­ни­цею звон­кой, идут, не пред­видя ковар­ства.
Быст­ро, увидев­ши их, напа­да­ют засев­шие мужи;
Гра­бят и гонят рога­тых волов и овец среб­ро­рун­ных:
Целое ста­до угна­ли и пас­ты­рей ста­да уби­ли.
В стане, как ско­ро услы­ша­ли крик и тре­во­гу при ста­де,
Вои, на пло­ща­ди стра­жей сто­я­щие, быст­ро на коней
Бур­ных вско­чи­ли, на крик поска­ка­ли и вмиг при­нес­ли­ся.
Стро­ем ста­но­вят­ся, бит­вою бьют­ся по бре­гу реч­но­му;
Колют друг дру­га, метая стре­ми­тель­но мед­ные копья.
Рыщут и Зло­ба, и Сму­та, и страш­ная Смерть меж­ду ними:
Дер­жит она то прон­зен­но­го, то не прон­зен­но­го ловит,
Или уби­то­го за ногу тело воло­чит по сече;
Риза на пер­сях ее обаг­ров­ле­на кро­вью люд­скою.
В бит­ве, как люди живые, они напа­да­ют и бьют­ся,
И один пред дру­гим увле­ка­ют кро­ва­вые тру­пы.
Сде­лал на нем и широ­кое поле, туч­ную паш­ню.
Рых­лый, три раза рас­па­хан­ный пар; на нем зем­ле­паш­цы
Гонят ярем­ных волов, и назад и впе­ред обра­ща­ясь;
И все­гда, как обрат­но к кон­цу при­бли­жа­ют­ся нивы,
Каж­до­му в руки им кубок вина, весе­ля­ще­го серд­це,
Муж пода­ет; и они, по сво­им поло­сам обра­ща­ясь,
Вновь поспе­ша­ют дой­ти до кон­ца глу­бо­б­разд­но­го пара.
Нива, хотя и зла­тая, чер­не­ет­ся сза­ди орю­щих,
Вспа­хан­ной ниве подо­бясь: такое он чудо пред­ста­вил.Ѣ
Далее выде­лал поле с высо­ки­ми нива­ми; жат­ву
Жали наем­ни­ки, ост­ры­ми в дла­нях сер­па­ми свер­кая.Ѣ
Здесь поло­сой бес­пре­рыв­ною пада­ют горст­ни густые;
Там пере­вяз­чи­ки их в сно­пы пере­вяз­ла­ми вяжут.
Три пере­вяз­чи­ка ходят за жну­щи­ми; сза­ди Ѣих дети,
Гор­стая быст­ро коло­сья, одни за дру­ги­ми в оха­пах
Вяжу­щим их пода­ют. Вла­сте­лин меж­ду ними, без­молв­но,
С пали­цей в дла­ни, сто­ит на бразде и душой весе­лит­ся.
Вест­ни­ки одаль, под тению дуба, тра­пе́зу гото­вят;
В жерт­ву заклав­ши вола, вкруг него суе­тят­ся; а жены
Белую сеют муку для сла­дост­ной вече­ри жну­щим.
Сде­лал на нем отяг­чен­ный грозди­ем сад вино­град­ный,
Весь золо­той, лишь одни вино­град­ные кисти чер­не­лись;
И сто­ял он на среб­ря­ных, рядом вон­зен­ных под­по­рах.
Око­ло саду и ров тем­но-синий и белую сте­ну
Вывел из оло­ва; к саду одна про­ле­га­ла тро­пи­на,
Коей носиль­щи­ки ходят, когда вино­град соби­ра­ют.
Там и деви­цы и юно­ши, с дет­ской весе­ло­стью серд­ца,
Сла­дост­ный плод носи­ли в пре­крас­ных пле­те­ных кор­зи­нах.
В кру­ге их отрок пре­крас­ный Ѣпо звон­ко­ро­ко­чу­щей лире
Слад­ко бря­цал, при­пе­вая пре­крас­но под льня́ные стру­ныѢ
Голо­сом тон­ким; Ѣони же вокруг его пля­шу­чи строй­но,
С пеньем, и с кри­ком, и с топотом ног хоро­во­дом несут­ся.
Там же и ста­до пред­ста­вил волов, возды­маю­щих роги:
Их он из зла­та одних, а дру­гих из оло­ва сде­лал.
С ревом волы из оград выры­ва­я­ся, мчат­ся на пас­т­ву,
К шум­ной реке, к камы­шу густо­му по влаж­но­му бре­гу.
Сле­дом за ста­дом и пас­ты­ри и́дут, четы­ре, зла­тые,
И за ними сле­ду­ют девять псов быст­ро­но­гих.
Два густо­гри­вые льва на пере­д­них волов напа­да­ют,
Тяж­ко мыча­ще­го ловят быка; и ужас­но ревет он,
Льва­ми вле­ко­мый; и псы на защи­ту и юно­ши мчат­ся;
Львы пова­ли­ли его и, сорвав­ши огром­ную кожу,
Чер­ную кровь и утро­бу глота­ют; напрас­но трудят­ся
Пас­ты­ри львов испу­гать, быст­ро­но­гих псов под­стре­кая.
Псы их не слу­ша­ют; львов тре­пе­ща, не берут их зуба­ми:
Близ­ко под­сту­пят, зала­ют на них и назад убе­га­ют.
Далее — сде­лал рос­кош­ную пас­т­ву Гефест зна­ме­ни­тый:
В тихой долине пре­лест­ной несчет­ных овец среб­ро­рун­ных
Стой­ла, под кров­лей хле­ва, и сми­рен­ные пас­ты­рей кущи.
Там же Гефест зна­ме­ни­тый извил хоро­вод раз­но­вид­ный,
Оно­му рав­ный, как древ­ле в широ­ко­устро­ен­ном Кнос­се
Выде­лал хит­рый Дедал Ари­адне пре­крас­но­во­ло­сой.
Юно­ши тут и цве­ту­щие девы, желан­ные мно­гим,
Пля­шут, в хор кру­го­вид­ный любез­но спле­тя­ся рука­ми.
Девы в одеж­ды льня­ные и лег­кие, отро­ки в ризы
Свет­ло оде­ты, и их чистотой, как еле­ем, сия­ют;Ѣ
Тех — вен­ки из цве­тов пре­лест­ные всех укра­ша­ют;
Сих — золотые ножи, на рем­нях чрез пле­чо сереб­ри­стых.
Пля­шут они, и нога­ми искус­ны­ми то закру­жат­ся,
Столь же лег­ко, как в ста­ну коле­со под рукою испыт­ной,
Если скудель­ник его испы­ту­ет, лег­ко ли кру­жит­ся;
То разо­вьют­ся и пля­шут ряда­ми, одни за дру­ги­ми.
Купа селян окру­жа­ет пле­ни­тель­ный хор и сер­деч­но
Им вос­хи­ща­ет­ся; два сре­ди кру­га их голо­во­хо­ды,Δ
Пение в лад начи­ная, чудес­но вер­тят­ся в сре­дине.
Там и ужас­ную силу пред­ста­вил реки Оке­а­на,
Коим под верх­ним он обо­дом щит окру­жил веле­леп­ный.
[III. БРОНЯ, ШЛЕМ & ПОНОЖИ]
Так изу­кра­шен­но выде­лав щит и огром­ный и креп­кий,
Сде­лал Гефест и бро­ню, свет­лее, Ѣчем огнен­ный пла­мень;
Сде­лал и тяж­кий шелом, Пелей­о­на гла­ве сораз­мер­ный,
Пыш­ный, кру­гом изу­кра­шен­ный, греб­нем зла­тым повер­шен­ный;
После из оло­ва гиб­ко­го сде­лал ему и поно­жи.
[IV. БРОНЯ, ВРУЧЕННАЯ ТЕТИС]
И когда все доспе­хи ско­вал олим­пий­ский худож­ник,
Взяв, Δпред Пелидо­вой мате­рью их поло­жил он на зем­лю.
И, как яст­реб, она с осреб­рен­но­го сне­гом Олим­па
Бро­си­лась, мча от Гефе­ста бле­стя­щие сыну доспе­хи.
В ризе баг­ря­но-зла­ти­стой из волн Оке­а­на ден­ни­ца
Вышла, несу­щая свет и бес­смерт­ным и смерт­ным: Фети­да
К сеням при­шла мир­мидон­ским с бли­ста­тель­ным даром от бога.
Там она сына нашла: над Патро­к­лом сво­им рас­про­стер­тый,
Гром­ко рыдал он; и мно­гие окрест дру­зья мир­мидон­цы
Пла­ка­ли. Став меж­ду них, среб­ро­но­гая матерь-боги­ня
За руку сына взя­ла, назы­ва­ла и так гово­ри­ла:
«Сын мой! оста­вим мерт­во­го, как ни при­скорб­но то серд­цу,
С миром лежать: все­мо­гу­щих богов он волей повер­жен.
Встань и при­ми, Пелей­он, от Гефе­ста доспех веле­леп­ный,
Див­ный, какой нико­гда не сиял вкруг рамен чело­ве­ка».
Так про­из­нес­ши, Фети­да на зем­лю доспех поло­жи­ла
Пред Ахил­ле­сом; и весь зазву­чал он, укра­шен­ный див­но.
Вздрог­ну­ли все мир­мидон­цы; не мог ни один на доспе­хи
Пря­мо смот­реть, отвра­ти­лись они; Ахил­лес же могу­чий
Толь­ко взгля­нул — и силь­ней­шим напол­нил­ся гне­вом: ужас­но
Очи его из-под веж­дей, как огнен­ный пыл, засвер­ка­ли.
С радо­стью взяв, любо­вал­ся он даром сия­ю­щим бога;
И, когда свое серд­це нара­до­вал, смо́тря на чудо,
К мате­ри серебро­но­гой кры­ла­тую речь устре­мил он:
«Матерь! доспех сей бес­смерт­но­го дар; несо­мни­тель­но дол­жен
Быть он тво­ре­ни­ем бога, не смерт­но­го мужа он дело.
Ныне ж я воору­жа­ю­ся».

Гомер. Илиада. Песнь 19. 368 (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 188) (греческий эпос 8 в. до н. э.):

«Так на тро­ян он, пышу­щий гне­вом,
Бога дара­ми облек­ся, Гефе­ста созда­ни­ем див­ным.
Преж­де все­го поло­жил он [Ахилл] на быст­рые ноги поно­жи

Пыш­ные, кои сереб­ря­ной плот­но смы­ка­лись наг­лез­ной;
После на мощ­ную грудь наде­вал испещ­рен­ные латы;
Бро­сил меч на пле­чо с руко­ят­кой сереб­ря­но­гвозд­ной,
С лез­ви­ем медя­ным; взял, нако­нец, и огром­ный и креп­кий
Щит: дале­ко от него, как от меся­ца, свет раз­ли­вал­ся.

Слов­но как по морю свет море­хо­д­цам во мра­ке сия­ет,
Свет от огня, дале­ко на вер­шине горя­ще­го гор­ной,
В куще пустын­ной; а их про­тив воли и вол­ны и буря,
Мча по кипя­ще­му пон­ту, несут дале­ко от любез­ных, —
Так от щита Ахил­ле­со­ва, пыш­но­го, див­но­го взо­рам,

Свет раз­ли­вал­ся по возду­ху. Шлем мно­гобляш­ный под­няв­ши,
Креп­кий надел на гла­ву; заси­ял, как звезда, над гла­вою
Шлем коневла­сый; и гри­ва на нем зака­ча­лась зла­тая,
Густо Гефе­стом раз­ли­тая окрест высо­ко­го греб­ня.
Так Ахил­лес опол­чал­ся, испы­ты­вать начал доспе­хи,

Впо­ру ли ста­ну, лег­ки и сво­бод­ны ли чле­нам кра­си­вым:
И, как кры­лья, они поды­ма­ли вла­ды­ку наро­да».

Гомер. Илиада. Песнь 20. 259 (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 188) (греческий эпос 8 в. до н. э.):

 

«Рек он — и мед­ною пикою в щит и чудес­ный и страш­ный
Мощ­но уда­рил [Ахилл], — и весь он, огром­ный, взре­вел под уда­ром.
Быст­ро Пелид и дале­ко рукою дебе­лой от пер­сей
Щит откло­нил, устра­ша­ся; он думал, что дрот длин­но­тен­ный
Может про­бить­ся лег­ко, устрем­лен­ный могу­чим Эне­ем:
Он, нера­зум­ный, о том ни душой, ни умом не раз­мыс­лил,
Что не может лег­ко небо­жи­те­лей дар бла­го­род­ный
Смерт­ным мужам усту­пать, ни могу­че­стью их сокру­шать­ся.
Пущен­ный силь­ным Эне­ем щита досто­чуд­но­го бур­ный
Дрот не про­бил, обес­си­лен­ный зла­том, боже­ст­вен­ным даром.
Две поло­сы про­са­дил он; но три их еще оста­ва­лось;
Пять в нем полос соче­тал хро­мо­но­гий худож­ник небес­ный:
Две для поверх­но­сти ме́дяных, две оло­вян­ных в сре­дине
И одну золотую: она-то копье удер­жа­ла».

Гомер. Илиада. Песнь 22. 316 (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 188) (греческий эпос 8 в. до н. э.):

 

«Он [Ахилл] перед гру­дью уста­вил свой щит веле­леп­ный,
Див­но укра­шен­ный; шлем на гла­ве его чет­ве­р­об­ляш­ный

Зыб­лет­ся свет­лый, вол­ну­ет­ся пыш­ная гри­ва зла­тая,
Густо Гефе­стом раз­ли­тая окрест высо­ко­го греб­ня».

Павсаний. Описание Эллады (Греции). Книга 5. 19. 8. (Источник: Павсаний. Описание Эллады /Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. Никитюк. Пред. Э. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996) (греческое повествование о путешествии 2 в. н. э.):

 

«[Среди сцен, изображенных на груди Кипсела, посвященной в Олимпии] Фети­да берет ору­жие от Гефе­ста. Дело в том, что у того, кто дает ору­жие, ноги не очень креп­кие, а поза­ди него сто­ит слу­га со щип­ца­ми для углей».

Павсаний. Описание Эллады (Греции). Книга 8. 16. 3. (Источник: Павсаний. Описание Эллады /Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. Никитюк. Пред. Э. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996) (греческое повествование о путешествии 2 в. н. э.):

«[Гомер] Рав­ным обра­зом и хоро­вод, сде­лан­ный Гефе­стом на щите Ахил­ла, он срав­ни­ва­ет с хоро­во­дом, изо­бра­жен­ным Деда­лом, так как более худо­же­ст­вен­но­го про­из­веде­ния искус­ства он не видал».

Павсаний. Описание Эллады (Греции). Книга 9. 29. 7. (Источник: Павсаний. Описание Эллады /Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. Никитюк. Пред. Э. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996) (греческое повествование о путешествии 2 в. н. э.):

«Гомер знал, что у элли­нов есть пес­ня о стра­да­ни­ях Лина; так, он гово­рит, что на щите Ахил­ла сре­ди дру­гих худо­же­ст­вен­ных сцен, кото­рые там изо­бра­зил Гефест, есть так­же и маль­чик-кифа­ред, пою­щий пес­ню о Лине»

Квинт Смирнский. После Гомера. Книга 5. 1 (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. 215-216) (греческий эпос 4 в. н. э.):

 

«[I. ПОХОРОНЫ АХИЛЛЕСА]

После того, как закончены были соперников схватки,
вынесла сына Пелея небесной работы доспехи
на середину Фетида. И тотчас огнём засверкали
все украшенья, какие Гефест многосильный когда-то

[II. ЩИТ АХИЛЛЕСА]
сам на щите поместил у не знавшего страха Ахилла.

Первым высокое небо — эфир — на творении бога
изображен был, а ниже земля среди вод помещалась,
ветры и тучи, луна и над миром ходящее солнце —
каждый на месте своем. Все светила, какие по небу,
10 вечно кружащему, ходят, искусно отмечены были.
Рядом и ниже повсюду аэр бесконечный простерся,
а по нему длинноклювые путь совершали свой птицы.
Всякий сказал бы, что живы они и что ветер несет их.
Изобразил бог Тефиду и глубь Океана седого,
в коих начало берут все на свете речные потоки,
что вслед за тем по земле растекаются каждый отдельно.
Между горами высокими страшные львы помещались,
выводок наглых шакалов, ужасные видом медведи
рядом с пантерами злыми, а также могучие хряки,
с громким и тягостным звуком точащие в челюстях жутких
грозных клыков над губой уходящие к небу кинжалы.
Следом селяне, собак пред собою гоня обозленных
или камнями да дротиком быстрым зверей поражая,
славно охоту вели, как и должно тому совершаться.
Были сраженья жестокие, гибель несущие войны,
толпы убитых густые, что меж лошадей быстроногих
тяжкою грудой лежат, и покрытого кровью обильной
также подобие поля на несокрушимом щите том.
Были здесь Фобос и Деймос, была Энио-мужебойца,
чьи без изъятия члены ужасная кровь окропляла,
страшная смертным Эрида и трое Эриний суровых,
та, что толкает мужей выходить на злосчастную битву,

с теми, кто дикое пламя, несущее смерть, раздувает.
Всюду жестокие Керы носились и сам между ними
необоримый Танат. Издавали ужасные крики
грозные девы сражений, и с мощных их тел беспрерывно
пот вместе с кровью обильной на чёрную землю струился.
Были тут также Горгоны, кошмарные видом, у коих
между волос языком шевелили ужасные змеи.
Изображения оные чудом великим являлись,
в трепет священный ввергавшие смертных мужей поколенья,
ибо казались живыми и с места готовыми прянуть.
Все многотрудное дело войны на щите помещалось,
а вместе с ним чуть поодаль — прекрасные мира занятья.
Многострадальных людей племена в необъятном числе их
дивные там города населяли. Блюлась справедливость.
Руку друг другу в делах подавали немедленно люди.
Полнились нивы плодами и пышно земля расцветала.
А надо всеми твореньями бога гора возвышалась,
где Добродетель священная пальмы победное древо
гордо собою венчала, высокого неба касаясь.
К дальним высотам ведущие по косогору тропинки,
пересечённые множеством скал и препятствий различных,
легким для смертных не делали путь, и поэтому часто
те потрясённо по склону обратно стопы направляли,
и лишь немногие с потом дорогу осилили эту.
Были жнецы здесь, широкий прокос оставлявшие в поле.
Острыми быстро серпами они свое дело вершили
на подсыхающей ниве, а вслед за жнецами тянулись
те, кто вязали снопы. Так сей труд исполнялся великий.
С вечным ярмом вокруг шеи шагали быки-исполины,
полные спелых колосьев возы волоча за собою
или под плугом ведя борозду по широкому полю,
так что земля позади от усилий их делалась чёрной.
Юноши следом спешили, сжимая в ладонях стрекала.
И все труды бесконечные также показаны были.
Флейты с кифарами пышное пиршество здесь услаждали.
Дев хороводы сбирались и юношей на ногу легких.
Словно живые мелькали тела их в кружении быстром.
Тотчас к веселью и танцам с власами, покрытыми пеной,
и опоясана дивно, из недр необъятного моря
вышла Киприда-царица. Над нею Гимер проносился.
И улыбалась богиня средь сонма Харит пышнокудрых.
Гордого дщери Нерея из необозримой пучины
с радостным видом на берег одну из сестер выводили,
дабы супругою храброго стала она Эакида.
Рядом бессмертные на пелионской высокой вершине
пищу вкушали. Кругом заливные луга простирались,
неисчислимыми всюду украшены дивно цветами,
рощи и чистые также ключи с превосходной водою.
Скрипом снастей наполняя простор, корабли проплывали.
Часть против ветра пыталась идти, остальные же прямо
путь свой опасный держали. И бурные подле бортов их
волны из моря вздымались. Мужи-корабельщики в страхе
перед напором с обеих сторон налетающей бури
белый свой парус спустили, чтоб смерти ужасной избегнуть,
сами же сели на весла. Вокруг кораблей от усилий
многих гребцов поседело от пены зловещее море.
В славе представлен был между чудовищ морских на щите том
сам Колебатель Земли. Быстроногие кони поспешно,
как наяву, над водою владыку несли в колеснице,
плетью златой понукаемы. По сторонам разбегались
волны от них, позади же нетронутой гладь оставалась.
А по бокам повелителя стаи дельфинов без счёта,
радостью юной полны, с умиленьем к хозяину льнули,
и представлялось глазам, что над тёмными водами моря
путь свой свершают они, серебром на спине отливая.
Много другого на славном щите поместили искусно
сильного разумом дивным бессмертные руки Гефеста.
Все, что там было, поток окружал Океана глубокий,
с ободом внешним сливаясь, который по самому краю
прочный тот щит обегал, все картины в себя заключивши.

[III. ШЛЕМ]
Подле щита помещался и шлем Эакида тяжелый,
изображен на котором Гефестом был сам Громовержец,
тёмному небу подобный, а рядом бессмертные боги
против Титанов сражались, с Кронидом деля испытанья.
Были противники Зевса охвачены пламенем жарким.
И, словно град, бесконечные сыпались с неба перуны,
ибо безмерная сила владыку богов наполняла.
Рты же горящих Титанов, казалось, по-прежнему дышат.

[IV. ПАНЦИРЬ И НАГОЛЕННИКИ]
Чуть в стороне от всего положили тяжелый и прочный
панцирь Пелида, который носил он в сраженьях кровавых,
и наголенники крепкие, что одному лишь Ахиллу
были доселе легки, для всех прочих массивные слишком.
[V. МЕЧЬ]
Рядом сияние меч испускал, поражений не знавший.
Перевязь золотом шита была его, дивные ножны —
из серебра, рукоять же — отделана костью слоновой
и своим блеском иное вокруг затмевала оружье.
[VI. КОПЬЕ]
Длинное также копье на земле недалече простерлось,
ели с высокою кроной подобное днесь пелионской,
запах ещё источавшее пролитой Гектора крови.
[VII. СОСТЯЗАНИЕ НА ОРУЖИЕ]
Чёрный покров на чело опустив, перед ратью ахейской
вещее в скорби по сыну промолвила слово Фетида:
«Розданы ныне призы, каковым я наградой на играх
в память о сыне погибшем назначила быть до поры сей.
Пусть же теперь подойдет из ахейцев достойнейший, тело
сына сумевший спасти, и ему я в прекрасные эти
дам облачиться доспехи, что даже богам подошли бы».
После таких её слов поднялись, за оружие споря,
отпрыск Лаэрта [Одисей] тогда и достойного сын Теламона
мощный Аякс, остальных далеко превзошедший данайцев.
[После своих речей вожди вручили Одиссею доспехи]».

Квинт Смирнский. После Гомера. Книга 7. 210. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. 215-216) (греческий эпос 4 в. н. э.):

 

«[Одиссей представляет доспехи Ахиллеса своему сыну Неоптолемому, когда юноша соглашается присоединиться к Троянской войне]
Славные много даров тебе там поднесут аргивяне,
а у меня богоравного сына Пелея доспехи
ты заберешь во владенье. Великая радость носить их.
С вооружением смертных не сходны они, но одним лишь
латам Ареса подобны. Прекрасные, щедро повсюду
светлым украшены золотом. Радость великую в сердце
мудрый Гефест ощущал, меж богами искуснейший мастер,
изготовляя всё это. При виде их ты удивишься,
ибо с уменьем великим земля и моря с небесами
помещены на щите, а внутри его внешнего круга
твари живые показаны так, будто двигаться могут.
Им даже боги дивятся. Из смертных подобных доспехов
раньше не видел никто, и никто из мужей не носил их,
кроме отца твоего, что не меньше, чем Зевс-громовержец,
чтим был ахейцами. Сам я любил его всею душою
и, когда пал он, к судам бездыханное тело доставил,
многих противников наших мучительной смерти предавши.
Вещая эти доспехи тогда и дала мне Фетида.
Я же тебе возвращу их с великою радостью в сердце,
после того как под Трою ты нам на подмогу прибудешь».

Квинт Смирнский. После Гомера. Книга 7. 500. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. 215-216) (греческий эпос 4 в. н. э.):

«Неоптолему же вооруженье отцово досталось,
и, снарядившись, Ахиллу во всем он казался подобен.
Дланей Гефеста искусством подогнаны точно по телу
были доспехи ему. Для иных исполинские, Пирру
легкими оные мнились. Глава не клонилась под шлемом. <…>
Из пелионского ясеня древко рука без усилий
юноши к небу вздымала, алкавшее крови троянской».

Филострат Младший. Картины. 10. / Переводчик Кондратьев С. П. (Источник: Филострат (старший и младший). Картины. Каллистрат. Описание статуй. – Томск: «Водолей», 1996) (греческий ритор 3 в. н. э.):

«[Из описания древнегреческой живописи]

У Пирра [Неоптолем сын Ахилла] же оружие Гефеста, так как Одиссей от него отказался, проклиная свою злосчастную победу. Всякий кто будет рассматривать это оружие, увидит, что на нем не пропущено ни одной детали из описания Гомера, что художник точно передал здесь все. Изображение земли, моря и неба, думаю, не требуют даже и объяснения: сразу, взглянувши, узнаешь ты море – художник придал ему его подлинный цвет и окраску; на землю указывает нам изображение городов и то, что в них находится. Скоро узнаешь ты все о каждом из них в отдельности.
Это вот – небо. Ты видишь на нем диск солнца, которое неустанно по небу движется, и «полный, блистающий месяц», Мне кажется, ты хочешь услыхать о каждом созвездии. Ведь самое их разнообразие является причиною твоего любопытства. Вот это Плеады, их закат или светлое появление представляют знаки посева и жатвы всякий раз, как с собою приводит их смена времени года; на другой стороне ты видишь Гиады. Тут вот Орион; сказание о нем и причине, почему среди звезд он на небе, отложим, мальчик, до другого подходящего случая, чтобы не отвлекать тебя от того, что хочешь узнать ты теперь. Те звезды, которые возле него, это – Медведица, или, если ты хочешь назвать их иначе, Повозка. Говорят, что эта звезда никогда не омывается водой Океана, но поворачивается вокруг самой себя, как бы сторожа Ориона. Обратим же теперь внимание на землю, оставивши то, что нарисовано там наверху, и рассмотрим то, что на земле наиболее красиво, – ее города. Ты видишь их два. Который ты хочешь, чтоб раньше я тебе объяснил? Быть может тебя больше привлекает к себе свет факелов и песнь Гименея, звук флейт, звон кифары и ритмический топот танцующих? Ты видишь и женщин в дверях; как они ясно выражают свое удивление и от радости чуть не кричат! Это – свадьба, о мальчик, и первая встреча новобрачных; родные ведут к себе молодых. Как на каждом из них выражается стыдливая скромность и страстное чувство, о том говорить я не буду – лучше, чем я, это дал нам понять художник. А вот и суд, общее собрание граждан и с важностью председательствуют на нем почтенные старцы. Посредине лежат два таланта золота, я не знаю зачем; или, клянусь Зевсом, можно предположить, что это плата тому, кто произнесет правильное решение, для того, чтобы под влиянием даров кто-либо не сошел с прямого пути справедливости. Из-за чего же здесь суд? Эти двое, которые стоят в середине, мне кажется, ведут суд об убийстве: один обвиняет другого, а другой, как ты видишь, возражая ему, все отрицает; он говорит, что на нем нет вины в том, что взводит на него обвинитель, но что он, заплативши выкуп за кров, является чистым от этого преступления. Ты видишь сторонников того и другого, разделившихся на две стороны и подымающих крик, как кому хочется. Но присутствие здесь глашатаев приводит к порядку и заставляет их держаться спокойней. Таково-то положение в городе, находящемся в состоянии, среднем между войною и миром. Второй же город ты видишь как он укреплен и как, занявши стену его, охраняют те, что по возрасту не пригодны уже для сражения в поле: там на его укреплениях стоят женщины и старцы и совсем еще юные дети. А где же у них способные к бою? Ты их найдешь вот здесь – за Аресом следом они идут и за Афиною. Это, как мне кажется, и хочет сказать искусный художник, заметно выделив этих богов при помощи золота и высокого роста, а других изобразивши более низкорослыми и из менее ценного металла. Они вышли на бой, не принявши требований врагов: разделить с ними богатства города, если же они не хотят делиться, то биться с ними с оружьем в руках. Вот здесь они устраивают засаду: на это намекает изображенная на берегу заросль, где ты видишь их вооруженный отряд. Но они не смогут воспользоваться этой засадой: иноземное войско, расставив разведчиков, задумывает угнать у них добычу. Ты видишь, как пастухи под звуки свирели гонят свои стада коз и овец; разве до твоего слуха не долетает простая и безискусственная их музыка, напев чисто горной песни? В последний раз занимаются они этой музыкой: не предвидя, не зная устроенной против них хитрости, они умирают, как ты видишь, так как враги напали на них, и часть добычи у них уже угоняют. Когда слух о случившемся дошел до тех, кто находился в засаде, они поднимаются и на конях направляются против врагов; можно видеть все берега, покрытые сражающимися, пускающими в них копья и стрелы. А что мы скажем о тех, кто вращается среди них, и об этом демоне, забрызганном кровью, об одежде его? Это – Раздор, Смятенье, Смерть, под властью которой все дело войны. И ты видишь воина, еще не раненого, она толкает на мечи, этого, уже мертвого, тащит за собою, а только что раненого побуждает к дальнейшему бою. Эти воины так страшны в своей стремительности и взорами, которые они кидают, что на мой взгляд они ничем не отличаются от живых, когда они нападают. Но вот, смотри! опять сцены мирной жизни: мне кажется, ты видишь землю под паром; ее троят, если можно сделать такой вывод по числу пахарей; и на картине мы видим частые повороты запряжек с быками, так как при конце борозды пахаря ждет кубок с каким-то напитком; темнеет, как новая пашня, золото, покрывающее здесь картину. Следом затем, думаю, ты видишь участок какого-нибудь царя; он выражает свое душевное удовольствие веселостью взгляда. И нечего очень стараться искать причины его радости: жатва будет много больше, чем посев, это ясно показывают те, кто жнет с таким рвением, кто горсти сжатых колосьев вяжет вязками; ты видишь как другие изо всех сил подгребают эти колосья. И дуб здесь изображен очень кстати и не без смысла: тень от раскидистых ветвей его дает здесь возможность отдыхать утомленным в работе; этот тучный бык, посвященный служителям, которых ты видишь под дубом, как жертва богам, является угощеньем для тех, что несут здесь труд по сбору пшеницы. А что ты скажешь о женщинах? Разве тебе не кажется, что они в сильном возбуждении и покрикивают друг на друга, чтобы месили получше муку для обеда поденщикам? Хочешь осеннего сбора плодов? Вот перед тобой золотой виноград с лозами и черные гроздья плодов. Художник сделал ров черным, думаю чтобы показать его глубину. А что этим оловом изображена загородка у плодоносного виноградника это ты и сам легко можешь понять. Серебро в винограднике – это палки, для того чтобы лозы под тяжестью зрелых плодов не пригнулись к земле. Что скажешь ты о тех, кто занят здесь уборкой винограда? С трудом протиснувшись сквозь узкий проход, они кладут грозди в корзины; они веселые и по возрасту вполне подходящие для этой работы. Девушки и юноши с кликами «Эвоэ» выступают в вакхической пляске; ритм держит им другой, которого ты, думаю, узнаешь по кифаре, и, кажется, он ей слегка подпевает. Если ты посмотришь на это стадо коров, которых гонят на выгон, и за которыми, следом идут пастухи, если при этом не будешь удивляться их цвету, – все стадо сделано из золота и из олова, – если на этой картине почти можно услышать мычанье коров и, кажется, слышится шум их потока, у которого стоят эти коровы, то какой же тебе еще нужно живой изобразительности? Этих львов, по-моему, никто и описать не может, как следует, равно и быка, который лежит под ними: так и кажется, что он мычит и бьется, а львы крепко засели на нем и рвут его внутренности. А вот собаки, их девять числом; они идут за стадом; натравленные пастухами, близко бросаются к львам, желая испугать их своим лаем, но сами не решаются кинуться на них, хотя пастухи и науськивают их. Ты видишь овец и коз, скачущих по горе, и загоны, шалаши, и стойла; считай, что это их ферма. Остается вот этот хор, так похожий на хор Дедала; о нем говорят, что Дедал подарил его Ариадне, дочери Миноса. Как же художник сделал его? Девушки и юноши, взявшись за руки, ведут хоровод. Но ты, думаю, не удовольствуешься этим, если я не опишу тебе точно их наряда. Так вот: девушки одеты в тонкую льняную одежду, на головах у них золотые повязки, у юношей же надеты прекрасно-тканые, легкие хитоны, а у бедер висят золотые мечи на ремнях из серебра. Когда. они идут по кругу, кажется будто ты видишь в мыслях движение гончарного круга.
Когда же они идут рядами, один за другим, собирается большая толпа, выражая свое восхищение; иные из их среды, кувыркаясь или показывая разные танцевальные штуки, наверно, заставляют, как мне кажется, восхищаться собою. А изображение по ободу, там где находится море, – это, мальчик, не море, а нужно считать его Океаном, границей, созданной художником для земли на щите».

Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Мифы. 106 (Источник: Гигин. Мифы. / Пер. Д. О. Торшилова под общ. ред. А. А. Тахо-Годи. – 2-е изд., испр. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. 177):

«Когда он, лишенный оружия, хотел выйти против Гектора, его мать Фетида добилась у Вулкана, чтобы тот сделал Ахиллу оружие, которое нереиды принесли ему по морю. В этом вооружении он убил Гектора»

Вергилий. Энеида. Книга 8. 372 (Источник: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / Перевод с латинского С. А. Ошерова. (Серия «Библиотека всемирной литературы», т. 6). – М.: Художественная литература, 1971. – С. 266) (римский поэт 1 в. до н. э.):

 

«Я не про­си­ла тебя несчаст­ным помочь и ору­жье
Выко­вать тев­крам тво­ей рукой искус­ной, супруг мой…
Неко­гда внял ты Авро­ры сле­зам и моль­бам Нере­иды. [то есть дать оружие каждому из их сыновей]»

ДОСПЕХИ ЭНЕЯ

Вергилий. Энеида. Книга 8. 372. (Источник: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / Перевод с латинского С. А. Ошерова. (Серия «Библиотека всемирной литературы», т. 6). – М.: Художественная литература, 1971. – С. 266) (римский поэт 1 в. до н. э.):

 

«[После того, как Эней прибывает в Лаций и ему угрожает война]
Мать Вене­ра [Афродита], томясь нена­прас­ным стра­хом за сына,
Сму­той встре­во­же­на злой и угро­за­ми буй­ных лати­нян,
Речи такие вела в золотых пала­тах Вул­ка­на [Гефеста],
Чтобы опять вос­пы­лал супруг боже­ст­вен­ной стра­стью:
«В годы, когда разо­ря­ли вой­ной цари Арго­лиды

Отдан­ный роком вра­гу Пер­гам [Трои], огню обре­чен­ный,
Я не про­си­ла тебя несчаст­ным помочь и ору­жье
Выко­вать тев­крам тво­ей рукой искус­ной, супруг мой:
Я не хоте­ла, чтоб ты свой рас­тра­чи­вал труд пона­прас­ну,
Хоть перед цар­ски­ми я была в дол­гу сыно­вья­ми

И со сле­за­ми не раз на труды Энея смот­ре­ла.
В зем­лю руту­лов он по веле­нью Юпи­те­ра [Зевса] при­был,
Зна­чит, впра­ве я — мать — молить о доспе­хах для сына.
К прось­бе да будет твоя бла­го­склон­на свя­щен­ная воля:
Неко­гда внял ты Авро­ры [Эос] сле­зам и моль­бам Нере­иды.

Сколь­ко наро­дов — взгля­ни! — собра­лось, какое ору­жье
Точат они на поги­бель и мне, и сыну, и вну­ку!»
Мол­вив, она обви­ла бело­снеж­ны­ми мужа рука­ми,
Неж­но при­льну­ла к нему, ибо он все мед­лил с отве­том;
Жаром зна­ко­мым Вул­кан заго­рел­ся тот­час, и пла­мя

В теле его раз­ли­лось, про­бе­жав по костям и по жилам.
Огнен­ной тре­щи­ной так раз­ры­ва­ет тем­ные тучи
Мол­ний мигаю­щий блеск под уда­ры могу­чие гро­ма.
Хит­ро­стям рада все­гда и власть кра­соты сво­ей зная,
Видит Вене­ра [Афродита], что вновь побеж­ден он веч­ной любо­вью.

Мол­вит Вул­кан [Гефест]: «Для чего начи­на­ешь ты изда­ли речи?
Где же твое дове­рье ко мне? Если б ты захо­те­ла,
Я и тогда бы посмел ско­вать для тев­кров ору­жье:
Не запре­щал ведь ни рок, ни Отец все­мо­гу­щий, чтоб Троя
Десять еще про­сто­я­ла бы лет и про­дли­лась При­а­ма

Жизнь. И если теперь ты реши­лась гото­вить­ся к бит­вам, —
Все посу­лю, что ста­ра­ньям моим и искус­ству под силу,
Все, что создать я могу, рас­плав­ляя электр и желе­зо,
Все, что гор­нам моим и мехам доступ­но. Не нуж­но
Просьб: на силу мою поло­жись». С таки­ми сло­ва­ми

Лас­кам желан­ным Вул­кан [Гефест] пре­дал­ся, и мир­ной дре­мотой
Он опо­чил, поник­нув на грудь супру­ги пре­крас­ной.
Ночь про­шла пол­пу­ти, и часы покоя про­гна­ли
Сон с отдох­нув­ших очей. В это вре­мя жены, кото­рым
Надоб­но хлеб добы­вать за ста­ном Минер­вы [Афины] и прял­кой,

Встав, разду­ва­ют огонь, в оча­ге под золою заснув­ший,
И, удли­нив днев­ные труды часа­ми ноч­ны­ми,
Новый урок слу­жан­кам дают, ибо ложе супру­га
Жаж­дут сбе­речь в чисто­те и взрас­тить сыно­вей мало­лет­них.
Столь же бод­ро вос­стал в такую же ран­нюю пору

С мяг­ко­го ложа и бог огне­мощ­ный, чтоб взять­ся за дело.
В море Сикан­ском лежит близ Липа­ры Эоло­вой ост­ров,
Ска­лы кру­тые на нем день и ночь оку­та­ны дымом,
Поч­ву под ними изъ­ел огонь цик­ло­по­вых гор­нов,
Гул­ко в пеще­рах зву­чат уда­ры моло­тов тяж­ких,

Докрас­на рас­ка­ле­но, скре­же­щет желе­зо хали­бов,
Пла­мя гудит в оча­гах, и несет­ся гро­хот нару­жу.
Здесь — Вул­ка­на [Гефеста] чер­тог, и Вул­ка­ни­ей ост­ров зовет­ся.
С выси небес­ной сюда низо­шел огне­мощ­ный вла­ды­ка.
Тут желе­зо куют в огром­ном гро­те цик­ло­пы:

Бронт, и могу­чий Сте­роп, и Пира́кмон с голою гру­дью.
Фор­му и блеск под рука­ми у них в тот миг обре­та­ла
Мол­нии гроз­ной стре­ла, какие во мно­же­стве мечет
С неба на зем­лю Отец. Не закон­чи­ли труд свой цик­ло­пы:
Обла­ка три волок­на, три нити лив­ня, три части

Ало­го пла­ме­ни, три дуно­ве­нья лету­че­го Авст­ра
Спла­вить успе­ли они, а теперь добав­ля­ли свер­ка­нье,
Гул, и смя­те­нье, и страх, и пожа­ра про­вор­но­го ярость.
Тут же кры­ла­тых колес обо­дья для Мар­са кова­ли,
Чтобы их гро­хотом в бой под­ни­мал он мужей и твер­ды­ни.

Рядом Пал­ла­ды [Афины] доспех, наво­дя­щую ужас эгиду,
Спеш­но лощи­ли — затем, чтобы золо­том ярче бле­сте­ла
Змей чешуя, чтоб гроз­ней с груди боги­ни гляде­ла
Взо­ром мерт­вых очей голо­ва Гор­го­ны уби­той.
Мол­вит этней­ским Вул­кан цик­ло­пам: «Оставь­те немед­ля

Все, что нача­ли вы, и мне внем­ли­те! Долж­ны мы
Храб­ро­му мужу ско­вать доспе­хи. Теперь-то потреб­ны
Сила, и рук быст­ро­та, и настав­ник надеж­ный — искус­ство.
Вре­мя терять нам нель­зя!» И едва он закон­чил, цик­ло­пы

Медь ручья­ми течет, и золо­то пла­вит­ся в гор­нах,
Льет­ся халиб­ский металл, нано­ся­щий смер­тель­ные раны, —
Щит созда­ет­ся такой, чтобы стре­лы и копья лати­нян
Все он один отра­зил: в огром­ный круг семи­слой­ный
Семь скреп­ля­ют кру­гов. Нагне­та­ют, мехи разду­вая,

Воздух одни, шипя­щую медь оку­на­ют дру­гие
В воду. Пеще­ра гудит от уда­ров молота гул­ких,
Мер­но один за дру­гим под­ни­ма­ют руки цик­ло­пы
И, зажи­мая в кле­щах, рас­ка­лен­ное вер­тят желе­зо.
Бог лем­нос­ский пока на Эолии спеш­но трудил­ся,

В скром­ных пала­тах Эвандр был раз­бу­жен бла­ги­ми луча­ми…
Тут нис­по­сла­ла им знак Кифе­рея [Афродита] с ясно­го неба:
Вспых­нул мер­цаю­щий блеск высо­ко над зем­лей, и вне­зап­ный

Гро­хот раздал­ся вокруг, буд­то рух­ну­ли сво­ды эфи­ра,
Ревом тиррен­ской тру­бы огла­си­лись неба про­сто­ры,
Сно­ва и сно­ва зву­чал оглу­ши­тель­ный гро­хот над ними.
Под­ня­ли взо­ры они: там, где неба не засти­ли тучи,
В алом блес­ке мечи и копья с шумом сши­ба­лись.

В стра­хе замер­ли все. Лишь тро­я­нец, гро­хот заслы­шав,
Тот­час постиг, что дает бес­смерт­ная мать обе­ща­нье…
Мол­вил он:…
Мать-боги­ня мне знак пода­ет: если гря­нут сра­же­нья,
С неба мне будет доспех, Вул­ка­ном кован­ный, послан,
Помощь нам будет дана».

ИСТОЧНИКИ

Греческие

• Гомер. Илиада.  (Источник: Гомер. Илиада. Одиссея / Перевод с древнегреческого Н. Гнедича. – М.: Художественная литература, 1967. – С. ???-???) (греческий эпос 8 в. до н. э.):
• Гесиод. Щит Геракла. / Перевод О. Цыбенко. (Источник: Эллинские поэты VIII – III вв. до н. э. / Перевод В. В. Вересаева. – М.: Ладомир, 1999. – С. ???-???) (греческий эпос 8-7 вв. до н. э.):
• Гомеровские гимны. / Перевод В. В. Вересаева. (Источник: Эллинские поэты VIII – III вв. до н. э. / Перевод В. В. Вересаева. – М.: Ладомир, 1999. – С. ???-???) (греческий эпос 8-7 вв. до н. э.):
• Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека. (Источник: Аполлодор. Мифологическая библиотека / Перевод, заключительная статья, примечания, указатель В. Г. Боруховича. – Л.: Наука, 1972. – С. ???-???) (греческий мифограф 2 в. н. э.):
• Павсаний. Описание Эллады. (Источник: Павсаний. Описание Эллады /Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. Никитюк. Пред. Э. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996) (греческое повествование о путешествии 2 в. н. э.):
• Филострат Младший. Картины.  (Источник: Филострат (старший и младший). Картины. Каллистрат. Описание статуй. – Томск: «Водолей», 1996) (греческий ритор 3 в. н. э.):
• Птолемей Хенн (Гефестион). Новая история (в 7 книгах). V. (Перевод: Мещанский Д. В). (Источник: Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе // Вестник древней истории. – 1947. – №№ 1-4; 1948. – №№ 1-4; 1949. – №№ 1-4) (греческий мифограф 1-2 вв. н. э.):
• Квинт Смирнский. После Гомера. (Источник: Квинт Смирнский. После Гомера / Вступ. ст., пер. с др. греч. яз., прим. А. П. Большакова. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. – 320 c. – С. ???-???) (греческий эпос 4 в. н. э.):
• Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. (Источник: Нонн Панополитанский. Деяния Диониса /Пер. с древнегреческого Ю. А. Голубца. – СПб: Алетейя, 1997. – С. ???) 

Римские

• Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Мифы. (Источник: Гигин. Мифы. / Пер. Д. О. Торшилова под общ. ред. А. А. Тахо-Годи. – 2-е изд., испр. – СПб.: Алетейя, 2000. – С. ???-???):
• Псевдо-Гигин (общее имя для неизвестных античных авторов-мифографов 2 века н. э.) Астрономия. (Источник: Гигин. Астрономия / Перевод и комментарии А. И. Рубана. – СПб.: Алетейя, 1997. – С. ???-???):
• Вергилий. Энеида. (Источник: Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида / Перевод с латинского С. А. Ошерова. (Серия «Библиотека всемирной литературы», т. 6). – М.: Художественная литература, 1971. – С. ???) (римский поэт 1 в. до н. э.):
• Сенека. Федра. Источник: Луций Анней Сенека. Федра / Перевод С. А. Ошерова / Луций Анней Сенека. Трагедии. – М.: Наука, 1983. – С. ???-???) (римская трагедия 1 в. н. э.):
• Стаций. Сильвы. (Источник: Стаций, Публий Папиний. Сильвы / Пер. Т. Л. Александровой. – СПб.: Алетейя, 2019. – С. 34):

Список используемой литературы

Полная библиография переводов, цитируемых на этой странице.